Красная Азалия

      Это случилось, когда Сюэ Ян шатался по рынку. Было скучно, хотелось чего-то сладкого. Одним словом — всё как обычно.       Со скуки он обчистил пару карманов — такой навык не может забыться. Взгляд метался в поисках хоть чего-нибудь интересного или хотя бы съестного. Сюэ Ян внимательно прислушивался к городским сплетням о слепом даосском монахе. Опять ничего существенного — в деревне, находящейся не так далеко отсюда, недавно потребовалось усмирять каких-то духов — кажется, у одного из продавцов был кузен, который жил неподалёку.       Он бесцельно бродил, раздумывая над тем, стоит ли начать преследовать даочжанов, или же поднять такой шум, чтобы они нашли его самостоятельно, как вдруг его глаза наткнулись на…       Белое.       Красное на белом…       Сюэ Ян подошёл ближе, не в силах отвести взгляд.       Красные на белом, яркие, почти как кровь, беспорядочно разбросанные по белому полотну цветы…       Плохо, ужасно плохо…       Тончайший высококачественный белый шёлк с вкраплениями красного…       — Вам нравится?       Сюэ Ян посмотрел на продавщицу. И снова опустил глаза к шарфу. Теперь тот выглядел обыкновенной белой тканью, расшитой большими красными цветами.       — Азалии?       — Его сделала одна моя ученица, — в её голосе прозвучало неодобрение. — Вот эти гораздо красивее. Вам стоит взять для своей жены!       Однако он даже не удосужился взглянуть на тряпьё, что она предлагала. Азалии... Должно быть, это чёртова судьба, не так ли? Ядовитый цветок, символизирующий любовь на расстоянии, тоску по дому и семье. У того, кто придумал символику этого цветка, точно было странное чувство юмора.       — Господин?       — Я хочу это.       Честно говоря, то, что было дальше, вспоминалось с трудом. Он помнил, как спорил с продавщицей, когда та пыталась продать ему эту вещь по полной стоимости. Однако не был уверен, что бы вообще платил. Когда он, смеясь, убегал, та визжала на всю округу. Также он не мог сообразить, откуда взял вино. И совершенно не помнил, как, чёрт возьми, оказался на крыше.       Сюэ Ян не то чтобы был склонен к рефлексии. Но сейчас держал в руке полоску белого шёлка, испещрённую красными цветами. Всё путалось — ткань словно кровоточила, красный и белый смешивались друг с другом, кружилась голова.       Самоанализ был совершенно не его стихией… но, бывает, настаёт момент — ты уже пьян и от этого вдруг становишься сентиментальным, растягиваешься на крыше и смотришь куда-то вверх…       Два кувшина уже были пусты.       Самоанализ предназначался для людей, преисполненных сожалениями. Последних у Сюэ Яна никогда не было… И теперь он смотрел на звёзды и всё, о чём мог думать, был Сяо Синчэнь.       Прошёл целый месяц. Можно было ходить куда угодно, делать всё, что угодно, прямо как перед тем, как он попал в город И, до даочжана.       Он скучал. Всё было ужасно тошнотворным и однообразным.       И ещё было одиноко.       Сюэ Ян достиг своих целей уже много лет назад. Месть клану Чан — цель, что двигала им ещё с самого детства. Жестокие фантазии, что согревали его зимой прежде, чем он стал в состоянии делать это сам.       И когда все они превратились в мертвецов, мстительное удовлетворение свернулось где-то в груди, и это было прекрасное чувство. Ну а затем всё словно начало таять, ведь ничего больше не осталось. Он думал о том, будет ли в жизни что-то ещё более весёлое? Что-то настолько же приятное? Просто в какой-то момент после всех тех лет у него вдруг не стало цели.       А затем его схватил Сяо Синчэнь и тем самым придал жизни новый смысл. Отомстить за то, что тот осмелился считать себя лучше Сюэ Яна. За то, что осмелился поймать и заключить в тюрьму.       Эта цель была совершенно иной, непохожей на предыдущую. Она не была связана с горечью и давней беспомощностью. И с Сяо Синчэнем всегда было так весело сражаться! Его яркие, наивные и серьёзные речи сверкали подобно чему-то внеземному, упавшему прямо с небес. Сюэ Ян был готов отчасти простить тому всё, лишь бы он продолжал быть таким интересным!       Но обещание было обещанием, и Сяо Синчэнь всё ещё заслуживал наказания за то, что совершил. Он должен был страдать, должен был испытать то же, что заставил испытать Сюэ Яна.       Итак, Сюэ Ян уничтожил Байсюэ и ослепил Сун Ланя.       И Сяо Синчэнь исчез.       Где только Сюэ Ян ни искал его. Но Сяо Синчэня нигде не было. Он исчез подобно лунным бликам на воде. Попытаешься схватить рукой — и окажется, что тех и вовсе не существовало.       Мэн Яо послужил прекрасным отвлечением. Море проблем. Враги как политические, так и личные, — и всех нужно было устранить. Записи Старейшины Илин, которые требовалось расшифровать.       Это было скучно.       Но это было лучше, чем ничего.       А потом Цзинь Гуанъяо отправил его на задание, где всё пошло не так. Сюэ Ян еле дополз до какой-то обочины, чудом избежав смерти. А потом проснулся, и из всех людей в мире рядом оказался Сяо Синчэнь! Заботился и пытался исцелить, ни разу не удосужившись выяснить, кем был этот человек.       Сяо Синчэнь спас его, не зная имени. Предложил свою помощь только потому, что Сюэ Ян в той нуждался.       Мысль о возвращении к Цзинь Гуанъяо так ни разу и не пришла в голову.       Сюэ Ян посмотрел на звёзды, а те подмигнули в ответ. Он взял ещё выпивки.       Почему Сяо Синчэнь был так чертовски праведен? Всегда так добр. Помогал людям без причины… Он не имел права отдавать свои глаза! Сун Лань был недостоин их получить, а Сяо Синчэнь должен был всегда смотреть на Сюэ Яна и видеть его, и…       Люди не помогают друг другу без причины!       Не спасают незнакомцев…       Казалось, что события в городе И случились сто лет назад, несмотря на то, что даже шрамы ещё не затянулись до конца. Им было так хорошо, так весело. И да, Сюэ Ян никогда не упоминал своего настоящего имени, но всегда честно отвечал на вопросы Сяо Синчэня. Тот знал, что Чэнмэю доводилось убивать…       Почему Чэнмэй был приемлем, а Сюэ Ян — нет? Они же оба были им самим!       Почему Сун Лань должен был появиться и всё испортить? Почему эта маленькая паршивка должна была рассказать даочжану всю правду? Словно не понимала, к чему это приведёт!       Сюэ Ян не был идиотом. Он прекрасно знал, что Сяо Синчэнь будет расстроен, узнав, что убивал невинных людей, в этом-то и был весь смысл! Именно это делало весь план таким забавным! Но потом… потом даочжан просто продолжал быть хорошим, люди пользовались его добротой, а он никогда не пытался себя защитить. Чем он вообще заслужил всё это? Сун Лань, его так называемый дорогой друг, бросил его, жители никогда не платили должным образом за всю его помощь; эти проклятые торговцы — Сяо Синчэнь был лучше любого из них!       Сюэ Ян не хотел причинять ему вред. Он хотел заставить его улыбаться.       Да ради всего святого, прошло уже больше полугода с тех пор, как Сюэ Ян с помощью Сяо Синчэня сделал очередную марионетку! Всех других мертвецов Сюэ Ян уничтожил сам. Он и даочжан ещё не одно десятилетие могли оставаться вместе!       Вместо этого…       Сюэ Ян провёл пальцами по красно-белому шёлку.       Если бы маленькая паршивка вовремя закрыла свой рот и…       Он взял ещё один кувшин.       Здесь не было его вины. Сюэ Ян принял меры предосторожности. Он защищал Сяо Синчэня, следил за тем, чтобы тот не пострадал от всякого дерьма — такова была его роль. Он не мог нести ответственность за…       Он тут не при чём. Сяо Синчэнь мог проклинать его сколько угодно — здесь не было его вины!       А может, всё-таки была?       Чёрт. Что ему оставалось делать? Поднять всех убитых как мстительных духов? Это всё равно не изменило бы факта убийства.       Это. Была. Не. Его. Вина.       Красные цветы азалии словно смеялись над ним. Он посмотрел на кусок шёлка и крепко сжал тот в руке.       Сяо Синчэнь дорожил тремя вещами.       Его мечта. Его принципы. И Сун Лань.       И из всего этого списка лишь убийство Сун Ланя могло быть более-менее обосновано чувством вины — и то уже исправлено. Творить зло лишь потому, что кто-то обманывает тебя — едва ли нарушение принципов. А мечта даочжана была уничтожена именно Сун Ланем — в тот момент, когда тот бросил его.       И сейчас… Сейчас Сяо Синчэнь заявил, что они должны быть врагами. Что его связь с Чэнмэем разорвана навсегда. Что за идиотская шутка! Три года вместе и… и как, чёрт возьми, Сяо Синчэню удавалось делать все скучные вещи потрясающими? Три года игр в семью, совместного смеха, ремонта похоронного дома, чтобы жить в том зимой, конфеты, оставленные на кровати…       Всё потому, что он — преступник? До города И Сяо Синчэнь постоянно пытался привлечь его к правосудию. В этом причина? Сюэ Ян не мог изменить прошлого, он был совершенно непохож на Сяо Синчэня, он никогда не делал ничего самоотверженного, их принципы совершенно разнились.       Сюэ Ян резко сел.       Их принципы не были похожи. Однако могли таковыми стать.       Он сглотнул, уставившись на шёлк в своих руках. Ярко-красное цветение окрашивало белый. Лишь одного взгляда было достаточно, чтобы сердце забилось быстрее, а дыхание перехватило. Красное на белом. То, что почти случилось. То, что могло произойти снова из-за тысячи причин. Сюэ Ян был слишком далеко, и он не успел бы это предотвратить.       Он назвал Сюэ Яна отвратительным. Тогда сердце Сяо Синчэня было разбито вдребезги. Подобный страх, и ужас, и боль — всё это Сюэ Ян видел на лицах десятков людей до этого. И совершённое было не столь ужасным по сравнению с тем, что он творил раньше. Только вот Сяо Синчэнь оказался слишком хрупким.       Сюэ Ян хрупким не был. Не имея знатного происхождения, такие обычно не выживали на улице. Нужно было терпеть, приспосабливаться и быть безжалостным, когда представлялась возможность. В этом Сюэ Ян был бесподобен. Он всегда приспосабливался. Тогда… если он последует принципам даочжана — помогать людям без причины, спасать жизни и не брать платы — если он сделает это, признает ли Сяо Синчэнь, что они по-прежнему друзья?       Ну, конечно же! Сяо Синчэнь ведь хороший человек, он сделает это! Он должен…       Он наверняка именно так и поступит! *       Сюэ Ян проснулся в какой-то канаве с сильной головной болью, массой нецензурных слов и созревшим планом.