Дети Автотрассы 1: Неизвестный и его флейта

Пока Странник, Майя и Лансер объясняли Рапиду, Исследователю, Леснику и Пятёрке всё, что случилось, за много километров от них происходили поистине совсем не такие веселые вещи. И хотя дождя не было, хмурое вечернее небо, затянутое тучами, выглядело немногим лучше. Солярис тащил на буксире Фурию, шипя тихие, но злобные угрозы. Трасса шла в неизвестном направлении. Наконец по пути им попалась какая то заправка. — Тебе повезло, — мрачно заметил Солярис, — подъезжая к бензоколонке. Он отцепил короткий трос, — знать бы тебе, как я сейчас злюсь… Между тем к Фурии подошел работник. Ещё пара секунд — и она уже заравлялась. Человек отошел. — Давай быстрее, — тихо прошипел Солярис, — учти, поедем без остановок. Если… — он осекся — к ним опять направлялся тот же самый работник. Парень подошел к Фурии и глянул в ветровое стекло: — Извините, вы забыли заплатить за… А…а где вы? За рулём было пусто. Лучше бы он следил за такси… — Так за что вам нужно заплатить? — раздался у него за спиной ядовитый голос. — Боже! — он обернулся и испуганно попятился назад, увидев ещё одну машину без водителя. Но через пару шагов упёрся в бампер оранжевой Тойоты. — Хватит, прекратите этот цирк, вы оба! — зло крикнул он, — вылезайте из своих тачек и платите! — Тачек? Аха-ха-а, я тебя умоляю! -зловеще усмехнулся Солярис, — прости, прости ради Феррари, я бы хотел выполнить твою просьбу, но физически не могу. — Бросьте эти шутки, вы! Сейчас же выйдите из авто! — Ой, да я бы вышел, — манерно промурлыкал тот, — только вот вынужден объяснить Вам одну ма-аленькую, досадную вещь: Я И ЕСТЬ АВТО! Работник в ужасе отшатнулся и кинулся бежать к минимаркету, находящемуся неподалеку. Но Злобный Таксист сегодня был не в духе. Рёв двигателя, вспышка фар, удар, крик и быстро стихший хрип. — Одним меньше, — мрачно заметил автомобиль, заезжая в лужу, чтобы помыть колеса. Потрясенная Фурия чуть бензином не подавилась. — З-зачем? — пробулькала она, — зачем ты его.? — Зачем я его переехал? Да потому что ЧЕЛОВЕК! — фыркнул Солярис, — ты закончила? — Д-да-а… — Великолепно, а теперь поехали. — Что он тебе сделал? — спросила Фурия уже на трассе, — почему, ПОЧЕМУ ты убил его?! Солярис промолчал. — Почему ты так ненавидишь людей? Разве не люди тебя на заводе собрали? — Я стыжусь этого, — отчеканил тот. — Но почему?! Солярис молча свернул с шоссе куда-то направо, по направлению к воротам в высоком железном заборе. Спустилась тьма. Фурия подьехала к нему: — Что это за место? — Старая свалка, — мрачно ответил тот, — кажется, ты хотела знать почему я так отношусь к людям? Ха-ах, да потому что однажды люди делают с тобой… Он толкнул бампером ворота и те медленно, со скрипом, открылись внутрь. — …ЭТО. Фурия подъехала чуть ближе и заглянула внутрь: — Ч-черт возьми… Машины. Горы машин, валяющихся на земле. Покореженные, без колёс, с выбитыми фарами, ржавые, с открытыми капотами, измазанные в масле и бензине. Лунный свет тускло блестел на их искареженных корпусах, вспыхивал в осколках фар. Фурия похолодела. Под капотом мелькали судорожные вопросы: «Как? Почему все они здесь? Что с ними сделали? Кто и зачем вообще ТАКОЕ сделал?» Надо ли говорить, что ничего страшнее, непонятней и омерзительней она в жизни не видела. И не хотела бы увидеть. — Ты спрашиваешь, — со странной ухмылкой спросил Солярис, — почему я так ненавижу людей? Ведь они нас создали… Позволь объяснить… — он тронулся с места и въехал в ворота. — Представь себе, — он развернулся к Фурии, — новенькая, только что появившаяся на свет машинка встречает мир, который кажется ей прекрасным, — он стал человеком и направился к первопопавшейся машине, — её везут в очаровательный автосалон на огромном грузовике, протирают, начищяют, следят за давлением в шинах и всячески охаживают. Вроде как все прекрасно. Солярис подобрал с земли камень и подкинул на ладони. — Она видит от людей только хорошее, верно? — Вь-верно, — Фурия, тоже став девушкой, неуверенно зашла на свалку. — Прекрасно, — Солярис неторопливо прохаживался между гор сломанных автомобилей, — так вот, дальше. Машинка переходит в руки нового владельца, её покупают. Человек продолжает о ней заботиться, она возит его, куда он захочет, становится членом семьи. Правда… (Солярис нарочито беспечно оглянулся на неё) …правда, водитель может продать её другому, наплевав на годы доверия и дружбы, ну ладно, мы неприхотливы, мы стерпим, ведь новый владелец тоже наверняка будет хорошим, процентов этак пятьдесят (в его голосе послышались нотки издевки) ну ладно, ладно, ничего страшного, мы ведь на лучшее должны надеяться, да? Кстати, кто так говорил? А, точно, люди, как я мог забыть. Ну хорошо, допустим, второй владелец тоже неплохой. Но ведь и он через некоторое время её продаёт. И так происходит снова и снова. Наша крошка начинает сомневаться в людях, когда наконец — о чудо! Она находит ЕГО. Настоящего водителя, который никогда её не бросит, никогда. И он-таки держит свое слово. Казалось бы, все расчудесно. Они живут вместе — душа в душу (Солярис провел рукой по грязному капоту искореженной «Жигули»)и машинка постепенно начинает ему верить. Зачем ехать и напрягаться, осторожничать, когда можно отдать управление водителю? Он-то как раз и создан для этого — водить. Куда руль — туда и колёса. Счастье затмевает всё собой, ему нет предела, ещё бы — ведь наконец, наконец-то появился друг, которому можно доверять, который всё будет делать за тебя. Твоя задача просто ЕХАТЬ И ПОДЧИНЯТЬСЯ каждому его движению. Ну он же друг, чего в этом такого? Солярис подошёл к высокому дереву, растущему около горы обломков, и опять подкинул камень, оказавшийся куском сухой глины. Он обернулся к Фурии, сверкнув в темноте желто-оранжевыми глазами, и нехорошо улыбнулся. — А теперь главное, — очень тихо произнес он. Фурия замерла. — Итак, — снова беспечно заговорил Солярис, — наши дорогие друзья — человек и машина — в очередной раз куда-то едут. Они как всегда счастливы, рады друг другу, предвкушают какое-то приятное событие. Светит солнышко, поют птички, на небе ни облачка, никто не замечает лихача в боковом ряду… Фурмя напряглась. — И вот они едут, едут, все хорошо, всё прекрасно, они продолжают ехать и вдруг ХРЯСЬ!!! — с этими словами Солярис резко ударил кусок глины о дерево, да так, что тот разлетелся в пыль. — И всё, — с мрачной ухмылкой произнёс Таксист, оборачиваясь к Фурии, — вот тут нашей сказочке и конец. Фурия судорожно вздохнула, она часто дышала, со страхом глядя на Соляриса. — Ни один человек не может сравниться с автомобилем в реакции, — зло заметил он, — если бы машинка ехала одна, думая своей проводкой, а не доверяясь чужим мозгам, она успела бы затормозить и тот мерзавец не врезался бы в неё. Но автомобили — не кошки, у них не девять жизней, поэтому вот так счастье и заканчивается. Солярис вздохнул. — Зря ты так боишься, — вдруг сказал он. — Зря? Т-тоесть на самом деле все не так страшно? — робко спросила Фурия. Таксист расхохотался. Странный был этот смех — и хохот одновременно, и нечто горестно-ироничное. Этот смех отражался от всего. В эту ночь, на этой свалке он звучал ТАК жутко, как ни в одном другом кошмаре. -Х-хах, вовсе нет, дорогуша! — наконец выговорил он, — просто САМОЕ СТРАШНОЕ ты узнаешь только сейчас! Фурия побледнела. — Итак, на чем мы остановились? — спросил Солярис, — ах, ну да. Наша очаровательная маленькая машинка врезалась. Ужасная авария, повсюду дым, а то и огонь, от бампера и следа не осталось. Но даже в таком состоянии она защищает своего водителя, сделав последнее, чтобы спасти его, думаю ты знаешь, что это за вещь — подушка безопасности! Машина спасает его, если подумать — виновника её же смерти. И она скорее всего понимает это, но машина не злопамятна. Да, а что же водитель? Он с трудом выбирается из салона, выскакивает на дорогу и давай сыпать проклятиями — как же так! Целый месяц копил, накататься не успел — и вот, пожалуйста! Он не задумывается, что она спасла его, не думает, что САМ ее угробил — нет! Он думает совсем о другом. А что потом? Знаешь, что происходит потом, Фури? Он вызывает эвакуатор, едет в автосервис, но там ему говорят, что «машина ремонту не подлежит». Тогда он отвозит её…да-да, вот сюда-то он её и отвозит. СЮДА. Слёзы бешенства, горечи и бессилия текли по его искаженному яростью лицу. — Я ведь первые годы жизни провёл на такой вот свалке. Я был машиной одного из работников, который подрабатывал таксистом. И каждый день я видел ИХ. Жизнь тех машин была окончена, они лежали здесь, но многие — ещё живые. Истекающие маслом, стонущие, молящие о помощи. Только вот никто, НИКТО уже не мог им помочь. Люди их не слышали. Несчастных затаскивали под гидравлический пресс — последнее, что они видели перед смертью. Потом механизм начинал работать… Солярис сжал кулаки. — Я… Я каждый день видел ЭТО. Сперва под прессом у них трескались и вылетали стёкла, затем подавалась крыша. Я слышал этот дикий хруст рамы, видел, как потом из них выстреливали фары, сминался кузов.Они кричали. Я слышал истошные вопли, рвущие мне мотор… Но я ничего не мог сделать, ничего. Влесками вытекало масло и все остальное, после этого крики прекращались. В тот же день останки машин отправляли на переплавку. Можешь вообразить мое состояние после всего этого? С болью я ознавал, ЧТО скрывается за маской счастья. Однажды я подкараулил своего водителя за горой металлолома, а потом сделал, что следовало. Что я сделал сегодня на заправке. Точно так же я поступил и с другими работниками свалки. Затем поджег это чертово место и уехал. Я пытался впоследствие объяснить другим автомобилям, что люди — монстры, вот только все мои слушатели были склонны верить в хорошее и не верить в плохое. Лишь до одного кроссовера, Анакина, я всё-таки смог достучаться. Ты можешь (он глянул ей в глаза) уехать прямо сейчас. Можешь считать меня психом и одержимым. Вот только мне кажется, что когда тебя постигнет ИХ участь, ты передумаешь. Но тогда будет уже поздно. Будь умнее ЭТИХ, — он кивнул на сваленные в кучу машины. Фурия нервно кивнула. — Теперь ты поймёшь меня, когда я расскажу тебе свой план. С помощью элементов я уничтожу Следа и всех, кто ему потворствует. А потом соберу армию, — в его глазах сверкнула злоба, — и очищу планету от семи миллиардов паразитов, потому что не машинам здесь место ! (Солярис обвел рукой свалку) Здесь место людям!