XXIX
***
Далеко не ушли. Кин остановился на поляне перед пещерой, сел на траву и поднял свою тяжёлую голову к небу. Виктор остановился рядом и тоже поглядел на густо усеянный звёздами небосвод. — Здесь. Поняв, что его спутник мрачный и не собирается никуда двигаться, Виктор выдохнул коротко с некоторым облегчением, ведь он не был настроен на длительные ночные прогулки, испытывающие его ловкость, смелость и внимательность. Единственным предположением в его голове было следующее: Кин собирался рассказать человеческому существу что-то о том, почему он решил осесть именно здесь, ведь для такого существа, постоянно перемещающегося по лесу, был бы, наверное, свойственен более кочевой образ жизни. Впрочем, ожиданиям Виктора было не суждено сбыться. Бог, немного таинственно помолчав, будто бы в лёгкой задумчивости хлопнул по траве хвостом и внезапно задал вопрос, который уже задавал: — Неужели ты действительно веришь мне? Парень посмотрел с явным непониманием на громадную фигуру рядом с собой, которая, казалось, была абсолютно безучастна ко всему, кроме своих каких-то великих дум. Фраза эта Виктора очень уж не понравилась, ибо он сразу после услышанного почувствовал где-то в животе неприятное напряжение. Ему было непонятно совсем, к чему Кин сказал это и что именно привело его к подобным мыслям. Затем же парень медленно протянул, явно выбирая слова: — Да. Но я… осторожен. — У тебя ведь выбора нет, не так ли? — продолжил Кин. — Ну, может и так. Но со мной не случалось ничего плохого, если я делал что-то, о чём Вы говорили. Да и Вы меня не обманывали. Наверное. — Пожалуй, — благосклонно кивнул Кин, — с моей стороны во лжи человеку нет смысла. — Ну так и почему я должен Вам не верить? Да и вообще, у нас ж этот, договор, — буркнул Виктор, скрещивая на груди руки, — или что, всё, недействительный? — Вполне себе. — Тогда к чему такие вопросы? Кин не сразу ответил. Подождал немного, игнорируя возмущённый человеческий тон, а затем произнёс размеренно и спокойно: — Ты изменился. Уже не борешься за то, чем дорожил ранее. Виктор ответил, явно будучи всё ещё недовольным: — Да, у меня появились новые цели. Менее… эгоистичные. Но я от этого для Вас не становлюсь «менее человеком». — Да. «Человеческая природа», — протянул Кин, после чего смолк и вновь погрузился в раздумья. Теперь мысли его занимало что-то не столь тревожное и волнующее, как раньше. Казалось, что он предался воспоминаниям, таким, которые могло иметь только древнее Божество, а глазах которого где-то далеко-далеко отражались тысячи звёзд и древние огни костров… На мгновение воцарилась тишина. Парень задрал голову и начал смотреть на небо с огромной кучей белых колючих точек, рассыпанных прямо над его головой. Вспомнил, что ранее тоже любил смотреть на звёзды, особенно в походах, но воспоминания эти сейчас казались сном. Будто бы все, что происходило с ним прежде, было им же придумано. А жизнь, которая происходила с ним сейчас, была как раз самой что ни на есть настоящей. Звёзды светили очень по-настоящему. Трава была очень по-настоящему влажной и приятно щекотала его голые испачканные в грязи и израненные ноги. Воздух был по-настоящему свежим. И существо, сидевшее рядом с ним, было очень даже настоящим. Не выбивающимся, словно бы оно присуствовало здесь всегда, словно бы этот мир принял его, как часть самого себя. Или это он сам принимал этот мир? Виктор пристально смотрел на Кина, так, что в итоге он все-таки привлек внимание грузной темной фигуры. Он повернул костяную голову и посмотрел на парня. В глазах что-то загадочно и умиротворяюще поблёскивало. Человек, поймав себя на мысли о том, что ему даже не страшно стоять вот так просто рядом с ним, еле заметно усмехнулся. Теперь это создание не было для него чем-то, что заставляло бы его дрожать от ужаса и убегать в страхе, напротив — рядом с Кином было по какой-то причине спокойно. — Ты не чувствуешь? — А что должен? — спросил парень, явно не ожидающий каких-либо вопросов. — Что всё повторяется. — Может и чувствую. Вы б хоть рассказали о том, что должно произойти. Вы прям уверены, что я попытаюсь убить вас? Кин, не раздумывая, отрицательно покачал головой. Виктор с секунду глядел на него с непониманием, а затем и вовсе недовольно буркнул: — Так почему Вы тогда говорите мне что-то про круги и повторения? Мы договорились, что не будем убивать друг друга. Ну, если упрощать. Так что… тогда… Виктор смолк, заметив, что чёрная рука потянулась к его голове. Он попытался было уклониться, но лапа всё равно примостилась на его макушке. Впрочем, парень не отстранился, просто зыркнул с недоверием на существо, которое, кажется, не планировало возвращать свою конечность на законное место под перьями. — К прошлой битве тебе помог подготовиться человек. В этот раз помогу я. — Это Вы меня как собаку погладили? — усмехнулся Виктор, взглядом указывая куда-то вверх, имея в виду, очевидно, чужую тяжёлую ладонь. — Прими как жест поощрения, — пояснил Кин. — Круто, спасибо, — произнёс почти насмешливо Виктор, будучи не в силах сдерживать улыбку на губах. Возможно, он своим настроением портил какой-то торжественный момент, однако его всё происходящее почему-то здорово насмешило. — Тебе нужна защита. Виктор посмотрел в провалы глаз на белеющем черепе. Внутри что-то таинственно поблёскивало, отражая прохладный звёздный свет. Было в этом что-то завораживающее — настолько, что все прочие мысли уходили из головы прочь. Парень не понимал, в чём опасность, но ощущал и тревожность, к нему подкрадывающуюся, и атмосферу, которой, казалось, был пропитан весь воздух, весь лес, что едва слышно шептал ему на ухо о том, что он должен быть осторожен. Но осторожен не с Кином. Было что-то ещё. Нечто куда страшнее этого существа… Виктор рассеянно кивнул, чувствуя, как он проваливается в какое-то странное состояние. Холодная матовая рука легла на человеческое лицо. Виктор коротко выдохнул и послушно закрыл глаза.***
Уже в почти привычный запах влажной травы тонко вплетается что-то новое, мятное и свежее. Прикосновения чужих рук ощущаются странно, заставляя то и дело вздрагивать от неожиданности. Или же от самого факта, что после столь долгого изъедающего одиночества кто-то другой может прикоснуться к человеческой теплой коже? Спину щекочет мягким и удивительно приятным после еловой постели. Дыхание неровное, сбитое: всему виной количество стресса, испытанное не сколько за день, сколько за последний час. Происходило что-то воистину непонятное для слабого человеческого сознания. Виктор держится руками за рога на костяном черепе и сквозь две чёрные дыры, затянутые тёмной сеточкой, пытается рассмотреть, что же с ним происходит. Однако ему это никак не помогает: слух, обоняние и осязание заняли лидирующие позиции. Дышит тяжело, так, что он сам слышит, как каждый его вздох отражается в стенках черепа и возвращается к нему. — Почему Ваши перья… не Ваши вообще? — спрашивает нервно Виктор, морщась от очередного прикосновения когтистого пальца, вычерчивающего какой-то узор, к своей груди. — Это подарок. — От людей? — Да. — Но… от… а, точно! От тех самых, — осеняет парня, — из прошлого? — Именно. Очередное внезапное прикосновение ещё одной руки к его бедру заставило Виктора непроизвольно дёрнуться. Он чуть не поперхнулся воздухом, ощущая, как в этой костяной коробке стало еще жарче, чем было, а затем спросил: — А зачем Вы их… носите? — А зачем я тебя пощадил? Виктора, задумавшегося над ответом на этот вопрос, вдруг легко подняли в воздух, причём настолько неожиданно, что парень ужом завился в чужих руках, пытаясь удержать равновесие. Впрочем, дополнительная лапа существа быстро решила этот вопрос, стабилизировав его положение в пространстве и заставив человека невольно замереть. Виктор поглядел сквозь сеточки на существо. Несмотря на то, что видимость была из ряда вон плохой ввиду самого устройства этой костяной маски и тёмного времени суток, парень мог рассмотреть, что же из себя представляло существо без маски и без перьевой накидки. Оно имело худое чёрное тело, длинное — вернее было бы сказать, что оно и вовсе длиннющее — и такие же конечности, непропорционально тонкие. И их было много. Четыре руки, кажется, и две ноги, а может и больше. Виктор никак не мог разглядеть точное количество в такой-то темноте, на себе же он чувствовал, как ему казалось, как раз четыре ладони, которые с разных сторон касались его так, словно бы паук пытался замотать его в невидимую какую-то свою паутину. — Почему маску нельзя снимать? — спросил будто сквозь сон Виктор, ощущая, как его переворачивают и кладут на живот. Тут же спины коснулись ледяные пальцы, заставившие парня коротко вздрогнуть и следом набрать полную грудь воздуха. Он крепко зажмурился. — Умрёшь. — Да, я… да, помню. Я имел в виду… почему умру? — Людям трудно такое выдерживать. Они этого не умеют. — А кто умеет? — Некто более сильный, нежели люди. Виктор помнил, что нельзя смотреть в лицо этому существу. Из-под маски его и впрямь было видно плохо, парень сумел отметить лишь то, что оно было таким же матовым и однотонным, как и всё остальное тело существа, да что на нём поблёскивали заманчиво глаза. Очень хотелось стянуть эту штуку со своей головы, которая была явно сильно велика Виктору, и посмотреть, однако это желание могло привести к необратимым последствиям. Было бы глупо погибнуть таким образом, пройдя столь длинный и тернистый жизненный путь. — Это… то, что Вы называете защитой? — Да. Особый ритуал. Виктор чувствовал, как горячее дыхание существа обжигает ему живот. Как раз в месте, где остался шрам после того злополучного дня, когда он… Парень заёрзал, словно змея, даже несмотря на то, что он лежал не на земле сырой и не на траве, а на накидке из перьев. — А как это мне поможет-то? — буркнул Виктор, будучи не в силах просто смириться со своей участью и ощущая необходимость сыпать вопросами хотя бы ради того, чтобы избавиться от странного чувства в своей голове. Происходящее не было привычным для него действом и не походило на ритуал, где нужно было собрать определенный набор трав, затем проговорить про себя или вслух несколько священных слов да, быть может, попрыгать у костра, надеясь на успех и на то, что последствия в виде кошмарных снов не станут преследовать человека ближайшую неделю. Здесь практически всё делалось самим Кином, а Виктору необходимо было просто лежать и, очевидно, не мешать проводить над ним какие-то абсолютно злодейские манипуляции. Желание контролировать процесс и понимать, что происходит, приходилось подавлять — и пока парень справлялся с этим весьма и весьма успешно благодаря затуманенному сознанию. — Как-нибудь уж поможет, — степенно ответил Кин, не желая пояснять подробности, — ты ведь устанавливаешь со мной связь. — Какую ещё… связь? Типа… мысленно общаться? — Я и без того имею возможность слышать твои мысли. — А я… не могу слышать Ваши. Уж потрудитесь хоть как-нибудь рассказать… что за связь-то? — Между тобой и мной. Трудно объяснить тебе человеческими словами. Ты просто почувствуешь. — Что-то слишком много я… я должен чувствовать… — произнёс Виктор, откидывая голову назад и тяжело вздыхая. — Таков твой путь. Ты ведь не сдашься перед трудностями? — Спасибо, что решили за мен- эй!!! Почувствовав, что рука существа скользнула куда-то ему между ног, Виктор тут же начал протестующе извиваться. — Мне нужно нанести рисунок на тело полностью, — беспристрастно произнёс Кин. — Да не надо туда лезть со своими этими… э-эй, ну я попросил же!!! Разумеется, слушать его никто не стал, а потому Виктору, обиженным пыхтением выражавшему своё нежелание участвовать в подозрительном занятии, пришлось вытерпеть ещё одну крайне неловкую минуту в его жизни. Он уже был весь красный; благо, его импровизированный «шлем» не давал Кину увидеть то, в какой помидор превратилось лицо человека то ли от смущения из-за всей этой пляски вокруг него, то ли от недостатка воздуха внутри костяного плена. Когда Кин всё-таки оставил в покое его несчастное тело, Виктор обречённо вздохнул и, отползши на пару сантиметров подальше, улёгся на спину, чувствуя себя отчего-то абсолютно обессиленным. Ему было подарено несколько секунд спокойствия. Грудь Виктора резко вздымалась и опускалась: человек дышал тяжело, прикрыв устало глаза, чтобы совсем ничего не видеть. Вскоре совсем рядом с ним зазвучал вкрадчивый голос: — Осталась последняя часть ритуала. Если будешь сопротивляться, то ничего не получится. — Что-то не нравятся мне эти Ваши ритуалы, — Виктор нервно сглотнул, – что Вы будете делать? — Придётся ранить тебя. Не сильно. Будет не слишком больно. — В смысле «ранить»? — Не бойся. Ты готов? — Не уверен, — выдал Виктор, садясь на теплой подстилке и прижимая колени к груди в попытке сделаться маленьким и незаметным, — это всё… не по мне. — Ты не погибнешь. — А как же наш договор? Ну, не вредить друг другу. — Это не вред. Доверься мне. Виктор лишь сжал губы, затем собрался с силами и кивнул. Странно, но он в этот момент чувствовал полную готовность довериться Кину только лишь по его одной просьбе. Словно бы сама сущность Виктора позволяла ему доверять. Неужели это из-за его слов о том, что он хочет помочь? Или же из-за их договорённости, в истинность которой сейчас вновь приходилось слепо поверить и понадеяться на лучшее? — Ложись. У парня не было ответов на сложные вопросы, времени думать об этом не было тоже. Виктор послушно лёг на спину вновь. Затем сквозь сеточку он увидел, как свет от звёздного неба перегородило нависшее над ним существо. Ничего страшного, впрочем, пока не происходило, оно с чем-то возилось. Вскоре его взяли мягко за обе руки и подняли их в воздух, при этом Виктор почувствовал подушечками уже прилично огрубевших из-за тяжкой жизни пальцев нежное и такое приятное дуновение свободного ветра. В центре обеих ладоней на мгновение возникло какое-то странное пекущее ощущение, после чего оно сменилось разливающимся жаром, а руки парня тут же пригвоздили к земле, крепко стиснув запястья. Тепло, которое шло дальше скованных конечностей, медленно становилось продолжением тёмных ладоней существа. Виктор выгнулся было машинально и зашипел, но его тут же придавили к мягким перьям окончательно, не давая ему возможности двигаться. Все тело его стало ватным. Окружающий мир накрыло густой пеленой, не дающей слышать нормально звуки и чувствовать запахи. Парень чувствовал, что дыхания не хватает, а тонкая ниточка сознания постепенно ускользает с кончиков пальцев прочь. — Закрой глаза. И не открывай. Виктор подчинился, и в следующую же секунду почувствовал, как череп с его головы был снят чужою рукою и отброшен куда-то в сторону. Парень тут же сделал жадный вдох, ощущая, как болящие от напряжения лёгкие наполняются пронзительным лесным воздухом. Он сдавленно кашлянул, затем выдохнул с абсолютно мученическим выражением лица, но глаз не открыл. Постепенно он начал понимать, что он по-прежнему лежал на перьевой накидке. Сверху же лежал Кин. Почти такой же тёплый, как и сам Виктор. Их руки были сплетены в замочки. Чужеродное размеренное дыхание существа парень чувствовал у себя на шее. Это ощущалось довольно щекотно. — Ты… что сделал… — прошептал пересохшими губами парень. — Ничего плохого, — ответил Кин тоном успокаивающим, почти убаюкивающим. — Да я… чувствую… — пробормотал Виктор. Больше он не в силах был бороться с ощущением собственной усталости и предался сну в приятных тёплых объятиях.