Мой Милый Сосед

      07:50       — Разве влюбиться в кого-то — это преступление? — он поднимается следом за мной и пронзительно смотрит мне прямо в душу.       Громко звеня в тишине между нами, ключи из моей руки падают на пол. Я не могу пошевелиться, и он тоже не делает никаких движений, лишь медленно продолжая:       — После того дня я думал только о тебе. Но не находил смелости начать общаться. То, как ты меня спас, как мы потом… — тут он краснеет. — Ты напоминаешь мне кое-кого. Постоянно на позитиве, помогаешь своим близким, никогда не осуждаешь. Твои бесконечные подколки хоть и грубоваты, но всегда поднимают мне настроение. До вчерашнего дня это было единственное общение между нами, и я боялся его потерять.       Ну наконец-то он признал мое чувство юмора. Слегка улыбаюсь, и он немного расслабляется.       — Окей, я твой кумир, это я понял. Но почему ты вчера сразу не отдал мне ключи?       Он медлит с ответом, делая глубокий вдох:       — Ты знаешь, вчера была годовщина. Я когда служил в армии, кое-что случилось. Мой отец возвращался от друзей выпившим и попал под машину. Я… — он осекается, — не успел с ним попрощаться.       Что? Отец Тимура умер? Как же я раньше не догадался. Но откуда мне было знать. Приобнимаю его правой рукой, пока он гладит мою левую по запястью.       — И вчера, когда мы встретились, наш короткий разговор меня немного порадовал. Ты был такой забавный в этих своих шлепках. Я понял, что не хочу быть этим вечером один. И когда уже почти дошел до квартиры, мне вдруг захотелось позвать тебя куда-нибудь выпить, да даже просто посидеть под абрикосом, только лишь бы не оставаться опять в одиночестве. Я спустился и нашел ключи на ступеньках, но твой лифт уже уехал. И подумал, что ты догадаешься зайти ко мне спросить о них, тогда у меня будет повод тебя пригласить. Первым к тебе идти я почему-то стеснялся. Блин, эта схема такая запутанная, конечно. Но я совсем не знал, что твои мама с сестрой в отъезде, а дальше… Все развивалось так странно, что с каждым часом, что я откладывал, я все сильнее боялся отдать тебе эти ключи. Думал, подкину в ваш почтовый ящик, когда ты уйдешь. Прости.       Когда он заканчивает свой монолог, я приподнимаюсь на носках, чтобы дотянуться и поцелуями поймать маленькие слезинки в уголках его глаз.       — Спасибо, что наконец-то рассказал мне, — говорю я, целуя его ресницы, и надеюсь, что больше секретов от меня у него не осталось. — Давно он… ну, давно твой отец умер?       — В позапрошлом году. Я служил далеко отсюда, когда все случилось, и не успел бы приехать даже на похороны. Потом, уже поздней осенью, когда демобилизовался и вернулся домой, то почти сразу переехал в этот дом. Мама продала нашу большую квартиру и мы купили две отдельных — для нее с братом и для меня.       Я понимаю, что он пытается дать мне как можно больше информации, боясь недосказанности. Благодарно провожу рукой по его щеке.       — Тамерлан.       Его щеки тут же вспыхивают, как всякий раз, когда называю его полным именем.       — Как твое отчество?       — Георгиевич.       — Знаешь что, Тамерлан Георгиевич, думаю, твоему отцу было бы грустно видеть, как ты тут сопли развешиваешь, — говорю я, заботливо гладя его лицо, и меня осеняет безумная идея: — Поехали, порадуем твоего отца!       — В смысле, на кладбище, что ли?       — Да нет же, Тим, на дачу ко мне: подышим воздухом, я тебя со своими познакомлю!       08:30       Я терпеливо жду, пока дядя Саша отопрет главный вход магазина.       — Что, Николай, мать тебя все-таки уговорила на грядки? — интересуется он, весело глядя на нас с Тимуром. — Я вижу, ты и подмогу с собой решил взять?       — Здрасьте, дядь Саш! Да, — рассеянно отвечаю я. — Это мой Тимур… кхм… то есть, это мой сосед снизу Тимур.       Тимур заливается краской, но дядя Саша не обращает на это внимания и впускает нас в помещение. Пока продавец открывает кассу, мы с Тимуром успеваем собрать нужные нам продукты. Он обещал мне устроить гастрономический оргазм. Не знаю, как насчет еды, но… Не могу перестать думать о нем в этом плане. Рассматриваю его бритый затылок под собранными в пучок волосами, пока он выбирает мясо для шашлыка. Неосознанно поддавшись порыву, целую его сзади в шею. Он вздрагивает и шипит мне:       — Ты чего творишь, дурак! А если твой дядя Саша нас увидит?       — Да он и не такое видел! — отвечаю я, не подумав. Глаза Тимура сужаются и сердито смотрят на меня с подозрением.       — Он почти тридцать лет в нашей школе тренером проработал, чего там только не было, — объясняю ему я, и он успокаивается.       10:01       Спустя чуть больше часа мы уже на станции, садимся в электричку. Народу на удивление мало, и вагоны полупустые. Основная масса людей разъехалась еще вчера, а заядлые дачники всегда предпочитают потолкаться в самой первой электричке, часов этак в шесть утра. Тимур смотрит в окно, задумчиво теребя рукав своей куртки. На нем вчерашняя олимпийка, черная футболка и спортивные штаны с лампасами. На ногах — большие кроссовки в стиле Fila. Цветные вставки на его кроссах неплохо сочетаются с поясной сумкой, которую он нацепил поверх олимпийки. Тоже мне, дачник на подиуме. Хорошо, что он додумался взять с собой рюкзак с запасными вещами и всем необходимым, потому что я уговорил его остаться у нас на ночь. Тимуру лишь пришлось покорно согласиться, когда я выпытал, что других планов на выходные у него все равно нет.       Перед тем, как ехать на вокзал, я тоже успел заскочить к себе, переодеться и собраться. Я нацепил худи поверх футболки Тимура, которую решил оставить себе в качестве компенсации за моральный ущерб, поменял домашние штаны на джинсы и переобулся в удобные тапки без шнурков. И уже в электричке по пути на дачу, я сижу рядом с Тимуром и стараюсь вспомнить, что же я туда второпях накидал: зубную щетку, сменное белье и носки, рабочую одежду и ноут. Открываю свой рюкзак, чтобы еще раз убедиться, что не забыл зарядку. В ногах под нашими сиденьями стоит сумка, набитая продуктами: контейнеры со свининой и курицей, — их он успел в чем-то замариновать, — свежие овощи, кинза, укроп и упаковка из шести банок пива, а еще шоколадка для Светки.       Вспоминаю, что мы так и не съели ту несчастную шоколадку, и, достав ее из рюкзака, открываю и протягиваю одну часть Тимуру. Он откусывает кусочек прямо у меня из рук и наклоняется ко мне, шепча на ухо:       — Ты моя палочка. Твикс, — в его глазах блестят веселые искорки.       — Ты мой сосед. Снизу, — передразниваю я его, и мы как идиоты ухмыляемся друг другу.       Тимур подключает наушники к своему смартфону и предлагает мне один. Вставляю наушник в правое ухо и кладу голову ему на плечо, слегка прикрыв глаза и готовясь, что сейчас он включит свою странную депрессивную музыку. Но я, как обычно, его недооцениваю. Я чувствую смутную ностальгию, когда в ухе начинает играть песня, которую я будто слышал в старом фильме*. Я вслушиваюсь в ритмичные ударные, периодически наблюдая, как за окном под гитарное соло проносятся еще не засеянные серые поля, перроны станций и едва зеленые посадки вдоль дороги. Did it ever feel like, Already feel like home*… Я ловлю каждую строчку этой песни и понимаю, что вся та музыка, которую он слушает, будто отражает настроение моего соседа. Я легко касаюсь указательным пальцем его кисти и медленно, переплетая наши пальцы вместе, забираю его ладонь в свою.       Меня накрывает умиротворение, и я окончательно засыпаю под мелодичное инди и размеренный стук колес.