Перенос / Transference

– Бен? Кровь внезапно забурлила, отбивая бешеный ритм в ушах. Он позвонил ей. С ним все хорошо. Тело окатило невероятным облегчением, на краткую долю секунды лишая дыхания. Рей прижала ладонь к груди. – Как делишки, док? – прыснул он и продолжил: – Всегда хотел это сказать. Его голос звучал несколько… развязно. Что-то не так, но с уличным шумом на том конце связи было несколько затруднительно разобрать что-либо. Рей закрыла свободное ухо и прищурилась. – Я едва слышу тебя, не мог бы… – А я получил твои сообщения. Скучала, м? – икнул Бен, причмокивая губами. – Пиздец как неприятно, когда тебя игнорят, согласна, док? Поняв в чем дело, нервозное трепыхание в животе сменилось ослепительно-жгучим раздражением. Он не был болен, и ему определенно не жаль. Бен Соло напился по самое не могу. Не было подходящих слов, чтобы описать все то, что в тот момент ощутила Рей. Нечто близкое к негодованию. Она поджала губы и, сделав глубокий вдох, выпустила на волю отчетливый «чпок». – Ты выпил? – Нет, – сказал он, а затем смачно рыгнул прямо ей в ухо. Поморщившись, Рей отпрянула от трубки. – Не нужно звонить мне спустя неделю только для того, чтобы солгать, – прошипела она, сцепив челюсть. – Ладно-ладно. Я зашел в бар в самый подходящий момент, там были эти, как их там… акции, и я навернул парочку. Полагаю, мне невъебенно повезло, что думаешь? Да ты король сарказма и пьянства, вот что подумала она. К лицу прилила кровь, и Рей вскочила на ноги. Засунув свободную руку в карман худи, принялась беспокойно расхаживать за диваном. Он просто невыносим, не человек, а самая настоящая катастрофа. Как он вообще посмел звонить ей в таком состоянии, да еще после целой недели молчания? – Я не имею права оказывать психотерапевтическую помощь, пока ты в состоянии алкогольного опьянения, но могу выслушать. Ты сейчас один или с кем-то? – А что? Хочешь составить компанию? У тебя был шанс, малышка, – бархатный глубокий голос упал на пару октав. – Но я прощаю тебя. Тебе просто нужно опуститься на колени и, как подобает послушной девочке, хорошенечко попросить. Она представила, как эти слова капают с его полных губ подобно меду, и между ног мгновенно стало горячо. Рука в ее кармане сжалась в кулак и изо всех сил прижалась к бедру, будто бы Рей была в силах совладать с собой, взять под контроль реакцию своего предательского тела. Ей было бы намного легче абстрагироваться от его сводящих с ума слов, если бы только они не обладали столь сильной магией. Если бы только Бен не знал, какую именно реакцию он оказывал на ее естество. Рей собрала волю в кулак и приказала себе не обращать внимания на эту откровенную провокацию. Нельзя позволить ему съехать с темы. – Я волновалась, когда ты не пришел на сеанс. – Правда? А я-то думал, что ты этому весьма обрадовалась. Я ведь оплатил вперёд. А вот это больно. Подобный намёк не должен ранить с интенсивностью проткнутого чем-то чрезвычайно острым ребра. Рей прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не огрызнуться в ответ. Больше не было того собранного и воспитанного Бена Соло, на его место пришло самобытное фрейдовское «оно», готовое сгоряча затеять ссору. Это огромный шаг назад. Их драгоценное время утекало сквозь пальцы. Этой ночью Рей совсем не хотелось играть. И она не собиралась наносить ответный удар. Больше всего он нуждался в милосердии, но не в понимании. – Ты же знаешь, что деньги не являются причиной тому, почему я беспокоюсь о тебе. – Ну да, типа я, блять, поверил, – голос Бена находился на грани, такой рваный и болезненный. – Ты ясно дала понять, что для тебя наши отношения сугубо профессиональные, – небрежно выплюнул он, будто эти слова были самым настоящим оружием. Вдали раздался раскат грома; надвигалась буря. Боже, как же в тот момент ей хотелось увидеть его лицо. Найти в карих глазах отражение правды, которую она так боялась признать. Сердце стучало так, будто грозилось вырваться из горла. Рей тяжело сглотнула и, отвечая, попыталась подобрать максимально безопасные и искренние слова: – Я беспокоюсь о тебе, конечно же, как о клиенте, но больше всего меня волнует вся эта ситуация с чисто человеческой стороны. Ей казалось, что фраза прозвучала довольно нейтрально. Только ей одной было известно, насколько громко стучало ее сердце, как тяжело было молчать, нести на своих плечах весь этот тяжкий груз невысказанных слов. И только она знала о той боли, что таилась за каждой произнесенной фразой. Бен молчал. Она слышала, что его окружали рассеянные звуки мимо проезжающих машин, человеческих голосов и, конечно, его тяжёлое дыхание. Она словно шла рядом. Такой эффект присутствия ощущался как нечто интимное – звуки вдохов и выдохов, проникающие в самое сердце. Ритм его размеренного дыхания помогал успокоить собственное. – Почему ты не позвонил мне? – мягко спросила она. – Я звоню сейчас. Все такой же любитель поумничать. Все так же старается сохранять дистанцию. – Я не это имела в виду. Бен снова сорвался. – Что… все-таки не нравится, когда тебя не замечают, доктор? – Бен откровенно насмехался над ней, будто это он ее терапевт. – Какие испытываешь при этом ощущения? Она сжала челюсть, но не стала уподобляться ему. Рей откинула колкие слова и оскорбления, решив вместо этого ответить честно. – Дерьмово. Мне это не нравится. – Нееет, тебе нравится, когда все зависит только от тебя. Или, вернее, нравится держать каждого несчастного на коротком поводке? – вкрадчиво поинтересовался он, орудуя голосом будто шелковой плетью. – Да. В тебе есть что-то такое от девушки-доминантки. Все в порядке, малышка, я с удовольствием поменяюсь местами. Волосы на шее стали дыбом, а по коже пробежали мурашки. – Хватит, Бен, – настойчиво, но все так же мягко сказала она, что стоило ей немалых сил. Сегодня его видно как на ладони – злость вытесняла привычную игривость, провокация заняла место соблазнительности, всеми правдами и неправдами пытаясь дотянуться до нее, оттолкнуть, спровоцировать и любым доступным способом сделать так, чтобы она увидела его. И если бы Рей не знала его лучше, она сразу же клюнула бы на наживку и просто-напросто повесила трубку или же наоборот – приняла вызов. Возможно, даже бы ответила с такой яростью, на которую он как раз и рассчитывал. Но Рей знала его как облупленного и зрила в корень. Она так устала от бессмысленных конфликтов и со своим «Я», и с Беном. Он страдал, но в чем он действительно нуждался? О чем сигнализировало его поведение? Бен никогда и ни перед кем не обнажал душу. Ему нужно знать, что он может свободно делиться своими чувствами, и она ни за что не упрекнет его, даже если он скажет что-то не то. Они могут работать над этим вместе. Рей под силу справиться с настоящим Беном. Ей и правда хотелось подставить свое плечо. – Ты зол, – нейтральным тоном сказала она. В голосе ни грамма страха. Нельзя позволить ему углубиться в проблему. – Ты зол на меня. – Да, блять. Я зол! – рявкнул он. Рей представила мечущегося по клетке тигра – опасного и свирепого. – Можешь озвучить причину? – Потому что ты не признаешься, что хочешь меня! Разочарование исходило от него вязкими горячими волнами, отчего Рей мгновенно окатило жаром, а пульс зашелся сумасшедшим ритмом. – Этого хочешь ты, но это совсем не объясняет твои чувства. Копай глубже. – Потому что ты отказываешься трахаться со мной, – рыча произнёс он. Услышав это из его уст, Рей ощутила, как тело пронзило разрядами тока. Она бесстыдно намокла от одних лишь его слов. Под притаившимся влечением и голодом Рей почувствовала отчетливый проблеск душевной жажды. А затем оттолкнула ее прочь и подобно гончей вцепилась в ускользающую сквозь пальцы подлинную причину. Правду, которую Бену нужно отыскать ради своего же блага. – И тут мимо. Ты ведь не злишься на других женщин, когда они отказывают тебе, – сердце пустилось в галоп, когда она наконец произнесла те слова, которые доселе так боялась озвучить: – Почему ты зол именно на меня? В трубке раздался звук, будто кто-то от души заехал по железной поверхности, и Рей инстинктивно вздрогнула. Должно быть, Бен все-таки не сдержался. Они оба находились на грани чего-то критически важного, монументального. Рей чувствовала это изменение на кончиках пальцев, словно нарастающее статическое электричество от надвигающейся бури. – Скажи мне, Бен, – поощрила его Рей. – Не бойся. Скажи. Он застонал, и затем слова полились из него подобно бурлящему потоку. В голосе отчётливо прослеживалось съедающее его изнутри мучение. – Да потому что ты даже не дала нам ни единого блядского шанса! Ты слишком напугана или уперта, да хуй его знает… – Бен зашелся низким рычанием, извлекая слова таким образом, будто они наносили ему великую боль. – Ты не видишь, как хорошо нам было бы вместе, Рей. Но я вижу. Это могло быть всем. Я, черт возьми, так сильно для тебя стараюсь, и мне ужасно больно от того, что ты этого не замечаешь! Вот оно. Из них двоих ему единственному хватило смелости облачить невысказанную боль в слова. Глаза заволокло слезами, и Рей шмыгнула носом, испытывая одновременно и всеобъемлющую гордость, и опустошенность. – Я вижу, Бен, – дико стучащее в груди сердце едва не душило ее, – я вижу тебя. Бен звучал подобно раненому зверю. – Я не хочу быть одиноким. – Тебе и не нужно. Легкие горели так, словно они смогли уловить его боль. Все громче раздавались раскаты грома – буря нависла над городом тёмной тучей. И тут до Рей дошло, что он по-прежнему находился на улице. – Бен, пожалуйста, скажи, где ты. – Тебе все равно. Он звучал так потерянно. Перед ее взором пронесся образ стоящего в тишине аллеи какого-то городского бара Бена – беспомощного и одинокого. Кровь застыла в жилах. – Мне нужно знать, что ты в безопасности. – Это не так. Я больше не чувствую себя в безопасности. Все пошло к херам в тот самый момент, как я встретил тебя. Рей с беспокойством то сжимала, то разжимала кулак, спрятанный в кармане худи. В горле стоял непроходимый ком, но она собрала всю волю в кулак, чтобы заставить его прислушаться к своим словам. – Бен, иди домой. Приходи завтра, и мы обсудим… – Я привёл домой девушку. Ту блондинку из ресторана, – перебил ее он. Признание лишило ее дыхания. Желудок скрутило спазмом. Она не готова к такой правде, у неё не было сил выслушивать все это, не тогда, когда отчетливо ощутила, как после столь безжалостных слов стала медленно умирать изнутри. – Я не могу говорить об этом с тобой сейчас, не могу… – Постой. Погоди секундочку, – взмолился он. Небо пронзила молния, освещая комнату. По крыше и окнам стали медленно ударять дождевые капли. – Ты оттолкнула меня, и меня это так рассердило. Мне хотелось забыть все это, поэтому я повел ее к себе домой. Она пыталась отсосать мне… – Бен, хватит! – изо рта вырвался отчаянный стон. Обхватив себя рукой за талию, она съежилась и закрыла глаза, словно пыталась облегчить физическую боль. – Но я не смог это сделать, Рей. У меня попросту не встал. Я отправил ее домой на такси. Рей, ты здесь? – понимать его становилось все труднее и труднее, алкоголь делал свое дело – у Бена заплетался язык. Дождь принялся пуще прежнего тарабанить по окнам. Она распахнула глаза. Уставилась на свои носки, а по щеке потекла одинокая слеза, падая на паркетный пол. – Я тут, – прошептала она. – Зачем ты мне все это рассказываешь? Погода разбушевалась не на шутку, будто подражая их и так нелегкому диалогу. – Потому что я больше не хочу быть сломанным, – его голос дрогнул. – Я хочу быть с тобой. Автомобильный гудок пронзил пространство за окном, и в тот самый момент такой же звук раздался и у нее в трубке. Это не могло быть совпадением. Рей шмыгнула носом и выпрямилась. Рванув к окну, раскрыла двумя пальцами опущенные жалюзи. Под проливным дождём прямо перед ее домом стоял Бен Соло. Он стоял около металлического ограждения у самой дороги, на шатающихся ногах всматриваясь в темноту домов. Волосы растрепались и прилипли к его бледному лицу, а деловой костюм, скорее всего, промок насквозь. Лицо обращено в небо, подставляясь нещадно хлещущему ливню. Рука поднята вверх, словно приветствуя прохладные капли. Рей всхлипнула и прижала ладонь к дрожащим губам. На нее накатила такая всепоглощающая тоска, и от этого ощущения ее тело будто ушло под воду. Небо пронзила молния, и Бен, неуклюже пошатываясь, попятился. Асфальт был скользким от обилия влаги. Еще пару шагов, и он выйдет прямо на проезжую часть. Ощутив резкий выброс адреналина, Рей ожесточенно потерла глаза. – Бен, не двигайся. Стой где стоишь. – Я больше не хочу быть таким, – его взгляд рассредоточен, он одним лишь чудом держался на ногах. – Я сейчас спущусь за тобой. Не двигайся, – она встряхнула головой, поправляя себя: – я хотела сказать … Не стой там, Бен. Подойди к двери. Бена снова повело в сторону. Ее желудок сделал кульбит. – Нет. Я здесь не для этого, – заплетающимся языком сказал он. – Я сейчас буду. Подожди. Рей отбросила телефон на диван и дрожащими руках схватила ключи. Она так спешила, что даже не удосужились надеть обувь. На цыпочках добежав до входной двери, выбежала на улицу и раскрыла зонтик. Носки тотчас же намокли, издавая чавкающие звуки. Прямо перед ней стоял Бен, ожидая ее, словно огромный, промокший щеночек. Он выглядел ещё хуже, чем она представляла – глаза воспалены, а рубашка расправлена. Наутро он может даже не вспомнить, что было накануне. Как хорошо, что ей не пришлось искать его по всему городу. Сердце сжалось от боли, и ей стало трудно дышать. На них капал дождь. Хотя Рей и стояла под зонтиком, ее щеки все равно оросило небесной влагой, впрочем, как и его. – Что ты здесь делаешь? – мягко спросила она. – Просто хотел увидеть, – Бен облизал губы. Вода омывала его уставшее лицо, а на ресницах сформировались капельки. Он сморгнул, оглядываясь на улицу, – на что ты смотришь каждый день. Как это все выглядит… – казалось, Бен потерял нить рассуждения и посмотрел вниз. – Твоя обувь, – начал он, но затем умолк. А когда посмотрел на нее снова, темные волосы упали ему на лоб. В карих глазах плескалось нечто невыносимо нежное. Рей ступила вперёд и подняла над головой Бена зонтик. И прежде чем она сумела остановить себя, осторожно убрала с его глаз волосы, чтобы те не мешали. Его нижняя губа подрагивала. Позади них проезжали машины, из-под колес которых во все стороны разбрызгивалась вода. Если бы они стояли на пару шагов ближе к дороге, их бы точно задело грязью. Рей поежилась и с облегчением отпустила повисшее в воздухе «если». А что, если бы она не успела прийти вовремя? Даже если это изначально задумывалось как какой-то коварный план, уловка или трюк только для того, чтобы увидеть ее, сейчас ей было глубоко наплевать. Рей наплевать на все, кроме ощущения тёплого тела под своими ладонями и одного-единственного осознания, что Бен, наконец, в безопасности. Она прикоснулась к его влажной щеке – в этом жесте не было ни грамма нежности или мягкости, а что-то до ужаса напоминающее чувство собственности. Его расплывчатый взгляд остановился на ее лице, и он с долей удивления вздернул брови. И даже если до этого столь волнительного момента Рей и хотела что-то сказать, то теперь эта задумка казалась лишней и абсолютно бесполезной, поскольку в ее глазах сиял целый мир искренних чувств и эмоций. – Бен, – прошептала она, будто одно его имя дарило покой на двоих. Он прильнул к ее ладони, шея расслабилась, и Рей обхватила его крепче. Бен оказался тёплым и тяжёлым, настоящим и таким родным. Его руки стискивали ее за бедра, чтобы сохранить баланс. Медленный жар в ее теле разгорался до уровня всепоглощающего пожара. Рей могла с легкостью поцеловать его. Она хотела… Боже, как же она хотела. И никто об этом не узнает. Возможно, Бен даже не вспомнит об этом, но она навсегда сохранит их поцелуй в своей памяти. И всю оставшуюся жизнь будет жить с мыслью, что она все-таки пересекла черту и подвела их обоих. Однажды услышав историю о его первом разе и о том, как сильно на него это повлияло, Рей не хотелось иметь ничего общего с той эгоистичной женщиной, которая воспользовалась его положением и лишила его девственности. Для нее было важно ощущать Бена под своими ладонями. Большой палец ласково прошелся по щеке, отчего его губы тронула улыбка. Взяв Бена за руку, она повела его за собой. Он шёл подобно неустойчивому жирафу. Бен и правда был в стельку пьяным. Навалившись на стену прихожей и откинув голову, он ожидал, пока Рей достанет полотенца. Лицо осветила улыбка, глаза лениво заблестели, увидев, как она начала выпутываться из промокших носков. Бен выглядел ничуть не лучше – вода стекала с него прямо на плитку, и Рей бросила ему под ноги полотенце, чтобы оно впитало влагу. – Где ты сегодня был? Она совсем не хотела прозвучать как какая-то сварливая мамаша. Рей обернула свежее полотенце вокруг его головы и принялась вытирать непослушные, влажные локоны. Затем, спохватившись, опустила руки – Бен мог вполне справиться с этим самостоятельно. – Мы проворачивали одну сделку, – Бен промокнул лицо полотенцем. – А я ужрался в зюзю. – Да ты что, – цокнула она. Пиджак выглядел ничуть не лучше, поэтому она помогла Бену снять его, чтобы повесить сушиться. Белая рубашка облепила тело, подчёркивая каждую мышцу. Рей не сдержалась и кинула быстрый взгляд на очертания его грудных мышц, сбитых, высеченных будто из мрамора рук и плеч. Бен – самая настоящая греческая статуя. Возможно, ей не следовало приводить его к себе домой. Бен, однако, заметил ее взгляды и улыбнулся. – Нравится, док? – Я тебя умоляю, – она быстро отвела взгляд, отчаянно краснея. – Если хочешь рассмотреть получше… – он расплылся в хитрой улыбке, пытаясь развязать галстук, но его неуклюжие пальцы путались, не способные справиться с узлом. Рей мягко оттолкнула его руки. – Сейчас я сделаю чего-нибудь горячего, а потом вызову тебе такси. – Но я не хочу уезжать домой. Коснувшись плеча, она подвела его к дивану и посадила на расстеленное полотенце. Опустилась на корточки, чтобы помочь снять обувь. – Чай или кофе? – спросила Рей, упрямо смотря на его большую промокшую ступню. Находясь в таком несколько щекотливом положении, она не могла поднять на него взгляд. От одного только вида его больших пальцев, что подрагивали на массивных бедрах, шею лизнуло пламенем. – Бурбон, – небрежно кинул он. – Кажется, тебе на сегодня хватит. Рей поднялась на ноги и хотела было повернуться, чтобы отойти на кухню, как Бен внезапно схватился за кромку ее влажной кофты, удерживая. – Миленько, – неразборчиво пробормотал он. Кажется, ему и правда понравилось. – Спортивненько. Никогда тебя не видел в таком. Рей совсем позабыла об одежде. Она опустила взгляд на старенькое худи и свободные домашние штаны. На голове царил бардак, и вся она выглядела так непрофессионально, но каким-то образом ей было весьма комфортно в подобном облачении. Невероятно легко. Сегодня они оба были далеки от своих повседневных образов. Рей снова посмотрела на него. Дождь и выпивка смыли с Бена его излюбленные маски, обнажив открытость и мягкость. Между ними зарождалось нечто совершенно новое. Возможно, на это повлияло его близкое присутствие, здесь, в безопасности ее комнаты. Или же тот факт, что он наверняка все это забудет. Может, поэтому она и позволила себе проявить столь редкую игривость. Рей склонила голову и шутливо заметила: – Никогда бы не подумала, что такое может быть в твоем вкусе. – Ты в моем вкусе, – он поднял подбородок и растянулся в широкой улыбке, демонстрируя очаровательные ямочки. Ее будто молнией ударило, вспомнив, где же она видела… та самая фотография с игры в софтбол, которую однажды сохранила себе на компьютер. Тогда она впервые увидела эту искреннюю улыбку. – Отпусти, пожалуйста. Мне нужно сделать тебе чай, – Рей попыталась высвободить худи. В душе заскребли кошки. – Нет, не уходи. Я хочу поговорить. – Тогда тебе следовало прийти на сеанс. На этой неделе у тебя было целых два шанса, чтобы обсудить со мной все вопросы, – пожурила его она, сдерживая смех. Тон Бена изменился. – Я не хочу, чтобы ты уходила. Он говорил не о чае. Она замерла, и ее улыбка померкла. – Что, если бы тебе не нужно было уезжать? Ты бы все так же виделась со мной? Бен смотрел на нее с такой интенсивностью, будто отчаянно пытался отыскать ответ. Рей потупила взгляд. – Не могу сказать наверняка. – Ты ведь даже не мой практикующий психотерапевт. Это задача Кенеди. Он вернётся, и тогда все станет на свои места. Бен потер большим и указательным пальцами мягкую ткань худи, нахмурившись. Он даже не касался ее тела, тогда каким образом этот вроде бы как незначительный жест в мгновение ока превратил ее внутренности в безвольное желе? – Однажды клиент – навсегда клиент. Ее учили этому. И все же слова Холдо ударили по голове обухом сомнения. Возможно, это была надежда. Бен покачал головой и скомкал ткань в кулак, притягивая к себе. Она по инерции подалась вперёд и очутилась прямо между его коленей. Он посмотрел на нее с прищуром, будто пытался что-то вспомнить. – Только если бы я «продолжительное время находился под твоей опекой, эм, в течение периода, устанавливающего терапевтические отношения». Она вздернула брови, удивленная, что Бену все-таки удалось извлечь из себя что-то помимо парочки спутанных односложных предложений. – Я исследовал этот вопрос, – с гордостью школьника прокомментировал он. – Ты исследовал этот вопрос, чтобы соблазнить своего терапевта? – Я оч хрший исследователь. Его руки обхватили ее за талию, и Рей, совсем не ожидая такой реакции, вцепилась в сильные плечи, чтобы не завалиться ему на ноги. – Бен, отпусти, – слабо запротестовала она, отталкиваясь от его тела. Сердце стучало подобно туземному барабану. Ей было так хорошо, слишком хорошо в его объятиях. Она двинула бедрами, но тем самым сделала хуже лишь себе, потому что Бен держал ее настолько хорошо, крепко и надёжно, что ей не составило большого труда представить другие образы, в которых он бы держал ее с подобной самоотверженностью. Как бы ладно он применял эту силу… Рей окатило горячей волной. Между ног запульсировало, и она сжала бедра. – Мне нужно вызвать такси. – Только не такси. Они воняют. – Тогда Убер. Тебе нужно домой. Все ее тело будто превратилось в самое настоящее пламя. – Нужно? – он примостил подбородок на ее животе и моргнул. Рей на секунду умолкла, раздумывая. Он мог бы провести ночь на диване, а она бы закрыла дверь в свою комнату. Оставалась неделя до ее отлёта, и никто, кроме них, об этом не узнает. Она покачала головой. Рей не боялась, что Бен нагрянет к ней посреди ночи, освещаемый одним лишь светом молний, и свернется в клубочек под боком. Это не его она страшилась. А себя. И свое глубинное желание вжаться во сне ему в грудь и никогда не покидать. – Да, нужно, Бен. Но она не спешила вырваться из крепких объятий. Рей смотрела в насыщенные янтарные глаза и их мягкую теплоту. Бен сжал ее сильнее, и затем удивил еще больше, уткнувшись лицом в живот, словно прячась от внешнего мира. Он держался за нее, как утопающий. Ей следовало заставить его отпустить ее. Следовало. Вместо этого Рей расслабилась, позволив себе непозволительную роскошь – она принялась распутывать его по-прежнему влажные локоны, мягко скользя ногтями по черепу. Его плечи мелко подрагивали, и он усилил хватку. Интересно, когда в последний раз к нему прикасались именно вот так, – нежно и заботливо – а не только с голой страстью? Кто, кроме нее, был готов дать ему все это просто так, не рассчитывая ни на что взамен? Кто бы еще обнимал его, гладил и ласкал его плечи? Рей покажет ему своим прикосновением, что любовь может быть безвозмездной. Она наклонилась к его уху и прошептала: – Ты хороший мужчина, Бен Соло. Ты достоин любви. Ты достоин быть счастливым. Он ответил ей тем, что сжал ее еще сильнее. Бен что-то пробурчал ей в худи, что-то невнятное и бессвязное, зарываясь глубже в живот. – Что? – мягко спросила она, но он не ответил. Бен все сидел и сидел, выдыхая ей в тело тёплый воздух, и она на секунду задалась вопросом, а не заснул ли он? Ее старая кофта была влажной, но она не обращала на это внимания. Рей еще не была готова отпустить его, но с каждой секундой его фигура становилась все тяжелее. Бен засыпал. – Приляг, – наконец прошептала Рей, осторожно размыкая объятия и опуская его на подушку. Дрожа, он принял позу эмбриона – мокрая одежда прилипла к коже. Рей накрыла его одеялами, наблюдая, как тот все глубже и глубже проваливался в сон. Она сделала себе чашечку чая и присела рядом на стул, застыв в ожидании Убера. Прижав ноги к груди, обхватила ладонями горячую кружку. Буря закончилась. Стало тихо. Бен мирно сопел, раскрыв рот, а волосы завились на концах. Бледная шея выгнута, демонстрируя уязвимость. Позволив себе хотя бы ненадолго окунуться в фантазию, она принялась постукивать пальцами по нагретой керамике. Будто они жили вместе. Будто он пришел домой пьяный, и она, насупившись, помогала ему выпутаться из одежды. Он бы держал ее крепко-крепко, опаляя дыханием волосы, шепча на ушко развратные обещания. У его глаз появились бы мелкие морщинки, и он повёл бы их в спальню. Она бы вдоль и поперёк изучила его тело, а он бы узнал все доступные пути, чтобы свести ее с ума своими прикосновениями. Их было бы двое, – два гравитационных центра – и пускай внешний мир померкнет в тени их страсти. Когда любишь кого-то настолько сильно, каждый день – великий дар. Никто не может ранить тебя, потому что знаешь, что твой родной человек рядом, с нетерпением ждёт тебя, а ты с трепетом в сердце отсчитываешь последние минуты до конца рабочего дня, чтобы наконец прийти домой. Чем бы ты пожертвовал ради такой любви? От чего бы отказался? Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возможно, так и было. Рей более не различала, где грань возможного, а где действительного – любовь и трансфер. И даже если эти два полюса были бы настоящими, – а даже если и нет – неужели это имело хоть какое-то значение, если они оба хотели одного? Рей не знала. Но за долгие годы одиночества она точно научилась одному – ей никогда не прожить без… чувства собственного «Я». Если потеряет его, то останется ни с чем. В этот момент, когда Бен уснул на ее диване, а часы показывали половину первого, она осознала, что как только оставит его, нанесёт себе смертельную рану. Момент прощания стал как никогда реальным. Глаза заволокло безмолвными слезами, которые она украдкой смахнула кончиками пальцев. Рей вспомнила слова Холдо о том, что она должна отпустить Бена максимально безболезненным способом. Но какой в действительности будет эта свобода? К тому времени, как приехал водитель, Бен почти высох. Рей разбудила его, и они медленно направились к машине; его рука на ее плече. Она сказала водителю, что это поездка туда и обратно, и когда они наконец двинулись с места, Бен примостил голову на ее плече, опоясывая ее руками. Все еще влажные волосы щекотали ей шею. Рей лениво скользила взглядом по ночному городу. Жёлтые и красные огни отражались в мерцающих стёклах витрин, а улицы сверкали от пролитого дождя. Красивый вид, особенно, когда ее за талию обнимали руки Бена, а сам он прижимался к ней, будто так и должно быть. Сердце едва не вспыхнуло от переизбытка эмоций. Рей будет ужасно скучать по нему – это словно оставить позади частичку себя. Водитель остался ждать, а она проводила Бена к входной двери и вручила ему пиджак. – Завтра. Позвони мне завтра, – повторила она, надеясь, что он запомнит. Бен кивнул. – Зайдешь? – улыбнулся он. Она покачала головой и прикоснулась к его щеке, чтобы обратить на себя внимание. – Больше не пей, – строго сказала она. – Завтра у тебя и так будет ужасная головная боль. Бен снова кивнул, и прежде чем Рей смогла развернуться и уйти, он прижал ее к своей груди. Она обмякла в его объятиях и закрыла глаза. Его губы коснулись макушки в мягком поцелуе. Рей наблюдала за тем, как он, не оборачиваясь, на шатающихся ногах прошёл через вращающуюся дверь в холл. Швейцар с учтивой улыбкой приподнял головной убор. Рей кивнула в ответ. Возвращаясь домой, она смотрела в то же окно, вот только на этот раз рядом не было Бена. Она шмыгнула носом и подперла подбородок рукой. Буря закончилась, но небо было все так же затянуто тучами, затмевая собой звезды. С Беном завтра будет все в порядке, подумала она. Возможно, и ей удастся найти покой.