VII
***
Пряность семечка душистой миррис под языком сейчас казалась особенно острой. Прежде столь нежные прикосновения подушечек девичьих пальцев теперь казались холодными и неясно строгими, словно чужими. На исполненном задумчивости лице выводятся сыпучей охрой неровные толстые линии, на тёмных кругах под усталыми глазами, на тронутом от напряжения морщинкой высоком лбу, даже на приоткрытых сухих губах. Все ощущения были до рези в голове неприятными, словно бы все вокруг стало более острым и резким, при этом еще и более серым, сырым и холодным. И от этого всего хотелось скрыться, убежать, зажмурить глаза и просто лежать без малейшего движения, пока всё это не пройдет. Что «всё»? Конкретно этот пугающий момент или весь их нынешний образ жизни? Эти чужие люди, эти невыносимые и вызывающие тошноту запахи, эти чёртовы трескучие костры каждый вечер. Стук барабанов. Усиливающийся стук барабанов. Раздражающий сознание звук. …дуновение холодного ветра, внезапный порыв которого схватил его за край куртки, заставило Виктора вздрогнуть. Взгляд, доселе мутный, болезненно-туманный, прояснился внезапно. Это не стук барабанов. Это его собственное сердце. — Слушай, я не… — начал было он, опуская взгляд на бледное девичье лицо, всё ещё пестрящее грязью лесной да красноватыми полосами, происхождения которых выяснить так и не удалось. — Я знаю. Не беспокойся больше положенного, — произнесла Ева, но в голосе её звенело настолько пугающее напряжение, что наставление это вряд ли оказало хоть какое-то положительное влияние. — Почему именно сейчас вообще? — пробормотал негромко Виктор. — Он знает. Он просто убьёт тебя раньше, если не… Она осеклась внезапно. Прислушалась. Прислушался и парень. Деревья вне домика шумели. Более никаких звуков. Молча девушка привязала к ремню мешок с какой-то пахучей травой и указала пальцем в сторону выхода из её хижины. Выбрались. Теперь оба стояли перед полосой леса. Волнение подобралось к самому горлу, даже дышать было трудно, но… отчего-то Виктор до сих пор не ощущал нависшей над ним смертельной опасности. Никакого страха словно и не было, напряжение и тревога, но не ожидаемый прилипчивый ледяной ужас. «Верно, это действительно знак», — решил он, — «я — герой». Никаких сомнений не было и не должно было быть: в конце концов, разве мог он позволить себе усомниться в своих силах после всего того, через что ему пришлось пройти ради достижения своей великой цели? — Ты... останешься здесь?.. — спросил рассеянно Виктор, понимая прекрасно всю бессмысленность своего вопроса. — Да. Это твой путь. Я должна остаться. Подожди… Вот ещё. Вдруг поможет. На шее у Виктора вновь оказался деревянный круг с привязанными к нему мягкими перьями, слабо покачивающимися от лёгкого дуновения ветра. Парень поглядел с безразличием на безделушку, вновь перебрал уже знакомые ему тёмные пёрышки и кивнул. Не сказать, что он полагался только лишь на эту вещицу и свято верил в её магические свойства, скорее наоборот: он верил в то, что никто, кроме него самого, в критической ситуации ему не поможет. От оберега если и был толк, то совсем небольшой. — Бей в самое сердце. Я верю в то, что у тебя всё получится. И ты верь в себя. Ты сильнее, чем думаешь о себе. В этот момент Виктор вновь невольно усмехнулся и гордо вскинул голову, показывая, что он и впрямь не боится и готов побороться за победу. Он лишь с самым спокойным и самоуверенным видом потуже затянул каштановый хвостик на голове да произнёс: — Да, всё будет. Это только начало! Я… Ева внимательно посмотрела на него, а затем внезапно обняла крепко-крепко, настолько, насколько девушке позволяли её тонкие руки. — …буду осторожен, — закончил еле слышно Виктор, прижимая к себе хрупкую фигурку и поглаживая Еву по колыхающимся от ветра рыжим волосам. Он понял вдруг, насколько же трудно им придется друг без друга. Она будет ждать его здесь и думать постоянно о том, что же происходит в лесу, а он… просто не имеет права совершить ошибку. Разве может он подвести её? Она стояла перед ним, чем-то напуганная, но при этом всё ещё не сомневающаяся в силах Виктора и готовая помочь ему. Девушка отстранилась резко, кивнула со всей серьёзностью и… внезапно убежала, не сказав больше ничего. Так было нужно. Лишние слова только лишь размягчили бы каменную уверенность Виктора, он прекрасно понимал это. Дальше нужно было идти одному. Обернулся. Посмотрел воинственно в чащу. Вновь бросил в рот семечко миррис. Поправил одежду, застегнул куртку. Покрепче сжал лук в руке и шагнул вперёд.***
Странное чувство того, что что-то изменилось, преследовало его с того момента, как он вступил в лес. Однако понять, в чём именно было дело, Виктору довелось лишь тогда, когда он прошёл около пятнадцати шагов. Ветер. Ветер, от прохлады которого он весь невольно покрывался колючими мурашками, внезапно стих здесь. Совсем. Совпадение ли? «Нет, логично, что его здесь не будет, в этой чаще ветру просто негде разгуляться», — думал он, осторожно передвигаясь по лесу, чуть пригнувшись и регулярно оглядываясь. Тишина жуткая, чаща — место обитаемое, но ни животных, ни птиц, присутствие которых парень имел возможность наблюдать неоднократно, не было слышно совсем, словно бы вымерло всё вокруг. Но несмотря на натянутое струной напряжение в животе, Виктор до сих пор не чувствовал парализующего страха от одного лишь того факта, что он сейчас подобрался к смерти настолько близко. «Сосредоточься», — приказывал себе он, — «не думай об этом, если страха нет, значит, так и должно быть». Лук зажат в руке. Помедлил немного. Осторожно вытащил стрелу. Вновь пошёл дальше. Добредя до ручья, он постоял немного у воды, при этом обративши всё своё существо в слух, стараясь даже не дышать, дабы звуком этим не помешать себе. Всё ещё тихо. Но Виктор знает, что о его местонахождении здесь уже давно известно. Он это чувствует. Это уже не похоже на последнюю вылазку в лес. Это не похоже на игру, на попытку попробовать свои силы. Это охота, в результате которой жертва погибнет. «И жертвой буду не я». Шевеление тени заставило Виктора отпрыгнуть к ближайшей сосне и вжаться в её пахнущий хвоей ствол. Парень поглядел наверх, однако уловил лишь движение малое. Что-то наверху блеснуло и тут же скрылось за верхушками деревьев. «Это не он», — стучало в висках парня, — «это не он». Нужно знать, на кого охотишься. Нельзя пойти охотой на лисицу и внезапно решить стрелять в медведя. Виктор помнил, как выглядит его жертва. То, что он увидел сейчас, было скорее солнечным лучом, нежели тем, что он собирался уничтожить. «Я собираюсь убить нашего Бога». Как самонадеянно, безрассудно и все жё храбро! Трус не способен так рассуждать, идти на столь смелые и даже отчаянные поступки может лишь настоящий герой. Не тот, кто притворяется им, а тот, кто уверен в себе, в своих силах, в своих благих намерениях. В каждом своем шаге. Уверен в своей правоте. Виктор такой. Он знает это, он всегда это знал. «Я — герой», — повторяет он вновь, скользя взглядом внимательным по неподвижным стволам деревьев, друг к дружке жмущимся, пытается уловить периферическим зрением хоть какое-то случайное неосторожное движение, которым бы враг его выдал себя. «Я — тот, кто всё изменит, я — тот, у кого получится». Шагает аккуратно, тихо, но уверенно. Во взгляде ни капли испуга. Важно не дать слабину, важно одним своим видом показать, что он здесь не жертва и жертвой становиться не собирается. Он — охотник. «Герой», — вновь повторяет Виктор, — «я заставлю вас ответить за всё то зло, которые вы совершили». Казалось бы, совершенно обычный, заурядный человек, но отчего же тогда парень чувствует внутри себя такую силу, отчего он так уверен в своём успехе? «Это что-то вроде предназначения», — движение ветки, с которой слетела случайная птица, заставляет Виктора замереть и поднять голову, устремив в ту сторону орлиный взгляд, — «мне суждено изменить всё». Мысль эта согревает его, отгоняя всякий подбирающийся к нему страх. Стоит представить только, как он вернётся на поляну с трофеем, доказывающим, что он совершил, по сути, невозможное, стоит представить только взгляды толпы… ради этого тоже стоит бороться. «А не эгоизм ли это?», — внезапно вспыхивает в сознании вопрос. «Может, мне… просто нужна слава?..» На поляне показались поломанные лопухи. Кто-то был здесь. Виктор пригнулся невольно. Вновь замер. Внимательно осмотрелся. Пусто. Никого кругом сейчас нет и в помине, то, что пробежало тут и поломало большие листья, уже ушло давно. «Откуда столько лишних мыслей в голове? Нервное?» Рассуждать на тему того, зачем же он делает это, именно сейчас не хочется от слова совсем, ведь ему нужно уделить внимание происходящему вокруг. О мотивах своих и целях парень уже столько всего передумал, каждую ночь почти он проводил за этим, лёжа в своей же машине и глядя сонно сквозь запыленные стёкла на тёмное небо с расплывчатыми точками ярких звёзд. Тогда он всё для себя рассудил. Пришёл к выводу, что это не эгоизм, а желание восстановить справедливость. Желание быть тем, кем ему нужно было стать. Изначально ли он герой? Вряд ли. Условия, в которые его поместили, сделали из него того, кем он является. Смысла останавливаться здесь не было, ведь противник его мог прятаться буквально за любым деревом, пока он стоял, абсолютно уязвимый, на относительно пустом пространстве с травой да какими-то листочками, потому он отправился дальше. Да и было здесь как-то прохладнее: вероятнее всего, потому, что на открытую местность ветру было легче пробраться. А потому Виктор вновь двинулся в путь. Одного он только не понимал: почему это самое нечто до сих пор не сделало ни единой попытки напасть или чем-то объявить свое присутствие. Неужели оно действительно боялось его? Виктор не выпускает лук, он готов выстрелить в любую секунду. Он готов к обороне, готов к нападению. Ему нужно просто обнаружить эту тварь, дабы совершить выстрел. Оно здесь, Виктор это чувствует. Существо, которое считают Богом, зачем-то оттягивает самый важный момент, но для чего? Неужели оно не столь всемогуще? Если Ева хоть немного верит в успех своего друга, то оно точно не всесильно. Так что же это тогда такое?.. Парень внезапно резко оборачивается, в то же мгновение до слуха его доносится негромкий шелест листвы. Тетива натянута. Но в кроне дерева всё-таки никого нет. Виктор напряженно вглядывается в сторону, где слышал звук, обводит взглядом соседние деревья, но более ничего подозрительного не обнаруживает. Он уверен в том, что это не могло быть дуновение ветра. Это был он.Бог.
***
Стоять без движения пришлось долго, так как жертва его ничем не хотела себя обозначать и выдавать своего присутствия. Тишина. И стоящее каменной грузной стеной напряжение, которое можно было, казалось, пощупать — руку протяни, и вот оно. Неприятное чувство саднящее вновь охватило сердце Виктора. Резко захотелось развернуться и отправиться назад, на поляну, в безопасность; туда, где не было столь беспокоящего чувства того, что за тобой кто-то следит. Кто-то, кого ты не видишь. И всё же он никуда не ушёл. «Вернусь и выставлю себя трусом, позор», — думал Виктор, идя бесшумно почти по естественно образовавшейся тропинке, — «и вдруг Ева права? Вдруг он просто убьёт меня, если я не сделаю этого первым?» Лес начал редеть. Виктор остановился в нерешительности: Ева запретила ему ходить дальше. Там начиналась Пустошь. «Но ведь если я ступлю туда, то он вмиг объявится, и тогда я смогу выстрелить, если он первым меня не…» Раскусил случайно семечко миррис. Пряный запах выбросил тут же все мысли из головы. Парень вновь сосредоточился. Привычные звуки леса, еле различимые, стали внезапно яснее и понятнее. И громче. Там — пение птиц. Далеко. Звуки ветра. Животные, быть может, но это ещё дальше. А здесь… Виктор снова оборачивается и глядит напряженным взглядом в кусты. Он не слышал и не видел ничего подозрительного, однако он почувствовал это. Почувствовал всем своим существом чьё-то присутствие. Он был там. В кустах. Но нападать не спешил, кажется. Просто сидел и наблюдал, слившись с пейзажем настолько, что его попросту невозможно было заметить. Виктор замер. Он глядел слепо в кусты, зная, что там что-то есть, и это самое что-то смотрело смотрело в ответ. «Атакуй или беги!» Молния мысли вновь прорезала дымку сознания. «Как атаковать? Я не вижу, куда стрелять! Намеренно ли он позволил заметить себя? Или же он не знает, что Виктор видит его, и пока не поздно сделать вид, что он ничего не заметил? Всё ещё нет права на ошибку. Я же просто человек!» Сорвался с места. Побежал. Бежал он долго, бежал обратно к ручью, петляя меж могучими стволами деревьев. Нет, не вернуться назад, но отступить, отступить, чтобы не ошибиться. Он не имеет возможности, не имеет никакого права. Сердце бьется как бешеное, ему тесно в груди, ему нужно вырваться, вырваться. «Тихо-тихо», — шепчет сам себе Виктор, опираясь спиной о шершавый ствол небольшого дерева со скромной шапкой листвы и пытаясь уравнять дыхание, ведь вздохами своими судорожными он сейчас способен привлечь внимание каждой живой твари в лесу, включая ту, на которую он охотился. Невозможно быстро успокоиться после того, как видишь опасность, которая находится от тебя буквально в двух метрах. Один прыжок — и ты покойник! Виктор памятовал, что это существо может подобраться настолько близко, насколько ему захочется, однако тот факт, что он лишь чудом каким-то заметил это, заставил его по-настоящему испугаться. Преимущество было не на его стороне. Он смутно понимал это и раньше, но сейчас осознание этого резким ударом заставило его сознание проясниться. «Он даже сейчас может быть рядом», — понял вдруг он. Огляделся. Вокруг пусто. Но оттого спокойнее не становилось. «Соберись», — отчаянно приказывал он себе, понимая, что к нему вновь начинает подбираться липкий страх, путающий мысли, — «давай же!» Он даже толком не сумел разглядеть его, а уже перепугался так, что ноги нормально не держали. И вот это и есть герой? «Хватит», — на глаза навернулись слёзы, — «всё я могу, всё могу». Вновь перехватил поудобнее лук. Натянул тетиву. Оскалился неосознанно, но не по-человечески, а так, как скалятся животные. Поблёскивающий нездорово взгляд вновь скользнул по стволам деревьев. Костяшки на руке побелели от того, с какой силой парень сжимал оружие. «Успокойся», — на мгновение лишь позволил себе зажмуриться крепко, но тут же распахнул широко глаза и обвел взглядом местность, — «всё под контролем, ничего страшного ещё не произошло». Понял, что надо идти, ибо если он будет стоять на месте, то противник его подберётся ближе, а он и не заметит того. Перемещения пошли бы на пользу. Сделал шаг осторожный, ещё парочку. Ноги были еще способны на ходьбу, не подкашивались. Виктор судорожно вздохнул. В глазах застыло неприятное пощипывающее ощущение. Надо было понять, куда двигаться. К ручью? Нет. До ручья далеко, да и ручей создавал ложное ощущение спокойствия от того, что поляна с людьми была совсем недалеко от этого места. Оно усыпляло бдительность. Нужно было возвращаться туда, где он видел эту тварь в последний раз; если это существо не отправилось за ним, то либо оно осталось там, либо уже идет навстречу. «Там я его и положу», — решил Виктор. Вновь вздохнул, развернулся и всё с той же, казалось бы, уверенностью зашагал по знакомой дороге. Сыро. Прохладно. Деревья тревожно шуршат листвой временами от прикосновения ветра к их верхушкам, но внизу, там, где ходит Виктор, а именно меж стволами массивными ветра нет. Только лишь столбы, покрытые шершавой неровной корой. Кочки. Трава. Кусты. И тишина. «А точно ли я герой? Герои не ведают страха, я же отчего-то… боюсь». Не останавливаясь, вновь вытащил семечко из кармана и положил в рот. Пряный вкус уже не казался отвлекающим. Наоборот, парень, кажется, только теперь начал в полной мере понимать его предназначение. И не гнушался им пользоваться. В конце концов, с ним определенно получалось лучше. Снова это чувство. Мгновение, ещё одно; тетива натянута, каждая мышца в руках напряжена до предела. И сердце его измученное бьётся в бешеном темпе. «Он там», — думает Виктор, — «я же знаю». Он чувствует. Всем своим существом ощущает этот тёмный взгляд у себя на спине, нечеловеческий взгляд чужих глаз. Разворачивается. Медленно, уже не так уверенно. И смотрит. Вновь кусты, расстояние — около полутора метров. На этот раз листва не так хорошо скрывает его. Чёрное нечто сидит в кустах и даже не думает прятаться. Ему надоела эта игра. Им обоим. Оба ждут логической развязки. Одно действие поможет правильно определить роли. Сильный охотник и слабая жертва. Преследующий и преследуемый. Выигравший и проигравший. Виктор смотрит прямо в чёрные провалы голого бараньего черепа. Тяжело справиться с этим зрелищем, ведь существо это не похоже ни на одно известное ему животное. И уж тем более оно не похоже на человека. Оно смотрит взглядом самой смерти, холодным и мрачным. И взгляд этот нужно выдержать. «Я — герой», — страх оковами тяжелыми вновь стискивает мышцы, — «или я… просто человек? И я не могу?..» Ужас от одного лишь вида этого холма в встопорщенных грязных перьях заставляет столбенеть, но у него просто нет возможности ошибиться. Он не может бежать снова. Его убьют. Выхода нет. Мгновение. «Сейчас!» Блеск перьев на стреле. Свист. Пара секунд кажется вечностью. «Я… промазал?..» Мощный удар в живот повалил его на землю.