XXIV
***
Изо рта потекла вода. Виктор начал судорожно, почти до рвоты кашлять, шумно вдыхая при этом воздух и хватаясь за грудь. Сердце забилось, мысли тяжёлым обухом ударили в голову. Парень сел и согнулся пополам, после чего его тут же вывернуло мутной речной водой прямо на каменный пол. Пока Виктор кашлял, утирая дрожащей рукой губы, он пытался сообразить, где он всё-таки находится. Вряд ли его вынесло на берег, потому как никакого берега под ним и в помине не было. Пара секунд понадобилась на то, чтобы он понял это, затем парень поднял голову и огляделся. Первым, что Виктор увидел, была большая нечёткая фигура рядом, которая из-за света, бившего со стороны входа в пещеру, казалась еще чернее, чем она была на самом деле. «Бог», — понял Виктор, дыша судорожно и периодически принимая вновь попытки прокашляться, раздирая себе тем самым лёгкие. — Живой, — вдруг послышалось со стороны тёмного силуэта. Виктор даже ответить не мог, просто дышал и смотрел во все глаза на существо. Он понятия не имел, что произошло и почему он вообще оказался в пещере. Поначалу парень подумал было, что он всё-таки выбрался и дошёл до пещеры, а потом потерял сознание после пережитого. Впрочем, тогда он бы помнил хоть что-то о том, как спасся, и о своём пути от реки до пещеры, который явно был нелёгким, потому как его явно снесло далеко, и он вряд ли хоть малейшее понятие имел о том, какой дорогой ему вернуться назад. — Это хорошо, — подытожил Бог, после чего провёл рукой по мокрой голове Виктора. Тот даже не попытался воспротивиться. Лишь сипло вздохнул, снова кашлянул несколько раз, после чего выдал натужное: — А как я..? — Я тебя спас. Всё внезапно встало на свои места. Причин не верить существу не было, спорить не хотелось, задавать какие-то вопросы — тоже. Виктор дышал тяжело, опустив голову вниз. Всё его тело било мелкой дрожью. Потрогал футболку на груди. Та была вся сырая. Перевёл взгляд на костёр: днём его Бог обычно не разводил, но сейчас он вполне себе бодренько горел. Бог отвернулся от Виктора и теперь смотрел спокойно на огонь. Впрочем, что-то всё равно было не так. Парень с трудом стянул с себя футболку, выжал её, а затем хотел было положить возле огня, дабы она высохла, но, заметив кое-что, тут же в испуге прижал рваный кусочек ткани к себе. Сердце вновь забилось тревожно. Он понял вдруг, что на нём нет оберега. То ли он зацепился за ветку во время того, как Виктор убегал от громадой птицы, то ли он потерял его во время того, как пытался выплыть из реки — точно он не мог сказать, но это было неважным. Важно было то, что по итогу оберега на нём не было. А это значило лишь то, что если Бог это обнаружил бы, то он мог бы в любую секунду кинуться и перегрызть горло беззащитному парню. Бог повернул голову. Посмотрел на испуганного Виктора. Перевёл взгляд на футболку, которую тот прижимал к груди. Пауза в несколько секунд казалась вечностью. — Я знаю. Не беспокойся. Парень смотрел большими от испуга серыми глазами на существо, не смея даже пошевелиться. Ему казалось, что если он сделает это, то Бог всё-таки кинется и растерзает его, словно кролика. — Я не трону тебя, — дополнил терпеливо тот. После этого Виктор всё же убрал осторожно футболку от своего тела, после чего медленно положил её поближе к костру, подрагивающими руками кое-как наспех расправив, при этом не сводя напряжённого взгляда с Бога. Затем стянул с себя оставшуюся одежду и, положив её недалеко от огня, закутался нагишом в плед и тут же упал на еловый настил, отвернувшись от костра и закрыв глаза. Спать хотелось нещадно, но понял он это только тогда, когда почувствовал себя в какой-никакой, но безопасности.***
В пещере слабо пахло чем-то травянисто-жжёным. Впрочем, спящий рядом с огнём человек не реагировал ни на какие запахи: спал как убитый. Наличие жизни в его ослабшем после отчаянной борьбы с природой теле выдавало лишь его тихое дыхание. Он совсем ослаб и ему нужен был отдых после нового удара судьбы, к которому он оказался не совсем не готов. Чёрные руки рисовали над потрескивающим робко — словно специально так, чтобы не разбудить человека — костром удивительно ровные круги. Движения точные, каждое подчиняется какому-то особому порядку, понять который не суждено никому, кроме существа, колдующего над горящими ветвями. Иногда белая его костяная голова поворачивалась в сторону, длинные пальцы тянулись за ветками, чтобы покормить ими гаснущий костёр, который то и дело разгорался вновь, дыша пряными ароматами. Он явно никуда и не собирался уходить, несмотря на то что в этом месте он никогда не оставался надолго. Несмотря на его мнимую вовлечённость в то, чем он занимался, он был притом задумчив — руки его периодически медленно опускались, но в следующий же миг вновь возносились над костром. Затем Бог замер. Сидел и смотрел внимательно в огонь какое-то время. И непонятно, было ли это привычкой любоваться красотой цветущего мира вокруг или же привычкой куда-то девать взгляд при серьёзных глубоких раздумьях. Он поднялся медленно, затем переполз поближе к спящему. В один момент он выудил откуда-то несколько небольших красноватых ветвей, неровно обрезанных, словно обкусанных, после чего начал сосредоточенно раскладывать их вокруг спящего, стараясь не потревожить его никаким лишним звуком. Парень настолько устал, что даже не ворочался во сне, потому он никак не мешал проведению таинственного обряда в виде выкладывания веточек. Закончив с ними, Бог вернулся к отложенным Виктором запасам трав и начал пристально всматриваться в то, что было им запасено, словно пытаясь что-то найти. Рука чёрная нависла над полом на пару секунд, а затем подобрала зелёные тонкие стебли собранной прежде прибрежной травы. Пара оных была положена прямо на тело спящего человека. Впрочем, он не шевельнулся, даже не проснулся: веса никакого они не имели, он их не чувствовал. «Хорошо». Неспешный кивок огромной головы. Быстрое движение — и уже потерявшие жизненную силу листы растения неровно полетели вниз, приземляясь на пол, на ветви, на человека. Бог наклонился над спящим. Посмотрел внимательно. Парень, на первый взгляд спавший, будто убитый, то и дело брови густые сводил, лицо его принимало обеспокоенное чем-то выражение. Неудивительно, ведь и не такое может сниться после пережитых страшных событий. Однако существо, что повисло над человеком, видимо, не считало кошмар обычным последствием нервного напряжения. Оно думало. Отстранилось. Затем внезапно выпрыгнуло из пещеры. Костёр почти затух. Более никакого света нет, солнце давно уж закатилось за горизонт. Существо вернулось довольно быстро и вновь село рядом с погруженным в сон парнем. Тишина. Руки чёрные вновь взлетели хищно над беззащитным спящим, словно пара коршунов. Перья встопорщились. В мрачных провалах глаз что-то почти зловеще заблестело. Вновь резкое движение; что-то с глухим стуком падает на каменный пол. В потёмках ничего не видно. На лбу человеческом оставлена красно-рыжая точка. К окрашенной неизвестной краской коже прижимается что-то тёплое. Парень спит и не слышит низкого утробного урчания, пугающего своей непривычностью и неестественностью и успокаивающего своим тембром. Не просыпается, ещё не время — но ему и не нужно. Наконец огонь погас. Бог какое-то время без движения сидел, затем же принялся в тишине шуршать перьями. Паутинка снов цела. Но надолго ли? Бог чувствует: что-то не так, что-то странное если уж не происходит, то точно готовится к тому, чтобы произойти. Очередной оборот. Человек лежит съёженным комом, занимая ничтожно мало места, в такой позе, что, взгляни он на себя со стороны, ему бы самого себя стало жаль. Бог наблюдает.«Разве ты охотник, если ты убегаешь?»