------
Вторник наступил неожиданно быстро. Она приготовилась ко встрече с Беном, заранее вооружившись намеченными фразами и ответами на случай, если беседа снова выйдет за рамки дозволенного. Встреча с Беном должна произойти в 15.00, и ожидание вызывало у нее в голове непрекращающийся ворчливый гул. После того, как ушли назначенные на 14.00 клиенты, она спустила с плеч кардиган и повесила его на спинку кресла. Прилив адреналина не заставил себя долго ждать, после чего кожу охватило тепло. По крайней мере, здесь, в присутствии сидящей прямо за дверью доброжелательной Кайдел и семейной пары, чей приём запланирован сразу после его ухода, у них не будет шанса остаться наедине. Она будет в порядке. Она со всем справится. Откровенно говоря, Рей просто не знала, чего ожидать от Бена. Может, он извинится? Или будет испытывать сомнения после всех тех сказанных ею в субботний вечер слов? Будет ли он зол? Обижен? Вполне возможно. Отказ – основной раздражитель Бена, а зная природу этого копинг-механизма… Рей сразу же вспомнила о блондинке в баре. Желудок ухнул вниз. Как терапевт, она знала, что Бен, скорее всего, отвёл блондинку к себе домой, чтобы зализать раненое эго и в то же самое время нанести ответный удар. Ожидать другого просто глупо. И все же ее будто сжигало изнутри. Рей крепко зажмурилась. Возможно, он поделится с ней каждой извращенной деталью, лишь бы доказать, что его хотят. Ткнуть ее мордочкой в блюдце, словно котёнка. Ладони закололо, и Рей вонзила в мягкую кожу ногти. Боже, как же она надеялась, что Бену все же не придет в голову столь жестокая идея. Рей не уверена, что сможет нормально воспринять это. Сердце беспокойно забилось в груди. Распластав ладони на рабочем столе, прислонила лоб к прохладному дереву. Шло время, и она начала ощущать, как каждое движение часовой стрелки отзывалось спазмом в животе. Закинув ногу на ногу, Рей принялась покачивать под столом лодыжкой, затем приосанилась, морально подготавливая себя к предстоящей встрече. В конце концов, Бену удалось ее удивить. Он вообще не пришел. Спустя пять минут условленного времени, мужчина, который до этого всегда прибывал раньше положенного, так и не появился. Рей подошла к двери, чтобы окончательно в этом убедиться, и обнаружила за стойкой регистрации только Кайдел. – Бен Соло отменил встречу? – сухо поинтересовалась Рей. Кайдел в ответ покачала головой. – Он ничего не сообщал об этом. – Ты ему вчера напомнила о сеансе? Рей тяжело сглотнула. Во рту пересохло. – Конечно, как и всегда. – Можешь, пожалуйста, набрать его? – Рей переплела на груди руки и прислонилась к дверному приёму, ожидая. Пальцы принялись нервно постукивать по руке. Телефон оповестил о перенаправлении на автоответчик, и Кайдел оставила сообщение, чтобы тот в случае чего перезвонил в офис. – Странно. Он всегда берет трубку, – ответила помощница. – Возможно, у него дела на работе. – Возможно, – прошло пятнадцать минут, а Бен так и не появился. Наверно, и не появится. – Отметь у себя, что он не пришел, и убедись еще раз, что до него дошло напоминание, пожалуйста. Внеплановая отмена сеанса в такой работе, как у нее, всегда была несколько проблематичным делом. Ей нужно тщательно документировать ход каждого разговора, и хотя у Бена была не та ситуация, в которой тот мог бы заняться членовредительством, обеспокоенность все же никуда не делась. Ей нужно услышать его голос, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. У нее началось лёгкое головокружение, но Рей все равно вернулась к рабочему столу и заглянула в блокнот, скользя взглядом по всем тщательно спланированным оборонительным ответам. Они не смогут обсудить его слабые места, если он не появится. Это, должно быть, наказание. Бен заставляет ее страдать, поступая с ней так, как она поступила с ним, игнорируя его звонки. И снова пытается заполучить внимание. В мозгу возникла предательская мысль: а что, если это не так? Что, если он все же послушал тебя и отстал? Все это время Рей воспринимала то, что он был неким подобием непоколебимой силы природы, константой – как должное. И это ее решение – заставить его усомниться в правильности их внеплановых встреч. Она никогда даже не думала, что Бен первым поставит точку в их отношениях. Какая же она глупая. Профессиональная сторона успокаивала, приговаривая, что не было ничего страшного в том, чтобы пропустить один сеанс. И не нужно паниковать. Возможно, что-то действительно случилось на работе, Бен ведь, как-никак, действует в сфере права. Рей прикусила внутреннюю сторону щеки и постаралась сосредоточиться на документации, но ее внимание было слишком рассеянным. Она наконец сдалась и в сердцах отбросила ручку, чтобы проверить электронную почту. Ничего от Бена или доктора Холдо. Она крутанулась на старом офисном кресле Кенеди и бездумно уставилась в окно, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Монотонные движения совсем не помогали разуму успокоиться.------
В среду Кайдел отправила Бену напоминание о предстоящем сеансе. Рей притворилась, что ей, в общем-то, все равно – появится ли он или нет. Но Бен не перезвонил и даже не отправил ответ по электронной почте. Никаких контактов. Тревожный звоночек – вот так без всякого предупреждения пропускать сеансы, но в случае Бена она даже не знала – беспокоиться ли ей, разочаровываться или злиться. Рей путалась в эмоциях, приправляя все это доброй дозой сожаления. Если бы той ночью она была к нему хоть чуточку добрее. Если бы проявила больше эмпатии и мудрости. Если бы была сильнее, лучше, чем есть на самом деле, то тогда не было всего этого дерьма и она бы не мучилась от безысходности. Вечером в среду Рей провела на пробежке добрых полтора часа, не останавливаясь ни на мгновение. Она на автомате оббегала прогуливающихся людей, чтобы удерживать себя в состоянии постоянного движения и просто, чтобы не думать. Рей искала покой в ноющих мышцах, в том единственном жаре, который могла контролировать. Повернув в сторону Центрального Парка, наконец остановилась перед небольшим озером и оперлась руками о колени, чтобы перевести дыхание. Мышцы ног пульсировали, она стряхнула ногами и только потом заметила, насколько далеко забежала на этот раз. И будто обухом по голове – поняла, куда именно ее занесли собственные ноги. Она повернулась и окинула взглядом небоскрёбы. Вот оно: здание Бена. И тогда с невыносимой тяжестью в груди подошла ближе, любопытство взяло свое. Она не отважилась перейти на противоположную сторону улицы. Рей закинула голову, чтобы найти нужную террасу. Стоя внизу, сделать это было несколько проблематично, и она могла легко ошибиться, но, кажется, в его квартире был зажжен свет. Бен мог прямо сейчас быть дома. Рей достала телефон и разблокировала его номер. Сердце все еще отбивало дикий ритм, а она, не отрывая взгляда от прямоугольных янтарных огоньков, нажала на кнопку вызова. Два гудка, а затем голосовая почта. Она не стала оставлять сообщение и повесила трубку. И тут у нее сдали нервы. Она написала: Просто проверяю, как ты там. Пожалуйста, перезвони. Увидимся в четверг. Ни знака вопроса. Только точка. И после этого Рей побежала домой.------
Вечером в четверг Рей осталась одна в офисе. Бен был ее последним клиентом. Но он так и не пришел, и не позвонил. Когда она с болью в груди приняла тот факт, что Бен уже вряд ли появится и на этом сеансе, ее тотчас же поглотили эмоции. Она была более не в силах терпеть все это напряжение. В уголках глаз собрались слезы ярости, но в мгновение ока они стали олицетворением печали. Ей было так плохо, что в горле образовался удушливый ком. Они так усердно работали над его проблемой. Бен отлично справлялся со столь непростой задачей, потихоньку продвигался вперед. Старался быть честным. Старался показать себя настоящего. И просто вот так взял и поставил на всем этом огромный крест, и все из-за одного-единственного досадного случая. Может сложиться так, что она никогда его не увидит. Ей никогда не доводилось испытывать настолько интенсивное разочарование, возможно, такой опыт можно сравнить только с саморазочарованием. И если бы Бен вошел в кабинет сию же секунду, то она, с кипящей внутри бурей, накинулась на него и несомненно отчитала. Но в действительности все было не так. Рей рванула к рабочему месту Кайдел, чтобы отыскать его рабочий номер. И там без ответа. Фыркнув, она вернулась в своему столу, чтобы набрать его уже со своего номера, даже не думая, что скажет, если тот все же возьмет трубку. В ответ – лишь его плавный голос, записанный на автоответчик, и затем из ее принизанного болью горла покатились слова, возможно, даже чуточку хрипловатые, ведь ей едва удавалось сдерживать панику. – Бен, ты пропустил уже второй сеанс подряд. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке. Пожалуйста, возьми трубку, мне нужно услышать это от тебя. Рей на автомате села в кресло, оттянула кромку юбки-карандаш и принялась бездумно смотреть на отполированную поверхность стола. Она пыталась делать успокаивающие дыхательные упражнения, но и это выходило на грани дрожи. Внутри нее все ощущалось таким хрупким, и, затаившись, ожидало прямо под кожей, грозясь вырваться наружу подобно извержению вулкана. Тогда Рей принялась перебирать бумаги, возводя самую настоящую пирамиду из многочисленных папок, и сделала кофе. Взяв тяжёлую DSM, без всякого энтузиазма начала пролистывать страницы. А затем внезапно вскочила на ноги и изо всех сил швырнула книгу прямиком в стену, да так, что та с грохотом упала на пол и раскрылась, шелестя листами. Пошло оно все к черту. Пошел Он к черту. Из всех эгоистичных, избалованных, капризных, неблагодарных, своевольных… С крепко сжатыми ладонями Рей прошла ко столу. Как он посмел? Как он посмел игнорировать ее, буквально отрезал ее от своей жизни, да еще стал действовать так, будто она для него ничегошеньки не значит… Она, тяжело дыша, остановилась на полпути. Глаза распахнулись от осознания. Бен стоял прямо на этом самом месте, когда, повернувшись к ней со сжатой челюстью, требовал ответ на вопрос: был ли он ей небезразличен? Они не видят меня. А ты видишь меня? Или я просто очередной клиент, и ничего более? М? Они одинаковы. Его отсутствие сделало из него зеркало, в которое ей неизбежно пришлось посмотреть. И сейчас Рей чувствовала – как ей до боли необходимо узнать, что она ему небезразлична. А незнание этого было равно непрекращающемуся мучению. До тех пор, пока Бен не завладел ее контролем, она и не осознавала, насколько жаждала его. Перед взором пронесся образ того, как Бен стоял тем вечером на аллее, как на его лице танцевали тени, а проницательные глаза не позволяли сделать ни шагу. Его глаза – зеркало. Рей смотрела в них и видела себя, собственное одиночество и желание. Ведь именно это тебе и нравится, да, Рей? Когда у тебя все под контролем. Возможно, у тебя такие же проблемы с доминированием, как и у меня. Не такие уж мы и разные, как думаешь? Он прав. Они невероятно похожи. И это стало проблемой. Рей закрыла офис и тяжёлой поступью зашагала на остановку, ноги все еще болели от изматывающей пробежки, а разум онемел. Сегодня она останется дома.------
После долгого горячего душа она села на диван, облачившись в старенькое университетское худи и пижамные штаны. Затем заварила чашечку травяного чая и взгромоздила на себя ноутбук. Рей планировала отредактировать свой рабочий профиль на новом вебсайте, но вместо этого увлеклась бесцельным пролистыванием соцмедиа. За окном, словно огромные перекатывающиеся валуны, бушевал гром. Прогноз погоды обещал летние грозы. Примерно после десяти у Рей зазвонил телефон. Она нахмурилась и, прежде чем ответить, прочла имя. – Доктор Холдо? – Здравствуй, Рей, как поживаешь? – голос звучал все так же энергично и уверено – прекрасная женщина с исключительным умом. – Прости, что позвонила так поздно, но я сейчас на конференции на Гавайях, а тут другой часовой пояс, так что сама понимаешь. Я прочла твое письмо. Рей ощутила, как желудок скрутило спазмом. Она изо всех сил старалась сделать так, чтобы у нее не дрожал голос. – Я безмерно благодарна, что Вы нашли время для ответа. – В этом не было трудности. Опираясь на природу твоего случая, я прекрасно понимаю, почему тебе было комфортнее обратиться ко мне, а не к Кенеди. Но, Рей… Она облизала губы, готовясь к удару. Но голос доктора Холдо мягок. – Ты поступила правильно. Никогда нельзя бояться просить о помощи. Иногда мы так погрязаем в проблеме, что забываем смотреть на ситуацию в целом. И тогда нам нужен другой человек, чтобы предоставить перспективу. У каждого хорошего терапевта есть свой терапевт, ты же помнишь эти мои слова? – Конечно, – слезы начали застилать глаза Рей от доброты этой замечательной женщины. Она сморгнула влагу. – И это правда. Ведь мы люди. А у людей есть глубоко укоренившаяся потребность в связи и принятии. В интенсивной терапевтической обстановке эти границы очень легко размыть. Поэтому нам нужен сторонний наблюдатель, который приоткроет завесу. Однако есть один момент, и это чрезвычайно важно… В голосе доктора Холдо не было ни разочарования, ни злости. Рей сглотнула, на душе стало немного легче. – Никакого стыда. Доктор Холдо повторила это еще раз – медленнее и увереннее. – Никакого стыда. Ни за себя, ни за своего клиента. Будучи открытым и уязвимым, можно легко построить терапевтические отношения, но иногда это может привести и к эмоциональной связи, которая в профессиональном плане несколько неприемлема. Но эта связь тоже суть человеческая. На фоне раздался шорох, и Рей услышала звон стакана. Зная доктора Холдо, она, что было вполне вероятно, попивала белое вино. Ее профессорский голос, успокаивающий, словно мягкие объятия, заставил ее вынырнуть из отвлеченных мыслей. – Стыд не может жить на свету. Ему нужна темнота. И когда даёшь название этому стыду, когда встречаешься с ним лицом к лицу – ты забираешь у него силы. Итак, повтори за мной. – Никакого стыда. Будто гора с плеч. Рей едва не расплакалась от облегчения. – Все верно. А теперь своими словами расскажи, что случилось. И Рей рассказала. О своей первой встрече с Беном, а чтобы защитить его приватность, обозначила его как Клиент Б. Затем поведала о его дерзости, и о том, как старалась не обращать никакого внимания, обо всех неосторожных ошибках, которые она допускала по причине слишком глубокого погружения в проблему, или же которые допускал он, когда пытался давить на нее. Рассказала и о том мужчине, что прячется под маской бравады. Прикосновения, его ладонь на ее руке или его пальцы на ее бедре. Они были неуместны, но, как призналась она доктору Холдо, назвать их нежеланными тоже нельзя. Рассказала, как находилась на чёртовой грани соблазна, как хотела сдаться, настолько сильно он привлекал своей уязвимостью. Рей обнажила собственные желания и поделилась, как же было сложно бороться со взаимной симпатией, хотя она всеми силами старалась отрицать их особую связь. Не забыла рассказать и о том, как его манера общения легко переходила от искренности к грубому высокомерию, и добавила, что его самооценка напрямую зависела от качества исполнения столь любимой им игры. Поделилась ощущением, что ее собственная пустота – в личной жизни, детстве, сердце – могла легко заполниться лишь им одним. На грани шепота призналась, как волна желания могла поглотить ее и утопить, если бы она не сдержала его. Горячие слезы текли по щекам, а Рей все говорила и говорила, обнажаясь, оставаясь ни с чем и не жалея себя. Она поделилась мучающим ее внутренним конфликтом, сказала, что отчаянно сражается за то, кем хочет быть, не скрывая, что это приносит ей величайшую боль. За это время доктор Холдо не промолвила ни слова. Она слушала, пару раз просила уточнить тот или иной момент, но в общем с ее стороны не было ни грамма осуждающей эмоции. Рей закончила рассказ на том, как он пропустил два последних сеанса и отказался выходить с ней на связь. С невыносимой болью в груди признала, что может больше никогда его не увидеть. – Полагаю, то, что он не пришел – к лучшему. В конце концов, он самостоятельно сделал то, чего я сама сделать была просто не в силах. Рей дрожащими пальцами вытерла со щек слезы, хотя кроме нее в комнате все равно никого не было. Доктор Холдо по-доброму хмыкнула. – Ох, не думаю, что дело именно в этом, – мягко сказала она. – И ты слишком хороший специалист, чтобы, не поговорив с ним первой, предположить это. Рей ничего не ответила. Она испытывала лёгкое головокружение, радуясь, что наконец смогла быть хоть с кем-то до конца откровенной. Высвободив все страхи и ненависть к себе за пределы своего тела, ощутила, как конечности вмиг отяжелели и обмякли, словно эмоциональное похмелье после снятия напряжения. – Скажи, ты виделась с ним в общей сложности сколько? Ровно семь недель? – Плюс-минус. – И он работал с Кенеди около года, – протянула доктор Холдо. – Я бы сказала, что для того, чтобы за столь короткий период времени вдохновить клиента на такое значительное изменение в жизни, нужно быть как минимум хорошим терапевтом, что скажешь? – Возможно, если только это изменение подлинно. Это было ее страхом – поверить. Может, потому что она невероятно боялась, что Бен рассказывал ей лишь то, чего она так хотела услышать. Боялась, что он по-прежнему играл в свою игру. – Это говорит твой страх, Рей? – поинтересовалась доктор Холдо и сделала паузу, позволяя той подумать. – Потому что, конечно же, я с ним не встречалась в реальной жизни, поэтому не могу в полной мере оценить его. Но опираясь на то, что ты мне рассказала, он был с тобой предельно честным, даже в тех случаях, когда это шло вразрез с его интересами. Как думаешь, можно ли в таком случае назвать его лжецом? – Нет, – согласилась Рей. – Думаю, что он всегда был до боли честным и осознанным. – Тогда, опирайся именно на это. Рей сменила позу, подогнув под себя ногу. – Хорошо. Я верю ему и думаю, что он изменился. – Итак, если клиент действительно преуспел в существенном изменении собственного поведения, даже если мы не знаем его мотивации, как мне кажется, у нас вырисовывается следующая картина. Во-первых, он способен на изменения. А во-вторых, ты смогла вдохновить его своим взаимодействием, что побудило его поступить так же. И последнее – Кенеди ошибался насчет него. Ему с самого начала поставили неправильный диагноз. Рей внезапно заволновалась, а череп начало покалывать. – Потому что он был способен контролировать свое поведение? – Именно. Например, если обратить внимание на паттерны поведения, он никогда не демонстрировал «симптомов расстройства», верно? Кажется, он весьма гордился этим фактом, потому что это доказывало его ценность. – Верно, – возбуждение побежало по венам, что заставило ее приосаниться. – И он не стыдится этого. – И, кажется, он никогда не относится к девушкам как к тому, что можно пожевать и выбросить, если, конечно, опираться на его глубинную потребность в признании, – сказала доктор Холдо и сделала глоток. – Так и есть. Он просто хочет услышать «да». Так что, несмотря на неразборчивость в сексуальном плане, все это нельзя назвать подлинным внушением, потому что он все же смог остановиться, – от осознания у Рей на губах расцвела улыбка. – Это был скорее выбор и приобретенное поведение. Поэтому можно предположить, что у него расстройство приспособительных реакций. Осознание омыло ее тёплой волной. Все сходится. Бен научился получать желаемое от женщин посредством игры. Он не объективизировал их, но вместо этого поставил на место объекта себя, чтобы они использовали его. Его основной целью было достижение принятия. Бен стал тем, как ему казалось, чего наиболее хотели женщины. Его высокомерность, личина альфа-самца, ловеласа – суть брони, чтобы не дать посторонним увидеть себя настоящего. Настоящего Бена Соло, того, кого Рей все же посчастливилось увидеть и с которым была так хорошо знакома. Рей поняла, что доктор Холдо тактично молчала, позволив осмыслить ситуацию самостоятельно. – Тогда что мне нужно делать? – спросила она, ее голос был слегка напряжён после переизбытка эмоций, что создали в ее горле непроходимый ком. Некое соединение неопределённости и страха перед тем, что ей предстоит услышать. – Это не мое дело, но, полагаю, будет лучше, если вы поставите точку в вашем общении. Ты переезжаешь, а ему следует двигаться вперед навстречу здоровым отношениям. Рей угукнула и кивнула. Им нужно нормально попрощаться, даже если это принесёт одну лишь боль. Тон доктора Холдо снова стал мягким, скорее материнским, чем наставническим. – Ты уже подготовилась к тому, чтобы принять свои ощущения после того, как отпустишь его? Рей стало тяжело дышать, а нижняя губа предательски задрожала. – Не думаю, что смогу, – она опустила взгляд, по-прежнему пытаясь избежать боли. – Я только на этой неделе осознала, насколько мне будет больно после его ухода. – Рей, я расскажу тебе кое-что. И это не для протокола, – Холдо прочистила горло, и Рей услышала звук закрывающейся двери. На фоне раздался низкий рокот волн, и она представила, как доктор Холдо стоит на балконе отеля, а ветер развевает ее длинные волосы, придавая той царственный вид. – Это займёт всего пару минут, но в том, что я хочу тебе сказать, есть смысл. – Конечно. – Когда я была еще юной, у меня была подруга – Абби Тавиш. Я часто ходила к ней в гости. Было весело, а порой даже хаотично. В семье их было пятеро, поэтому повсюду вечно раздавался смех, любовь, и, Боже, еда, – рассмеялась Холдо. – Я очень любила приходить к ней, хотя бы ненадолго становиться частью ее семьи и чувствовать всю эту любовь, что пронизывала буквально весь дом. И знаешь что? – Что? – зачаровано спросила Рей, погрузившись в нарисованный образ. Каково это – иметь настоящую семью? – В старшей школе я узнала, как именно познакомились ее родители… в церкви. Ее отец был священником, а мать – монашкой. Холдо разразилась смехом, а Рей от удивления прикрыла рот. – Серьезно? – Серьезно. Как ты понимаешь, они ушли из церкви. Поженились. Завели кучу детей, и, насколько я знаю, жили долго и счастливо. Даже несмотря на то, как они познакомились. Рей то сжимала, то разжимала ладонь и принялась покачивать ногой. А Холдо тем временем продолжила, голос упал на пару октав: – Между нами говоря, иногда мы встречаем того самого человека в совсем неподходящее время. Мы постоянно наставляем терапевтов по поводу трансфера, но не уверена, что когда-либо наставляли в том, что случится, если его не произойдёт. Ты знаешь об Эрихе Фромме? – О немецком психологе? – Он и его жена Фрида Райхман были выдающимися личностями в психоанализе. Они встретились, когда она была его терапевтом. Однажды они влюбились, и она перестала вести его случай, а спустя год вышла за него. Полагаю, можно смело утверждать, что трансфер и подлинная любовь не всегда взаимоисключают друг друга. Все дело в мотивации и намерениях, в подлинной обеспокоенности благополучием другого, и в том, занимают ли партнёры равное положение. Равные. Баланс. – И, пожалуйста, в случае чего, не цитируй меня, – прыснула доктор Холдо. – Просто подумай над тем, что я сказала. Ты хороший специалист. И тебе небезразличен этот мужчина – и как клиент, и как личность. Доверяй себе и своим инстинктам, когда будешь принимать решение о прекращении с ним терапевтических отношений максимально безболезненным способом. И не забудь о том, что каждому из вас нужно двигаться вперед. Поступай так, как считаешь нужным. – Большое спасибо, доктор Холдо, – Рей проглотила ком, едва не захлебываясь от переполняющих эмоций и чувства благодарности. – Правда. – Обращайся в любое время. Держи меня в курсе дела, и давай встретимся в ноябре в Лондоне. Я буду читать доклад в Оксфорде. – Конечно. Рей повесила трубку и поставила телефон на подзарядку. Где-то раздался грохот грома – буря приближалась все ближе и ближе к городу. Стеклянные панели в ее комнате начали издавать дребезжащие звуки. Она поднялась с дивана, чтобы заварить еще одну чашечку чая. Часы показывали половину двенадцатого, а это значило, что Рей пора ложиться в постель, но ее разум все никак не мог остановиться, продуцируя новые идеи и всевозможные связующие элементы. Это одновременно вызывало и эмоциональное истощение, и невероятное воодушевление. Ей потребуется время, чтобы успокоиться. Небо пронзила вспышка молнии, надвигаясь. Зазвонил телефон. Рей зевнула и, хмурясь, кинула быстрый взгляд на экран. Увидев имя контакта, она мигом взяла трубку. – Да? – Привет, доктор. Это Бен Соло.