III
***
Пастельные краски рассвета растекались медленно полевыми цветами по сияющему чистотой небосводу. Сверкающий золотом солнечный круг уже показался из-за горизонта, разливая лучи на дремлющий еще непроходимый лес. Всё вокруг постепенно просыпалось, редкие голоса птиц даже начали уже звенеть робко в утренней тишине. «Холод собачий», — думал Виктор, потирая ладони друг о друга. Он выдыхал в них, стараясь тем самым согреть мёрзший свой нос и беспокойно оглядываясь, выискивая взглядом нетерпеливым знакомый стройный силуэт среди массивных деревьев. Встал парень даже раньше солнца, тогда, когда небо начало светлеть и в воздухе потянуло свежим запахом утра; с первыми же лучами он вышел из тёплой своей машины, ожидая, что его приятельница уже стояла снаружи. Впрочем, никого в округе и в помине не было, только лишь спокойствие, всеобъемлющее спокойствие. Ни единого звука, движения, предмета, что говорил бы о кипящей жизни человека в этом пустом месте, а от сего в душе рождалось это ледяное глубинное одиночество. Всё будто вымерло. Так тяжело было просыпаться с этим в первые дни, но как же всё равно теперь, когда пугающий образ жизни этот превратился в обыденность. Невнятный шорох привлёк внимание парня. Словно очнувшись ото сна, Виктор за секунду встрепенулся, хлопнул с силой в ладоши и развернулся на сто восемьдесят градусов, посмотрев при этом с застывшей в уголках губ усмешкой на капот своего автомобиля. На нём уже виднелась привычная взгляду хрупкая фигурка девушки, которая довольно щурила глаза и улыбалась еле заметно, смотря в лицо своему приятелю. — Учишься, — произнесла она благосклонно. — Как видишь! — усмехнулся Виктор. — Я и не на такое способен. — Услышал или почувствовал? — Услышал. Давно ты здесь? — Хорошо. Видела, как ты выходил из машины, — с этими словами она всё же нехотя соскользнула с капота, встав босыми ногами прямо в мокрую от росы траву, — идём. — В лес? — уточнил дрогнувшим голосом Виктор, чувствуя, как внутри у него при этом что-то холодеет от страха и переворачивается в то же время от восторга. — Да. Ева приложила палец к губам, показывая, что с этого момента нужно молчать. Он знал. Он был уверен, что настанет однажды такой день, когда они смогут выйти вместе за пределы поляны, ведь это ознаменовывало начало его пути к своей цели. Один, казалось бы, человек, который мог повернуть ход истории и стать спасителем для всего человечества. Пока они шли, он прислушивался внимательно к сладковатому ощущению предвкушения внутри себя, стараясь запомнить это, запечатлеть каждую деталь, ведь день этот обещал быть просто-напросто грандиозным. День, когда герой сделал первый твёрдый шаг навстречу цели своей.***
Не было чёткой границы начала глухого леса, а потому Виктор начал осознавать, что они находятся уже среди тесно стоящих деревьев лишь тогда, когда они прошли уже добрый десяток шагов. Странное чувство восторга вновь подобралось к горлу, хотелось кричать во славу своего успеха, но приходилось лишь давить этот крик и молчать, вздыхая судорожно от радости. Улыбка невольная то и дело проскальзывала на губах парня. Шли оба действительно молча. Причина была прозрачна: в чаще леса как раз и обитал Бог, что мог услышать любой звук, даже самый негромкий. Даже ступать оба старались так тихо, насколько позволяли ноги, дабы ни одна ветка не скрипнула и не выдала их местоположения. Бог не любил шума, а потому нарушителей природного спокойствия могла настигнуть жестокая кара. Дошли до ручья. Ева огляделась по сторонам, после чего присела возле и начала рвать траву возле воды, складывая её в небольшую кожаную сумку, которая была сделана её же умелыми руками. Виктор же решил было помочь, однако, получив молчаливый отказ от своей спутницы, выдохнул и направился куда-то вдоль родника, скучающим взглядом смотря в хрустальную воду. Он шёл вниз, при этом постоянно оборачиваясь через плечо, стараясь не терять Еву из виду, а потому он довольно скоро остановился, поняв, что спускаться дальше было бы опасно. Присел на мокрые камни, поросшие любящим влажную среду мхом, коснулся кончиками пальцев бегущей весело вниз воды и тут же одёрнул руку, стряхнув с нее стеклянные капли и поморщившись. Пальцы обожгло холодом лесного родника, словно огнём, а потому Виктор решил, что более он трогать воду не станет без необходимости. Ева спрыгнула на скользкий камень рядом с парнем, чудом при этом удержав равновесие, однако Виктор уже протянул к ней руки, дабы поймать её в случае чего и не дать свалиться в ручей. Поняв, что помощи от него уже не требуется, он лишь улыбнулся и посмотрел с шутливым осуждением в чужие зелёные глаза. Девушка же солнечно улыбнулась в ответ, затем с ловкостью кошки спрыгнула с камня и, взяв бережно Виктора за руку, повела за собой куда-то вглубь леса, в сторону, где на дорожку спускались через рваные дыры в кронах деревьев солнечные лучи. Наконец двое путников вышли на небольшую поляну, залитую солнцем. Парень не решался ступать в золотящуюся траву, прижимаясь сиротливо к стволам деревьев, но Ева же прыгнула с явным удовольствием на лице в уже примятую прежде каким-то животным траву. Присела на корточки, нагнувшись и сосредоточенно что-то выискивая на земле, перестав обращать внимание на своего спутника, который вздохнул тяжело, но всё-таки вышел к ней, жмурясь от бьющего в глаза утреннего света и постоянно оглядываясь. Присел рядом. Ева же подняла с травы крупное коричневое перо со светлыми вкраплениями, молча оценила его и протянула Виктору. Тот также осмотрел его со всей внимательностью, взяв в руки, затем взглянул вопросительно в чужие глаза, вскинув даже брови для пущей выразительности. Девушка в ответ лишь со снисхождением улыбнулась, покачала легко головой, после чего забрала перо и сунула его в сумку, будучи явно довольной своей небольшой находкой. Виктор, следящий вначале со всем вниманием за каждым малейшим движением веток, колышимых ветерком, осмелел значительно, ведь опасности нигде он не замечал. Он уже не пытался скрываться в тени деревьев и по поляне ходил безо всякого страха, жмурясь под солнечными лучами и потягиваясь с наслаждением, с любопытством глядя на массивные листья раскинувшихся лопухов, что выросли, как и вся прочая флора здесь, до каких-то невероятных размеров. Парень осматривался, будучи чрезвычайно довольным тем, что он наконец-таки вышел за пределы поселения, а потому даже умудрился забыть на какое-то время о существовании его спутницы, которая буквально ползала по поляне, касаясь слегка мокрой травы впалым животом и усердно стараясь что-то ещё найти среди цветов и трав. В конце концов, девушка привлекла внимание парня мягким прыжком, после чего жестом позвала за собой, указывая на то, что здесь им более делать нечего. Парень беспрекословно последовал за ней, ведь здесь ничего интересного он так, к его разочарованию, и не заметил. Они вышли с поляны и отправились вновь куда-то вглубь сгущающейся чащи леса.***
Они брели уже достаточно долго, когда внимание Виктора привлек внезапно тот факт, что деревьев вокруг стало будто бы меньше, полоса леса, их окружающая, явно редела. Ева же, которую теперь даже спросить ни о чем нельзя было, внезапно остановилась перед особенно высоким и крупным деревом и начала пальцами водить по неровной грубой коре с самым сосредоточенным видом, но Виктор этого даже и не заметил, так как он увидел внезапно, что лес кончился. Между деревьев проглядывалась широкая пустошь, к которой и отправился охваченный жгучим интересом парень, заприметивший наконец-то хоть что-нибудь окромя намозоливших уже глаза деревьев. Место это поросло жесткой невысокой травой, чахлой и серой, будто бы ей недоставало солнца, несмотря на то, что даже сейчас сверху поле это было освещено полуденными лучами. Странное чувство охватило при одном лишь взгляде на сие место всё существо парня, он нахмурился и сделал невольно шаг назад, потому как вид ему очень уж не понравился. Было в этом что-то противоестественное, но он никак не мог понять, что именно. Поле было действительно странным, однако причины не было. Вдруг кто-то схватил его мёртвой хваткой за руку, потянув с силой на себя, отчего Виктор вздрогнул даже. Обернувшись, он вздохнул с видимым облегчением, поняв, что это была всего лишь Ева, однако та выглядела явно напуганной и даже слегка рассерженной, судя по сведённым вместе рыжим бровям. Она тут же потащила Виктора прочь от того места, качая головой и не останавливаясь ни на секунду. Только тогда, когда парень начал дышать шумно и вытирать пот со лба из-за быстрого шага, почти что бега, Ева позволила им остановиться и перевести дух. Парень в ту же секунду уселся на поваленное дерево и уставился мрачно на свою спутницу с недовольством; она, в свою очередь, даже не вспотела и дыхание её было спокойным и ровным. Что сказать, она явно была привыкшей к бегу на длинные дистанции по неровным лесным тропинкам. Ева же в ответ на это лишь приложила тонкий палец к своим губам, напоминая этим незатейливым знаком о том, что они оба должны молчать.***
Назад они шли намного медленнее прежнего, перелезая через поваленные деревья и поросшие мхом и грибами неровные валуны. Виктор опять начал обращать внимание на то, что происходило вокруг него, ведь чувство беспокойства, что появилось некоторое время назад, явно не торопилось исчезать из его сердца. «Медведь?» На стволе дерева парень увидел внезапно неровные следы, напоминающие, по его мнению — то есть мнению человека, который совершенно в этом не разбирался, — следы этого крупного животного. И всё же замеченная деталь нисколько его не утешила, потому как он не был уверен полностью в том, что эти метки оставил действительно медведь. «Впрочем, не станет же оно оставлять такие символы специально», — от одной лишь мысли об обитающем здесь Боге в животе похолодело, а кожа невольно покрылась мурашками. Парень задумался, а потому весь ушёл в себя, временами спохватываясь и оглядываясь и ожидаемо ничего при том не обнаруживая. «Он не может следить за нами постоянно», — решил про себя Виктор, — «он не всемогущ. Он даже не знает о том, что мы в лесу, иначе бы уже давно чем-нибудь да выдал себя». Мысль эта показалась ему логичной, ведь они столько времени бродили по глухой чаще, но ещё ни разу не встретили эту тварь.***
Когда же они вернулись домой, то есть на родную их поляну, дело уже близилось к вечеру: небо пока не потемнело, но солнце уже неумолимо клонилось к горизонту. Вновь похолодало. Только лишь ступив на знакомую мягкую траву, Виктор осознал, насколько же он был напряжён и вымотан, ведь всё это время он никак не мог избавиться от чувства тревоги и неопределенности внутри. Отчего-то даже тогда, когда оба оказались на безопасной территории, они не заговорили, а проследовали в том же мрачном молчании к жилищу Евы, стараясь не привлекать лишнего внимания со стороны соплеменников, забрались поочерёдно по лестнице вверх, после чего с удобством устроились в хижине. Сказать, что Виктор был безмерно счастлив, наконец, дать уставшим ногам отдых — не сказать ничего, ведь после столь длинных переходов стопы его словно горели пламенем. Девушка, в которой явно не читалось ни единого признака усталости, зажгла свечу. Виктор уставился на огонь, а затем произнёс хриплым от столь долгого молчания голосом: — Ты всегда торчишь в лесу так долго? — Обычно я не останавливаюсь, — протянула Ева, открывая сумку и выкладывая из неё бережно все свои находки на неровный пол своего жилища, — собираю все, что нужно. Сегодня нужно было следить за тобой, а это сложно. Ты чуть не погиб. — Когда это?! — возмутился Виктор, сведя вместе брови и подавшись чуть вперёд. — У Пустоши. Это место для жертвоприношений. В воздухе повисло напряжённое молчание. Парень ожидал хоть каких-то пояснений после столь громкого высказывания и сверлил Еву пронзительным взглядом, а та с абсолютно спокойным выражением лица лишь продолжала разбирать не без аккуратности свои находки, размещая по полочкам и мешочкам шерсть, перья, оставляя высушиваться какие-то травы, какие-то же откладывая на потом. — Что? Это еще что такое? — пробормотал спустя пару мгновений парень, поняв, что ответа он так и не дождётся, если не спросит сам. — Никто мне про него никогда не говорил. — Я знаю. На этом месте раньше было другое поселение. Соседнее. Они попытались сразиться с Богом и были убиты. Почти все. Оставшиеся люди вынуждены были совершать жертвоприношения, дабы задобрить Бога, именно на том месте это и происходило. Много крови было. Теперь всё, что попадает на ту местность, принадлежит ему. Если бы ты ступил туда, он убил бы тебя раньше, чем ты успел бы сбежать. — Кто-то пытался убить Бога здесь еще до меня? — спросил ошарашено Виктор. — И почему не получилось? — Они действовали так, как ты планировал. Собрали оружие, пытались взять его силой. Что наше племя, что их племя не знали ещё ничего о том, что эти Боги вообще из себя представляют. — Почему же вас не трогают? Неужели потому, что вы играете по их правилам? — Верно. Нас спасло то, что мы быстро разгадали, чего он хочет. — Так он или всё-таки они? Сколько их тут? — Их двое. Один живёт здесь постоянно, другой приходит временами. Второй намного опаснее первого, так как у него, кажется, другие правила. Но первый Бог добрый, он защищает нас. — А, вот почему вы все преклоняетесь перед ним, — фыркнул Виктор, сложив на груди руки, — но лично мне он ничего хорошего не сделал. — Да и плохого тоже. Он ведь всё ещё не убил тебя, не так ли? — А когда бы он смог? Я всё это время жил здесь, на поляне, под защитой. Вышел в лес сегодня, а его там и не было. Я надеялся хоть взглянуть на него разок, но он то ли глухой, то ли слепой, то ли просто струсил. — Правда? Вопрос этот прозвучал таким загадочным и негромким тоном, что у парня в одно лишь мгновение пропала всякая охота шутить и усмехаться. В тёмном жилище, освещённом светом одной лишь небольшой свечи, замерла пугающая тишина. Ева же тем временем поднялась, вытащила лук со стрелами и начала что-то измерять пальцами на гладком дереве, отмечая при этом что-то углём. Приятель же её молчал недолго: — Ты о чём? — в голосе его сквозило явное непонимание. — О Боге, — улыбнулась блаженно и странно Ева, оторвавшись от своего занятия, и посмотрела на своего собеседника. — Я не понимаю, — ответил Виктор, чувствуя, что атмосфера, воцарившаяся здесь, ему очень уж не по нраву. — Правда, что его там не было? Парень застыл на месте. Поглядел в глаза приятельницы своей, пытаясь угадать, не шутит ли она над ним, но в зелёных очах её не было видно ни капли насмешки, лишь странный блеск, который говорил явно о чём-то другом. — Да, — ответил Виктор негромко. — Я бы на твоём месте не была в этом так уверена. Виктор вновь смолк. Говорить стало трудно, ком встал в горле. Ева же, подавшись вперёд, вновь окинула странным взглядом своего собеседника и начала говорить, перейдя внезапно на шёпот: — Он следил за нами всё это время. Я заметила его ещё тогда, когда мы были у ручья. Он оставил нас только тогда, когда мы пришли к поляне.