***
Шёл третий день путешествия Цоя. За это время учёный хорошо освоился в новой для себя обстановке большого метро. Люди, которых он ранее считал варварами, оказались вполне обычными. Не без тараканов в голове, но вменяемые, и это радовало Ивана. Теперь он был похож на местных жителей из зажиточных слоёв общества: коричневая рубаха с длинными рукавами, поверх которой был надет чёрный матовый кожаный жилет, и замшевая шляпа. За данный костюм Цой отдал немалое количество патронов на «Кропоткинской», зато одежда была высокого качества. Учёный сидел в третьем ряду театрального зала, как бы это очевидно не звучало, «Театральной». Местные постановки сначала сильно его заинтересовали, но первое впечатление, к сожалению, часто бывает ошибочным. Через 20 минут «Принцессы Цирка» Ивана начало клонить в сон. Учёный вспоминал многочисленные выступления своей прекрасной жены, которая работала в одном из Московских театров. Вот это уж был театр! Цой задумался о том, что данный тип искусства ему мог никогда не нравиться на самом деле, а смотрел он постановки только из-за любви к своей суженой. Мысль не была отвергнута, а, наоборот, тепло принята мозгом Ивана. «Да, хорошее было времечко…» — промелькнуло у него в голове. Спустя некоторое время, пелена сна победила нашего героя. Иван проснулся под бурные овации, адресованные актёрам, сжимая кулон на шее правой рукой. Немного взбодрившись, он направился к выходу, оставив у двери несколько пулек для актёров, как порядочный человек — так уж в этом месте было положено. До встречи с самым высокопоставленым лицом в этом государстве оставалось порядка двух часов, и Цой решил пойти перекусить в бар на «Охотном Ряду», так как после дремания у учёного уж очень сильно разыгрался аппетит. Пересадочный узел из «Театральной», «Охотного Ряда» и «Площади Революции» представлял из себя странное, до селе не виданное переплетение всех слоёв общества Красной Линии. В то время, как на первой интеллигенция проводила время, наблюдая за искусством, на станции зелёной линии трапезничали обычные жители, со своими особенностями. Можно было провести параллель между «городскими» и «жителями глубинки», но в данном случае различие было не в месте жительства, а месте работы, от того люди и различались по поведению. Над этими группами жителей возвышался центр бюрократии и правительства — «Площадь Революции». Ещё с год назад это была обычная жилая станция, но действующий генсек решил передвинуть столицу сюда, чтобы главная станция государства находилась ближе к соседям. Звучит абсурдно, но дипломатические работы вести стало легче и быстрее. Цой не переставал удивляться такому укладу жизни, более того, он им восхищался, ведь в Изумрудном Городе жили такие же «яйцеголовые» как он, следовательно, жизнь там была везде одинаковой, а учёный любил сложные системы из многих составляющих. С такими мыслями Иван и зашёл в местный бар, начав оглядывать окружающих и прошёл прямо к барной стойке, удивляясь разнообразию посетителей.***
Левандовский сидел в месте, которое все окружающие назвали баром. Что ж, по мнению Поляка, жившего всегда в хороших условиях и в окружении более престижных вещей, это заведение не смело называть себя выше, чем привокзальная забегаловка где-то в Мытищах. Внешний вид бывает обманчив, поэтому Левандовский решил проверить, каково качество продукции, продававшейся здесь. Он встал из-за стола и направился к стойке. Едва лишь заказ был сделан, Георгия задел плечом незнакомец, который столкновения даже не заметил, и ушёл куда-то в угол бара. Левандовский посмотрел мужчине вслед и сел обратно за свой стол, поодаль которого был стол рабочих, их число было с пол десятка, но, тем не менее они вели себя совершенно тихо. Заказ принесли минут через пять и вдруг с соседнего стола раздался голос: — О, свинина, как я вижу. Дружище, честно говоря, приносят тут не совсем те вещи, которые люди заказывают. Проверил уже на своём опыте. — И чего же в нём такого? — спросил Поляк. — А вы присмотритесь и принюхайтесь. После этих слов Левандовский сразу же понял, о чём говорил мужчина — мясо свинины состояло не только из свинины, а было отчасти смешано с крысятиной. Георгий позвал официанта, который на человека такой должности был абсолютно не похож, он носил кожанку и потёртые тёмно-синие джинсы. — Хотите сказать, что это чистая свинина? — Так точно, Вам что-то не нравится? — Дайте-ка подумать… -здесь Георгий сделал артистичную паузу, — смею предположить, что Ваш повар смешивает виды мяса, тут есть крысятина. — Бросьте, на Красной Линии отвечают за качество продукции. — Тогда жри, и только скажи потом, что блюдо было замечтальным. Платить я отказываюсь, — Георгий подвинул тарелку к юноше, тот не ответил и, забрав тарелку, удалился. Левандовский повернулся к человеку, который предостерёг от некачественной еды: — Не ожидал увидеть в данном заведении интеллигентного человека. Как вас зовут? — Иван Панов. Для друзей Цой, так уж закрепилось за мной. А я тут, понимаете, впервые, обследую обстановку. А вас что привело на эту станцию? — Цою было по-настоящему интересно, что это за человек, ведь выглядел он намного опрятнее других окружающих учёного людей. — Левандовский Георгий. Рад знакомству. Дела есть кое-какие. — О, видимо, мне не положено о них знать. А вы, случайно, не глава Бауманского Альянса? — Он самый. Вы откуда будете? Цой переставил свой стул за стол Георгия, дабы продолжить беседу, глядя в лицо собеседника. — Надеюсь, не будете против… О вас тут много чего говорят и хорошего и плохого. А на Счёт вашего вопроса… возможно, мои слова покажутся вам самой что ни на есть шуткой, но я из Изумрудного Города. Эта реплика знатно рассмешила Георгия. Но, когда Цой достал высококачественную корочку гражданина, вопрос отпал — таких материалов не было в обычном метро. Разговор продолжился, но, впрочем, интересного в нём уже ничего не было. Беседу прервал разъярённый Варнаев, который только сейчас узнал, зачем его позвали. Оказывается, повар, чья смена была сегодня в баре, был личным работником главы государства, и именно он решил сэкономить на мясе. Генсек прошёл в кухню и вывел за шиворот негодного шефа, которого отдал двум охранникам у входа. Те увели мужчину в неизвестном направлении, но, говорят, его видели двумя днями позже на «Бульваре Рокоссовского». Порешав с неприятностями, Варнаев увидел главу Бауманского Альянса и незнакомца очень важного вида за одним столом с ним. — Ого, какие люди! Быстрым шагом генсек подошёл к столу и уселся на единственный оставшийся деревянный стул. Познакомившись с Цоем и узнав о его месте жительства, Варнаев не стал расспрашивать учёного дальше, по поведению Ивана он уже понял, что тот не врёт: Варнаев по долгу службы очень хорошо разбирался в людях. Генсек предложил пройти в кабинет, в более хорошую обстановку, остальные согласились. Пройдя в кабинет, наши персонажи, выпивая и слушая песни, с лёгким скрежетом доносящимся из старого магнитофона, начали жаркую беседу по поводу обстановки, так стремительно накаляющейся в метро: — Я отправил туда один из лучших мои отрядов, но на связь не вышел ни один солдат -, взволнованно произнёс генеральный секретарь. — Вот мои люди доложили, что на связь выходят только ВДНХ, Арбат и Печатники, не считая вас, генсек, - произнёс Георгий. — И что, вы так и будете сидеть и ждать, пока на связь не сможет выйти никто? -, вставил Цой. Наступило секундное молчание, и после недолгих раздумий собеседники пришли к решению — нужно собрать небольшую экспедицию, раздобыть транспорт и припасы и немедленно отправляться в путь. Чокнувшись стопками они присели, на несколько минут отдавшись своим мыслям и борьбе с внутренними страхами. Из кабинета Варнаева через два часа вышли уже нацеленные на действия люди. Идея Левандовского показалась главе Красной Линии рискованной, но, по старой дружбе, он все-таки согласился принять участие. Цою же было интересно посмотреть на смутные времена, которых никогда не было в его родном государстве, также это была прекрасная возможность приступить к выполнению приказа, отданного ему несколько дней назад, приступив к исследованию. Крепко пожав друг другу руки, мужчины ушли готовиться к походу. Хоть это путешествие уже скорее считалось экспедицией, ведь со стороны Красной Линии было ещё три юноши-армейцев и один механик из Бауманского. Левандовский быстро удалился со станции, так как на его плечах теперь была ответственность за способ передвижения. Идея у него была, и её он намеревался сделать явью. Легче всего, конечно же, было Цою, не считая крупных затрат на провиант и топливо, ведь, судя по тому, как он одевается, пулек у него хоть отбавляй.Ничего прочего от него не требовалось, ведь Иван был простым человеком в сравнение с главами государств. Перетаскав ящики, учёный ушёл собирать свои вещи из арендованной палатки и набираться сил, ведь к вечеру удушливый кашель начал его добивать. Варнаев, в свою очередь, остался издавать указы на сборы и подготовку амуниции и дополнительных приспособлений. Хоть дела у них и были разными, все знали, что играют со смертью в кости, имея всего один кубик.