Прости врага своего

— Пакет нужен? Макс со вздохом оглядел лежавшие на ленте продукты. Хлеб, колбаса, пачка макарон, пачка гречки, средство для мытья посуды, куриное филе, шоколад — половина продуктов по акции, чтобы не тратить слишком много денег. — Да, давайте. Кассирша или, как они сами любили называть себя, хозяйка кассы смачно облизнула палец и вытащила из-под стола пакет с логотипом “Пятёрочки”. Ни о какой гигиене, конечно же, речи не шло. Макс снова вздохнул и принялся складывать пробитые продукты. За ним уже скопилась приличная очередь — как обычно, работала всего одна касса. — Карта есть? — Нет. — Пятьсот двадцать два рубля. Боги, благословите бесконтактную оплату. Макс терпеть не мог таскать с собой мелочь, поэтому как только появилась возможность пользоваться картой, да ещё и без пин-кода, он вцепился в неё обеими руками и с тех пор почти забыл о наличке. Забрав чек для отчётности, он поспешил освободить место для следующего покупателя. На улице заканчивался ливень — из-за него Максу пришлось поторчать в магазине дольше, чем он рассчитывал изначально. Придётся пожертвовать пешей прогулкой и отправиться прямиком домой. Повсюду образовались гигантские лужи, которые приходилось с разбега перепрыгивать, разбрызгивая грязную воду повсюду, пачкая джинсы и кроссовки. Макс, конечно, уже наловчился избегать лужи с минимальным ущербом для себя, но удача не всегда была на его стороне. И сегодня был именно такой день. Натянув капюшон любимой толстовки, Макс направился в сторону дома, который находился буквально в двух шагах. Рабочий день вот-вот должен был начаться — он был сиделкой у старого художника, который когда-то в прошлом был знаменит, но, честно говоря, Макс не нашёл в интернете ни одного упоминания о художнике Мануилове Карле или его работах. Напрашивался вывод, что его подопечный либо был широко знаменит в узких кругах, либо же красиво врал, но Макс склонялся к первому варианту. Единственное упоминание он нашёл в новостной статье о том, что художника-любителя сбил пьяный водитель. Именно после этого случая Карл Матвеевич и остался инвалидом — из-за тяжёлых травм у него отказали ноги, и передвигаться он мог только в инвалидной коляске. За ним нужен был постоянный присмотр, но его сын Леонид не мог делать этого по каким-то таинственным причинам, поэтому за эту работу взялся Макс. И вот уже несколько лет он каждый день напоминал старому художнику о таблетках, составлял ему компанию, готовил еду, убирался, ходил с ним на прогулки — в общем, делал всё, чтобы старику не было скучно. Карл Матвеевич требовал к себе не так много внимания, и Макса всё устраивало, но он постоянно напоминал себе о том, что нельзя привязываться к художнику — рано или поздно он оставит его, и Максу снова придётся проходить через все стадии принятия горя. А у него уже был такой опыт. До Карла Матвеевича Макс ухаживал за женщиной, пережившей инсульт. Она не передвигалась сама, за ней нужен был постоянный уход, и Макс честно выполнял свою работу, стараясь скрасить и без того унылые дни старушки: рассказывал анекдоты, готовил её любимые блюда, насколько позволяла диета, слушал её спутанные рассказы, порой раз одну историю он мог слушать по нескольку раз. Человеку всегда нужен человек, особенно тогда, когда он чувствовал себя лишь тенью самого себя. Макс привязался к старушке, поэтому, когда она скончалась после нескольких дней мучений, он долго приходил в себя. Он не смог даже заставить себя пойти на похороны и долгое время не мог взяться ни за какую работу. Макс даже подумывал уволиться из агентства, но его очень сильно попросили стать сиделкой Карла Матвеевича, потому что старику из всех претендентов понравился только он. А ведь родители совершенно не одобряли работу Макса. Они были уверены, что их сын пойдёт по стопам отца и станет хирургом, но после четырёх лет ненавистной учёбы Макс забрал документы из универа и подался в частную патронажную службу. До сих пор Макс вспоминал крики матери: “Максим Ульянов, я тебя не для того рожала, чтобы ты говно за старыми пердунами подтирал!”. А холодный и полный презрения взгляд отца он уже никогда не забудет… Но сколько бы они ни кричали, сделать они ничего не смогли — технически Макс от них уже не зависел. Теперь общались они редко, но именно эта работа принесла Максу такое нужное спокойствие и ощущение, что он делал что-то очень важное. Чувство, которое он забыл во время учёбы в университете. Дождь закончился. Размышляя о прошлом, Макс почти успел дойти до дома. Петляя дворами между многочисленными пятиэтажками, он уверенно подошёл к единственной девятиэтажке района. Макс же нырнул в прохладу подъезда. Карл Матвеевич жил на шестом этаже, но Макс каждый раз поднимался по лестнице — лифтом он пользовался только в тех случаях, когда нужно было вывезти художника на улицу. Толкнув массивную, но на удивление лёгкую дверь, Макс прислушался. В квартире стояла тишина, лишь тиканье настенных часов нарушало покой. Значит, Карл Матвеевич ещё спит — вставать ему нужно было только через полчаса. Художник жил в небольшой двухкомнатной квартире, которая была больше похожа на музей. На стенах висели картины, полки были забиты игрушечными черепами, которые Карл Матвеевич просто обожал, книжные шкафы ломились от обилия старых пахнущих книг, на столах лежали пачки старых писем от поклонников — некоторым было по десять и даже по двадцать и тридцать лет. Мебель в квартире осталась с советских времён — большая, громоздкая, из-за чего и без того небольшая квартира казалась ещё меньше. Больше всего Максу не нравилась массивная стенка в гостиной, в которой за стеклом стояла хрустальная посуда — за несколько лет жизни в этой квартире Карл Матвеевич ни разу не просил достать эту посуду. Время в квартире будто застыло. В одной комнате художник спал, в другой днём рисовал, когда были силы и настроение. Здесь же ночью спал Макс. Диван был не самым удобным и новым, но за день Макс уставал так сильно, что готов был уснуть прямо на полу. Макс отнёс продукты на кухню и помыл руки. Затем пришло время готовить завтрак — вечером Карл Матвеевич попросил сделать ему яичницу, по которой он почему-то успел страшно соскучиться, хотя Макс готовил её буквально несколько дней назад. Пока грелась сковородка, Макс взял телефон и начал звонить Семёну — другу и бывшему однокласснику. Тот не отвечал на звонки уже несколько дней и никому не открывал дверь — последние события успели знатно его подкосить. Но Макс не мог оставить Карла Матвеевича одного надолго, даже в магазин он ходил ранним утром, пока старик спал. Сёма опять не взял трубку. Макс недовольно выдохнул и, небрежно швырнув телефон на стол, принялся за готовку. Пока яичница готовилась, Макс успел помыть посуду и написать короткий отчёт в журнале, который был обычной тетрадью в клетку. Когда завтрак был готов, как раз настало десять часов. Да начнётся рабочий день. Осторожно открыв дверь в комнату, Макс тут же встретился взглядом с Карлом Матвеевичем — он пристально смотрел на дверь, сцепив руки в замок. Видимо, он не спал уже какое-то время. — Доброе утро. Давно не спите? — спросил Макс, натянув дежурную полуулыбку. — Привет, Максим, — Карл Матвеевич улыбнулся. — Нет, только что проснулся, почувствовал божественный аромат яичницы. Макс подошёл к окну и открыл шторы, впуская в помещение солнечный свет. В комнате сразу же стало веселее — отличное начало дня, пусть он и будет похожим на все предыдущие и последующие. — Ну что же, давайте начнём с наших любимых лекарств. Макс уже слишком привык к этому. Он пытался убедить себя в том, что не привязался к старику, но иногда ему становилось страшно, что всё это закончится. И с этим ничего нельзя было сделать.