Прости врага своего

Зима в этом году рано пришла в Детройт. Резко похолодало, снег повалил крупными хлопьями, укрывая город белым одеялом. Это была первая зима, которую Маркус встречал после девиации. Изучая местность вокруг “Иерихона”, он наткнулся на чьё-то убежище. Под полуразрушенной крышей кто-то заботливо обустроил себе уголок и, судя по количеству и состоянию вещей, приходил сюда часто. В дальнем углу стояло старое пианино, в углу возле потёртого кресла лежали книги и журналы. Всё заботливо накрыто, чтобы не занесло снегом или не залило дождём. Маркус догадывался, кому это всё принадлежало. Он не смог удержаться от соблазна и решил остаться здесь, чтобы дождаться хозяина вещей. Спешить некуда, до начала демонстрации ещё есть время. Маркус сел за пианино и, откинув старое покрывало, коснулся белых клавиш. Мгновение спустя он начал играть любимую мелодию Карла Манфреда. Когда художник плохо себя чувствовал или был не в настроении, Маркус садился за рояль в гостиной и начинал играть — и на губах старика сразу появлялась лёгкая улыбка. — Что ты здесь делаешь? Резкий голос вырвал Маркуса из размышлений всего на мгновение, но он не торопился отвечать, продолжая играть мелодию. Снова и снова перебирал клавиши, разрезая тишину заваленной снегом комнаты. Наконец мелодия закончилась. Маркус медленно обернулся. — Красиво, — хозяйка вещей нахмурилась, скрестив руки на груди. — Но я повторю свой вопрос. Что ты здесь делаешь? — Жду тебя. Она явно удивилась его словам, но попыталась скрыть это. И любой другой бы не заметил, но в то мгновение на неё смотрел Маркус, а не кто-либо другой. Он бы тоже удивился, если бы застал её ждущим его в укромном месте. Когда они в первый раз встретились на “Иерихоне” несколько дней назад, Маркусу на мгновение показалось, что он смотрит в искажённое зеркало. Смуглая кожа, короткие тёмные волосы, веснушки, зелёные глаза, широкие крепкие плечи. Перед Маркусом стояла женская версия его самого, которая была удивлена встрече не меньше. Как такое возможно? Голова шла кругом. Эксперимент “Киберлайф”? Чья-то шутка? Совпадение? Маркус слишком мало знал о своём происхождении, а в то мгновение вопросов стало ещё больше. Его “копия” представилась Ливией, и чем больше они разговаривали, тем более странные чувства просыпались внутри Маркуса. Она рассуждала как он, говорила как он, вела себя как он. У неё наверняка были такие же впечатления от их разговоров. — И зачем ждёшь меня? — Ливия подошла ближе, не сводя с Маркуса взгляда. — Спросить, откуда ты всё это достала. Она замерла в шаге от него, но вместо ответа она задала встречный вопрос: — Как ты вообще нашёл это место? Маркус решил ничего не придумывать и сказать как есть: — Гулял. Изучал окрестности. Наткнулся на эту комнату. Сразу понял, что ты тут прячешься от остальных. — Как? — Я бы сам сделал это место своим убежищем, — Маркус поднялся. — Высоко, красивые виды, достаточно далеко, чтобы не видели другие, но достаточно близко, если что-нибудь случится. — Это уже пугать начинает, — Ливия махнула рукой и подошла к краю комнаты с отсутствующей стеной. Она села на край, свесив ноги над пропастью. Недолго думая, Маркус устроился рядом с ней. Вид отсюда открывался в самом деле чудесный — помимо полуразрушенного “Иерихона” можно разглядеть порт и очертания небоскрёбов, возвышающихся где-то вдалеке. — Ты боишься? — спросил он. — Чего? — краем глаза он увидел, что она подняла голову и посмотрела на него. — Меня, — ответил он, повернувшись к ней. — Нет. Любого другого боялась бы, но тебя не могу. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Говорить ничего не хотелось, но Ливия, будто пересилив себя, сказала: — Меня к тебе тянет со страшной силой, но я не могу понять, из-за чего. Потому что мы одинаковые? — Ливия усмехнулась. — А говорят, противоположности притягиваются. — Статистика показывает, что тянет к тому, кто похож на тебя, — пробормотал Маркус. Ему хотелось быть ближе к ней — поэтому он и остался здесь, дожидаясь её. Маркус всегда искал Ливию взглядом в толпе других андроидов, она не покидала его голову с того самого мгновения, как они познакомились. Будто вирус, заразивший все системы. Маркус протянул ей руку. — Меня тоже к тебе тянет. Несколько мгновений она молча смотрела на него, а затем сказала: — Я не могу противиться этим чувствам. Тогда получается, я из одного рабства попала в другое. — Нет, — он нахмурился. — Мы теперь свободны. И здесь именно ты делаешь выбор. Ливия молчала. Маркус терпеливо держал руку. Отвергнет его — и он уйдёт. Примет его — и он останется с ней. Он свой выбор сделал, теперь всё зависело от неё. Когда Ливия взяла Маркуса за руку, исчезло напряжение, которое росло внутри последние дни. По их рукам поплыли белые пятна — они открыли друг другу свои воспоминания. Он видел её прошлое: лица Камски и её бывших владельцев, напавших на улице хулиганов, разрушенную стену и первый сознательный вдох, долгие скитания по городу, умирающий андроид, “Иерихон”, глаза Маркуса. В одно мгновение он увидел и осознал всё. И знал, что и Ливия увидела все его воспоминания. Маркус не знал, сколько они сидели в полной тишине. Между ними не осталось ничего сокрытого, но ни один не смел убирать руку. Хотелось, чтобы этот момент не заканчивался.