Как заставить ревновать. Лань Цижэнь.

      Рисовать обнажённое человеческое тело оказалось сложнее, чем то же самое тело, но в одежде. По правде сказать, до этого рисунки не были «телесными» как таковыми: изображения состояли из деталей одежды и голов с руками. Что же касается именно самого тела, то Хуай Сан любил посещать различные выставки — реальные и виртуальные — с ознакомительными целями. Его мало интересовала скульптура, хотя он видел античные статуи греческих ваятелей: одни только изображения идеальной красоты мужского тела чего стоили! При чём все они выполнялись в полный человеческий рост и не имели каких-либо ненужных деталей или украшений в форме фиговых листочков. Хуай Сан тогда, глядя на эти формы из камня и бронзы, почувствовал, как в рту начинает скапливаться слюна. Это было лучше любого мороженого или леденца! Впрочем, Ци-гэ, как он и предполагал, имел не менее красивое тело. Когда мужчина аккуратно снял брюки, рубашку и безрукавку, то у Хуай Сана немного закружилась голова. Лань Цижэнь был так же прекрасен, как и Вэнь Жохань, хотя всё же несколько уступал тому в ширине плеч. Но руки Ци-гэ были просто великолепны: сильные и мощные, они ни чуть не уступали рукам его Дагэ. Верно подметил Хуай Сан, и Жохань, и Цижэнь были живыми воплощениями богов.       Однако, как бы жадно он ни рассматривал великолепные мужские тела древних моделей, увековеченных в бронзу, как бы сильно не всматривался в красивые тела двух своих знакомых мужчин, одно дело видеть глазами и совсем другое — изобразить то же самое руками. Рисунок человеческого тела был головной болью Хуай Сана: ему больше нравилось изображать птиц и деревья, особенно кистью. Китайский классический рисунок его прельщал больше, чем классический европейский рисунок. Философия была разной, разными были и жанры, и техника, и материалы. В конце концов, различия были не только в мировоззрении, что менялись каждые сто или пятьдесят лет, но и сами материалы.       Поэтому, когда Хуай Сан извёл пятый или шестой лист бумаги, полностью неудовлетворённый своей работой, подросток был готов просто расплакаться. Как ни крути, но одетый человек складывался из элементов одежды, которые он в принципе мог нарисовать без труда, но практического опыта рисунка тела (кроме головы и рук) у Хуай Сана не было. Но хуже всего он никак не мог понять где именно он делает ошибки. В передачи света-тени? Или он просто не мог правдоподобно изобразить линии тела? Видя его предистеричное состояние, Цижэнь молча встал со своего места и направился на кухню, с которой он вернулся держа в руках стакан с водой. Вода пахла успокоительными каплями и явно была невкусной, но Хуай Сану было всё равно: он рывком выхватил стакан и залпом выпил. Никогда прежде он не был так зол сам на себя; его уровень самокритики подскочил в десятки раз и это было уже не в первый раз. Даже когда его работы хвалили учителя, а одногруппники откровенно завидовали, это мало действовало на Хуай Сана. Если ему самому не нравилось то, что выходило в итоге, то (вне зависимости от полученной оценки от преподавателя) картина запросто могла полететь в мусорное ведро. Об этом мало кто знал, но всё же однажды Хуай Сан именно так и поступил, шокировав всех присутствующих. Просто взял и со всего размаха кинул свой шедевр со своего места в большую корзину для бумаг и даже почти попал! Тогда ту картину забрал себе Вэнь Нин: его сосед по общежитию просто поднял рисунок с пола, осторожно отряхнул и, свернув в рулон, с улыбкой на лице унёс к себе в комнату.       - Быть может, стоит посмотреть курсы профессора Янь Цю? - ласково спросил Цижэнь, нежно поглаживая подростка по спине. - У него на сайте есть несколько видеофильмов, где описывается как раз рисунок тела... возможно тебе будет интересно?       Хуай Сан молча кивнул, и Цижэнь снова вышел из мастерской. Мужчина вернулся с мокрым полотенцем, который аккуратно вытер лицо подростка. Затем он быстро открыл закладки браузера в своём телефоне и принялся искать нужную ссылку. Та нашлась быстро, и уже через десять минут Хуай Сан с жадностью слушал и смотрел лекцию профессора Янь. Конечно же, это не было уроком в академическом смысле этого слова. Отнюдь нет, это совсем не было уроком, однако, лекция в целом оказалась очень интересной. Профессор занимался изучением истории изобразительного искусства: от наскальных до вполне современных, созданных на компьютере изображений. Видеофильмы были разбиты по категориям, и подростка сейчас интересовала как раз та, что касалась человеческого тела. При чём профессор также рассказывал о разнице между отечественным рисунок и европейским. Безусловно, это были изначально два разных мира, но в современном мире классика имеет тенденцию претерпевать порой значительные изменения.       Цижэнь между тем решил немного похозяйничать на кухне. Мужчина не стал надевать брюки, но накинул на себя рубашку, застегнув её на одну пуговицу посередине. Если Сан-ди будет занят на видеокурсах, то его задачей будет приготовить обед. Наврядли, юноша сегодня захочет взять ещё раз за что-то серьёзное. Цижэнь открыл холодильник и окинул его рассеянным взглядом: на самом деле он уже давно ничего серьёзнее лёгкого завтра не готовил. Живя в роскошном доме, полном прислуги и охранников, где не надо было ни о чём таком думать, мужчина немного расслабился: то далёкое время, когда он жил со своим братом, его невестой и престарелыми родственниками со стороны отца и вёл хозяйство наравне со всеми остальными жильцами дома, давно исчезло, оставив после себя лёгкое горьковатое послевкусие. Что ж, возможно сейчас появилась отличная возможность вспомнить молодость боевую! Его брат Гуань-ди обожал овощные и фруктовые пироги, его невестка умела как никто другой лепить пельмени. Сам же Цижэнь отлично готовил мясо — говядину, баранину, дичь и свинину. Никто из них не брал уроки кулинарного мастерства у именитых шеф-поваров Франции, но когда каждый из них ставил своё блюдо на стол, это неприменно вызывало неподдельный восторг и похвалу.       «Возможно стоит приготовить овощной киш? Младший брат его очень любил!»       Мужчина отлично помнил нехитрый рецепт теста (мука, сливочное масло, яйцо, щепотка соли и немного воды), осталось только поискать на просторах «всемирной паутины» подходящую начинку из овощей. Цижэнь листал одну страницу за другой на каком-то непонятном кулинарном форуме, но ничего не мог найти. Точнее сказать, там было много всего, но ни один вариант не устраивал мужчину. Неожиданно Цижэнь вспомнил про Вэйбо — тот самый аккаунт, переписку с которого он прочитал вместе с Сан-ди. Кухня старого лотоса? Искать долго не пришлось, через несколько минут поиск выдал — это действительно была «Кухня Старого Лотоса». Мужчина не долго думая зарегистрировался и отправил личное сообщение владелице аккаунта.       Когда порядком уставший и проголодавшийся Хуай Сан зашёл на кухню, Цижэнь пил кофе и читал культурные новости на своём телефоне. Мужчина сидел на стуле с повязанным фартуком и выглядел как мечта любой женщины и любого мужчины, о чём ему поспешил сообщить подросток. Цижэнь хотел было отмахнуться от этого, но увидел внимательный взгляд блестящих чёрных глаз Сан-ди и невольно покраснел. Он уже давно не видел, чтобы кто-то рассматривал его так, словно он был изысканным блюдом. Сан-ди был хрупким и нежным, словно крошка колибри, но одновременно с этим в нём было что-то совершенно кошачье. Неудивительно, что самая неуживчивая и своенравная кошка в кошачьем кафе Учителя Чжоу приняла его за «своего» и ластилась к подростку с таким неподдельным удовольствием.       - Я не ожидал, что что-то подобное окажется в закромах родины, - со смехом сказал Хуай Сан, продолжая беззастенчиво рассматривать Цижэня. Или, можно и так сказать, пожирать глазами.       - Я тоже, - наконец мужчина справился со своим смущением и легко улыбнулся. Подросток хотел было сказать, что у Жоханя наверняка ещё и не такое где-то припрятано, но вовремя прикусил язык. Не нужно было извещать мужчину о том, что он сейчас находится в запасной квартире своего партнёра, в гостях у мнимого любовника последнего!       - Я думал, что ты живёшь один, - вежливо сказал Цижэнь: ему всё-таки было интересно немного лучше узнать своего неожиданного помощника. Некоторые вещи явно намекали на то, что Сан-ди живёт в этой квартире не один, а с мужчиной.       - Так и есть, - просто ответил Хуай Сан, садясь за стол. Мужчина поднялся с места, и через несколько мгновений перед подростком появилась чашка с рисом, палочки для еды, а также миска с куриной лапшой и ложка.       - Просто я тут временно живу, пока настоящие хозяева в отъезде, - это не было полноценной ложью: Жохань тут действительно не жил постоянно; но мужчина сам предложил ему остаться здесь на время. - Так что я до конца не могу сказать что ещё тут можно будет обнаружить. Но фартук симпатичный, вам правда идёт!       Выше упомянутый фартук был нежно-розового цвета с рюшечками и большим карманом в виде красного сердца. На Цижэне, кроме этого чуда розового цвета, сейчас была только белая рубашка, чёрные носки и тапочки. Тем не менее мужчина выглядел потрясающе: этот милый аксессуар вкупе со строгим выражением лица Ци-гэ превращал всё происходящее в определённого рода флирт, хотя у последнего и в мыслях ничего такого не было.       - Мгм, - только и ответила на это Цижэнь, поправляя очки в тонкой оправе на носу. На его лице появился едва заметный румянец... или это просто игра света в уставших глазах Хуай Сана? «Он чертовки милый, не взирая на эту его «холодную нефритовую» внешность!» Хуай Сан поел, после чего сходил в мастерскую за альбомом и карандашами.       - Буду вас так рисовать, - сказал подросток и снова уселся за стол, Цижэнь только пожал плечами. Было приятно видеть, что Сан-ди наконец успокоился и похоже больше не особо беспокоится из-за своего перво провала. Конечно же, не у всех всё получалось с первого раза. Цижэнь, будучи сначала в медицинском институте, а затем - в ординатуре, тоже не всегда добивался успеха в своих делах. Однако, неудачи не сбивали с намеченного пути: наоборот, молодой мужчина стремился понять что же пошло не так, постоянно спрашивая совета у старших товарищей и наставников. Иногда он просил если не дать ему возможность ассистировать, то хотя бы просто постоять тихо в сторонке и понаблюдать за всем происходящим. Это никогда не мешало, а подобное рвение всегда вызывало похвалу у учителей и почти всегда дикую зависть у других учащихся. Однажды кто-то даже решил подставить его, чтобы проучить, и лишь пресловутая ланьская внимательность (про которую многие из «однокурсников» забыли) не позволила попасть в ловушку.       «Ошибка Сан-ди привела лишь к порче бумаги, моя же так называемая «ошибка» тогда могла стоить человеку если не жизни, то здоровья точно...»       Цижэнь наблюдал за тем, как Сан-ди не без удовольствия рисует его. Когда он обнаружил подмену лекарств, разразился скандал: завистники оказались не слишком умны, напрочь позабыв о том, что в кабинете с лекарствами была установлена небольшая, но очень мощная камера. Цижэнь заметил её совершенно случайно, когда полез на самую верхнюю полку с препаратами и заметил небольшое пятнышко отражения в стекле дверцы, но не подал виду: в тот день он был не один в кабинете и не хотел, чтобы старший врач бывший там начал нервничать из-за этого. Никто не говорил про скрытые камеры в больнице, когда они прибыли на стажировку, но никто не обязан был их об этом извещать. Виновников отчитали и выгнали, дав им не самую лучшую оценку, при этом заведующий больницей сказал, что везде стоят камеры, так что вычислить настоящих подменщиков лекарств оказалось очень просто. «Тем более, что каждые два часа видео проверяется нашей службой безопасности!» Тогда многие «однокурсники» перестали реагировать на его присутствие, посчитав только его виновным в произошедшим. Медсёстры больницы хотели его утешить, но он лишь вежливо отказался от слов утешения, но при этом быстро согласился на стаканчик горячего кофе. Женщины только покачали головой, но уже через полчаса весело смеялись над неловкими шутками Цижэня. Он — молодой мужчина, вечно серьёзный с каменным выражением лица, пришёлся по вкусу всему персоналу. Ему очень хорошо удавалось справляться с капризными и/или проблемными пациентами, а также с теми, кто поступал в хорошем подпитии. Его сильные руки восхищали всех, а когда он рассказал, что в его семье есть традиция с ранних пор делать в качестве утреннего упражнения стойки на руках, все заохали и заахали. Лишь один хирург-травматолог на это заявление укоризненно покачал головой: мол, если что, даже не вздумай ко мне приходить на приём!       За всеми этими мыслями, а также за готовкой и прошёл день. Цижэнь нашёл и накинул на себя банный халат, отправив всю одежду в стиральную машинку. На последнюю денег не пожалели: солидного вида агрегат, больше похожий на деталь от космического корабля, не только тщательно и бережно стирал бельё, но ещё и высушивал то практически «под утюг», что оказалось очень удобно. Цижэнь не планировал оставаться ночевать в субботу, однако, планы изменились и мужчине пришлось импровизировать (ведь запасной одежды у него не было, а рыться в поисках подходящей в шкафу подростка было как-то очень неловко — мало ли что тот там прячет?)...       - Если вдруг на неделе у вас появится время, то загляните, - сказал Хуай Сан, когда они снова укладывались спать. Они снова легли в одну кровать, и Цижэнь внимательно наблюдал за тем, как его Сан-ди поудобнее устраивается на кровати.       - Я обязательно найду время и навещу тебя, Сан-ди, - каким-то особенно глубоким голосом ответил Цижэнь. Мужчина вдруг встал с кровати, бросил взгляд через плечо: Хуай Сан, кажется, заснул едва его голова коснулась подушки. Цижэнь вышел на балкон, немного подышать ночным, прохладным воздухом — эта привычка у него появилась несколько лет тому назад, когда Жохань был занят каким-то особо важным для его компании проектом — тендер на выполнение государственного заказа был немаленькой и самое главное недешёвой вещью, чтобы подходить к такому делу «спустя рукава». Мужчина постоял немного, но вскоре ему стало непривычно холодно и он поспешил обратно в комнату. Посмотрев на подростка, который уже видел десятый сон, Цижэнь поставил телефон на зарядку и выключил свет. Завтра будет новый день и новая пища.