Перенос / Transference

Субботнее утро проехалось по ней не хуже грузового поезда. Рей окинула все еще сонным взглядом спальню, освещенную первыми лучами солнца и, широко зевнув, лениво скатилась с кровати. Благодаря событиям прошлой ночи ей удалось уснуть лишь к трём часам утра. Кофе. Кофе способен решить все проблемы. Она перешагнула через груду расставленных в коридоре картонных коробок, заранее подписанных и полностью готовых к отправке. Ее шаги эхом отдавались от стен постепенно опустевающей квартиры. В сердце закралось странное чувство, которое навевало не менее странное послевкусие. Рей отчасти чувствовала себя так, будто это она стала призраком, что теперь бесцельно скитался по безлюдному дому. Проходя мимо дивана, она заметила лежащую на полу кучку влажных полотенец и внезапно остановилась. Бен. Желание позвонить ему было насколько сильным… ей до безумия хотелось услышать хриплый и чуточку грубый ото сна голос и напомнить ему, чтобы тот позаботился о себе. Вместо этого она направилась прямиком на кухню. Бену нужно отоспаться, а ей – подобрать подходящие для их предстоящей беседы слова. Выпив две чашки кофе, Рей поняла – ей было невмоготу сидеть на месте. Она стала собираться на пробежку, как вдруг зазвонил телефон – это всего лишь Моден Кенеди. – Как идут сборы, милая? – Почти готово, доктор, – предвидя его следующий вопрос, Рей быстро сказала: – Мне осталось сделать кое-какие последние записи, но я уже набросала прощальное письмо. В общем и целом, я готова к перелёту. – Замечательно! У меня хорошие новости, – Моден был полон энергии, прямо как в старые-добрые времена. – Мне разрешили вернуться к работе, я планирую начать с понедельника. Спасибо тебе за помощь, ты меня очень выручила. Я подумал, что тебе захочется провести последнюю неделю в этой стране вдали от всей этой рабочей волокиты, поэтому, отныне – ты свободная птица. Рей моргнула. – Ох, – столь неожиданная новость вызвала у нее легкое головокружение, как, в принципе, и подобает любой внезапной перемене. – Но я планировала непосредственно попрощаться с клиентами. – Кайдел сообщит им об этом самостоятельно, тем более, все они в курсе, что ты здесь временно. Уверен, они отнесутся к этому с пониманием. Верно. Не нужно забывать, что она всего-навсего замена постоянному терапевту. Рей постаралась сосредоточиться на том, как Кенеди с увлечением принялся распинаться о своем здоровье, но ее разум уже не воспринимал эту информацию. – Мне нужно будет забрать пару вещей и вернуть Вам ключи, – мягко возразила Рей. – Определенно. Дейдра хочет пригласить тебя на ужин, и тогда ты можешь вернуть нам ключи. Тебе будет удобно, скажем, в среду? – Ммм, – отвлеченно ответила она, а после, покачав головой, чертыхнулась про себя. Куда делись ее манеры? – Да, я с удовольствием приду. – Отлично! Мы будем скучать по тебе, моя дорогая. Бьюсь об заклад, некоторые клиенты точно последуют за тобой до самой взлётной полосы, – прыснул он. Рей блекло улыбнулась. Она знала только одного такого человека. – Благодарю Вас за возможность, – она повесила трубку и отложила телефон в сторону. Конечности будто налились свинцом. Время вышло. И это произошло намного быстрее, чем изначально предполагала Рей. Она не готова к такому повороту событий. Медленно подойдя к окну, Рей окинула рассеянным взглядом улицу. Вчерашняя буря осталась одним лишь воспоминанием, сегодня же на небе не было ни облачка. Она не могла оторвать глаз от того места, на котором еще прошлой ночью стоял Бен. Рей вспомнила его промокшее от дождя лицо. Тот особый взгляд его глаз. Одна только мысль, что он стоял почти в паре шагов от проезжей части, и одно неосторожное движение могло стоить ему жизни, вызывала в теле нервную дрожь. Страх тлел на кончике языка, будто свежая рана. Она обязана его увидеть, и это даже не обсуждается. Ей следует раз и навсегда убедить его двигаться в исключительно здоровом для души и тела направлении. Что же насчет нее? А что она? Клиент всегда на первом месте. Рей справится. Ей не впервой. В груди внезапно стало тесно. Ее поперёк талии обхватили собственные руки, сжимая что есть мочи. Глаза крепко сжались. Это напомнило ей о руках Бена – таких сильных и твёрдых – и о тепле его дыхания на животе. Отчего пустота так холодна? Солнце выглянуло из-за облаков, и сквозь окно ее щеку лизнули ласковые лучи. От прикосновения долгожданного тепла мышцы лица стали постепенно расслабляться. И когда Рей снова открыла глаза, мир был уже окрашен в золото. Она моргнула, дивясь внезапной смене перспективы. В голове прозвучали слова Холдо: «Стыд не может жить на свету. Ему нужна темнота». Затылок закололо; тогдашние слова этой несомненно мудрой женщины теперь заиграли совершенно новыми красками. Личными, а оттого и ужасающими красками. Никакого стыда. Ни с твоей, ни с его стороны. Кусочки выстроились воедино. Звонок Холдо, знания о Бене, о себе, трансфер и контртрансфер – все слилось в единую осознанную картину. Сделай шаг навстречу свету, покинь тень. Ей нужно увидеться с ним, сегодня же. Больше никаких других клиентов или прерванных сеансов, никаких игр. Только они и голая правда. Она написала Бену, чтобы тот подошел в офис к шести часам вечера. Поджав губы, Рей добавила: «Не забывай пить много воды».

------

Чем ближе она подходила к зданию, тем сильнее билось ее сердце. Сегодня выходной день, а это значит, что они будут совершенно одни. Рискованно, но ничего не поделать. Рей чувствовала, как волнующее предвкушение облепило ее со всех сторон, будто вторая кожа – тугая и горячая. Она, обмахиваясь рукой, впопыхах открыла входную дверь. Сегодня на ней была надета белоснежная блузка без рукавов, темно-серые укороченные брюки с широким кожаным поясом и гладиаторскими сандалиями, что плотно обхватывали лодыжки. Словно она была в силах на физическом уровне оградить себя от соблазна, посредством сознательного устранения любой «податливой» детали своего гардероба. И все же, ничто не могло противостоять исходящему от нее жару. Протерев напоследок для Кенеди стол и собрав оставшиеся вещи, Рей невольно перевела взгляд на часы – стрелки показывали без двадцати шесть. Она окинула взглядом помещение. Осознание конца вызывало ностальгию. Этот уродливый кабинет начал постепенно превращаться в ее собственное рабочее место. Место, в котором она встретила Бена. Отвратительное горохового цвета кресло, скрипучий кожаный диван и плотный ковёр – все это теперь выглядело почти что родным. С другой стороны… С чувством озорного веселья Рей расстегнула сандалии. Схватившись за ручки кресла, она окунула оголенную стопу в длинный оранжевый ворс ковра, так, как ей и хотелось сделать с самого первого дня. Веки закрылись, Рей с широкой улыбкой отклонилась назад, шевеля пальцами ног подобно дождевым червям, возвращающимся домой после ливня. Ковёр оказался таким же мягким и роскошным, каким она себе его и представляла. Просто божественно. Стук костяшек о дверь заставил ее глаза распахнуться. Бен навалился на дверной проем с ответной улыбкой на лице. Конечно же, он пришел раньше назначенного времени. Он выглядел несколько бледным, с залегшими под глазами тёмными кругами и слегка небрежной причёской. На нем была надета чёрная футболка и джинсы. Бен сложил свои массивные руки на груди. Рей еще никогда не видела его таким непосредственным. В его руках она заметила папку, что было странно для выходного дня. Бен смотрел на нее открыто, без утайки, и интимность момента заставила ее сердце пуститься в пляс. Даже после такой насыщенной ночи Бен выглядел невероятно привлекательно. – Привет, – мягко поприветствовал ее он. – Привет. Вышло как-то слишком воздушно, и ей пришлось прочистить горло. К щекам прилила кровь от осознания, что Бен застал ее босой и уязвимой. Приосанившись, Рей заправила выбившуюся прядку за ухо. Между ними пульсировала живая и жаждущая разрядки тишина. Рей робко подняла на него взгляд. – Как себя чувствуешь? – Как жвачка недельной давности на ботинке у бабки, – скромно улыбнулся он. – Но жить буду. Ее губы изогнулись в улыбке. Казалось, непринужденная атмосфера прошлой ночи имела место быть и сейчас, поэтому, умирая от любопытства, Рей выпалила: – Помнишь, что произошло вчера? Теплота тяжёлого тела, что так сладко возвышалось над ней. Дыхание на ее шее. Осознание собственной привлекательности и чувство беспредельного обожания. Ей никогда не забыть этого. – Отрывками, – Бен наконец вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. – Достаточно, чтобы знать, что я обязан перед тобой извиниться. Мне жаль, что я поставил тебя в такое неудобное положение. Казалось, температура подскочила одновременно с закрывшейся дверью. Воздух застыл. Карие глаза смотрели на нее, не отрываясь. Рей впилась в ручки кресла, чтобы ненароком не рвануть к нему навстречу. – Швейцар сказал, что видел, как одна милая брюнетка проводила меня домой, – вскинул брови Бен. – Всегда пожалуйста, – сказала она максимально непринуждённо. Непринужденность безопасна, чего не скажешь об огненном взгляде темных глаз. – Как жаль, что я не смог отблагодарить тебя как следует лично, – уголки губ поднялись, формируя хитрую улыбку; голос звучал ощутимо ниже. – Этим утром. Жар лизнул позвоночник; помимо воли пальцы ее ног коротко поджались. Несмотря на размеренное дыхание, сердце отказывалось слушать свою хозяйку, заходясь в беспокойном ритме. – Я рада, что с тобой все хорошо. Я волновалась. – Если тебе интересно, вообще-то, я так уже не пью, – Бен опустил взгляд и нахмурился; его лицо будто поглотила тень. – Думаю, что перерос эту херню лет так в двадцать-двадцать пять. Предполагаю, это все влияние дерьмовой недели. Угасающий луч осветил его лицо, блеск волос и золотистые прожилки глаз. Рей попыталась как можно лучше запомнить игру цвета и света, что исходили от его заостренных черт лица. А особенно – мягкий изгиб полных губ. Она уже скучала по нему. – У меня была такая же неделя, – тихо ответила она, опустив взгляд. Перед ней лежали заметки, которые она подготовила специально для него, чтобы обосновать всю эту ситуацию с клинической точки зрения, но вся ее тщательно выверенная решимость канула в лету. Внутренняя уверенность в себе ничто по сравнению с буквально магнетическим притяжением, которое оказывал на нее Бен. Рей не была уверена, что ей удастся и дальше поддерживать в себе эту непоколебимость. Выражение лица Бена приняло серьёзный вид. – Я не помню всего, но точно уверен, что сказал тебе, что больше не хочу чувствовать себя таким. Поломанным и безнадёжным. – Ты не… Бен вскинул ладонь, останавливая ее: – Пожалуйста. Дай мне сказать. Она стала нервно притопывать ногой, крепко сжав при этом бедра, дабы не выдать себя. Рей не имела ни малейшего понятия о том, что было у него на уме, это одновременно и пугало, и вызывало неконтролируемый восторг. – Слова здесь не важны, важно лишь чувство. Ощущение того, что меня недостаточно, – он встретился с ней взглядом и сделал шаг вперед. – Но после я понял, что когда нахожусь с тобой, это самое ощущение меня ничуть не беспокоит. Она сглотнула ставший в горле ком, пытаясь изо всех сил сохранять невозмутимое выражение лица, выдавая себя лишь нахмуренными бровями. Бен выглядел обеспокоенно, но улыбка все так же не сходила с его лица. – Ты заставляешь меня смотреть на вещи по-новому. На жизнь, на себя самого. Ты бросаешь мне вызов… – улыбка стала шире, – …и мне это нравится. Ты делаешь так, чтобы я верил в себя, в то, что я могу быть лучше. И мне хочется этого. Ради тебя. Ее желудок сделал кульбит, будто трепыхание бабочек. Но в этом была своя горечь. Бен по-прежнему думал, что ему нужно заслужить все это. Будто он не мог быть счастливым просто так. – Ты должен хотеть этого ради себя, а не ради меня. – В чем разница, если итог один и тот же? – Разница колоссальна, – ситуация становилась все сложнее, грозясь выйти из-под контроля. Ей нужно немедленно подобрать подходящие слова, прежде чем ее снова подведет собственный язык. Прежде чем он выкинет что-то такое, от чего весь ее хвалёный план накроется медным тазом. – Я должна кое-что рассказать по поводу твоего диагноза. Бен замер, лицо приобрело нечитаемое выражение. – И именно поэтому ты вызвала меня сюда в выходной день? Чтобы поставить мне диагноз? Я думал, что это давно в прошлом. – Все не так. Пожалуйста, выслушай, это важно, – она указала жестом на диван, приглашая его присесть. Бен занял свое привычное место и, опираясь локтями о колени и переплетя между собой пальцы рук, принялся неотрывно смотреть на нее. Одно из его коленей нервно подергивалось, и эта его неприкрытая нервозность тотчас перешла и на нее. На этот раз Рей решила не занимать пресловутое кресло, на всякий случай оставшись за столом, как можно дальше от его внимательного взора. Опустив взгляд на свои записи, Рей в последний раз применила к нему профессиональный тон: – Когда мы только начали наши сеансы, тебе, опираясь на наработки доктора Кенеди, уже был поставлен диагноз сексуальной зависимости. Я склонна верить, что его вывод… – она сглотнула, пытаясь отыскать максимально нейтральное слово. – …несколько ограничен. – Ты хочешь сказать, что Кенеди все это время ебал мне мозг? – перебил ее Бен, пуская в ход свою фирменную прямоту. – Я бы сказала, что у него отсутствует видение целостной картины. Бен склонил голову на бок. – А у тебя оно «целостное»? Она вздернула подбородок, но ее тон оставался все таким же мягким и уверенным: – Смею предположить, да. И я считаю, что именно ты позволил мне узнать себя. – Ладно, выкладывай, – в предчувствии нового вызова темные глаза засияли, и Бен, вальяжно откинувшись на диван, небрежно закинул руку на спинку. – Чего ты там такого узнала? – У тебя нет сексуальной зависимости. Он вскинул брови, но улыбка не сходила с его лица. – Ты ищешь определённой связи. В которой бы твой партнёр увидел и узнал тебя настоящего, твою суть. Дело в интимности, как мы и обсуждали ранее… Бен перебил ее и резко подался корпусом вперед, размахивая перед ней рукой. – И чем, в таком случае, я отличаюсь от других? Например, от тебя? – Ничем, – она упрямо придерживалась записей, не позволяя ему слезать с темы. – Потребность в формировании связи, уз с кем-то особенным – абсолютно универсальна для каждого. Но у тебя присутствует расстройство адаптационного характера, которое прямым образом влияет как на самооценку, так и на отношения с другими людьми. Рей облизала губы, и темные глаза мигом проследили за этим жестом, остановившись в конце концов на вожделенном рте. – Ты используешь секс как альтернативу близости. Именно поэтому утром у тебя и возникает чувство нереализованности, этакой незавершенности. – Значит, мне нравится трахаться именно по той причине, что я еще не нашёл «ту самую» женщину? – спросил он. – Или же, может, потому, что «та самая» женщина отказывается со мной трахаться? Его взгляд отображал ничем не прикрытый вызов. Она не клюнет на наживку. – Твои беспорядочные половые связи выступают своеобразным барьером, преградой настоящим отношениям. Здесь не идет речи о навязчивости. Кенеди ошибался. Ты способен на изменение. Бен открыл рот, и судя по подозрительному блеску глаз, она предположила, что тот вот-вот отвесит очередную шутку или снова посмеется над ней, но, к ее превеликому удивлению, он не произнёс ни слова. Лишь посмотрел на нее и сжал челюсть. Запустил пятерню в волосы и снова встретился с ней взглядом; на этот раз на губах не было ни следа улыбки. – Предположим, Кенеди ошибался. И что это меняет? – Многое. Во-первых, тебе нужно обратиться к новому терапевту. Кенеди не сможет помочь тебе в твоём деле. – А ты? – Бен впился в нее взглядом, не сдавая позиций и продавливая дальше. – Можешь ли ты дать мне то, в чем я больше всего нуждаюсь, Рей? Щеки опалило жаром, и она затрясла головой. Рей выбрала самый лёгкий, самый трусливый ответ: – Ты же знаешь, что я скоро улетаю. Это наш последний сеанс. Но Бен не принял новость так, как она ожидала изначально. Он не выглядел удивленным или расстроенным, наоборот – его улыбка стала ещё шире. – А что, если тебе не пришлось бы улетать? Что тогда? Он поднялся с места и пересёк комнату, чтобы положить ей на стол папку. Ее глаза неотрывно следили за тем, как его толстые пальцы подкинули ей бумаги. – Давай же, открой ее. Внутри находилась государственная форма «Заявление на HB-1 и ходатайство о продлении». Рей распахнула губы, с чистым изумлением смотря на записанное в файле собственное имя, личные данные и номер рабочей визы. Она перевернула страницу. Бумага уже подписана судьёй. Ошеломленная, она подняла на него взгляд. Бен раскачивался на пятках, засунув руки в карманы. – Пару недель назад я подал прошение I-129 на рассмотрение в Службу гражданства и иммиграции США. В стране осталось только девяносто пять тысяч свободных мест, и они расходятся как горячие пирожки. К счастью, я знаком с нужными людьми, – он невинно моргнул. – Подпись поставили в пятницу. У Рей начала кружиться голова. – Это рабочая виза. Ты можешь остаться. – Кто проспонсировал меня? – тихо спросила она. – Я. Ты идеально подходишь под критерий «Высокообразованного иностранного работника со специфическим набором умений». В данном случае, ты представляешь собой охренеть какого важного специалиста в работе по разгребанию моего дерьма, – заулыбался Бен, очевидно невероятно довольный собой. – Я подал прошение от имени холдинговой компании, поэтому нас ничего не связывает. Это чистая формальность. Внутренности скрутило спазмом, все ее тело застыло от шока, а пульс, казалось, сошел с ума. Бен положил ладони на стол и подался вперед, хитро сверкая своими янтарными глазами. – Останься в Нью-Йорке. Продолжай видеться со мной. Или разорви деловые отношения и встречайся со мной после работы. Мне подходят оба варианта. Просто останься. В ушах зашумело. Рей опустила взгляд на визу в своих руках. Она так часто задавалась вопросом о том, как все бы сложилось, если бы у них было больше времени… и вот, ответ прямо перед ней. У их истории не обязательно должен быть печальный конец, Бен нашёл выход из ситуации. Эти бумаги должны были вызывать у нее ощущение глобального осознания, своеобразной точки, но все было как-то не так. – Чего ты от меня ждешь? – Ничего, – должно быть, Бен понял по ее лицу, что она не поверила ему, поэтому выразительно повторил еще раз: – Ничего. Слушай, я мог бы опуститься пред тобой на одно колено и попросить твоей руки ради этой самой Грин-карты, но все же я понял, что тот вариант для тебя более приемлем и менее обязывающий. Рей, однако, не улыбнулась в ответ на шутку. Он даже не видел, насколько эта затея выглядела неправильно, и это расстроило ее еще больше. – Ты же знаешь, я не могу принять это. – Это не обещание, – его голос звучал все настойчивее, пытаясь донести мысль. – Просто так у нас будет больше времени. – Для чего? – Чтобы наконец разобраться со всем этим! – в пылу отчаяния воскликнул Бен. – Чтобы дать нам шанс. Рей уставилась на него. Закрыв папку, она отодвинула ее от себя. У нее начали медленно подрагивать пальцы рук. – Не могу поверить, что ты провернул это за моей спиной. Он сузил глаза. – А если бы сказал, ты бы согласилась остаться? – Нет, потому что это неэтично! – ее хваленое спокойствие дало трещину. Она более не могла держать в себе всю эту боль. – Ранее ты сказал, что понимаешь мою позицию. – Я понял, что тебя сдерживают правила, поэтому нашёл выход, чтобы обойти их. Что здесь не так? – вслед за ней сорвался Бен. – Ты пиздец какая упёртая, и ради чего? Ты же делаешь больнее только нам, Рей! Давление, которое все это время она держала внутри, вспыхнуло алыми гейзером. – Я отказываюсь ранить тебя! – позвоночник неестественно выпрямился; хлопнув ладонями по столу, Рей вздернула подбородок. Голос поднялся и надломился, а из глаз брызнули слезы. – Разве ты не видишь, что это противоположно тому, чего хочу я? Лицо Бена стало напоминать каменное изваяние. – Тогда почему ты не хочешь оставаться? Просто дай нам шанс! – Потому что я хочу тебя слишком сильно. Но я не могу быть с тобой! – закричала она. Впервые Бену не было что сказать. Он просто глядел на нее во все глаза – с болью и трепетом. Слова помимо воли извлекались из ее рта, словно вода из трещины в вазе. Прямиком из разбитого сердца. – Это поставит крест на всем, во что я верила, как в работе, так и в себе самой. Я никогда не смогу преодолеть чувство вины. Руки дрожали, и она сжала ладони в кулак. По щекам катились горькие слезы. – И именно поэтому я не в силах продолжать наши сеансы, но и не могу запретить себе видеться с тобой, – Рей сглотнула. В горле стало так туго, что голос прямо скрежетал. – В конце я обязательно сделаю тебе больно. Моя карьера пойдёт коту под хвост. Я уничтожу нас обоих. И я этого не выдержу. Ее самые сокровенные страхи, такие уязвимые и болезненные, повисли между ними густым облаком, медленно потянувшись к свету. Рей обнажила перед ним душу, выложила всю правду и мучающий ее денно и нощно стыд, чтобы он увидел. И понял. Она всхлипнула, из груди вырвался судорожный выдох, будто дикое животное. Настала тишина. – Кто сказал, что все это должно обязательно закончиться? – спросил Бен; его собственные глаза увлажнились, прямо как и ее. – Так бывает всегда, – она отвернулась. Рей думала, что проговаривание болезненной темы даст ей чувство контроля, но все вышло с точностью до наоборот. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой слабой. Вся эта ситуация напоминала ей дикого зверя с огромными зубами и когтями. Ей было невероятно больно. И если Рей думала, что Бен на ее откровения ответит своим фирменным злорадством… ладно, она действительно ошиблась. Он понизил тон, не теряя былой уверенности в голосе. Юрист во всей своей красе. – Теперь настала моя очередь играть в угадай-ку, – Бен наклонился вперед, чтобы зафиксировать на ней свой взор и убедиться, что до нее доходило каждое его слово. – Я вижу женщину, которая до смерти боится расслабиться и полностью довериться кому-то другому. Рей прикусила внутреннюю сторону щеки; обнажённая стопа зарылась в мягкость ковра. Мышцы болели от невыносимого желания пошевелиться. – Ты помогаешь другим людям, эмоционально дистанцируясь от них, потому что только так чувствуешь себя в безопасности. Ты никогда не позволяешь себе сблизиться с ними и предпочитаешь ничем не рисковать. Ты выстроила настолько высокие стены, что никто не в силах через них перебраться. В ушах зашумело. Она едва сдерживалась, чтобы в пылу паники не убежать из этого душного кабинета. Будто игра в прятки, когда из открытой двери исходит свет, а ты должен успеть спрятаться в тенях или найти другой подходящий выход. – Я знаю об этом, потому что мы делаем одно и то же. Мы – зеркальное отражение друг друга. И если мне приходится играть, то такие же дела обстоят и с тобой. Ты надеваешь маску доктора, который всегда держит все под контролем. Ты прячешься, прямо как я. Рей закачала головой; жужжание в голове превратилось в низкий рокот. – Я не поведусь на эти твои «умные» отговорки, Рей. Я вижу тебя, – Бен выпрямился, его голос спокоен и уверен, но по ее позвоночнику все равно прошлась нервная дрожь. – Никто никогда за тебя не боролся. Но я готов стать этим человеком. Она вскинула на него взгляд. Челюсть сжалась, а из глаз покатились слезы. – Хорошо. Ощути хоть что-нибудь, – его глаза отражали ту же боль, но в них не было ни грамма злобы. – Прекрати лгать самой себе, будто настоящая любовь не стоит риска. Стало трудно дышать. Пальцы впились в край стола, костяшки побелели. Она не могла оторвать от него взгляда. Бен наставил на себя палец. – Это не трансфер, и никогда им не был. Я знаю, что мои чувства к тебе реальны, потому что все остальное в моей жизни хуже любой искусственной вещи, – он заглянул ей в глаза. – И я думаю, что ты испытываешь ко мне то же самое. Слова прозвучали словно обухом по голове. Потому что Рей знала – он абсолютно и бесповоротно прав. Это любовь, но этого никогда не должно было случиться. Ее нижняя губа задрожала, и без всяких слов плотина рухнула. Она рванула с места, стремясь скрыться из виду. Бен поймал ее запястье. – Остановись. Хватит убегать от меня. Ее сердце подобно птице, что билось всем своим маленьким тельцем о клетку. Подушечка большого пальца прошлась по запястью, настолько нежно, едва не разбивая ее на осколки. Рей, понурив голову, тихо сказала: – Я только хочу защитить тебя. – Не нужно, – Бен повернул ее вполоборота. — Я не хочу твоей защиты. Хватит пытаться контролировать меня. – Но я не контролирую, – она не могла найти в себе сил поднять на него взгляд. Ей было слишком стыдно показать свое лицо и написанную на нем слабость. – Разве не это ты делаешь прямо сейчас? – прохрипел Бен, не скрывая отчаяния в голосе. – Ты говоришь мне, когда мне можно с тобой видеться, а когда, якобы, нет. Когда мне к тебе притрагиваться, – Бен полностью повернул ее к себе лицом, и прежде чем она от неожиданности успела завалиться на него, он услужливо придержал ее за бедро. Бен держал ее крепко-крепко. – Разве это честно? Она положила ладони ему на грудь, что вздымалась от каждого глубокого вдоха, прямо как ее собственная. Рей закрыла глаза и опустила голову, утопая в горячей и чертовски опасной близости. Погружаясь прямиком в его гравитацию. И пусть все остальное в мире сгорит и превратится в пепел. – Разве это справедливо, Рей? Мы испытываем друг к другу такие сильные чувства, и все равно не можем быть вместе, – прошептал ей он в волосы. Он притянул Рей ближе; у нее все равно уже не было сил сопротивляться. Она уткнулась лбом в тяжело вздымающуюся грудь, прямо над сердцем, зарываясь пальцами в мягкую ткань футболки. Бен оказался горячим и твёрдым, и Рей не без удовольствия вдохнула исходящий от него чарующей аромат. Она еле стояла на ногах, но Бен не позволял ей упасть. Равные. Баланс. Дрожащим голосом она прошептала ему в грудь: – Мы не можем. Не можем. Я всегда буду твоим терапевтом. Его дыхание опалило макушку; мягкие губы приласкали волосы в мимолётном касании. Она подняла взгляд, смотря прямо в сияющие глаза Бена. Он осторожно смахнул с ее щеки слезинку, а после охватил ладонями лицо. – Нет, не будешь, – карие глаза полны нежности. – Ты уволена. Она распахнула губы. – Это ничего не меняет… – Ты слышала меня. Я отказываюсь от твоих услуг, – Бен отпустил ее, сделал шаг назад и шмыгнул носом. Вытерев нос, поставил руки на пояс. – Я знаю мои права, читал о них в акте о мобильности и подочётности медицинского страхования. И я хочу, чтобы ты отдала мои записи о ходе сеансов. Все до единой. Рей уставилась на него. Бен нетерпеливо щёлкнул пальцами, дабы вывести ее из своеобразного транса. Она открыла картотеку и, тихо всхлипывая, принялась искать нужную фамилию. Получив папку, Бен засунул ее подмышку. – На этом наши профессиональные отношения заканчиваются. Нас больше не связывает документация, – Бен протянул ей руку. – Пошли. Рей вылупила глаза на его открытую ладонь, а после перевела взгляд на его лицо. – Пойдем со мной, – мягко сказал он. – Пожалуйста. Слова осыпались пеплом. Горло охватило жаром. Она могла сделать это. Провести с ним ночь или даже неделю, но этого все равно будет недостаточно, и это уничтожит ее. Рей не хотела закрутить с ним противозаконный роман или превратить их и без того сложные отношения в трагедию. Все или ничего. И никак иначе. – Я не могу, – прошептала она. – Меня всегда будет мучить совесть. Даже если мы и будем вместе. Это будет постепенно отравлять нас. – Не говори так, – он покачал головой. У него не выйдет перехитрить или исправить ситуацию. Рей с болью в груди наблюдала за тем, как до него начала медленно доходить вся серьёзность и хлипкость их положения. Бен сглотнул и отвернулся. Закрыв лицо ладонями, он издал наполненный болью стон. На пол упала папка. Ей было невыносимо быть свидетелем его поражения. Только сейчас Бен столкнулся с тем, к чему она пришла неделями ранее. Если они начнут отношения с таких позиций, у них никогда не будет счастливого конца. Спустя долгое время Бен выпрямился и устало потер лицо. Он посмотрел на потолок, собираясь с силами, а затем выдохнул и снова повернулся к ней. Его лицо – напряжённая гримаса, и Рей буквально видела, как в его голове проворачивались шестерёнки. Его одарённый ум искал новые варианты. – Но должен же быть другой путь, – на выдохе сказал Бен. Он сощурился, вступая в бой с новыми силами. – Назови. – Что? – тоненько прохрипела Рей. – Свои условия. Что нужно сделать, чтобы ты перестала испытывать вину? Во что тебе нужно поверить? Она потупила взор. – Не знаю. – Дерьмо собачье. Рей вскинула на него взгляд. Он выглядел рассерженным, но, возможно, такое поведение было бы корректнее назвать неистовым? – Я не сдамся, – Бен указал на нее пальцем. – Ты умная женщина. И я знаю, что ты думала над всеми вариантами. Не может быть так, чтобы вообще не было никакого другого выхода. Теперь скажи, что нужно сделать, чтобы ты была уверена в своём выборе. Назови свою цену. Напряжённость момента едва не заставила тело воспламениться. Он беспощаден, он пытался отстоять ее, и Рей ощутила, как кожу начало покалывать, будто иголками. – Думаешь, что можешь переубедить меня? Бен самоуверенно улыбнулся. – Я в этом уверен. Теперь скажи, пожалуйста. Рей стало дурно. Надежда, о которой она боялась даже мечтать, надежда на новое начало на равных позициях. Внезапно ей вспомнился телефонный разговор с Холдо. Однажды они влюбились, и она перестала вести его случай, а спустя год вышла за него. Полагаю, можно смело утверждать, что трансфер и подлинная любовь не всегда взаимоисключают друг друга. Все дело в мотивации и намерениях, в подлинной обеспокоенности благополучием другого, и в том, занимают ли партнёры равное положение. – Год, – сказала Рей. – Год, в течение которого ты будешь продолжать ходить к терапевту в абсолютно здоровой атмосфере. Ради нас двоих. Он побелел. – С тобой? – Нет, и даже не с Кенеди. С тем, кто сможет бросить тебе вызов, – кивнула Рей. – И если ты попадёшь в нужное место, тогда мы узнаем. Узнаем, являются ли твои чувства субпродуктом моего влияния или это твой сознательный выбор. Бен надул щеки и поставил руки на пояс. – Ладно. Что еще? – Мы не будем общаться. От собственных слов у нее закололо под рёбрами. – Нет, так не пойдёт, – покачал головой Бен. – Хрена с два. – Ты не можешь просто ждать меня и ничего при этом не делать, – она вздернула подбородок. – Понимаешь? Дело не в том, чтобы просто переждать. Смысл в том, чтобы найти комфортное, безопасное место для самого себя, ради себя же. Бен сжал челюсть. – А как насчет тебя? Ты тоже будешь двигаться дальше? – Да. Ощущения были сродни лжи, но она надеялась, что это не отразилось на ее лице. Он должен поверить в то, что ему необходимо продолжать работать над собой. – И ты будешь встречаться с другими? – сощурившись, спросил он. Его взгляд обжигал. – Трахаться с другими? Рей пожала плечами. Нет. Казалось, она теперь никогда не посмотрит в сторону другого мужчины, не говоря уже о целом годе. Но они просто не могут поддерживать связь и дальше. Он должен поверить, что именно это сделает ее уверенной и твёрдой в своем последующем выборе. – Значит, я могу трахаться налево и направо, и тебе будет все равно? – Бен разозлился пуще прежнего; голос приобрёл грубые нотки. – Могу влюбиться в другую? И что произойдёт тогда? Ее губы дрожали, но Рей смотрела ему прямо в глаза. Ее голос мягок. – Тогда я порадуюсь за тебя, потому что ты будешь влюблён. Из его рта вырвался звук, напоминающий рык, а после он отбросил в сторону папку и вцепился руками в волосы. – В этом нет никакого, блять, смысла! Она крепко сжала глаза, дабы не видеть его боль. – Это единственный путь, чтобы избавиться от сомнений. Это наш единственный шанс для выстраивания здоровых отношений. Понимаешь? – она с грустью посмотрела на него. Бен выдохнул и опустил плечи. Он мягко покачал головой. – Понимаю. Просто мне это не нравится. С минуту они молчали, впитывая друг друга. И тогда Бен подошел ближе, расслабленно и уверенно. И снова весь такой коварный. – Проведи со мной сегодняшнюю ночь, и я дам тебе год. Шею окатило огнем. Предложение прозвучало настолько заманчиво, что ее рот моментально наполнился слюной. Но Рей хорошо знала себя, знала, что после этого она точно не отпустит его. Есть только один выход. – Нет. Он сделал полшага вперед, безвольно опустив руки. Под этой футболкой его плечи выглядели невероятно притягательно. – Тогда я прошу поцелуй. Она распахнула губы. Стоя так близко, Бен, должно быть, видел всю силу ее томления. И сама Рей чувствовала, как желание буквально сжигало ее изнутри. Бен ступил еще ближе, ее дыхание ускорилось, и она начала пятиться, пока на уперлась бедрами в преграду. Руки схватились за стол. – Всего один поцелуй за целый год вдали от тебя. И сейчас я чертовски уверен в правильности этого. Бен подался вперед, заключая ее своим телом в плен. Он не прикасался к ней, а всего лишь заставил Рей прогнуться в пояснице, потому что та не хотела притрагиваться к нему. Тёплое дыхание защекотало щеку. Он заскользил взглядом по ее лицу. – Если длительное расставание поможет мне быть с тобой. Тогда я согласен. Ее веки затрепетали, а мшистые глаза неотрывно смотрели на полные губы. – Всего один поцелуй, доктор, – мягко повторил он. Все в ней натянулось подобно гитарной струне. Рей пульсировала желанием, и ее тело помимо воли изогнулось навстречу своему сладкому соблазну, своему самому волнующему кошмару. И тогда она кивнула. Да. Боже, да. Гравитация потянула его вниз, и их губы наконец встретились. Сперва мягко, а после с нарастающим давлением и электричеством, словно столкновение положительного и отрицательного заряда. Тело тотчас окатило волной жара, и ей стало катастрофически не хватать воздуха… и не ясно, в лёгких или же в самом кабинете. Она таяла на его языке, вторя ласкам полных губ – мягкость движений, контрастирующая с твердостью тела, что крепко прижимало ее к столу. Он навалился на Рей, чтобы вжаться в нее тазом, отчего она выгнула спину, стремясь дотянуться до него, будто цветок в поисках света. Руки Бена сжали ее бедра, а после полностью обняли за спину – теперь она прижималась к нему каждой клеточкой тела, стремясь слиться воедино. Теперь она могла упасть только в его объятия. Ей между ног вклинилось массивное бедро, и Рей застонала, – постыдно громко в тишине кабинета – ощущая, как в живот стала упираться горячая эрекция. Их языки сплелись в безумном танце; она обхватила Бена ладонью за щеку и немного сменила угол, чтобы позволить ему целовать ее глубже. Оказалось, что Бен был мастером поцелуев, она даже в этом ничуточки не сомневалась, нет. Его рука молниеносно сжала мягкую плоть груди, почти болезненно, и тогда Рей показалось, что она вот-вот взорвётся от переполняющих душу и тело эмоций. Ее будто вывернуло наизнанку – все те уязвимые, чувственные стороны ее сердца, которые она все это время держала под запретом, наконец вырвались на волю. Рей была ошеломлена и поражена; мир буквально расплывался перед ее глазами. Она прикусила нижнюю пухлую губу, чтобы как можно лучше ощутить его вкус. А потом схватила Бена за ягодицы и притянула к себе еще ближе, отчего он зашипел ей прямо в рот. Пальцы зарылись в роскошные чёрные локоны на затылке. Бен разорвал поцелуй и посмотрел на нее своими затуманенными глазами. Он моргнул, растянулся в ленивой улыбке, выглядя полностью удовлетворенным и ошеломленным, как она сама, после чего снова припал к ней в поцелуе. Вот это – все на свете, и даже больше. Это то, чего она так сильно боялась. С этим не сравнится ничего в мире. Она толкнулась ему навстречу бедрами, одновременно испытывая благодарность и опустошенность по той причине, что не надела на встречу с Беном юбку. Они целовались до тех пор, пока в легких не закончился воздух. Ее тело пело, требуя большего. Больше его. Поцелуй длился вечность, но, как оказалось, у вечности тоже был свой предел. Бен наконец остановил эту сладкую пытку и отпрянул, чтобы прижаться к ней лбом. Рей неотрывно смотрела на розоватый, влажный изгиб слегка припухших губ. Сильные руки не покидали ее тело, поглаживая и ощупывая каждый сантиметр. – Год – это невероятно долго, – мягко прошептал он, потираясь лбом о ее собственный – вверх и вниз. Рей закивала, хватая ртом воздух. Ее пальцы в его волосах. Ей не хотелось отпускать его. – Я буду слать тебе доклады о ходе работы. Тебе не нужно будет на них отвечать. Она моргнула, по-прежнему не сводя глаз с его губ; глаза заволокло слезами, а пальцы еще сильнее сжали темные локоны. Если она не могла найти в себе силы отпустить его сейчас, то как она собиралась выдержать целый год? Его голос стал ниже, но Бен говорил чётко и уверенно: – Я знаю, чего хочу. Все это – только для тебя. Поэтому, если передумаешь, я прилечу к тебе первым же рейсом. Поняла? Она кивнула. – Это ради нас обоих. И я не передумаю. Она опустила руки. Бен с нежностью провёл подушечкой большого пальца по линии челюсти. Он поднял папки и, напоследок оглянувшись, одарил ее долгим взглядом. А после ушел. Рей стояла в кабинете с гулко стучащим сердцем, а по щекам безмолвно катились горячие слезы. Бен оставил дверь открытой, чтобы она наблюдала за его уходом.