Перенос / Transference

Рей не тот человек, который хорошо справлялся со свободным временем. Вырастая в хаотически сменяющих друг друга приёмных семьях без всякого права голоса и свободы выбора, она выработала сильную потребность в контроле и структурировании. Ее невозможно было превзойти в своем стремлении к составлению списков, ведь она буквально жила этими маленькими выбросами дофамина, уверенно и с точным расчётом заполняя поля своего дневника. И поэтому ей было несколько странно и непривычно проводить целое утро субботы именно так – лежа в кровати. К осени ей следовало подыскать новое жилье. Ее друг – Шивон – дал наводку на одну съёмную квартиру, которая располагалась недалеко от университета; плюс, у Рей где-то еще с прошлой недели пылились записи, а ведь они тоже требовали внимания. Бесконечные приготовления к предстоящим сеансам еще никто не отменял. Вместо этого она уже который час пялилась на белоснежный потолок. Окно спальни открыто на несколько сантиметров, и легкий утренний ветерок колыхал занавески, заставляя солнечный свет танцевать по всей комнате. Где-то на улице играли дети, их голоса сливались в счастливую мелодию под ритмичные удары мяча. Она проснулась с болью в груди. Рей уже испытывала такое ранее – такое хорошо знакомое ощущение довлеющего одиночества. Первая промелькнувшая мысль была о том, что ей снова приснился тот сон, но, поразмыслив, решила лучше не думать об этом. Ей уже порядком осточертело анализировать его (и она точно не хотела копаться в этом дерьме всю оставшуюся жизнь), понимая, что, в любом случае, понимание столь назойливого сна не разрешит насущную проблему. На прикроватной тумбочке пикнул телефон – пришло уведомление. Она перевернулась на бок, чтобы взять его, и, подперев висок кулаком, принялась листать сообщения. И лишь одно привлекло внимание. Оно пришло от Бена Соло на рабочую почту. Доктор Ниима, Я сожалею о том, как мы в четверг закончили нашу беседу. Моя попытка пошутить была неуместной, и я ранил тебя. Я не хочу, чтобы тебе было рядом со мной дискомфортно. Я хочу работать с тобой. Я попытаюсь контролировать себя. А если буду позволять себе слишком много, то разрешаю выбить из меня все дерьмо. Хотя я и не обещаю, что мне это не понравится. Твой, Бен Соло. Сообщение доставлено в 1.37 утра. Рей моргнула, перечитывая строки. Бен думал о ней прямо посреди ночи. И сделал он это, конечно, после своих грязных делишек, или же в их процессе. Желудок сделал кульбит, и она с возрастающим ужасом распознала ощущение возбуждения. Перевернувшись на спину, Рей безлико уставилась в потолок и положила руки на грудь. Сделала вдох, чувствуя, как опускалась и поднималась рука. Находясь здесь – в полном одиночестве своей комнаты – было так легко признаться самой себе. Более того, в обязанность каждого психотерапевта входило применение на себе так называемого обратного анализа. Она должна это сделать, даже если и чувствовала, как сердце от страха было готово буквально выпрыгнуть из груди. Она неравнодушна к нему. Неравнодушна к своему клиенту. Бен Соло умён, проблематичен и, по правде говоря, почти никогда не затыкался. Но, ох, какой уже у него рот. Вдобавок ко всему, у него острое восприятие действительности, что манило еще сильнее, словно рыбку на крючок. Он сексуальный и отлично сложен, и Рей до беспамятства хотела узнать о том, действительно ли он хорош в постели и неужели его член такой же большой и толстый, как и все остальное. Даже размышление про себя о подобных вещах ощущалось подобно преступлению. Рей снова повернулась к окну и закрыла глаза. Фантазии – это хорошо. Фантазии еще никому никогда не навредили. А вот совершить поступок под эгидой фантазии, поддаться искушению – вот где на самом деле скрывалась настоящая опасность. Пока она себя контролирует (так же, как и всегда), все будет в порядке. Она настоящий профессионал и без всяких проблем исполнит свой долг: перед собой и перед клиентом. И Рей ответила ему. Дорогой Бен, Спасибо за Ваше сообщение, но не стоит извиняться. Я понимаю, что Вы не намеревались обидеть меня своим комментарием, и это сугубо моя работа, чтобы отделять личные проблемы от рабочих моментов. Я ценю Ваши чувства, но не стоит беспокоиться о моих. Этим займусь я. Надеюсь на продуктивность следующего сеанса. С уважением, Доктор Ниима. Рей потянулась за резинкой, надевая ее на запястье. Она изо всех сил щелкнула себя пару раз. Затем открыла комод и взяла вибратор.

------

Во вторник город оказался неоправданно жарким. Рей завязала волосы в пучок и надела белый льняной сарафан, так подходящий погоде. С короткими рукавами и длиной, заканчивающейся прямо над коленом, оно было достаточно легким, чтобы пропускать сквозь себя воздух. Надев бежевые балетки, она перекинула через руку темно-серый пиджак, который позже наденет на работе, чтобы сгладить юбку, и направилась на работу. Бен Соло занял свободное окно в три часа, но, кроме этого сеанса, на вторник были назначены и другие. Кайдел поприветствовала ее улыбкой. Все шло так, как и должно. На два часа у нее назначена встреча с семейной парой Уэксли. Лила изменила Снэпу, и они до сих пор зализывали раны после предательства. Разобраться в их случае – немалое приключение, в ходе которого Рей приходилось обнажать причиненную друг другу боль, которая и привела их в это место. Снэп до сих пор работал над собой и пытался выражать себя иначе, чем среднестатистический, поддавшийся ярости мужчина. Ситуация стала крайне напряженной ближе к концу сеанса. – Ты хотя бы понимаешь, насколько это все, блять, унизительно? – его голос почти что на грани, вся невыраженная боль так и пыталась вырваться наружу. – Мне приходится сидеть здесь и говорить обо всем этом, потому что ты просто не можешь не запрыгнуть в постель к другому мужику? Лила сжала челюсть. – Будто для меня это какой-то курорт? Как обычно, все вертится вокруг тебя. Снэп вскочил на ноги и сделал пару шагов к своей жене. Лила – женщина небольшая, но упрямая, поэтому она скрестила на груди руки и оскалилась. Рей встала со своего места и медленно направилась к двери, огибая разбушевавшуюся пару. Лучше всего заранее подготовиться ко всем возможным сценариям, просто так, на всякий случай, если дела выйдут из-под контроля. Она решила встрять в спор. – Думаю, нужно сделать паузу… Но Снэп проигнорировал ее и выставил указательный палец на свою жену, багровея от ярости. – Я никогда тебе не изменял! Я был верен тебе на протяжении семи лет! – Да ты на протяжении добрых двух лет даже не смотрел на меня, Снэп. Так что не притворяйся мучеником! – рявкнула Лила, и ее лицо некрасиво исказилось. – Ну же, давайте передохнем… – начала Рей, но они с головой погрузились в разрывающее изнутри страдание и не слушали ее. Оба были переполнены эмоциями. – Не нужно меня винить в том, что ты с кем-то трахалась! Снэп недобро усмехнулся и неожиданно снёс со стола металлическую лампу. Лила как раз стояла рядом. Предмет ударился об книжную полку и с грохотом упал на пол. Рей дернулась и хотела было заговорить, как без всякого уведомления распахнулась внутренняя дверь. Ошеломленные, они развернулись. В дверном проеме стоял Бен Соло, а Кайдел что-то безрезультатно кричала за его спиной. – Какого хера здесь происходит? – спросил Бен, сканируя взглядом комнату, и затем остановился на Рей. – Все в порядке? Снэп шагнул ему навстречу, но Рей быстро очнулась от шока и опередила безумца. Она стала посреди двух мужчин с вытянутыми руками. – Да, все в порядке. Спасибо, Бен. Пожалуйста, покиньте нас, – смерила она его строгим взглядом. Бен неотрывно наблюдал за Снэпом, грудь которого тяжелела от попытки взять над собой контроль. Губы Бена крепко сомкнулись, и он снова посмотрел на Рей. – Если что, я буду здесь. Звучало как предостережение. Сердце рвалось из груди, но адреналин и его тяжёлый тон каким-то неожиданным образом согрели ее. Рей попыталась разрядить напряжение. Ее голос нежен и спокоен. – В этом нет необходимости, но спасибо. Кайдел, пожалуйста, прикрой дверь. Кайдел вывела Бена из кабинета и, закрывая за ним дверь, прошептала «извините». Рей признательно кивнула. – Снэп, прошу. Присядьте. Нам нужно немного передохнуть, чтобы как следует успокоиться. Давайте приступим к дыхательным упражнениям, над которыми работали ранее. Мужчина с извинениями поднял лампу. Все постепенно начало приходить в норму, и им даже удалось закончить на сдержанно-позитивной ноте. Под конец сеанса Рей повела пару в комнату ожидания и заметила Бена, стоящего со скрещенными руками. Он облокотился о стену у двери, настороженно наблюдая за тем, как Уэксли покидают помещение. Как бы Рей не хотелось уйти на перерыв, она отметила, что отстает от графика. И развернулась к Бену. – Готовы зайти? – Конечно, док. Усевшись на диван, он без всяких прелюдий спросил: – И такое часто с тобой случается? – Что именно? – Рей схватила блокнот и заняла зелёное кресло. – Подобные крики? – Он вроде как что-то кинул. Это опасно, – неодобрительно вздохнул Бен. Рей с интересом склонила на бок голову. – Беспокоитесь обо мне? – Это небезопасно. Если тот мужчина не способен контролировать свой норов, тогда он не может здесь находиться. Забавно наблюдать, как падкий на всякие грязные словечки Бен Соло внезапно включил школьную учительницу. Рей не могла не улыбнуться. – Но каким образом он сможет научиться его контролировать, если не будет приходить сюда? – Только не с тобой, – Бен посмотрел на нее прямо. – Это слишком опасно. Рей постукивала ручкой по блокноту, чувствуя в себе внутренний конфликт. Ей безмерно льстило, что он пытался ее защитить, но в то же самое время сочла такой жест оскорблением, потому что Бен посчитал, что она не способна о себе позаботиться. Рей ответила предельно вежливо, тщательно подбирая слова. – Думаете, все женщины нуждаются в защите? – Не все, но многие. Я уже видел таких мужчин, драматичных и контролирующих всё и вся. Они держат женщин в клетке посредством своих вспышек гнева, чтобы запугать. Охуеть какое жалкое зрелище. Хм. Интересно. – В Вашей семье есть такие мужчины? Бен снял со штанов ворсинку и, не смотря ей в глаза, ответил: – Да. Мои родители цапались как кошка с собакой, но отец был в два раза больше и на десять лет старше. У матери тоже был такой случай, – он печально улыбнулся. – Никогда не обвиняй Скайуокеров или Соло в том, что они недостаточно драматичны. – Но Вы не такой? Он улыбнулся. – Нет, я был слишком тихим. Сейчас же я предпочитаю другие виды женского внимания. – И Вам так же нравится их защищать, – указала она. – Ну, кто-то же должен. Тот парень больше тебя в два раза, да еще и разнес твой кабинет. Он бы не позволил себе такую хрень, будь на твоём месте Кенеди. Бен откинулся на диван. – Вы тоже ведёте себя со мной по-другому, чем с Кенеди? – Это же очевидно, – он снова ухмыльнулся. Глаза переметнулись на ее обнаженные ноги, Рей скрестила их и слегка потянула за край юбки. – В каком смысле? Можете объяснить? – она взглянула на свои записи, чтобы снять напряжение с разговора. Возможно, он скажет правду, если не будет смотреть ей в глаза. – Прежде всего, я теперь действительно с нетерпением ожидаю наших встреч. Рей прилежно записала за ним. – И у меня такое чувство, будто ты не совсем впечатлена мной. У старика была реакция куда похлеще. Она нахмурилась и снова на него посмотрела. – Что Вы имеете в виду? Бен расплылся в улыбке подобно чертенку. – Ну, казалось, что Кенеди получал куда больше удовольствия от моих историй, если ты понимаешь, о чем я. И ему в особенности понравилась та, со стюардессами. А вот этого Рей уж ни как не ожидала услышать о своем наставнике. Она ощутила, как ее щеки порозовели, и быстро потупила взгляд. – А вот ты… даже не знаю. Не могу понять, получаешь ли ты хоть какое-то косвенное удовольствие от моих подвигов, – он закинул нога на ногу так, что его бедра оказались широко распахнутыми. Штаны натянулись на твёрдых мышцах, и как бы она старалась не замечать этого, все тщетно. – Но, возможно, ты все же ловишь от этого кайф. Например, когда ты одна. На одну малую, безумную долю секунды Рей подумала, что он был в курсе о том, что она делала на выходных. Страх быстро испарится, и она тяжело сглотнула. Конечно же он не знал, а просто прощупывал почву. Она не клюнет на наживку. Рей смело приняла вызов и снова подняла взгляд. – А Вы хотите, чтобы я поймала кайф от Ваших историй? Бен облизал губы. – Уверен, что буду не против. Можешь думать обо мне все, что только пожелаешь. Рей перевернула страницу блокнота, игнорируя его предложение. Не давай ему той реакции, которую он так отчаянно жаждет, напомнила себе она. И щелкнула резинку. – У меня есть пару вопросов. Чтобы помочь определить природу Вашего поведения. – Валяй, док. – Сколько раз в день Вы мастурбируете? – Рей смотрела исключительно на блокнот, будто на его месте сидел самый обычный клиент, которому она задавала самые обычные вопросы. Заставляя себя проявлять такие же эмоции, как и тот стоящий в углу горшок с растением. – Возможно, раз или два. Я не слежу. – Это для Вас обычное дело? Может, замечали какие-либо увеличения или снижения либидо в последние шесть месяцев? – Я так делаю примерно с четырнадцати лет, – усмехнулся он. – Возраст первой половой связи? – Восемнадцать. Она записала и это. – Были в отношениях? – Друг семьи. Ей было двадцать два. А вот это интересно. Он, должно быть, по-особенному к ней относился, с такой-то разницей в возрасте. Рей сделала пометку вернуться к этому вопросу попозже. – А в общем сколько у Вас было половых партнеров? – В общем? – Ну, можно с момента развода. Или их количество резко изменилось? – Можешь верить, а можешь – и нет, но я не считал. Это зависит, – он принялся поглаживать голень. Большие, толстые пальцы проходились по ткани вверх и вниз. Рей отвлеченно следила за движениями, но потом очнулась и снова посмотрела на него. – Зависит от чего? Он улыбнулся так, будто наступил его день рождения. – От того, насколько хорошо прошла неделя. Или от того, в городе ли близняшки Тёрнер. – А если взять одну неделю? – она стукнула ручкой по блокноту и слегка поерзала на кресле. Ее эмоциональное состояние оставляло желать лучшего, скрещенные лодыжки начали трястись. – Я бы сказал, где-то три. Она не смогла удержаться от мысленно подсчёта. Два года в неделях… выходит больше сотни, и если все умножить на три это будет… о, боже. – Партнеры меняются или остаются прежними? – И то, и другое. – Частота секса каким-то образом изменилась после развода? – Определенно. Я понял, что секс снова может приносить удовольствие, – Бен выпрямил ноги и потянулся, расширяя свою грудную клетку, словно лев. – Скажем так, когда нечему было меня останавливать, я решил, почему, блять, и нет? – хмыкнул он. Рей прочистила горло. – Вы идёте на риск? Выбираете безопасных партнеров? – Милая, не волнуйся, у меня все под контролем. Мое достоинство под надёжной защитой. И мне не приходится платить за секс, если ты это имела в виду. Ты будешь удивлена, когда узнаешь, как много женщин предпочитают прямое наступление. Я не умоляю. Бен невинно захлопал глазами, наслаждаясь собой. Он выглядел подобно актёру на сцене, который с нетерпением ожидал помпезного закрытия занавеса и летящих со всех сторон роз. Рей неожиданно для себя поняла, насколько эта его сторона поддельна… каков актёр. Это не тот Бен с глубоким интеллектом, смотрящий на нее со всей серьёзностью в момент, когда она режет слишком близко к кости. Чем ярче улыбка, тем дальше от сути. Он сам пишет свой рассказ. Рей, не отрывая от него проницательного взгляда, сказала: – Ранее Вы рассказывали о том, что Ваше ко мне отношение отличается от того, которое было у Кенеди. Вам именно со мной нравится устраивать представления? – Представления? – Бен изогнул бровь, но улыбка все так же осталась на его губах. Дерзкая и намеренная. – Все это. Ваше поведение, – он не отреагировал, поэтому Рей уточнила. – Ранее Вы упомянули, что наслаждаетесь моей реакцией на Ваши слова, так что я предположила, что Вы ведёте себя так только для того, чтобы достичь желаемого. Это как раз и называется представлением. Его улыбка померкла, кадык дернулся. Рей задела его за живое, она видела это в его глазах. – Все играют роли в том или ином смысле, не так ли? – Бен снова надел свой каменный доспех, изучая ее. Рей выпрямила ноги и наклонилась поближе – локти на коленях – чтобы удержать внимание. Она желала надавить на эту рану, увидеть сквозь слои. Смягчив голос, Рей попыталась добраться до настоящего Бена, взвешивая каждое слово. – Мы все играем разные роли. Рабочих, друзей, любимых, детей, – от ее внимательного взгляда не укрылось то, как он дернулся. – Мы все играем разные роли по мере их поступления. Проблема всплывает на поверхность тогда, когда человек не ощущает своей подлинности. Когда его не видят или не принимают таким, какой он есть на самом деле. Его глаза потемнели, и он внезапно разорвал зрительный контакт. Бен посмотрел на книжную полку, челюсть сжалась, а костяшки рук прошлись по губам. Рей воспользовалась моментом и начала изучать его профиль – острые линии и неровности – и попыталась представить, как он выглядел, будучи ребёнком. Как эти глубокие, чувствительные глаза и одарённый рот возникли на невинном мальчишеском лице? Что за боль превратила мягкость в камень? Бен встретился с ней взглядом. Он не мигая уставился на Рей. Ни грамма стыдливости. – А какую роль играешь ты, доктор Ниима? Прозвучало несколько оборонительно. Должно быть, она действительно попала в яблочко, поэтому он отбил пасс. Избежал ответа. – Где заканчивается доктор и начинается женщина? Или ты обо всем судишь со своей колокольни? Ее спина напряглась. – Я никогда не сужу, Бен. Только пытаюсь понять. – Тогда объясни, как тебе это удаётся. Чувствуешь себя подлинной? – Нет, не всегда. Честность формирует доверие. Она идет навстречу, а не против него. – А как насчёт данного момента? Ты сейчас настоящая? – Это одна из моих составляющих, так что, да. Бен съехал на край дивана и подался вперед так, что их колени почти что соприкоснулись. Рей выпрямилась. – А как же скрывающаяся под доктором женщина? Ее тоже видят и принимают? Мозг начал жужжать. Тошнотворное ощущение, будто игра в прятки, когда слышишь приближающиеся шаги, зная, что тебя загнали в угол. – У меня есть друзья и наставник, которые знают меня… – А любимый человек? Кто знает эту твою сторону? – его напряжённый взгляд не покидал ее, и Рей так же не смогла отвести глаз. Самая опасная вещь – продемонстрировать хищнику слабость. – Мне не нужно стоять перед Вами с распахнутой душой для того, чтобы помочь. Мы уже это обсуждали. – Ааа, вижу… трусиха, – прохрипел он. Ее шея буквально запылала. – Извините? В его глазах промелькнул электрический ток, словно молния в ночи. На фоне бушевала буря и треск падающих деревьев – молчаливо, но не менее опасно. – Ты хочешь, чтобы я был с тобой откровенен, но даже и не пытаешься сделать то же самое. – Речь идёт о Вас… – И как ты предполагаешь мне помочь, когда сама не живёшь по тем же принципам? Что это – трусость или лицемерие? Рей неожиданно вскочила на ноги, нуждаясь хоть в малейшем движении, и посмотрела на него сверху вниз. – Мне ничего не нужно Вам доказывать. Вы увиливаете от ответа и уводите меня подальше от своей уязвимости. Бен посмотрел на нее теми щенячьими глазами и поднял брови, будто демонстрируя свою невинность. А он далеко не невинный, и они оба это знают. – Если ты даже не можешь признать то, что мы и так знаем, Рей, как ты вообще можешь ожидать от меня какой-либо честности? Она замерла и уставилась на него. Ноги прилипли к полу; Рей обездвижена бешеным стуком своего же сердца. – Ты знаешь правду, просто не озвучиваешь ее. Тяжело сглотнув, она изо всех сил пыталась подобрать подходящий ответ, но тут к ней потянулась рука Бена. Он выставил указательный палец и прошелся по ее бедру прямо над кромкой юбки. Кожа на коже, легчайшее прикосновение. Рей очнулась и попятилась. Ручка упала на пол. Бен нагнулся за ней, но Рей уже унеслась прочь от него и села за свой стол – единственное безопасное место во всем чертовом кабинете. Руки покрылись мурашками. В момент, когда их разделял один лишь стол и расстояние, ее глаза испуганно метались от многочисленных файлов к бумагам. – Ты не имеешь права меня трогать. Это нарушение границ, и ты это знаешь. – Извини, это было случайно. Она яростно сверкнула глазами и сузила их. – Это ложь. Бен не выглядел так, будто ему было жаль. Он слишком далек от этого. – Я начну говорить правду, как только ты сделаешь то же самое. Рей прижала ладони к деревянной поверхности стола, опираясь, и подавила почти что непреодолимое желание придушить его до полусмерти. – Нам нужно на сегодня закончить и убедиться… – Ты хочешь меня. Вот это наглость. Дыхание прервалось, и она подняла на него взгляд, смотря своими широко распахнутыми глазами. Бен шагнул ближе. – Мы оба это знаем. И очень даже кстати, ведь я тоже хочу тебя. – Сеанс окончен. Вам нужно уйти. Сейчас же, – она указала на дверь. Сердце стучало настолько быстро, что Рей побоялась, что он услышит. – Почему тебе так сложно признать это? Слова же не могут ранить, ведь так, доктор? Слова - это просто слова, – хмыкнул он. – Конечно, если только ты не боишься своих дальнейших действий. Успокойся. Просто успокойся. Ты в безопасности, все под контролем. Рей попыталась скрыть дрожь в голосе и решила применить свой фирменный терапевтический тон. Глаза все так же оставались прикованы к столу. – То, что Вы испытываете, называется эротизированным трансфером, – сказала она. – Это происходит тогда, когда пациент формирует нездоровую привязанность к своему терапевту во время проведения сеанса. В Вашем случае она выступает в качестве поставленного диагноза гиперсексуальности, что и приводит Вас к одержимости труднодоступными партнёрами, наподобие меня. – Она встретила его взгляд и настойчиво продолжила. – Это чувство не реально, Бен. – Тогда какое у тебя оправдание? – ни следа улыбки, только смотрящие прямо в душу янтарные глаза. Она почти что ощущала их пламя. – И не оскорбляй меня своей ложью, я эксперт по вычислению возбуждения. Она не отрывала от него взгляда, ощущая, как проигрыш окатывает ее с ног до головы, и покорно приняла его. Тяжесть ошибок и ограничений, недостаток контроля здесь и сейчас, самоотвращение, которое, как она знает, ощутит после. Она позволила внутреннему конфликту всплыть на поверхность и просто упустила его из виду, потому что это были просто чувства, а чувства не имели над ней никакой власти. Чувства не будут владеть ею. Она с гордостью встретит и Бена, и его правду. – Я пообещала помогать людям. Не причинять вреда и всегда ставить желания клиентов превыше своих. И если я сейчас пренебрегу ими, то потеряю уважение и к себе, и этическому кодексу, у меня ничего не останется. Я больше не смогу заниматься своим любимым делом. Между ними воцарилась тишина. Она растягивалась и растягивалась, следуя за временем и нависая на грани боли. Тишина наполнилась прошлыми, так и не высказанными ею словами, а они, кажется, звенели громче всего. – Понимаю, – наконец произнёс Бен, его взор непоколебимо направлен на Рей. Она медленно села на кресло и погрузилась в дела, перебирая бумаги, которые и не нужно было перебирать. А Бен все смотрел. Молчаливо. Ее пульс начал приходить в норму с тем, как возрастала тишина. И вдруг, ни с того ни с сего, спросил: – Когда ты возвращаешься домой? Рей с радостью приняла смену темы, моментально позабыв о том, что всего пару минут назад приказала ему покинуть помещение. – Мой исследовательский проект закончен. У меня временная виза. Он погладил нижнюю губу. – Планируешь вернуться в Нью-Йорк? – Не знаю. Возможно, однажды. Мне здесь действительно нравится. – А что, если бы у тебя была виза. Ты бы осталась? Вопрос застал ее врасплох. Это было маловероятно, так что Рей даже не рассматривала такой вариант. – Я не уверена. Он погрузился в молчаливые раздумья, по-прежнему поглаживая губу. И, прежде чем снова сказать то, что так необходимо, Рей снова потупила взгляд. – Вы должны знать, что я собираюсь поговорить с доктором Кенеди о ходе сегодняшнего сеанса. Мне нужен его совет о нашем с Вами сотрудничестве, если брать во внимание все те сказанные Вами утверждения. Этот диалог останется конфиденциальным, но, как клиент, Вы имеете полное право знать, что я буду искать совета, поскольку доктор Кенеди по-прежнему Ваш постоянный практикующий терапевт. – Тебе не нужно. Я все понимаю. Ее плечи напряжены, но она призналась: – Это нужно мне. – Не бросай меня. Пожалуйста. Искренность удивила ее. Рей подняла подбородок, обнаружив, что он смотрел прямо на нее, его губы сжались в тонкую линию. – Я хочу сделать как лучше, – сказала она. – Они все так говорили, прежде чем уйти. Сказанное им ощущалось словно удар под дых. То, что она воссоздала ту модель, с которой он так хорошо знаком, модель, которая, на минуточку, привела его в это место. Ее имя - очередное в списке отказов. И почему это она почувствовала себя плохим парнем? Рей вспомнила, сказанные им после второй встречи слова: «думаю, ты именно та женщина, которая способна помочь мне». Возможно, у нее получится, если будет достаточно сильной. Достаточно сильной для того, чтобы сломить стены и не стать очередным именем в списке или еще одним телом в постели. – Время вышло. Все остальное обсудим в четверг, – устало сказала она. Он засунул руки в карманы, но его плечи, казалось, немного расслабились при упоминании следующей встречи. Бен кивнул и направился к двери. Будучи одной рукой на дверной ручке, он повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Я думал о тебе и ушёл рано. Сами по себе слова не имели никакого смысла. Она вопросительно взглянула на него, лицо приобрело нейтральное выражение, ожидая. – Той ночью, когда прислал тебе сообщение. Я тогда рано ушёл из бара. Рей моргнула, все еще не понимая. – Один. Ее губы медленно распахнулись, но Бен уже вышел за дверь.