Солнце очей моих

Несколько дней назад в жизни Ричарда появилось новое необычное развлечение. Из-за его падения настоятель так перенервничал, что расщедрился и приставил к нему одного из послушников. Омега был более чем счастлив. Теперь он, наконец, мог с кем-то поговорить, и пусть настоятель откровенно сэкономил, приставив к нему обычного сына деревенского лекаря-травника вместо вызова профессионального лекаря, Ричард был вполне доволен. Присутствие на поле боя при генерале Месихе и визиты в лазарет дали хороший базис для симуляции болезни. После ухода настоятеля Ричард довольно легко поднялся, даже привел в порядок мысли, и, сумев побороть головокружение, добрался до койки. К вечеру он чувствовал себя как обычно, но после появления нового организма на своей территории, решительно захворал. Теперь у него болело всё. Вставал он с огромным трудом. Голова кружилась. Ноги не слушались, и, кажется, вовсе отказывали. Настоятель носился, как ужаленный пёс. За подобное происшествие ему не сносить головы! Ричард же между тем просто наглейшим образом получал удовольствие, ему совершенно были невдомёк страдания настоятеля. Правда, и собеседника омега получил так себе. Пежик был маленький ростом бета с весьма необычной внешностью. Часть его волос была цвета спелого пшеничного колоса, тогда как другая — пепельная. Да и глазами его одарил Единый странными: один голубой, другой карий. Бледное родимое пятно на шее. И весьма миловидная внешность. Увы. Настолько выделяющийся мальчик сразу стал объектов пересудов, и родители от греха подальше спихнули его в монастырь. Соседи больше не бегают с рассказами про темные колдовства, да и лишний рот кормить не надо. Нраву он был кроткого. Ричард заметил это ещё в момент первого знакомства. Глазки в пол. Молчит всё время. Говорить с ним было сложно, видимо приказали молчать. Но ведь желания больного закон? Наконец, омеге удалось поговорить о чём-то, кроме Единого. Он узнал, как подковать лошадь, какие травы и когда следует собирать. И омега сам, наконец, выговорился. Пежик с интересом слушал о дальней стране, о верблюдах, о жизни, что ему повидать было не суждено. На возмущения Ричарда о порядках монастыря он кротко отвечал: «Такова воля Единого». Бета явно тоже предпочел бы жизнь где угодно, но не здесь, однако природная покорность не давала ему сбежать и даже возмутиться. Да и куда ему ещё податься? «Был бы он омегой, точно бы стал украшением чьего-нибудь гарема», — подумал как-то Ричард. Такая редкая внешность точно не осталась бы без внимания. От Пежика омега узнал также, что за воротами неспокойно — недавно в монастырь прибыл побитый солдатами Тьёрека гарнизон. Далеко же они зашли в этот раз. Настоятель теперь бывал у Ричарда редко, следил за порядком — всё боялся, что жертвы Тьёрека ему послушников попортят. Зато теперь можно было расслышать больше голосов и даже какие-то разговоры. Кажется, даже время стало течь быстрее. Утром Ричард проснулся от криков и шума во внутреннем дворе: лязг железа, отголоски тьёрекского наречия, запах дыма. Ричард поднялся с койки. Ему до ужаса хотелось узнать, что происходит, и тут пришел настоятель. Омега обернулся — внешне служитель Единого старался сохранять спокойствие. Он поставил на стол кашу, немного подумал, достал из кармана рясы икону и протянул Ричарду. Тот машинально взял её и вопросительно посмотрел на настоятеля. — Что там происходит? — почти прошептал омега. — Молись, — коротко отозвался тот и пошел к выходу. — О чём молиться то? — Ричард ничего не понял, но отвечать ему явно не собирались. Служитель Единого быстро покинул комнату, закрыв за собой двери. Ричард посмотрел на окно, повертел в руках небольшую икону. И что с этим делать? Что вообще творится? Он сел за стол и поставил перед собой икону. Молиться... Может это он пришёл? Ричард помотал головой. Исключено. Совершенно исключено. Омега облокотился на стол и подпёр щёку ладонью. Он часто рассматривал образы на иконах, часто произносил молитвы, за чем пристально следил настоятель. Однако делал он это совершенно механически. Омега прикрыл глаза. Если это солдаты Тьёрека, то он мог от души посочувствовать обитателям монастыря. Сопротивляющихся вырезать, ценности и провиант забрать, по возможности захватить рабов. Ричард даже не знал, что лучше для служителей Единого — умереть или оказаться в подчинении у иноверца. Ричард вновь уставился на икону. А всё же, чего бы он попросил? Омега вспомнил безграничные зеленые поля, пасущийся табун лошадей и веселый смех. Ласковые лучи солнца гладят волосы, или это его пальцы по обыкновению перебирают пряди. Он что-то шепчет. И разговоры, долгие рассказы о делах, политике, войне. В них Ричард мало что понимал. Но его голос... В коридоре послышались шаги. Ричард замер. На секунду мир перестал двигаться. Уверенная поступь солдата с одной стороны пугала, а с другой… она показалась Ричарду очень знакомой. Он узнал эту поступь, даже спустя столько времени... Или ему это только кажется? Ложные надежды, фантазии? Это... Этого ведь не может быть? Шаги ускорились. Омега забыл, как дышать. Удар по двери. Ричард вздрогнул. И ещё один. Дверь скрипнула, петли не выдержали и она с грохотом рухнула на пол. Ричарда пробила мелкая дрожь. Он хотел обернуться, но не мог. Он или не он? Повисла тишина, в которой слышалось мерное дыхание вошедшего. Мгновение. Другое. Вошедший усмехнулся: — Какая неожиданная картина, — произнес он на Тьёрекском, затем зашёл Ричарду за спину и положил руки ему на плечи. — И за кого мы молимся? — Те... Вас... это интересует? — Ричард всё ещё не мог поверить. Он узнал и голос, и шаги. Но... — Меня это очень интересует, — одна из рук схватила икону, омега проследил взглядом. За ним стоял уже не молодой альфа с загорелым аристократическим лицом. Его черные, как смоль, волосы лежали абы как в отсутствие головного убора. Он поднял икону на уровень глаз и стал рассматривать с каким-то философским видом. Если бы не кровь на длинной белой рубахе и синем с серебром безрукавном кафтане, надетом поверх неё, его можно было бы принять за писателя или дипломата. Альфа поймал на себе взгляд, его тёмно-серые глаза встретились с ясно-голубыми глазами Ричарда. Он улыбнулся и легко и небрежно выпустил икону из рук. Она ударилась об пол, рамка треснула, и на икону приземлился тяжелый сапог альфы. — Господин... — начал было Ричард, на глаза навернулись слезы радости и непонимания, но он должен был для порядка хотя бы сделать замечание. — Месих, это не хорошо... Образ теперь не восстановить... Ты уничтожил святыню. — Как-будто она моя, — прервал его генерал Тьёрекской армии. На секунду от такой наглости Ричард потерял дар речи. Он знал, что Месих плохо относится к иноверцам, но подобного он себе прежде не позволял. Он ценил человеческий труд, вложенный в картины, фрески или ювелирные изделия, а также церковные предметы интерьера. Хоть альфе символ и не нравился, а от проповедей зубы начинали поскрипывать, он часто рассматривал настенные росписи, иллюстрации в книгах и даже разрешал брату собирать побрякушки и рукописи, которые представляли собой культурную ценность для вражеских государств. А тут такое. Что нашло на Месиха? Освободившейся рукой Месих провёл по волосам омеги, пальцами перебирая пряди. Ричард коснулся рукой ладони, что держала его за плечо. Зрачки Месиха слегка расширились, он перехватил руку омеги, немного подержал в своей, прощупывая костяшки пальцев и глядя в глаза Ричарда. Альфа явно что-то обдумывал. Он резко развернул Ричарда к себе, поднял на руки и легко пересадил на стол. Ричард тихо вскрикнул — синяки после падения давали о себе знать. Месих замер и вновь пристально посмотрел на Ричарда, что теперь немного возвышался над ним. — Это что? — он приподнял рубаху и увидел гематому расползающуюся разными цветами от синего до желтого. — Упал, — коротко отозвался Ричард, виновато улыбаясь. — Сильно ударился? — Месих поднял глаза к потолку. Он уже поставил пунктик, что отыграется на ком-нибудь за это. — Нет... Но не трогай лучше... Неприятно. Альфа тяжело вздохнул и уткнулся носом в шею омеги. Он закрыл глаза, пытаясь усмирить волнение и гнев, которые могли сейчас сильно повредить трезвому мышлению. В нос омеги ударил сильный запах мёда, полыни и ладана. Так пах его альфа. Ричард поборол желание разрыдаться и улыбнулся. Месих терялся в своих эмоциях. Впервые в своей жизни он не знал, что ему стоит сделать. Это был его омега. Но прошло уже столько времени с момента их последней встречи. Месих тяжело вздохнул и отстранился, Ричард придержал его за рукав, но как-то нерешительно. — Я… — начал омега, но его голос дрогнул. Ком встал в горле, мешая произнести хоть слово. — Тише… Солнце очей моих… — начал было Месих, улыбаясь, и тоже осекся. — Да Шайтан его побери, какая к черту разница. Ты всё-равно мой! Не пойдешь сам, силой утащу! Он не знал, о чём сейчас говорить с Ричардом. Альфа помог ему спуститься со стола и пошёл к выходу, жестом показав следовать за ним. Месих вполглаза наблюдал за Ричардом. Пойдет ли он сейчас за ним? Как обычно? Как тогда. Омега замешкался, но пошёл следом. Он всегда шёл за ним. Казалось, именно за спиной Месиха всегда будет безопасно. Flashback Папа Ричарда был весьма слаб здоровьем и гордился этим. Худощавое телосложение. Аристократическая бледности. Покашливание. Нужда в лечении и отдыхе в определенном климате. Холёный домашний цветочек, за таким глаз да глаз нужен, постоянная забота. Мечта высокопоставленных альф. На его примере всегда можно показать, что может себе позволить некий лорд. А главное мода. Такой типаж считался верхом совершенства. Своего сына звезда светских мероприятий и герой обсуждений непременно хотел видеть в таком же положении. Однако с Ричардом ему откровенно не повезло. Хоть тот и родился омегой в знатной семье, нрав у него был самый простой и детский. Он совершенно не понимал, зачем ему все эти гаммы, ноты, языки и книги, когда вокруг столько всего. Лошади большие и быстрые. И почему омеге нельзя на них ездить? Чем он хуже брата? Собаки… Собак он любил, даже сумел выпросить одного щенка. И то это был не тот элегантный гончак, а так… Пушистое нечто, умеющее гавкать и кусаться. За длинную и пушистую шерсть и злобный нрав Ричард нарёк свою болонку «Швабра». А деревья? По ним нужно лазать. Всё выше и выше! Там наверху самые вкусные яблоки и груши. А игры с деревенской детворой? Купание в реке? И всё это разбивалось о папино «Ты омега». Почему омега должен быть как папа? Почему нельзя, как брату, ездить на коне и махать мечом? Ричард совершенно этого не понимал и тихо про себя недолюбливал родителя со всеми няньками, ну, и тот самый «свет», в котором он должен прилично выглядеть, по словам папы. Курортный город. Море. Солнце. Деревья со спелой черешней. А он лежит рядом с папой на кушетке и дышит целебным воздухом под разговоры о женихах, балах, этикете, воспитании нового поколения. Вокруг кипит жизнь, а он торчит в компании кучки благородий, которые обсуждают свои болячки. А там рядом резвятся их дети, играют в догонялки и прятки. Но Ричарду одиннадцать, он омега и должен быть как папа. И вот в один из дней Ричард всё же сумел улизнуть из-под крылышка родителя и убежал играть с детьми. Играли в прятки. Конечно, слуги уже минут через двадцать кинулись искать юного господина, но тот хорошо спрятался в собачьей будке. К слугам он не вышел, как и к папе. Пусть поволнуется, будет понимать, как оно, сына потерять. Авось, после и ценить начнёт, и жить позволит, как хочется. В этих думах Ричард и уснул. Проснулся он в разгар суматохи. Куда-то бежали люди. Он увидел огонь над сараем, откуда доносилось громкое ржание. Ричард кинулся спасать лошадку, ведь всем прочим было всё-равно — они спасали свои пожитки и семью. Омега открыл двери конюшни, и его сбил с ног вырвавшийся конь, что только добавил суматохи. От удара в глазах потемнело, Ричард услышал скрип, упал наземь, а сверху рухнуло что-то тяжёлое. Омега выполз из-под отвалившейся двери только к вечеру. Вокруг пыль. Неизвестное наречие бороздило город. Он почувствовал запах гари и крови. Что же случилось? Ричард побрёл тихими перебежками к ратуше — там точно должны объяснить. И тут он увидел силуэт. — Папа, — попробовал позвать он. Увы. Услышал его не папа. Только что взятый город обшаривали солдаты Тьёрекской империи. Он мало что помнил с того дня. Помнил силуэты в дыму, как бежал, а за ним гнался огромный тысячелапый зверь, и не было от него спасения. И вот он загнан в угол. Тупик. Ни шанса на спасение. Этот сковывающий ужас. И он помнил его. Месих был перепачкан в саже, всё в том же кафтане без рукавов только красном. На белой рубахе почти не было следов крови. На фоне остальных солдат в желто-красно-коричневых кафтанах он смотрелся как павлин в куче куриц. — И что тут происходит? — спросил Месих. Его голос эхом отразился от стен пустого тупика, даже в этом шуме он слышался очень отчётливо. К сожалению, омега не мог понять о чём идет речь, говорил он на тьёрекском. — Мы сучёнка этого поймали, — один из солдат указал на Ричарда. — То есть… — альфа оценивающе посмотрел и на омегу, и на солдат. — Вы мне хотите сказать, что пять солдат гоняли по городу одного мелкого засранца и смогли схватить его только сейчас? — в его голосе стали мелькать гневные нотки. — И всё это вместо выполнения своих прямых обязанностей? О, Великий, даруй мне терпения… Сгиньте с глаз долой! Я точно прикажу вас высечь, а то и отцу доложу! Солдаты моментально растворились в дыму и пыли, надеясь, что Месих забудет об их существовании или его отвлечет более важный вопрос. Незнакомец подошёл ближе, Ричард попятился. Он ещё не мог ориентироваться по запахам, как взрослый омега, но давление от сильных альф ощущал не раз. Даже его отец часто сдавал позиции перед представителями более сильных родов. И сейчас Ричард ощущал то же, что применял один из высших лордов. Только он делал это осознанно. А этот альфа просто подавлял, словно это было в порядке вещей. Ричард опустил глаза в пол, чуть склонил голову, хотелось съёжиться и казаться как можно более ничтожным и маленьким. — Покажи руки, — скомандовал альфа на знаком омеге рингальском. Ричард вздрогнул и, дрожа, протянул обе руки с раскрытыми ладонями. — И кто у нас тут? — Ричард я… — промямлил он. — А лет сколько? — альфа поймал омегу за руки и притянул ближе. Тот испуганно посмотрел вверх. «Обычный деревенский оборванец, но глаза красивые, омега. Один тут вряд ли выживет», — подумал Месих. — Одиннадцать… — Ладно, оборванец, — фыркнул альфа. — Сгодишься мне в обслугу. Следуй за мной. Он резко развернулся и пошёл куда-то. Ричард на секунду застыл в возмущении. Так и хотелось высказать этому заносчивому типу, что он не оборванец, а сын лорда. Но что-то подсказало, что этого лучше не делать. Омега пошёл за Месихом, иногда, чтобы не отстать, приходилось срываться на бег. В тот день Ричард был готов поверить хоть Единому, хоть Лукавому. И, если так странно на помощь пришёл именно Месих, то почему не верить ему и не попробовать отплатить долг? Тем более, выбора всё-равно не было. Альфа обернулся, словно на какой-то звук, невзначай убедившись, что новый «хвостик» всё ещё при нем. Зачем Месих прихватил с собой этого омегу? Почему не оставил на произвол судьбы? Просто захотелось? В любом случае, именно тот день лёг в основу принципов их отношений. Месих всегда впереди, всегда главный, а Ричард может следовать за ним. Хотя… Мог ли он не следовать? Был ли у него иной путь? End of Flashback