Красная Азалия

      Это был просто ужасный день. Но всё стало гораздо лучше, когда Сун Лань вернулся под вечер на постоялый двор и застал в их комнате ждущего его Сяо Синчэня. Выглядел он вполне сносно после всего произошедшего. Когда Синчэнь повернулся с усталой улыбкой к вошедшему Сун Ланю, тот сразу бросился к нему и встал на колени.       — Всё хорошо. Всё в порядке, — пробормотал Сяо Синчэнь, на что Сун Лань взял его руки, такие тёплые, сильные и живые, поднёс к своим губам, осыпая легкими поцелуями, а потом прижался к ним лбом, пытаясь унять невыносимую боль в груди. Ему не верилось, что Синчэнь вернулся целый и невредимый.       — Цзычэнь?       Сун Лань открыл глаза и уставился на своего доверчивого друга, стараясь ничего не упустить. Если Сюэ Ян и использовал какое-нибудь заклинание, то это не оставило никаких следов.       — Он вернулся около часа назад, — сказала А-Цин.       Сун Лань моргнул и наконец-то заметил её присутствие. Конечно, она и должна быть в комнате. Он же сам её тут оставил на время поисков, посчитав, что так безопаснее.       — Мы не знали, как тебя предупредить, поэтому решили дождаться твоего возвращения.       Сун Лань медленно кивнул и снова повернулся к Синчэню.       — Что же случилось?       Губы Синчэня растянулись в улыбке, которая больше походила на гримасу.       — Это было недоразумение. Сюэ Ян просто хотел меня навестить и пригласить на обед. Только и всего. Я отказался и вернулся сюда.       Сун Лань с недоверием выслушал этот сухой рассказ. Сяо Синчэнь явно что-то недоговаривал. Пусть он и не пострадал, но от глаз не могла укрыться пронизывающая его тело дрожь, когда он пытался улыбаться, вид его был истощённым, а на повязке — следы кровавых слёз.       — Прошу, скажи мне… — взмолился Сун Лань, но постарался не обидеться, когда Синчэнь ему не ответил.       Было ясно как день, что всё далеко не так уж и хорошо. Но… именно те давние жестокие слова Сун Ланя, а также годы, проведённые порознь в скитаниях, стали причиной их отдаления друг от друга. Вполне логично, что теперь Сяо Синчэнь привык переносить тяготы в одиночку, не полагаясь на своего друга. Да, он простил его, но утраченное доверие было не так-то просто вернуть.       А что тогда насчёт Сюэ Яна?       — Если ты захочешь поговорить, я — рядом, — вывел Сун Лань пальцами на тыльной стороне ладоней Синчэня, а после попытался встать и уйти, но его неожиданно задержали. Он непонимающе заморгал и уставился на Синчэня сверху вниз.       — Цзычэнь, не мог бы ты ещё немного побыть со мной?       — Конечно.       Сун Лань устроился рядом с ним, соприкасаясь плечами, но Синчэнь продолжал держать его за руки.       — Не возражаешь… против прикосновений? Я знаю, что это тебя порой раздражает.       Но не тогда, когда так делаешь ты.       Сун Лань придвинулся ближе, Синчэнь воспринял это как приглашение, коим оно и являлось, прижавшись в ответ. А-Цин подбежала и крепко обняла Синчэня с другого бока.       — Я просто… очень устал… — на этих словах Сяо Синчэнь тяжело вздохнул. — Порой это настолько сложно… Ведь злиться в ответ на причинённую боль — это нормально? Верно? Я сам себе не нравлюсь, когда злюсь, но… Почему я должен объяснять ему, как именно он должен передо мной извиниться за всё то, чем он меня обидел? Сначала я наотрез отказался, но потом всё равно принялся его поучать… Знаю, он старается, а случившееся было ошибкой. Но он сделал мне так больно! Его перевоспитание — не моя забота! Я ведь прав, да?       «А ты уверен, что это была ошибка?» — с сарказмом подумал Сун Лань, но промолчал, понимая неуместность этих слов.       И вдруг ему вспомнилось, как эти двое обнимались. Тогда на лице Сюэ Яна была искренняя радость. Сияние его глаз, улыбка и смех — всё поразительно отличалось от того, каким Сун Лань привык видеть этого негодяя. Да, он постоянно лыбился — глумливо, хвастливо или кровожадно. Но улыбка для Сяо Синчэня была совсем иной. Было заметно, как они оба становятся спокойнее в обществе друг друга, незаметно переходя от разговоров об убийствах и крови к дружеской беседе.       Что за дурацкие мысли?! Очевидно, что это всё ложь! Сун Лань прекрасно понимал, как будут развиваться события этой жестокой игры.       Сюэ Ян утверждал, что он хороший, не раз проявлял свою доблесть, чтобы у Синчэня зародилась надежда, а потом использовал всё это, разбивая ему сердце снова и снова. Ловко демонстрируя и свою порочную сущность, этот мерзавец внушил, будто Синчэню достаточно каждый раз стараться чуть больше, чтобы наставить его на путь истинный. Но этих усилий всегда будет недостаточно.       Интересно, посмеялся ли Сюэ Ян над всем этим? Радовался ли он той боли, которую причинил сегодня?       Но Сун Лань не стал делиться своими размышлениями. Синчэнь не был готов сейчас его выслушать. Вместо этого он немного переместился и обнял своего друга за плечи — Синчэнь вздохнул, придвигаясь ближе.       — Он использовал талисман перемещения, который отправил нас в некую комнату на окраине города. Я действительно мало что помню после этого… так сильно я испугался… Обычно, когда куда-то иду, то точно знаю, где я, держу в голове карту местности, отслеживаю ци всего живого и неживого вокруг меня, но после перемещения всё вдруг стало абсолютно незнакомым, я не мог понять, где нахожусь.       Он резко оборвал рассказ, когда в его голос закрались нотки отчаяния, но потом, судорожно сглотнув, продолжил:       — Это было похоже на падение с меча в ночном небе — абсолютная пустота вокруг.       Синчэнь замолчал, а Сун Лань взглянул на А-Цин. Она поморщилась и пожала плечами.       — Ты должен был дать ему ещё тогда истечь кровью, — сказала она.       — Так нельзя! — вскинулся Синчэнь.       — Почему же?       — А-Цин!       — Синчэнь-даочжан, я знаю, что ты хочешь, чтобы мы были как большая дружная семья или что-то вроде того, но Сюэ Ян просто чудовище! Он всучил мне нож, которым наверняка кого-то прирезал!       — Но тебе же он понравился. Ты играла с ним всю неделю.       — Нож действительно красивый и острый. Хотя странно, что он вообще мне его дал.       Синчэнь вздохнул, но при этом казалось, что он стал выглядеть чуточку счастливее. Сун Лань улыбнулся.       — Сюэ Ян очень старается. Полагаю, у него просто нет опыта нормального общения. Когда он схватил меня и активировал заклинание, наверное посчитал это забавным. Ему даже в голову не пришло сначала поздороваться и спросить, хочу ли я с ним пойти. Вместо этого он решил всё за меня и поступил по своему желанию. Прости, Цзычэнь. Я знаю, что тебе тяжело так долго слушать о нём.       Сун Лань хмыкнул и закатил глаза. Потом перевернул ладонь Синчэня и написал: «Хватит извиняться. Мне нравится тебя слушать, о чём бы ты ни говорил».       Синчэнь улыбнулся, следя за появляющимися на его руке словами, а потом спрятал лицо на плече Сун Ланя.       — Мне тоже нравится разговаривать с тобой! Цзычэнь — ты самый важный для меня человек на всём белом свете. Я чувствую себя таким счастливым рядом с тобой, — произнёс Синчэнь, а Сун Лань внезапно осознал, что покраснел бы, если бы мог. Даже не глядя в сторону А-Цин, он ощутил её ухмылку.       — Спасибо, что выслушал меня.       — Всегда пожалуйста.       — Совсем забыл! — сказал Синчэнь, пытаясь сесть прямо. — У меня есть для тебя печать, которая сможет скрыть твою тёмную ци. Согласись, это очень полезная штука?       Сун Лань замер и заморгал. Звучало заманчиво. Но… как же всё-таки невовремя…       — Это тебе дал Сюэ Ян?..       Синчэнь робко улыбнулся.       — А-Цин, принеси, пожалуйста, бумагу и чернила. Это вполне безобидно. Цзычэнь, хочешь попробовать?       Сун Лань нахмурился и ничего не ответил. Вне всякого сомнения, всё, что предлагал Сюэ Ян, было подозрительным. Только вот нельзя сбрасывать со счетов, что он был мастер по части владения тёмной энергией. Поэтому вполне вероятно, что некоторые наработки этого злодея не были опасными.       Синчэнь взял принадлежности для письма из рук А-Цин и привычным движением растёр чернила. Его почерк стал менее разборчивым из-за слепоты. Хотя он всё ещё мог довольно сносно писать, но для создания талисманов и печатей точность линий была чрезвычайно важна. Несчастные случаи были не такой уж редкостью при использовании неверных начертаний. Но Синчэнь нашёл решение.       Прежде чем провести рукой над чистым листом, он окунул палец в чернила и начал выводить линии в воздухе. Его ци текла сквозь пальцы, перенося всё на бумагу. Сун Лань улыбнулся, наблюдая за его работой.       Когда он впервые увидел эту технику в исполнении Синчэня, то спросил, почему он ею не пользуется, ведь каждая линия была невероятно красивой — не отличить от настоящей каллиграфии. На это Синчэнь ответил с улыбкой, что не видит смысла растрачивать ци там, где результата можно достичь приложив чуть больше усилий. Пока его почерк оставался разборчивым, красота была излишней.       Ставить практичность выше эстетики — это было необычно в современном мире заклинателей. И шло вразрез с тенденциями, задаваемыми орденом Ланьлин Цзинь.       Синчэнь последним росчерком завершил печать и передал бумагу Сун Ланю. Талисман не выглядел как нечто зловещее, не был похож и на защитный барьер. Это больше напоминало маскировку, которая задействует и имитирует ци, излучаемую оказавшимися рядом растениями, животными или людьми. Сун Лань внимательно исследовал начертанные линии — как энергия поступает извне, аккумулируется и рассеивается. На самом деле, исполнено довольно элегантно.       — Есть ещё второй вариант, — сказал Синчэнь, передавая почти идентичное изображение. Единственное их отличие было в источнике энергии. — Первая печать использует ци, а вторая — тёмную энергию.       Сюэ Ян не мог сам это придумать! Работа была выполнена слишком тонко. Наверняка где-то украл! Хотя кому, кроме заклинателя, следующего по Пути Тьмы, мог бы понадобиться талисман, скрывающий тёмную ци?       — Хочешь попробовать?       Сун Лань нахмурился. Если это сработает, то очень облегчит жизнь. Они оба всё тщательно перепроверили, но так и не нашли ничего подозрительного.       Сун Лань вздохнул и направил немного энергии во вторую печать, которая на мгновение вспыхнула на полу. Получилось или нет? Он не почувствовал никакой разницы…       — Цзычэнь, ты здесь?       Губы Синчэня сжались в натянутой улыбке. Когда Сун Лань положил ему руку на плечо, тот вздрогнул от неожиданности.       — По крайней мере, эффект точно есть! Постой, это довольно необычно… Если я сосредоточусь, то могу ощутить твоё присутствие, но больше ничего странного не чувствую. Ты как будто становишься частью окружающего пространства. Интересно, сработает ли это с Шуанхуа?       Но меч обмануть так и не удалось: он действовал в противовес ощущениям Синчэня, причем неважно, кто держал его в руках. На этом они решили прерваться.       Все трое оставались в комнате до поздней ночи. Синчэнь выглядел уже гораздо спокойнее и счастливее. Но от Сун Ланя не укрылось, насколько сильно он измотан. Когда служка принёс им ужин, Синчэнь забился в угол, желая остаться незамеченным.       Сун Лань решил, что сегодня в печати нет нужды, и старался держаться как можно ближе к Синчэню. Это оказалось правильным. Синчэнь то и дело тянулся к нему, касался плеч, брал за руки, будто хотел убедиться, что тот рядом и чувства его не обманывают. Прикосновения были мимолётными, но в эти моменты всё тело Синчэня расслаблялись, а лицо озарялось улыбкой.       Когда они погасили свет и легли спать, Сун Лань сел на пол, прислонившись к кровати Синчэня. Через некоторое время он ощутил кончики пальцев, которые заскользили по его плечам, а затем Синчэнь и вовсе прижал ладонь к его спине, вздохнул и придвинулся ближе.       — Цзычэнь, спасибо, что ты остался со мной, — прошептал он в темноту.       Сун Лань улыбнулся. И, стараясь не разбудить А-Цин, едва слышно постучал по полу. Синчэнь в ответ тихонько рассмеялся и повторил сигнал на спине своего друга.       Три раза по три удара — знак того, что всё хорошо.

***

      Синчэнь проснулся с ощущением странной тоски. События вчерашнего дня казались всего лишь дурным сном, от которого всё никак не получалось избавиться. Он размеренно дышал, восстанавливая в памяти очертания комнаты: знакомые стены, пол, запах горящих свечей, звук кисти по бумаге.       Цзычэнь был рядом — ясно ощущались обволакивающие волны злобной мстительной энергии. Но правильно ли это так называть? Тогда ци, следуя логике, — энергия радости. Возможно, озлобленность — именно то, что связывало мертвых с миром живых, но вряд ли всё было настолько просто. Может, некроэнергия?       Интересно, что Сюэ Ян думает по этому поводу? Он так часто имел с этим дело, у него наверняка есть своё видение.       Сяо Синчэнь ещё ни разу не просыпался в одной комнате вместе с А-Цин, Сун Ланем и Сюэ Яном. И они никогда не путешествовали все четверо как друзья. Настораживало, что всё чаще это казалось чем-то неправильным. Даже после вчерашнего он скучал по Сюэ Яну.       А-Цин спросонья пожаловалась на холод, поэтому Синчэнь отдал ей свою накидку, пока она завтракала.       — Как твоя рука, А-Цин?       — Было немного больно, когда я проснулась. Но сейчас всё более-менее.       — Я рад, — сказал он. — Упражнения помогут восстановлению, только, пожалуйста, не переусердствуй. Сделай паузу, если будет больно.       — Я не из тех, кто будет мучать себя, Синчэнь-даочжан.       Цзычэнь хмыкнул в знак согласия, Синчэнь улыбнулся и принялся за еду.       — Хм… Синчэнь-даочжан… — произнесла А-Цин и замолчала. — А, неважно…       — А-Цин, что ты хотела сказать?       Она ничего не ответила, поэтому Синчэнь вернулся к завтраку. Лучше дать ей время подумать.       — На прошлой неделе ты назвал меня своей дочерью…       Синчэнь замер, а потом поставил чашку на стол.       — Из-за меня ты почувствовала себя неловко? Я хотел застать их врасплох. И лучшее, что пришло в голову, — сказать, что мы семья.       — Нет, это была сцена что надо. Но ты правда считаешь меня?..       — Дочерью?       — Семьёй.       Синчэнь улыбнулся и кивнул:       — Да, считаю.       А-Цин рассмеялась и подсела к нему поближе.       — Ты тоже моя семья! Только вот моим отцом ты точно быть не можешь. Это я постоянно вытаскиваю тебя из передряг. Кабы не я, тебя бы уже дюжину раз ограбили. Да просто ободрали бы как липку!       — Ну уж нет! — возразил Синчэнь, на что А-Цин громко фыркнула.       — Синчэнь-даочжан, просто признай, что ты бы без меня пропал.       — А-Цин, полагаю, ты совершенно права. Позволь называть тебя младшей сестрой?       — А вот это по мне! Тогда я буду называть тебя дагэ. Ведь ты мой первый старший брат, — сказала она со смехом и приобняла его за руку. Но почти сразу грустно вздохнула, а когда снова заговорила, вся её игривость испарилась без следа. — Когда-то у меня были сёстры. Дагэ, я тебе об этом рассказывала?       — Нет. Ты хочешь об этом поговорить?       Она надолго замолчала.       — Это было давным-давно, задолго до нашей встречи. Их звали А-Ю и А-Цзэ. А-Цзэ присматривала за нами. Мы заботились друг о друге. Но я не знаю, где они сейчас. Сестрички куда-то пропали. Так бывает.       — Мне жаль это слышать, — нахмурившись, сказал Синчэнь. — Если хочешь, мы могли бы их разыскать…       — Не стоит. Это было очень давно.       — Но всё же…       А-Цин тяжело вздохнула, привалившись к нему.       — Дагэ, ты такой отзывчивый. Что бы с ними ни случилось, уже много воды утекло. Вряд ли удастся их найти. Надо жить дальше.       Синчэнь кивнул, обнимая её за плечи. Он не стал настаивать. Но если бы была хоть малейшая надежда, он бы сделал всё, чтобы А-Цин вновь могла встретиться со своими сёстрами.