you will dream me

      Ронан обнаружился на той же самой поляне, а вот Роуэн нигде не было видно. Кавински надеялся, что в этот раз не придется распинывать стремных мотыльков, пытаясь добраться до нее.       Линч, как и в тот раз, был увлечен своим лесом, он обводил взглядом кроны деревьев и прикасался к листьям, весь такой одухотворенный и мечтательный, даже не подозревающий, что где-то неподалеку валяется его двойник. Кавински не выдержал. Он подскочил к Линчу, хватая того за майку и на ходу впечатывая в ближайшее дерево.       — Привет, сучоныш. Как дела?       Линч загнанно смотрел на крепко держащего его Кавински. По глазам было видно, что он лихорадочно пытался найти хоть какое-нибудь объяснение.       — Вижу, ты сейчас задымишься, так давай я тебе помогу. Это все очень неожиданно даже для меня, согласен, но попытайся собрать нервишки в кулак и выслушать меня, окей? — Кавински усилил нажим. Линч кивнул. — Хорошо. Как видишь, я сдох, да не совсем. Проснулся на капоте своей детки в окружении долбаных мотыльков, которые уже начали меня жрать. Клянусь, ты безумен, если выдумал этих тварей, потому что они типа очень большие и стремные! А знаешь, кого ты еще выдумал?       — Тебя?..       — Линч, я знаю, что ты умный, не разочаровывай меня. Я тут не по твоей воле. Но ты бы хотел, да?.. Так, не отвлекаемся. — Кавински выпустил майку из рук, отошел на пару шагов, закинул ладони на шею и замолчал, собираясь с мыслями. — Что ты помнишь о кошмаре, когда ты тонул?       Ронан нахмурился, смотря исподлобья.       — Практически ничего. Это было очень долго и изматывающе, я так и не понял, что держало меня. Долго не мог проснуться, а когда все же выплыл из сновидения, казалось, будто часть себя я оставил где-то в этом мире, на дне озера.       — Тебе и не казалось. Ты оставил двойника вместо себя. Теперь она тонет каждый раз, как ты возвращаешься. Тоже долго и изматывающе приходит в сознание. Все эти пузыри и расплывающиеся волосы, как у капитана Салазара из Пиратов. Б-р-р короче. Но знаешь что? Она мне нравится. Серьезно. Я не знаю, может я проклят, и мне нравятся все Линчи? Хотя нет, Диклан приводит меня в бешенство… Но твоя рожа и твой сарказм очень в ней хорошо сочетаются. Не мог бы ты свалить и больше не приходить сюда, чтобы мне не приходилось искать ее хладное тело и приводить в чувство? Как тебе план? М-м?       — Ты же знаешь, что не могу.       — Послушай, пиздюк, — теряя терпение, проговорил Кавински, снова подходя к Линчу. — Роуэн типа страдает, блин.       — Почему я не видел ее ни разу?       — Я не знаю! Она куда-то девается, стоит только твоей заднице появиться. У тебя что, снов мало? Почему именно этот?       — Потому что я связан с этим лесом! Я выясняю почему. На это нужно время, — зло проговорил Линч.       Он переставал контролировать ситуацию. Кавински, новость о двойнике сбили его с изначальной цели, и теперь он прилагал все усилия, чтобы обуздать хаос в голове, иначе все это могло плохо кончиться. Лес уже гнулся верхушками, и недовольный ветер гулял по поляне, срывая и кружа листья. Линч согнулся пополам, уперев ладони в колени, прикрыл глаза, тяжело дыша. Он принялся что-то бормотать на латыни, видимо, чтобы минимизировать предстоящие потери. Кавински снова схватил его за грудки и дернул наверх.       — Эй, успокойся, — тихо сказал он.       Линч всхлипнул. Кора на дереве позади него опасно пошла рябью, будто живая. Кавински рассматривал лицо напротив — такое же бесячее и красивое, как он помнил. Не то чтобы прошло так уж много времени, но постоянное присутствие Роуэн настроило его на некоторую мягкость и смешливость черт. Линч же был грубым, резким и злым. Вдруг несостоявшийся поцелуй с Роуэн мелькнул перед Кавински яркой вспышкой. Снова эти двое сливались, утаскивая сознание за собой в темные глубины, где он понимал все меньше и имел все шансы сгинуть.       Тяжелое дыхание Линча постепенно становилось тише. Он все еще стоял с закрытыми глазами, нахмурившись. Кавински все так же хватал его за майку, вжимая в дерево и не давая шевельнуться.       Тот совсем расслабился. А затем поднял руки и погладил держащие его майку кулаки. Провел прохладными ладонями до локтей и выше, до плеч. Кавински касался его груди — она была горячая, а ладони странно холодными, будто влажными. И тут Ро… Роуэн открыла глаза. Кавински смотрел и узнавал эту нежность в них, задумчивое лицо было спокойным. Так вот куда ее уносило! Обратно в своего создателя. Так ей и передавались его воспоминания и переживания. И еще черт знает что.       Ее осторожные движения заставили его разжать руки, он оперся ими о ствол дерева, продолжая пилить Роуэн взглядом. Желание поцеловать ее стало практически нестерпимым.       Вдруг все пропало: перед ним снова стоял Ронан и, судя по всему, он не заметил, как его вторая бабская натура на минуту завладела им. Кавински истерично хохотнул.       — Линч, блин, у тебя просто призвание все мне обламывать. Реально все! Ну, сам напросился.       Кавински резко подался вперед и поцеловал Ронана. Или Роуэн? Сейчас ему было не то чтобы все равно, но совершенно точно сложно в этом разобраться. Они слились не только в его сознании, но еще и физически, Кавински устал думать об этом. Он просто хотел уже поцеловать кого-нибудь. Ну пожалуйста.       Линч шумно, протестующе выдохнул и руками уперся в его грудь, отталкивая. Кавински не поддался, усилил напор и обхватил его за шею, прижимая голову к дереву. Линч не мог говорить или освободиться, только дергался и пытался отнять руки от своего горла. Вообще он был физически сильнее, но во сне, видимо, действовали свои законы — тут Линч был и создателем, и жертвой своего сновидения. Он только не мог повлиять на непонятно откуда взявшегося, зажимающего его мудака, и об этом тоже неплохо бы поразмышлять. Когда-нибудь.       — Не сопротивляйся, я сильнее. Может, при следующем появлении ты растащишь меня кусками по всему лесу. А может, меня вовсе сожрут твои мохнатики. Просто позволь мне сделать это. А, я забыл сказать — Роуэн достались твои грешные мыслишки относительно меня, так что твое поведение кажется мне нелогичным и смешным. Ну же, Линч, поддайся хотя бы сейчас.       Так и не ослабив хватки, Кавински снова наклонился. Он на пробу коснулся губ, замер и, не встретив протеста, облизнул сначала верхнюю, затем нижнюю. Вкус Ронана, неожиданная его мягкость и жаркое дыхание приятными импульсами разносились по телу. Он потерся о выступающую скулу Линча, укусил мочку уха, переместился на шею, убрав с нее ладонь и возвращая тому возможность нормально дышать. Возможно, засос, который он ставил с таким диким упоением, оказался болезненным — Линч ощутимо прихватил в кулак волосы и дернул его голову в сторону, оглядывая Кавински со стороны, затем так же резко впился в его рот, сразу же толкая язык внутрь.       Они целовались, как два безумца, как себе и представлял Кавински в мечтах: безудержно и жестоко, кусая губы, стукаясь зубами, царапая шеи и дергая за волосы. Линч наступал, оттолкнувшись от дерева. В результате этой приятной борьбы они оба оказались на траве, жадно ощупывая друг друга.       Их страсть передалась лесу, он возбужденно вибрировал и толчками подгонял их. Травы оплетались вокруг их тел, стебли цветов терлись о кожу, закручивались спиралями. Скоро они вдвоем превратились в жаркий плотный клубок, их конечности слились так, что не могли больше двигаться. Тела соприкасались каждым сантиметром: колено одного, оказавшееся между ног другого; руки — на задницах, щеках, затылках, прижимающие еще ближе и ближе; бедра, наверняка впаявшиеся бы друг в друга, если бы не джинсы; соприкасающиеся голые животы; ребра, двигающиеся в такт тяжелому дыханию; раскрытые рты и ненасытно двигающиеся в них языки. Они были так близко к краю, напряжение висело в воздухе, собираясь плотными сгустками. Пара толчков, пара вздрагиваний трав под телами — и оргазм обрушился на них давящим шумом. Стонали деревья, цветы извивались стеблями, листья устало трепетали под натиском эмоций. Кажется, Кавински кричал, не совладав с силой, что выжимала его тело и душу досуха. Линч уткнулся ему куда-то в шею, загнанно хрипя.       Лес затихал. Приходил в себя, так же как и они. Травы снимали свои путы с их тел, позволяя разлепиться и наконец-то вдохнуть. Кавински все еще держал свою руку на заднице Линча, когда почувствовал, как грубая ткань джинсов под его ладонью превратилась вдруг в мягкое платье.       — Кончил и свалил, — обиженно сказал он, — говорила мне мама — не водись с нехорошими мальчиками.       Он нехотя убрал руку, мельком посмотрев на Роуэн. Та лежала неподвижно.       — Господи, какие же вы свиньи! — устало произнесла она. Видимо, ей тоже перепало немного… всеобщего веселья.       Кавински хотел было что-то ответить, но захлопнул рот, видя, как вокруг Роуэн снова собирается вода. Она вытекала из нее — из носа, рта и ушей, даже из глаз, которые та до последнего не закрывала, спокойно смотря на Кавински. У него защемило сердце от той покорности, с которой она воспринимала предстоящую ей очередную смерть. Сколько уже прошло их и сколько еще будет? Чертов Линч! Надо было оторвать ему кое-что, а не трахать. Ладно, в следующий раз.       Когда Роуэн потеряла сознание, он отнес ее на кровать в лесу. В тот раз она не приходила в себя долго — он даже успел «смотаться» в свой персональный сон для сновидения и потерпеть там фиаско. Теперь он решил ждать тут. Развалившись рядом на кровати, Кавински заметил мохнатых чудовищ, снова непонятно откуда вылезших. Почему тут больше нет никакой живности, только эти гадости?.. Они белой ватой подлетали все ближе. Кавински задернул балдахин, не давая им пробраться внутрь. Мотыльки облепили белый полупрозрачный материал, у некоторых в лапках были синие цветы.       Он снова лег. Сон тяжело давил на него, и, решив не сопротивляться, Кавински ухнул в темное забытье.