10 (десять) драбблов

      — Илая задержали.       Скрип его ручки не остановился. Не прекращая размашисто ставить подписи, он ответил: — Правда? И за что?       Джудит едва удержалась от долгого и громкого раздражённого вздоха. Наверное, всё-таки было объяснение, почему он был самым невыносимым боссом в стране: почти двадцать лет в должности авторитарного президента и не такое с людьми делают. Он настолько врос в это кресло, что уже был неотделим от всей этой высокомерной, насупленной мебели вокруг и отдавал пару мыслительных процессов ей на аутсорс.       Они оба одновременно оторвались от бумаг и посмотрели друг на друга. Ещё раз взглянув в его остренькие глаза, она подумала, что нет. Брин всегда таким был. Наверняка его ещё в школе били и боялись за это нескрываемое презрение ко всему человеческому роду.       Она сказала как можно более жёстко: — Если вам нужно моё мнение, это было плохим решением.       — Благодарю, но, нет, оно мне не нужно. У тебя всё, Джудит? — он захлопнул папку с документами и отложил на край стола, за этими настольными часами, которые она почему-то ненавидела больше всего в его кабинете. Они и тикали слишком громко и вообще мозолили глаза.       — Илай…       — Илай, — сказал Брин, опасно повысив голос, — это не мой уровень и даже не твой. Ты его переросла. Хватит о нём.       Они посидели друг напротив друга в тишине, слушая только метроном часов. Джудит смотрела на то, как он молча расправлялся с документами и терпеливо ждал, чувствуя, что она хочет сказать что-то ещё.       — Я собираюсь уйти из политики.       Получилось немного сдавленно, не совсем так, как стоило это произнести.       Брин остановился. Сложил руки перед собой, придвинувшись к ней чуть ближе. Джудит чуть плотнее прижалась к спинке стула.       — Я тебе не позволю, — тихо сказал он.       Его лицо почти ничего не выражало, но его тяжёлый и прямой взгляд было сложно выдержать. Джудит защитно криво усмехнулась, как будто он пошутил: — Вы же не можете меня… Заставить…       — Ты сказала это не подумав.       — Поверьте мне, — всё ещё нервно улыбалась она, — Уж если я над чем-то долго думала в своей жизни…       — Хорошо, — властно вскинул он руку, откидываясь на спинку кресла, — Они отпустят Илая. Они его отпустят, принесут извинения и подарят шоколадку в дорогу, если ты так волнуешься о тяжёлой судьбе оппозиции. Вопрос исчерпан?       Джудит сильно потёрла лоб, как будто на неё нашла одна из частых мигреней. Ей стоило начать этот разговор ещё года два назад, и теперь он был протухшим, просроченным, перестоявшим в её голове: — Я разочаровалась в политике…       — Джудит, дорогая, тебе как будто девятнадцать! — всплеснул руками Брин, — Тебе уже поздно в чём-то разочаровываться! А, но, кажется, я знаю, о чём это, — перешёл он в наступление, — Ты теперь вдруг хочешь сбежать с корабля, красиво отползти или может даже впоследствии поменять стороны, снова? Но ты, кажется, забыла о том, что тебе уже никогда не отмыться. Твоё имя навсегда связано со мной. Тебе поздно не то, чтобы уходить сейчас, тебе будет поздно даже демонстративно плевать на мою могилу. Все всё равно будут знать, чей режим ты поддерживала, чью волю ты исполняла и в чьей постели ты спала!       Успокоившись и потерев висок, он пробормотал: — Хотя я всё ещё надеюсь, что вас всех похоронят вместе со мной, как в гробнице фараона, мне кажется, это будет полезно и для вас, и для страны…       Джудит медленно провела рукой по волосам, убирая их со лба, только сейчас понимая, что у неё вспотели ладони. Парировать это у неё не было никаких сил, все её усталые и переваренные аргументы рассыпались трухой ещё у неё в руках.       — Какая вам разница? — тихо сказала она.       Брин не посмотрел на неё.       — Ты тут единственный человек. Мне без тебя будет скучно.       Находиться с ним в одном кабинете стало невозможно. Перед дверью Джудит всё-таки обернулась к нему, чтобы вымученно сказать: — Я передам, чтобы Илая отпустили?       Брин уже уставился в какую-то бумажку и по-деловому поднял на неё взгляд.       — Нет, — чуть покачал головой и, как будто подумав ещё немного, добавил: — Нет.       В ответ Джудит оставалось только молча кивнуть.