***
Они пришли как раз в тот момент, когда Эндрю принял решение идти их искать. Когда Робин пришёл без Рэйчел, сказав, что в комнате её нет, Норман не на шутку запаниковал и всё оставшееся время успокаивал себя мыслями, что на корабле безопасно и ничего плохого случиться с ней не может. Но проходило время, и опаздывала не только Рэйчел, что подогревало искушение фантазии рисовать всё более мрачные и мрачные сцены. Но, наконец, Полерно и старый добрый друг-великан решили заявиться. Эндрю вздохнул с относительным облегчением и начал рассказывать то, что на данный момент было известно. Эндрю было приятно, что его слова вызвали внимательность в глазах скудного количества присутствующих, но почему-то не занятые пробелы притягивали к душе ноющее чувство. «Нет, так не должно быть, — словно что-то подсказывало ему, — Билл должен сидеть рядом с Полерно, а близнецы Байо — возле кровати. Франк обязательно напротив двери. А Мэтью где-нибудь здесь, возможно, возле шкафа». В паузах перед глазами так и вставали воспоминания сборов команды в целом: когда появилась Рэйчел, Сеньорита, и когда Эндрю читал правила. Казалось, это произошло несколько лет назад. — Это то, что я нашёл в комнате Саймона, — Норман кивком головы указал на стопку книг и писем на столе, — текст никому неизвестен, но кэп считает, что это книги тёмных заклинаний. Это, конечно, не всё. Остальное — у Чарли. Эндрю всё ещё боялся находиться рядом с этими вещами. Он чётко помнил ужасное лицо призрака, его устремлённые пустые глазницы и весь пережитый ужас. Капитан приказал Норману пока оставить некоторую часть вещей у себя, однако рядом с ними парень не мог находиться в расслабленном состоянии. Порой он даже из-за них не заходил в лишний раз в каюту, предпочитая людные места на корабле, а с походом ко сну вообще надевал позаимствованные перчатки и относил книги в комнату Роббинса. Как бы сказал Эндрю, Билл первым выразил отвагу взять один из загадочных томов и хорошенько рассмотреть. Норман даже не пытался заглядывать, когда книга оказалась под прицелом трёх пар глаз. — Я считаю, что пока остальных нет, — прервав молчание, продолжил Эндрю, — мы должны найти какой-нибудь справочник и расшифровать тексты. Тем временем Робин развернул одно из писем, но, не найдя в нём ничего занимательного, кроме непонятных символов, быстро вернул его на место. — Только где нам его взять? — спросила Рэйчел, подняв глаза на Эндрю. Глаза. Именно они показались в первую встречу с Рэйчел какими-то неестественными — слишком тусклыми. Обычно они были яркими, полными чего-то светлого и неугасаемого, а сейчас — горькими. Поймав на себе взгляд Полерно, Эндрю почувствовал себя неловко, но сдержал это чувство перед ней. Робин же вёл себя чересчур напряжённо: взгляд скользил по предметам, найденным в комнате Саймона, и больше было похоже на какую-то белую непроницаемую маску, держащую за собой какую-то тайну. «Что-то произошло, — не удержался от мысли Норман, чуть дрогнув бровями, — надо обязательно выяснить, что именно», — и завершил мысль пометкой. Но ответ не заставил себя долго ждать. Он появился, будто что-то естественное, что всегда было перед глазами и только сейчас его заметили, когда понадобился слишком остро. — Да, я думаю, нам нужно посетить каюту Алекса, — вдруг заговорил Робин, неожиданно заставив глаза Эндрю обратиться на него, — найти справочник и… кое-что проверить. Остальные взгляды направились прямиком на Робина. Эндрю настигнуло непонятное скользкое чувство, совмещённое с виной о важном моменте, про которое стоило подумать на досуге. Ведь Алекс — чёрный маг, пользующийся магией леса Черепов. Следовательно, его можно заподозрить в сотрудничестве с Саймоном, который никогда бы — но когда об этом думал Эндрю, тем больше сомневался — не подстроил бы всё самостоятельно. Но понимая все свои знания об Алексе, его характере, слабом, чем-то напоминающем характер Рэйчел, Норман считал, что тот может запланировать не более чем кражи в какой-нибудь лавке. «Алекс не был в Кану», — напомнил себе Норман. Однако по решительным взглядам собравшихся и нужде найти справочник было ясно, что решение принято, и все ждут только ответа Эндрю. И опять глаза Рэйчел блеснули подозрительным огнём. — Пойдёмте и всё узнаем, — не так уверенно, с натянутой улыбкой произнёс Эндрю. Шаги до каюты Алекса раздавались в напряжённом молчании. Возглавлял шествие Робин, горящий решимостью узнать правду, развеять призраки мысли, а замыкал — Эндрю. В лёгкой отчуждённости, показавшейся Норману незнакомой холодности, всё больше выступала душа Робина, которая совсем не нравилась Эндрю. «Конечно, он беспокоится о команде и о сестре, — размышлял на ходу Норман, — но до Кану это было заметно не в полной силе. Нужно обязательно поговорить об этом с ним. И Рэйчел». И старое: «Алекса не было в Кану». Не успела команда дойти до каюты, как из соседней комнаты выглянула голова паренька — товарища Алекса. Он недовольно оглядел всех пришедших и сухо заговорил: — Вы что, решили проверить Алекса? — Мы должны быть уверены, что он не в сговоре с Саймоном, — Робин старался говорить уверенно, но его командный голос был ещё не до конца выработан. Паренёк поморщился. Возможно, он ожидал объяснений от Эндрю, но тот был только рад молчать. Закрыв дверь, мальчишка презрительно фыркнул, дав понять, что эта новость о столь отвратном поступке команды разнесётся не только среди его товарищей — по всему кораблю. Мысли Нормана невольно обернулись к кэпу: «Чарли сочтёт это правильным, но будет принимать решения в сторону Алекса, если мы что-то найдём», — при этом он невольно поёжился, — а если и правда что-нибудь найдём?» Воспоминания в защиту старого друга призвали картинку, когда Эндрю привёл Рэйчел к Алексу. «Но если бы он был нашим врагом, — не переставал рассуждать Норман, — то бы не дал книгу. Не позволил бы таланту Рэйчел развиться, разве нет? А если… — тут же засомневался, — он сделал это, потому что Чарли приказал, и у него не было выбора?» В сердце что-то пронзительно заныло. Приветствие новой боли? Новой ошибки? Эндрю незамедлительно стал гнать мрачные мысли. Неужели он не хотел признавать друга врагом? Ожидал ли где-то внутри себя, что Алекс — помощник врага? Эндрю Норман, избегая себя, переключился на реальность. «Сейчас всё узнаем». Парнишка скрылся, а Билл занялся замком. Достаточно простой механизм приятно щёлкнул, и дверь со скрипом открылась. Эндрю не сомневался, что мальчишка из соседней комнаты прислушивается к каждому звуку. Норман вытянул шею, осматриваясь, давая остальным войти первыми. Обычная каюта, только такой же была и у Саймона. Он проглотил образовавшийся ком в горле и заставил себя переступить порог. Билл с Робином сразу набросились на книги на столе, а Рэйчел подошла к шкафам и стала неспешно вытягивать один том за другим. Эндрю не знал, за что взяться ему. Он обернулся и увидел за собой баночки с чёрной жижей, которая, казалось, была живой. С каких пор чёрная магия стала его проблемой? Норман всегда считал, что лес Черепов будет лишь словом, чей-то новостью, но никак не притронется к нему. Но в какой-то момент она стала чуть ли ни приятельницей. Эндрю тяжело вздохнул и подошёл к Биллу. Встал на цыпочки, положил подбородок на плечо Роббинсу и без какого-либо интереса уставился в книгу. — Ничего? — с капелькой надежды подал голос Эндрю. — Тут какие-то пометки Алекса, но печатный текст не прочитать, — не отрываясь, вздохнул Билл, — нам нужен справочник. Он повернул голову, — Рэйчел, там нет каких-нибудь справочников или что-то наподобие этого? — Сейчас поищу, — отозвалась Полерно и стала быстрее перебирать книги. Эндрю опустился и направился к девушке. — Давай я тебе помогу, — он вытащил из шкафа ещё несколько книг. Они вместе начали перелистывать книги, изредка цепляясь за абзацы, но не находя в них ничего полезного. Лишь какая-то литература со слащавыми романами и недалёкими сюжетами, которые вызвали у Эндрю лишь презрение. «Ну и вкус!» — не смог он удержаться от мысли и закинул книгу куда подальше. У Рэйчел тоже успех не наблюдался: томики с хлопком отбрасывались в одну кучу. Эндрю пошёл за следующей стопкой. Отодвинув дверцу, за которой скрывались вторая, третья и четвёртая полки, Норман вытащил пачку. Рэйчел без особого энтузиазма приступила к следующей. Беседа между Биллом и Робином закончилась. Команду захватила гнетущая тишина, в которой проступал шорох страниц. Эндрю поджал губы после очередной бесполезной книги и специально кинул её дальше, так, чтобы та издала громкий звук. Другую он брать не стал. — Не кипятись, — спокойно произнёс Роббинс, тем самым «накрыв» Эндрю ещё больше. Норман гневно посмотрел на друга, а потом на книги. Взяв первую попавшуюся, он взял её за обложку и начал трясти, словно пытался достать припрятанную на «чёрный день» монетку. Но вместо монетки из книги вылетели пожелтевшие листки бумаги, подобно выросшим птенцам, покидающим гнездо матери. Эндрю вяло на них посмотрел, не удосужившись даже взглянуть на тексты, и упал на кровать. Билл и Робин обернулись на шорох, а Рэйчел взяла один из листков. — Тут написан какой-то рецепт, — сказала она, лишь на секунду оторвавшись от листка, — три гнилых зуба, свист холодного ветра, трава… — сосредоточено читала Полерно, — это рецепт для изменения внешности! Билл подошёл и взял у Рэйчел листок бумаги. После сосредоточенного изучения написанного, он взыскательно спросил: — А ещё есть? Рэйчел немедля собрала остальные бумаги и передала их Роббинсу. Минутная пауза, которая воцарилась в промежуток времени, показалась Эндрю настолько длительной, что он не выдержал и дрогнувшим голосом спросил: — Что там? — Тут какие-то заклинания… — не отрываясь, заговорил Билл и перевернул листок, — но есть что-то ещё… Мигом подлетел Робин и встал возле Билла. Рэйчел вскочила с места и оказалась там же, любопытно заглядывая в листок. И только Эндрю не сдвинулся, взволнованно глядя на опущенные глаза друга. Он боялся, что его плохие мысли насчёт Алекса оправдаются. Боялся, что всё это время ошибался. — »… надеюсь, что поступаю правильно, доверившись Саймону, хотя писать фальшивые заказы оказалось не так просто, как я ожидал, — Билл поднял брови и обвёл всех взглядом, делая акцент на прочитанных словах, — во-первых, нужно достаточно хорошее воображение, как у Нормана, а таким я, к сожалению, похвастаться не могу…» На краткий миг Эндрю столкнулся глазами с другом и сразу поспешил их отвести. Он ощущал себя натянутой струной, которую Роббинс безжалостно теребил. Но следующие слова будто разорвали эту нить, оставив валяться в одиночестве. Побитый собственной наивностью. Грубо ошибавшийся в друге, он понял, что разбирается в людях не лучше, чем Рэйчел. Он надеялся, что сейчас никто на него не смотрит. Билл безжалостно, на этот раз без выражения продолжил читать: — «А ещё я не хочу обманывать Седьмую команду, но ради своего спасения — придётся. Не хочу умереть от руки Чарли, но… — тут он на минуту прервался, — всё зачёркнуто, не разобрать, — пояснил Билл, — его глаза забегали по строчкам ниже, ища разборчивый текст. Эндрю ждал напряжённо, прислушиваясь не то к частым толчкам сердца, не то к звукам реальности. С новым произнесённым словом он вздрогнул. — «Я всю жизнь боялся смерти, но не знал, что окажусь к ней так близко. Я — Тёмный». Последнее слово заставило его вздрогнуть, обернуться на товарищей, ища в них объяснение. Однако никто не знал, куда обратить свой перемешанный с унынием взволнованный взгляд. Лишь побледневшая Рэйчел смотрела невидящим взором куда-то перед собой, поджав губы. Билл отложил листок в сторону и присел на край кровати к девушке. Робин угнездился неподалёку от них. — Рэйчел, скажи честно: ты знала об этом? — Эндрю старался придать словам облик сожаления, но те оказались произнесены в более резкой и раздирающей интонации. — Предполагала, но… — она чуть помедлила, но всё же нашлась: — я спрашивала карты только о Саймоне и… — мотнула головой, — зачем ему давать мне книгу заклинаний, если с её помощью я бы всё узнала и о нём, и о настоящем нашем враге? — Наверняка это Чарли ему приказал! — поспешил вставить слово Робин, — уверен: сам он никогда бы этого не сделал, а ослушаться приказа не мог! — знал ли Полерно, что он озвучил недавние мысли Нормана? Эндрю мрачно взглянул на Полерно, тяжко признавая оглашённый факт. Алекс отдал книгу, потому что капитан приказал ему это сделать. Ничего другого здесь не было. Теперь парень больше понимал ситуацию и от этого лишь сильнее злился. Позволил себе довериться — так грубо ошибиться, будто маленький мальчик, поверивший сладким речам незнакомца. — И что теперь делать? — больше спрашивая себя, чем других, спросил Эндрю. — Тут и думать нечего! — громогласно произнёс Робин, — рассказать обо всём Чарли и ждать, когда этот мерзавец появится на корабле! Внутри Эндрю всё сразу сделалось холодным. Сердцебиение участилось, выдавая внезапно нагрянувший страх. Норман нашёл взглядом Билла, словно ища у него поддержки, но тому ясно было видно, что разделяет мысли Робина, хоть и не так живо: — Он прав. Он должен ответить за то, что сделал, — Роббинс взглянул на друга и ответил ему протяжным вздохом. Одно слово об Алексе капитану уже несло в себе опасность, ужасные последствия и не исключено — летальный исход. Но если уж есть доказательства причастности — их нужно предъявить. Гнев Чарли обрушится на каждого, кто имеет к этому делу отношение и кто посмел скрывать правду. Только кто понесёт эти доказательства капитану? Точно не Эндрю. Робин встал и обвёл взглядом комнату. — Думаю, те книги нам тоже стоит взять, — кивком головы указав на стол, без малейшего сожаления и печали произнёс Полерно. — Нам нужно найти справочник, — кивнул Роббинс, встав. Разбросанные книги на кровати полетели на пол — на их месте появились новые. К поиску к Рэйчел присоединился Билл, а потом подключился и Робин. Эндрю не мог больше оставаться в комнате и вышел. Скрипнула соседняя дверь, но Норман не обратил на неё внимание и быстрым шагом направился в свою каюту. Что ему теперь делать? Алекс недавно прислал письмо о своих делах, но что ему ответить? Эндрю не решался посмотреть на стол, на котором под кипой бумаг выглядывал кончик конверта без ответа. Он лёг на кровать и уставился на холодную стену. «Как же так? — спрашивал себя парень, — почему именно Алекс?» Ошибочный друг сам дал ответ: потому что чем-то похож на Саймона. «Я — Тёмный» — эта фраза всплыла, будто ждала своего часа. Загадочный ответ, требующий подробностей для простых людей и магов. Норман не выдержал и представил Алекса сидящего за столом, пишущего старательно разные наклоны букв, но через минуту сделал усилие не думать об этом. Тяжело. Он закрыл глаза, желая покинуть реальность. Но почему-то не получалось. Преодолев огромное количество времени (как считал Эндрю), два стука в дверь заставили его с проигрышем открыть глаза. Со скрипом раздались шаги, но Норману даже догадываться не нужно было, чтобы понять гостя. К нему редко приходили просто так. Поболтать. — Я понимаю, что Алекс тебе стал больше, чем… э-э… приятелем, — нашёлся Билл, — но чего ты ожидал от корабля Чарли? Эндрю сильнее вжался в подушку. — Уж точно не того, что он окажется на стороне Саймона или кто он там, — пробурчал парень, сомневаясь, что друг понял всю его мысль, — я подозревал, что он принимает наркотики или ещё что-то. Билл сел на край кровати, смотря на затылок свернувшегося человека. Молчал. — Вы уже… отнесли бумагу Чарли? — непросто дался вопрос Эндрю. — Робин взялся отнести, — с усмешкой сказал Билл. — Ты видел его лицо в комнате? Он был рад, что нашёлся кто-то ещё, причастный к этому делу, — с обидой произнёс Эндрю. — А почему бы ему не радоваться? Робину нужны де-еньги, — улыбнувшись, похлопал по карману брюк Билл, — не только для себя. А Алекс и Саймон мешают ему их зарабатывать, поэтому он поскорее хочет быть уверенным в работе. «Как и все остальные», — продолжил Эндрю. Он прижал подушку к груди и принял сидячее положение рядом с Биллом. Половина лица скрылась в тканевых объятиях, а вторая смотрела в пол. Друг положил ему на плечо руку. — Прости, Эндрю, но на корабле ты можешь полностью доверять только себе и мне, — деловитой интонацией заговорил Роббинс. — А вдруг ты тоже что-то от меня скрываешь? — так заныло что-то внутри него. — Ты знаешь меня не первый год, — всё также продолжал Билл, — мы пережили многое и всегда были вместе. А что насчёт утайки, то я об этом и хочу с тобой поговорить. Но, наверное, тогда, когда ты будешь рассуждать более рационально. Эндрю смутился. — Насчёт Саймона? Ты что-то узнал? — схватился за первые возникшие вопросы парень. — Не гони лошадей, — только и произнёс Билл, — это может подождать. Тебе нужно хорошо всё обдумать и отдохнуть, потому что потом этой возможности у тебя может не быть. Эндрю смутился, подумав неладное, но решил прислушаться к словам Билла. Тем более что тем для размышления, как и дел, у него было достаточно. Однако друг поселил в нём неприятное чувство. Когда Роббинс встал и направился к двери, Норман внимательно всматривался в его спокойно-безразличное лицо, пытаясь прочитать хоть намёки на какие-то волнующие чувства. Но Билл был словно каменной стеной, и это Эндрю никак не нравилось. Роббинс нажал на ручку двери, сделал шаг, но тут помедлил и обернулся: — Когда-то ты меня вытащил, а я не дам тебе упасть. Эндрю Норман скривился, но ничего не ответил.***
Радость возвращения на родину пятналась тёмными оттенками ужасной правды. Услышав неожиданное известие, их переполняли самые разные чувства, вызванные яркими воспоминаниями о родных местах и людях: Франк воскресил образ матери, вызывающий сразу и волну радости, и неприятные ощущения в душе, но вместе с ней — любимые места, заставившие трепетать что-то внутри. А Трэвис — образ любимой девушки, которой на протяжении года энергично описывал свою любовь к ней, испытания, выпавшие на его долю и просто рассказы о новых городах. Но вместе с тем печальный образ матери, часто снившийся ему в кошмарах. Спустя почти год перед первым появлением на родине Трэвис не мог уснуть. Он прокручивал в голове сцену, как они с Франком приедут к матери и будут рассказывать о «чудесной высокооплачиваемой работе», на которой в итоге смогли заработать лишь сущие гроши. Этого Трэвис боялся больше всего. Что касается близнеца, если он и задумывался об этом, то вида не подавал. Его безмятежное лицо, раздражающее брата, и обрывистое шевеление губ выказывало только заинтересованность в новых заказах. И лишь когда настал день «X» и начали показываться крыши домов Уларда, он сказал: — Скажем, что деньги у нас украли. Ей незачем знать подробности. Трэвису оставалось молча кивать. Ничего получше предложить он не мог. Встреча выдалась нелёгкой. Близнецу удалось выдавить из себя улыбку, которая выражала и радость, и грусть, но старая женщина быстро почувствовала что-то неладное и тщетно весь вечер пыталась узнать о причине понурого настроения. К счастью, ничего говорить не пришлось. Франк болтал без умолку: начав с живительного рассказа о новой работе, о тяжелых карманах и о красивом городе, щедро приправленным впечатлениями, и закончил наглым «воровством» прямо из-под матраса, не забыв посетовать на полицию. Милену не столь волновали деньги — радость о возвращении сыновей затмила, казалось, столь мелкую, но значимую неприятность. Она накрыла пышный стол, поставила всё, что было, и время от времени рассказывала о местных новостях. Трэвис всячески избегал смотреть ей в глаза. Взгляд метался с еды, которая казалась расплавленной совестью свинцом, и блуждал по родным стенам. Он не понимал Франка, его способности врать искусно, живо, и просто молчал. Как и всегда делал. Ему хотелось повернуть время вспять, вернуть детство и жить обычным мальчишкой, помогавшим торговать цветами. Но они сюда прибыли выполнять порученные заказы, и если Франк не хотел возвращаться на корабль, то ходу Трэвису туда не было. К своим обязанностям они вернулись на следующую полночь. У заказчика был простой и обычный план: украсть старый магический артефакт из музея, заменить его поддельной копией и продать подлинник подороже какому-нибудь магу-отшельнику. В создании поддельных вещей Франку и Трэвису не было равных: их совместная магия, основанная на создании точной копии оригинала, слышалась в каждых тёмных закоулках городов. За близнецов Старая Птица получил ещё более широкое влияние среди пиратов и на чёрном рынке. Пусть некоторые к нему охладели, но заказчики сыпали заказами, как из рога изобилия, и щедро платили. «В трущобах грязных городов мне посчастливилось найти золотую жилу», — часто хвастался Чарли, на что Франк всегда ехидно улыбался. Трэвис не разделял изгиб губ. Талант создавать поддельные предметы обнаружился в братьях в десять лет. Тогда они вместе делали пародию на куклу девочки, которую сломали, и обнаружили между пальцами притягательное сияние. Под действием воображения кукла обрела правильные черты, стала более детализированной под нахлынувшим удивлением и восторгом, что сделало игрушку краше любой другой. Это было лишь началом. Продолжением стало резкое богатство, быстро сошедшее на нет из-за открывшейся правды. «Если они продолжат делать поддельные деньги — кончат жизнь преступникам в камере», — зло говорили Милене торговцы, повышая голос. В тот вечер у близнецов с матерью состоялся серьёзный разговор. Франк и Трэвис горячо пообещали не возвращаться к магии, но лишь один из братьев был уверен в своих словах. Франк решил не отказываться от дара, убеждённый, что он сделает его богатым и влиятельным. Однако проблема заключалась в том, что в одиночку Байо не мог создавать подделки. Уникальную способность парень получил с братом, поэтому с ним же и будет ей пользоваться. Неимоверными усилиями Франку удалось уговорить брата на создание подделки, и после согласия жизнь близнецов приобрела резкие повороты. Поддельный очерк старого мага произвёл большое впечатление на заказчика, и первое безумное количество золотых монет посыпалось на братьев дождём. Франк готов был целовать Луну от счастья, а Трэвис воздержался натянутой улыбкой. Нужно было придумать железное оправдание, с которым у Байо было туго. На какой работе они столько заработали? Ничего толкового придумать они не могли, поэтому решили спрятать деньги и тратить понемногу. Так продолжалось до тех пор, пока Франк не встретил Чарли и тот не предложил братьям место на корабле. Сын выдал матери историю об «одном банкире, которому нужна рабочая сила на новом предприятии» и, рассказав Трэвису правду, ярко расписал будущую богатую жизнь. Трэвис смутился, но позже подумал, что с помощью этой возможности можно будет обеспечить матери достойную жизнь в другом городе, подальше от косых взглядов, и согласился. Но Трэвис не знал, что уходя, Франк оставил за собой ещё одну тайну… Таким образом, день выдался напряженным, и только прибытие позднего времени позволило вздохнуть спокойно. Выскользнув ночью через окно, близнецы направились по указанному адресу в письме, соблюдая осторожность. Заказчик принял их улыбчиво, учтиво, сразу назвал цену, которую готов заплатить, и рассказал детали. На словах всё было предельно просто: сходить на открытие музея, смешавшись с толпой, узнать, как выглядит артефакт, а потом сделать его точную копию, отдать и забрать свои деньги. Во Франке, как и обычно, пылала уверенность, слова были громкими и чёткими, а вот Трэвис нервничал и молчал. То ли дело работать в других городах: никто тебя там не знает, не будет осуждать, и в противном случае подозрения падут на кого-то другого. Конечно, их предыдущие задания заканчивались удачно, без вмешательства представителей закона, ну а тут вдруг неприятное чувство сковало его. Что произойдёт? Трэвис попытался рассказать о своих предчувствиях брату, но тот, окрылённый предстоящими деньгами, даже слушать не хотел. Они зашагали обратно в молчании, поворачивая головы, чтобы убедиться в одиночестве на улицах. В окнах свет не горел. Стараясь вести себя тихо, Трэвис кое-как подтянулся на хилых ручках и перевалил в комнату, приложившись лицом в изножье кровати. Франк стоял на улице и смотрел куда-то вдаль. — Ты чего стоишь? — зашипел Трэвис, недоумённо глядя на брата. — Мне нужно отойти, — твёрдо ответил Франк и направил усталые глаза на Трэвиса, — это ненадолго. Всего лишь полчаса. Трэвис нахмурился и гневно произнёс: — Ты хочешь проблем? Ты хочешь, чтобы соседи всё узнали и начали сначала, как тогда?! Не смей, слышишь? Не смей! Франк уже не слышал громогласных речей брата, обратив знакомый напряжённый взор на соседние дома или ещё дальше. Трэвис выглянул и посмотрел в туж е сторону, но ничего, кроме тёмных очертаний, не увидел. Не собирается ли он к тому месту, где прежде были оставлены деньги? Трэвис засомневался, отогнав эту мысль, и вздохнул. Франк иногда был таким… раздражающе скрытным. Трэвис презрительно фыркнул, прикрыл окно и со злостью сказал: — Катись куда хочешь, только не попадись, — он не стал дожидаться ответа и укрылся с головой одеялом. Когда ему удавалась возможность стать на некоторое время «выше» брата, нагрубить ему или показать свою злость, Трэвису это нравилось, однако через некоторое время у него возникала мысль: «А не был ли я с ним чересчур грубым?» Но извиняться было уже поздно. Франк ответил ему понимающе-ожесточённым взглядом, проронив глухие для ушей Трэвиса слова прощания и, закрыв полностью окно, чтобы не дуло, отправился в ту сторону, куда лунный свет не проникал, где ночь запросто может скрыть тайную встречу. Парень прошёл несколько домов, остановился возле большого дерева, укрывающего скромный, маленький домик, и шёпотом, но с раздражением выплюнул слова: — Мы снова встретились. Нечёткая фигура отделилась от дерева и бросилась бежать к Франку с самым нежным и ласковым изгибом губ.