XXII
***
— Ты мог умереть вчерашним вечером. Или сойти с ума. Виктор сидел у огня, опёршись рукой о колено, и глядел снисходительно на своего мрачного собеседника по ту сторону костра. Пустые же глазницы Бога уставились в свою очередь на человеческое существо, что приняло позу расслабленную и почти нахальную, явно не боясь нисколько этой громадной тёмной фигуры напротив. — Да я догадывался, — ответил парень, пожав плечами так, словно бы это его не волновало совершенно, — только меня это не парило. Знаете, я каждый день здесь сдохнуть могу, но почему-то пока жив. Нужно было хотя бы попробовать. — Смело. Почти безумно для человека. — Может и да, — с готовностью кивнул Виктор, — а может и нет. Вроде как я ещё в здравом рассудке, несмотря на… всё, что случилось. Так что это скорее смелость. — Гордишься собой? — Нет, — отрицательно качнул головой парень, — гордился бы, если бы в роковой момент всё произошло иначе. Бог внезапно повернул голову налево, в сторону выхода из пещеры, и посмотрел на звёздное небо. Затем добавил задумчиво: — Не стоит ставить себя выше всего и всех в этом мире. — Грех, говорят. Видимо, оно… что-то вроде того и есть, — усмехнулся Виктор, поглядев на существо, которое люди называли «божеством». — Шаман устанавливает связь с духами, Богами — можешь называть, как твоей душе угодно. Если он считает себя единовластителем этого мира, то он недолго пробудет шаманом. А считаешь ли ты себя выше? — Выше Вас? Не думаю. Я ж не дурак, понимаю разницу в силе! Сейчас Вы можете меня пополам перекусить, да и дело с концом. — Не в этом дело. Люди по природе своей склонны к гордыне. Брать, завоёвывать ради славы — довольно сильное человеческое желание. И не каждый шаман может справиться с ним. Он всё ещё должен понимать, что он — не вершина этого мира, а проводник. Никто не имеет права ставить себя выше всех… — А Вы имеете? Бог резко смолк. Виктор вновь почувствовал неприятный холод в животе от этой образовавшейся тишины, а потому тут же уставился исподлобья на по-прежнему глядящую вдаль фигуру. — Ты думаешь, что мы именуем себя верхом всего живого? — Да. Вы ведь имеете право убивать людей. — Тогда так поступают и люди. Вы тоже убиваете животных. — Мы уже говорили об этом, — ответил со вздохом Виктор, — значит, думаете, что вы не всевышние, но при этом зовёте себя Богами. Как скромно. — Богами зовут нас люди. — Так разве вы все ими не являетесь? Бог повернул свою белую костяную голову в сторону Виктора. — Смотря что понимать под словом «Бог». Виктор уже открыл было рот для пояснения, но осёкся и замолчал, отведя взгляд в сторону. «Тот, кто имеет право распоряжаться чужими жизнями. Но люди и сами делают это, убивая животных, за которых он так трясётся… тот, кто мир создал? Но они, вроде как, на такие грандиозные вещи не способны. Тот, кто управляет всем миром? Но люди и так делали это до тех пор, пока не появились эти твари. И что они теперь делают здесь? Просто… живут?..» Парень поглядел вновь на существо. Оно всё так же смотрело ему в лицо. — Да, понял… — ответил вполголоса Виктор, — так Вы думаете, что мы с Вами на равных? — У людей другое понятие равенства, — заметил Бог, — с обычным человеком — нет. С шаманом — может быть. Смотря какой он. — Интересно, а в чём вообще для конкретно Вас выгода? Бог вопросительно наклонил голову набок. — Ну… какой смысл предлагать мне стать шаманом, если я про это ничего не знаю? — Ты же занялся ритуалами. — Это единственная причина? Нет, тут должно быть ещё что-то… только я не могу понять, что именно. Существо помолчало. Затем произнесло тоном удивительно благосклонным: — Считай, что это попытка убедиться в том, что люди не безнадёжны. — Как… мило. Ну, спасибо, наверное. — Пока ты гонишься за правдой, ты не собьёшься с пути. — Шаманы же типа… с духами общаются. Вроде как. В трансы впадают всякие, вот это всё, — хмыкнул Виктор, решив блеснуть полученными из книг знаниями, — а мне оно зачем? Я и так это уже умею. С Вами же я как-то общаюсь. — Пытаешься, — согласился Бог. — Ладно, пытаюсь. А в чём разница-то? — У шамана другое восприятие реальности и другое сознание. Ты ещё мыслишь, как обычный человек. Шаман же видит истину. — А, ну понятно, — махнул рукой Виктор, — разница в степени сумасшествия. — Можно и так сказать. На этом моменте Виктор почти искренне улыбнулся. Даже создание, которое знало всю силу этих правил, понимало, видимо, что подобное со стороны выглядело скорее как бред, нежели что-то логичное. А может, ему просто не чужд человеческий юмор? Это тоже звучало почти смешно. — Ты сам все увидишь. Больше наблюдай.***
Потребность в соблюдении хоть какого-то жалкого подобия гигиены вела Виктора к реке. Звонкие приветственные трели птиц в честь нового дня ласкали человеческий слух, создавая чувство то ли комфорта, то ли безопасности. Хищные звери, судя по следам и помёту, здесь всё же водились, потому Виктор не терял бдительности. Шёл, чувствуя, как трава приятно колет босые ноги, и прислушивался к каждому звуку вокруг себя. Куртки на парне не было, только лишь футболка оборванная да подкатанные штаны, и оттого никакие шелестящие складки одежды не могли выдать его присутствие обитателям леса. Ступал осторожно, двигался не спеша: в конце концов, Виктор был уже близок к воде, торопиться некуда. Он чувствовал, что слышит и ощущает весь мир вокруг, и ему даже не нужны были семечки миррис для этого. Он вспомнил внезапно, каким ему казался лес, когда он выбирался туда вместе с Евой, и понял вдруг, что она, верно, испытывала нечто схожее с тем, что чувствовал он сейчас. Он тоже ходила аккуратно и слушала. Так слушала, как Виктор при всем желании тогда не мог. «Неужели научился?..» Наконец вышел к реке. Подошел к берегу и жадно втянул носом воздух: после намертво прилепившегося к нему кострового запаха, возможность пахнуть хоть как-то иначе у парня отсутствовала. Ровно до этого момента. Он, даже не раздеваясь, прямо в одежде кинулся в воду и нырнул вниз с головой. Тут же пришлось пожалеть об этом, так как дыхание от ледяной реки в момент спёрло, потому Виктор вынырнул и начал отфыркиваться, делая круговые движения плечами, дабы разогнать кровь и хоть как-то согреться. Проверил местность на наличие диких животных, но ничего опасного не обнаружил: только лишь пара птиц опустилась к берегу для того, чтобы утолить жажду. Поймать их было бы сложно, почти невозможно, потому он оставил эту мысль да вновь начал плавать, с наслаждением почти сопротивляясь течению. Выкупавшись всласть, парень выбрался на берег. Помотав головой и убедившись, что рядом всё так же никого нет — он помнил прекрасно, как в последнюю его вылазку к реке он обнаружил следящего за ним из леса Бога —, уселся на траву. Потянулся. Шум воды успокаивал, а более никаких звуков вокруг и не было. Виктор посидел так немного, размышляя о чем-то, затем приподнял край футболки, пятна на которой одной водой смыть вряд ли было возможно, и поглядел на шрам, оставшийся после мощного удара когтями. «Я совсем похудел», — подметил про себя парень, — «ну оно и понятно: на одних ягодах и орехах жирным не будешь». Мяса хотелось неимоверно, он уже думал об этом прежде, но вытаскивать лук и стрелять в каких-либо животных было занятием слишком рискованным. Во-первых, он не хотел показывать Богу, что хранит против него оружие под своим настилом. Во-вторых, он не знал, как тот вообще отнесётся к уничтожению местной фауны, пусть и в довольно-таки малых масштабах. Поэтому парень всерьез задумался о том, чтобы спросить у Бога, не мог ли тот принести ему поесть чего-нибудь мясного. «В конце концов, он кормил меня ягодами. Он явно не хочет, чтоб я просто так взял и сдох, так что, может, и прокатит», — подумал Виктор, отпуская край футболки и вздыхая. Возвращаясь назад, он вновь начал размышлять о том, насколько же переменился он сам и его отношение ко всему, что его окружало. Теперь, когда вокруг не было людей, которые казались парню защитой, когда он остался один на один с лесом, тот вдруг перестал казаться ему чужим. Виктор знал почти каждое дерево вокруг пещеры и знал местность дальше неё. Он понимал, что ему стоит делать, чтобы не попасть в неприятности, и благодаря тому попадал в них действительно нечасто. Вылазка в лес теперь стала не экстремальным мероприятием, а некой странной обыденностью, которой она была… «...для Евы». Что-то блеснуло в траве, тем самым привлёкши внимание Виктора и заставив его остановиться. Он присел на карточки и поднял с земли это самое нечто. В голове до боли ярко вспыхнула картинка: Ева, приложив палец к губам, протягивала ему переливающееся золотом перо, огромное, красивое, словно бы сорванное с крыла сказочной птицы, а он, взяв его в руки, недоумённо глядел на него, не понимая, как нужно реагировать на такую находку. Мурашки побежали по спине парня. Он поднял перо с земли. Порассматривал его секунду, а затем, нахмурившись, сжал его в руке и продолжил путь в сторону пещеры с уже слегка скверным настроением. «Она собирала перья на ту стрелу и радовалась каждому, что находила, потому что в этих перьях мы… видели спасение». В пещеру Виктор зашёл, едва ли не валясь с ног от усталости. Принёс новых ветвей взамен старых и заменил себе постель. Убрал находку к остальным перьям. Уселся, закатив глаза от наслаждения, потому как ноги его наконец перестали болеть: в конце концов, за весь день он почти ни разу и не присел, да и без обуви ходить было труднее, чем в сапогах. Посидел так немного, затем развёл огонь. Взял варган в руки. Начал ждать, развлекая себя бездумной игрой на инструменте. Бог появился с первыми звёздами. Виктор, не изменяя своим привычкам, наблюдал во все глаза за тем, как удивительным образом эта тварь передвигалась по чаще. Мощные прыжки, которые к месту было бы применять на открытых пространствах, быть может, или в горах, но явно не в лесу, утыканном деревьями. Попав в пещеру, существо село на каменный пол и замерло в привычной ему манере. Виктор, неотрывно глядя на череп, на котором сверкали рыжеватые отблески костра, закинул в рот горсть свежесобранного можжевельника. — Я спросить хотел, — начал издалека парень, — а Вы чем питаетесь? Не думаю, что тут люди остались. — В твоём понимании — ничем. — А… — разочарованно протянул парень, — я думал, что мясом. — Могу и мясом. Когда захочется. — А Вы не могли бы, ну… — промямлил Виктор, отчего-то почувствовав себя неловко, — поделиться? Бог повернул к нему свою рогатую голову. — Нет, ну а что? — произнёс с явным возмущением Виктор, — я тоже питаюсь мясом. Вернее, питался. Раньше. — Почему бы тебе самому его не добыть? — Смеётесь? Мне нечем. — Я так не думаю. Бог тут же протянул лапу к хвойному настилу и начал сдвигать в сторону ветви. Внутри всё резко взяло холодом. Парень оцепенел. Он сидел без движения, наблюдая за тем, как лапа существа шарится под его импровизированной кроватью в поисках вещи, о существовании которой знали, оказывается, они оба. Время в эти моменты тянулось просто до бесконечности медленно, в голове парня успела пронестись сотня мыслей. В конце концов Бог всё-таки нащупал лук и, выудив его из-под ветвей, протянул Виктору. Тот, уже подписавший себе мысленно смертный приговор, молчал и смотрел на создание, будучи не в силах взять оружие из чужих рук. — Так Вы знали? — спросил негромко парень. — Конечно. — И почему не… забрали?.. — Нет смысла. — А если… — он тут же осёкся. Посмотрел в чёрные провалы глаз. — Мы с тобой заключили сделку. Ты ведь не можешь навредить мне, не так ли? — Так это ж было недавно, а если бы я до этого, ну… Виктор посмотрел на существо внимательно. А затем протянул руку навстречу и взял лук из матовой лапы. Кожа существа оказалась еле тёплой. — Я так не думаю, — мягко ответил Бог. Виктор всё-таки отложил лук в сторону и коротко вздохнул, испытывая отчего-то странное чувство, похожее на стыд. — А я-то считал, что Вы не знаете… тупо, да? Вы ж, вроде как, этот… Бог или Дух там, все дела. И я думал при этом, что хорошо спрятал… — Спрятал, может, и хорошо, но свои намерения и мысли утаить не так легко. Они читаются в каждом твоём движении. — Да уж, понимаю, Вам нетрудно. Помолчали. — Так, гм, сделка со мной — это… мера безопасности такая? — Нет, нет. — Но выглядит так. — А чувствуется? Парень с непониманием уставился на Бога. Тот смотрел на него, ожидая ответа и никаких пояснений более не давая. Тогда-то Виктор вновь почувствовал, насколько же ему было некомфортно, когда на него так не по-человечески пристально смотрели. — Я… не знаю. — Подумай. Что-то же изменилось с тех пор, не так ли? Виктор задумался, затем все же произнёс осторожно, пожав плечами: — Я не уверен. — Ты ещё учишься замечать разные вещи без подручных средств… — Ну-у, что-то и вправду изменилось, наверное… — протянул задумчиво и вполголоса Виктор. Бог посмотрел на него внимательно. Они ещё немного посидели в тишине, слушая звуки мирно потрескивающего рядом костра. Пока существо наслаждалось видом пламени, Виктор усиленно размышлял над тем, действительно ли что-то поменялось в масштабах их с Богом сделки. Что-то определённо ощущалось иначе — может, даже что-то незначительное —, он это чувствовал, но не было ли это просто постепенным привыканием к тому, что происходило? Те ощущения, которые он испытывал, могли быть, на худой конец, навязаны самому себе. Разобраться в этом было трудно, особенно тогда, когда времени на размышления у него было немного. — Мы всё наделяем сущностями, — вновь подал голос Бог. Виктор посмотрел на него озадаченно. — Не замечал? — Не понял, о чём Вы, — честно ответил парень. Бог склонил голову набок. Виктору непонятно было, как же видело это существо, если вместо глаз у него зияли две бездонные дыры. Впрочем, тот факт, что видеть оно могло, и активно этой способностью пользовалось, был неоспорим, потому как оно действительно замечало все малейшие движения человека, который, к слову, прекрасно чувствовал на себе леденящий душу взгляд. Тёмная рука потянулась к пледу Виктора, который был оставлен на хвойной постели. Парень, заметив это, невольно нахмурил брови, начав следить напряженно за тем, что же существо собиралось делать. Судя по тому, как изменилось выражение его лица, ему явно не понравилось, что Бог собрался сотворить что-то с единственной вещью, напоминающей парню о дорогом ему прошлом. Руки невольно сжались в кулаки, всё тело напряглось. — Тебе дорог этот кусок шерсти. И если я предложу тебе другой, лучше, новее и чище, — чёрные длинные пальцы ловко подобрали край пледа и чуть подняли над хвойными ветвями, — то ты откажешься. — Потому что это не просто «кусок шерсти». Это мои воспоминания, — хмуро ответил Виктор, не сводя глаз с дорогой сердцу вещи. — Ты наделил этот предмет сущностью, — Бог снова взглянул в серые глаза парня и наконец убрал руку прочь, заставив человека облегченно выдохнуть, — потому она тебе важна. В ней нет ничего особенного для других, но ты связываешь её с чем-то, что было в прошлом. — Ну, допустим, — согласился Виктор. — Шаманы и Духи наделяют друг друга сущностями. И ты уже сделал это. Парень, будто опешив, перевёл взгляд на создание, сидевшее рядом. Тот с какой-то безмятежностью в голосе продолжил: — Согласись, ты бы предпочел встретиться в лесу со мной, а не с каким-нибудь другим Духом, Богом — как угодно. — Ну, да, — кивнул парень, при этом про себя усмехнувшись — на его взгляд, дело было не в какой-то мифической сущности, а в том, что любая другая тварь могла бы преспокойно убить его. Конкретно эта же его отчего-то не трогала. — Потому что ты видишь меня как объект, один из множества, но с сущностью, и это меня отличает от остальных. Таким же я вижу и тебя. — Особенным? Бог кивнул. Виктор почувствовал, как по плечам побежали мурашки: да, ему было трудно думать, что он самый обыкновенный человек, после всего того, что с ним случилось, однако слышать такое от верховного существа было чем-то по странному приятным. — Это случайность? — спросил негромко человек. — Нет. «Так значит, он всё-таки видит во мне силу», — подумал Виктор, поднимая исполненный какого-то затаенного чувства восторга и торжества взгляд. Бог же вновь подал голос: — Ты — дар. — А… точно, — разочарованно фыркнул Виктор, — Вы же считаете, что я Вам принадлежу или что-то в этом духе из-за того, что меня подвесила на пустоши кучка идиотов. — Которых ты пытался спасти. — Да, — хмуро ответил парень. — И для чего же? — Для того, чтобы… они не жили в страхе. Чтобы не погибли из-за… — он осёкся и поднял усталый взгляд на существо. — А что в итоге? — Попытаться стоило, — довольно резко ответил Виктор, отвернувшись и поджав губы. Ему казалось, что создание просто смеялось над ним, а продолжать спокойно разговаривать в этом случае ему не хотелось. — Может и так, — существо вновь повернулось в сторону звёздного неба, — кто же вас, людей, знает. Итог один: тебя принесли в жертву. — Да, да, — отмахнулся Виктор раздражённо, — это я понял, поверьте. — Не считаешь это низким с их стороны? — Да, возможно. Только вот какая разница… — И отчего же ты так хотел отомстить за них? Виктор не ответил. Он сидел, впиваясь руками в плечи, и смотрел на неровность на каменном полу невидящим взглядом. В голове его проносились нереалистично яркими картинками события прошлого, пахнувшие адреналином, кровью и невероятной болью, как физической, так и душевной. Он прекрасно помнил всё в мельчайших деталях, от цветов до звуков. Он помнил всё, но при этом ему по-прежнему казалось, что с тех событий прошел год, а может и больше: мозг оказал ему добрую услугу, заставив щемящее чувство боли притупиться. Единственное, что вырывалось из всего калейдоскопа воспоминаний, это… — Не все люди такие, — наконец проговорил с трудом парень, — и я не за всех хотел отомстить. Бог предпочёл промолчать. Виктор не видел, что именно в этот момент делал его собеседник — просто сидел у костра или у края пещеры, смотрел на звёзды, на огонь, или, может быть, на самого парня. — Только за… близких. Периферическим зрением Виктор всё же заметил, что Бог смотрел на него. Он сидел и периодически бил хвостом по каменному полу, отчего раз в несколько секунд раздавался глухой шлепок. Существо ни о чём не спрашивало и ничего не говорило, просто сидело и слушало, вынуждая человека продолжать говорить. — За свою семью. У вас, наверное, нет такой… Или же вам всё равно на то, где она. А людям нет. Большей части людей. Для некоторых семья — самое важное. И не только. Есть ещё ведь друзья и любимые… Ком в горле заставил его нахмуриться и смолкнуть. Он потянулся рукой к пледу, схватил его и укрылся, отодвинувшись дальше от огня. Уткнулся носом в шерсть, но почувствовал только лёгкий хвойный запах от того, что его вещь находилась на его постели. И так по-детски обиженно вздохнул, что самому стало неловко, а потому тут же натужно прокашлялся, сделав вид, что в легкие попал дым от костра. — У нас нет семьи, — подтвердил Бог в ответ. — Ну вот. Вам не понять. У Вас, наверное, даже друзей нет… и партнёров. Или есть? — Я предпочитаю одиночество, — уклончиво ответствовал Бог. — И при этом тусуетесь со мной каждую ночь, — горько усмехнулся Виктор. — Ты – исключение. — Да и Вы тоже, — вздохнул Виктор, — Вы всё-таки меня не поймёте. Хотя… Тут он развернулся и придвинулся ближе к огню. Пересел, скрестив по-турецки ноги, и положил ладони на свои колени. — Близкие — наделённые этой вашей сущностью люди. Они значат много, потому что мы их наделяем сущностями. Точнее они сами наделяются, в основном, наверное, из-за времени, проведённого рядом, из-за поступков и особого отношения. Эти люди становятся дороги, дороже, чем что-либо. — Человек – стайное животное. — Да, что-то вроде. И вот самые близкие — маленькая стая. Условная, мы не живем все вместе под одной крышей и не ходим вместе на охоту. — С этим я бы поспорил, — заметил Бог. - Это из-за вас же нам пришлось жить, как стайным животным, — пробормотал Виктор, а после вдруг задумался, помедлив немного перед тем, как продолжить, — даже в племени не все являются близкими. Только опредёленные люди. Сердце вновь защемило, Виктор поморщился. Смолк, пытаясь сдержать подступающий приступ ярости. И затем произнёс нарочито злобно: — И у меня был такой. — Один из тех, кто принес тебя в жертву? — Нет. Но один из тех, кого Вы убили. Человек поднял озлобленный взгляд наполненных слёз глазами вверх и посмотрел на Бога. — Она, это была она. Ева. Рыжая девушка. Я о ней спрашивал. А Вы её… Виктор сделал судорожный глоток воздуха, чтобы не выйти вновь из себя и не сказануть что-нибудь такое, о чем впоследствии пришлось бы пожалеть. — … вот за неё. За мою семью и за неё. Бесстрастно Бог глядел на то, как человек тщетно пытается справиться со своим горем. Вскрытый нарыв, видно, причинял слишком уж много боли маленькому существу, которое находилось по ту сторону костра. Виктор, отвернувшись, сидел и бездумно обдирал иголки с хвойных ветвей на его постели, поджимая губы и тяжело дыша. В итоге просто закрыл лицо руками, посидел так пару секунд, затем убрал ладони. Наспех краем пледа вытер скопившуюся в уголках глаз влагу. — Она была другой. Не как все эти люди. Она была… особенной. Она почему-то поверила в меня, а не стоило. Она ведь почти ребенком была, подумала, что я и вправду всех спасу. Существо слушало эту исповедь внимательно, не перебивая и не шевелясь, лишь хвостом периодически ударяя глухо по каменному полу. — Если бы она была на моём месте, то… у нее бы всё получилось. Она все знала, она бы не ошибалась сотню раз, как я. Вы же знали об этом, наверняка знали, кто она. Почему Вы… — Она нарушила сделку. Виктор замер. Глаза его по-прежнему блестели от слёз. — Сделку? — он обернулся, чувствуя, как по спине у него забегали мурашки. — Она была… шаманом? — Нет. Но, вероятно, хотела им стать. Виктор сидел и смотрел исполненным смеси ужаса и отчаяния взглядом на Бога, боясь теперь даже слово вставить. — Есть разные ритуалы с разными значениями. Некоторые из них проводятся как своеобразная сделка. Племя просит уберечь от опасности, взамен предлагает жить в мире со всем вокруг. Это то, что соблюдалось и проводилось каждый день. Я лишь следил. Оберегал. Пока условия не были нарушены. Виктор всё ещё не двигался. — Нарушить условия было очень человеческим повторяющимся решением. Они даже не понимали полностью сути того, что делали. Кроме той девушки, которая и должна была наблюдать за всем. Она знала, что будет, если ты промахнёшься. — Поэтому Вы… за нарушенные условия… — Жить в мире со всем окружающим означает жить в мире со всем лесом. И я — его часть. — И Вы бы не тронули никого, если бы всё так и было? — То, что случилось тогда, не могло не произойти. У людей в крови пытаться занять место повыше. И дай им возможность — они накинутся даже на своего Бога, чтобы разорвать его в клочья и встать на его место. Потому что человек думает, что сам может быть Богом, и втайне страстно этого желает. — Она не хотела быть Богом… — произнёс совсем устало и жалобно Виктор, — она хотела… уберечь людей, только и всего. Она целое племя считала близкими людьми. И верила в пророчество. Бог медленно кивнул. — Если бы она была жива, она бы… жила по вашим правилам лучше, чем кто-либо ещё. Она даже почти не боялась встречи с Вами, потому что знала... Мне так жаль, ведь это я виноват. Если бы не я, они бы продолжили жить так, как жили, и ничего бы не случилось ни с ней, ни с её людьми. Она старалась, а в итоге… Парень смолк, подавив очередной судорожный вздох. Создание же хранило молчание, не мешая чужим мыслям и горю. А затем человек вдруг спросил: — Как… она умерла? Вы помните?.. — Тебе нужно знать? — Да. — Помню, — беспристрастно произнёс Бог, — она была первой. Загородила собой людей и крикнула им, чтоб бежали прочь. Сама не пыталась убежать. — Принесла себя в жертву?.. — будто бы осенило вдруг Виктора. Бог склонил голову набок в знак подтверждения и вновь заговорил: — Такие ошибки не заглаживаются одной человеческой жертвой. Но поступила она… странно для человека. Её желание защитить… — Благородно, да? — Можно и так сказать. Я не думал об этом, пока ты не напомнил. — Всегда пожалуйста, — донеслось со стороны спрятавшего своё лицо в ладони Виктора. — Ты прав. Она была другой. Бог явно задумался, судя по тому, что тон его голоса стал глуше. Виктор же тупо и осоловело пялился в огонь. Ничего не вернуть. Существо не обмануло его. Он и впрямь разделался с девушкой и съел её, он сказал это не для того, чтобы морально раздавить парня или просто позлить его. Он и вправду сделал это тогда, потому теперь последний светлячок надежды на то, что она в один день всё же вернётся и разыщет Виктора, погас. Он понимал это и раньше, но так надеялся на то, что в один день она придёт за ним — и всё станет, как прежде. — …может статься, тогда я совершил ошибку. Парень поднял непонимающий взгляд на Бога. Тот, видимо, пришёл к какому-то выводу после всех своих раздумий. — Что? — Я мог бы и раньше убедиться в том, что люди не безнадёжны. Виктор вновь спрятал лицо и отвернулся, безуспешно пытаясь не выказать своей очевидной слабости. Слушать подобное было тяжело, тяжело было говорить об этом. — Мне жаль. Странный, но такой знакомый звук мягко коснулся слуха парня. Сквозь пальцы он увидел, как тёмный силуэт скрылся где-то над ночным небом. Виктор снова остался один в пещере.