2015...1942

— Товарищ начальник, — сквозь сон он услышал взволнованный голос Третьяковой. Потом почувствовал, как она легко потормошила его за плечо. — Товарищ начальник. Хромов с трудом разлепил глаза и вопросительно посмотрел на медсестру. — Там Пацевич…скончался. Теперь Хромов быстро, очень быстро вскочил со своей полки и, накинув халат, выбежал из купе вслед за Третьяковой. Они прибежали в вагон для тяжелораненых. Было рано, поэтому, многие в вагоне спали. Но, услышав шум, раненые проснулись. — Двадцатый, — прошептала ему Таня. Хирург подошёл к нему. Молодой парень, ранение в брюшную полость, обильная кровопотеря. Он указал санитарам на полку. Те взяли носилки, молча подошли к полке и стали перекладывать двадцатого. Остальные раненые молча наблюдали за всем. Кто-то смотрел с сочувствием, кто-то со страхом, что на следующее утро вот так могут выносить уже его. Медики же, окинув взглядом всех раненых, так же молча вышли. Хромов тихо зашёл обратно в их вагон, стараясь не разбудить тех, кто ещё спит. Хотя, после всей проделанной работы многие наверняка спали, как говорится, без задних ног. Его самого Таня еле разбудила. Он услышал, как открылась дверь купе. В коридор вышла Маша. — Доброе утро, Мария Валерьевна, — тихо поздоровался Хромов. — Не совсем доброе, товарищ начальник, если я правильно поняла слова Третьяковой, конечно. — Правильно. Двадцатый, из тяжелораненых. — Он и вчера плохой был. А сколько ещё от инфекции умереть может — неизвестно… — Пенициллин нужен им. Лазарева непонимающе помотала головой. — Какой пенициллин? Вы о чём, товарищ начальник? — Да это… — он мысленно дал себе подзатыльник. Что он несёт… Первый отечественный пенициллин был выделен в тысяча девятьсот сорок втором году. Но массового производства ещё не было. — Это я… Извините. Я пойду, в душ очень хочется. Лазарева кивнула. — И поесть. Завтрак через час, кстати, — сказала она, посмотрев на часы. — А потом обход… — Сейчас Хромову казалось, что Маша говорит сама с собой, но он её внимательно слушал. Он всегда больше любил слушать, а не говорить, и это ему часто помогало. Вот и сейчас он, благодаря этой своей привычке узнал часть их внутреннего распорядка. — Пойду. Лазарева ему кивнула. Когда мужчина через пять минут ушел в другой вагон, она усмехнулась. — Странный он… Через пять суток они прибыли в пункт назначения. Хромов занимался приёмом лекарств, материалов, санитары выносили раненых из вагона. Те, кто могли идти, выходили сами. Куликов, Нарочинская и Лазарева следили за этим процессом. Один из санитаров, стараясь быстрее вынести носилки, споткнулся. — Товарищ рядовой, — Лазарева грозно посмотрела на солдата. — Нести носилки нужно аккуратно, а не быстро. — Есть, товарищ военврач 3-го ранга. — Товарищ начальник, в четвёртом и пятом закончили, — отчиталась Нарочинская. — В седьмом и восьмом — тоже, — добавил Куликов. — В десятом и одиннадцатом — тоже, — выдохнула Лазарева. Хромов согласно кивнул. — Это заносите, — он указал на ящики, которые стояли друг на друге. Брагин, дождавшись, пока медицинский персонал закончит свою работу, подошёл к Хромову. — Товарищ начальник, я думаю команду собрать после того, как вагоны в порядок приведём. Согласны? — Да, — Хромов утвердительно кивнул. Хирург глазами проследил за солдатами, заносящими ящики в поезд, и вслед за Брагиным поднялся в вагон. — Товарищи, раненых мы в госпиталь доставили. Сутки у нас стоянка. Затем мы с вами снова отправляемся, — Брагин посмотрел на присутствующих. — В поезд все возвращаются до девяти вечера. Надеюсь, все помнят, что после девяти покидать поезд запрещается. После девяти вечера и до шести утра покидать поезд можно только с разрешения моего или начальника. Все согласно кивнули. Дубровская тихо хмыкнула. Год они служат, а комиссар каждый раз объясняет им это всё так, словно они здесь впервые оказались. — И ещё, — снова заговорил комиссар. — Я в управлении был. Вот письма. — Он улыбнулся. — Стрельников, раздайте письма. Солдат взял стопку писем и стал раздавать команде. Каждый, получая письмо, счастливо улыбался и тут вскрывал конверт. Так получили письма практически все, кроме самого Брагина, который их и принёс, Нарочинской, Хромова и ещё пары солдат. Иван подпер рукой подбородок и стал наблюдать за Машей. Она сидела рядом с Мариной и, читая полученное письмо, тихо улыбалась. Хромов тоже улыбнулся, но потом снова стал серьезным и посмотрел на Брагина. — Спасибо, товарищи, все свободны. Хромов встал и поправил гимнастёрку. — Пойду, поезд проверю. Лазарева закрыла книгу и с любопытством посмотрела на девушек, плещущихся в воде. Взрослые люди, а дурачатся, словно дети малые. Но им можно, сегодня можно. После того, как они узнали, что рядом со станцией есть небольшое озерцо, добрая часть команды ринулась туда. Девушки поснимали форму и в рубашках прыгнули в воду. Мужчины плавали отдельно от них, за камышами. — Танька! Танька, не брызгайся! — смеясь, кричала Нина. — Сама напросилась! — крикнула ей в ответ Третьякова. — Так, девочки, только попробуйте, — грозно сказала Нарочинская, заходя в воду. Вода, кстати, была прохладной. — Не будем, — честно пообещали они. — Мария Валерьевна, давайте с нами. — Нет, спасибо, — она покачала головой. — С тем, как я плаваю, мне безопаснее здесь посидеть. — Я слышала, что сегодня в шесть кино будут показывать. Как думаете, отпустят нас? — спросила Третьякова. — Думаю, что отпустят. — Это хорошо, — улыбнулась Таня и ещё раз брызнула в Нину водой. — Танька! Визг тормозов. Хромов инстинктивно повернул голову и, увидев машину, первое, что он сделал — оттолкнул Машу. Потом яркий свет, слишком яркий. Затем сильный удар, за ним ещё один. А потом в глазах потемнело. Больше ничего… — Товарищ начальник? — Да? — он поднял голову и посмотрел на вошедшего. — Товарищ комиссар. — Задремали? — он усмехнулся. — Угу, видимо. — Там команда кино хочет пойти посмотреть. Я отпустил. Думаю, Вы не против, — Хромов молча помотал головой. Конечно, не против. Почему он должен быть против? — Пойдёте? — Нет, наверное. — Как знаете, — пожал тот плечами. — А я пойду. — Брагин козырнул и вышел из вагона. Хромов потер глаза и c облегчением выдохнул. Во-первых, его радовало то, что он хоть что-то вспомнил; во-вторых, успокаивало то, что Машу он, всё-таки, оттолкнуть успел. Это главное. Он вышел из поезда. Мужчина оглянулся: погода была прекрасной, на улице было тепло. Всё зелёное вокруг. Да, этого сильно не хватает в Москве. Хромов медленно пошёл вдоль вагонов, внимательно рассматривая их. Зелёные вагоны, на каждом изображен красный крест. Самое страшное в них то, что кресты эти вовсе не защищали их, а, скорее, наоборот. Когда вагоны закончились, он увидел небольшую, но очень красивую поляну. Поляну с ромашками. Хромов усмехнулся и принялся срывать их. Обратно он шёл уже с букетом ромашек. Увидев Машу, которая всё ещё сидела на берегу озера с книгой в руках, он поправил цветы и пошёл в её сторону. — Мария Валерьевна, — Хромов присел рядом с ней и протянул ей цветы. — Это Вам. Женщина отложила книгу в сторону и со смущенной улыбкой приняла цветы. Но потом, спустя пару минут, она вновь стала серьезной, даже строгой. — Товарищ начальник, Вы зачем это делаете? Мужчина растерянно пожал плечами. — Приятно хотел Вам сделать. Это ведь ромашки просто. — Сейчас не время, — ответила женщина, стараясь не смотреть в глаза собеседнику. Хромов слабо улыбнулся. — Жить в любое время нужно, Мария Валерьевна, — он встал и, кивнув на прощание, пошёл в сторону поезда. Лазарева обернулась и посмотрела на удаляющуюся фигуру мужчины. — Хм… А, может, он и прав, — тихо сказала она себе. Услышав весёлый и заливистый смех девушек, Хромов вышел на улицу и посмотрел на циферблат часов. Опоздали. Девушки о чём-то переговаривались, но, когда они дошли до вагона и заметили начальника, который их ждал, все замолчали и встали по струнке смирно. — Товарищи, вы время видели? — Виноваты, товарищ начальник, — за всех ответила Нарочинская. — Угу, — Хромов кивнул и окинул их спокойным взглядом. — Бегом в вагон. — Он отошел, пропуская их. — Есть, — девушки быстро забежали в вагон и разбежались по своим купе. Через десять минут в купе Лазаревой кто-то постучался. Она открыла дверь. В коридоре стояла довольная Марина с двумя кружками чая. Мария Валерьевна покачала головой, пропуская её в купе. — Судя по всему, коллега, вам всем удалось проникнуть в поезд незамеченными? — с усмешкой спросила она, доставая небольшой запас печенья. Нарочинская посмеялась, качая головой. — Нет, нас заметили. Но нам всё равно повезло: нас поймал не комиссар, а начальник. — Тут вам, действительно, повезло. — Ромашки замечательные. На полянке той собирали? — Да, — согласно ответила женщина. — Как кино? — Прекрасно! Зря Вы не пошли с нами. — В другой раз как-нибудь. Марина вздохнула, отпивая горячий чай. — Хоть бы был этот другой раз… Поезд уверенно шёл к передовой, стремительно проезжая мимо деревень, лесов, полей… Каждый из команды точно знал, куда они едут, но абсолютно никто не знал, вернутся ли они обратно. Никто, даже комиссар и начальник не знали, хотя они всегда знали больше, чем все другие. — Товарищ начальник, товарищ начальник! — по вагону бежал молодой солдат. — Да? — Хромов отвлёкся от созерцания природы и посмотрел на бойца. Странно, за эту неделею он, сам не ожидая того, начинал понемногу привыкать ко всему: к обстановке, к новому званию, должности, обязанностям. — Товарищ начальник! Там солдаты наши возле рельсов махали гимнастерками. Остановить поезд просят. Двое махали. Наши. — Пойдём к машинисту, — он быстро пошёл за солдатом. — Товарищ начальник, что делать? — Останавливайте, — дал он приказ. Поезд начал замедлять ход. — Почему поезд останавливается? — в кабину влетел Брагин и зло посмотрел на машиниста. — Я приказал, — спокойно ответил ему Хромов. — Там солдаты наши махали. Случилось что-то, наверное. Брагин перевёл дыхание и указал головой на дверь: мол, выйдем. Хромов вышел за ним и закрыл дверь, чтобы машинист и солдат их не слышали. — Если это немцы? Перестреляют всех к чёртовой матери! — А если там людям нужна помощь? А если там препятствие? Или что-то с рельсами? Если что-то случится с командой? — парировал мужчина. Он прекрасно помнил из истории про так называемые «Крюки» — машины для разрушения железнодорожного пути. Это опасность. Да мало ли, что там может быть. Но в это же время Хромов понимал, что он мог ошибаться, что прав Брагин и там на самом деле могут быть немцы. — Если это ловушка? — Товарищ комиссар, если это моя ошибка, я за неё отвечу. — Если будет, кому отвечать, — холодно сказал Брагин. Хотя, в чём-то он с начальником был согласен: если впереди есть что-то, препятствующее ходу движения поезда, создающее опасность для поезда или людей, находящихся в нём, эту опасность нужно ликвидировать. Он и начальник в первую очередь отвечают за сохранность людей и имущества. А если Хромов ошибся, то, опять-таки, отвечать за это снова им. — Пойдёмте за оружием. Посмотрим, что там. Через пять минут Хромов с Брагиным стояли в тамбуре. На поясе у каждого была кобура, в кобуре — пистолет. Рядом с ними стояли бойцы охраны. Три человека. В каждом вагоне был вооруженный солдат. Поезд остановился. Комиссар и начальник достали оружие. Брагин открыл дверь, он вышел первым. За ним Хромов, за ним — бойцы охраны. Они осмотрелись. Вокруг было тихо, никого не было. Потом они увидели, как два человека быстро бежали в их сторону. Оба сразу передернули затвор и прицелились. Но когда люди подбежали ближе, то Хромов смог их разглядеть. Он их узнал. Костя и Гриша. Гриша… Мужчина тут же поставил пистолет на предохранитель и опустил его. Нет, против них он оружие поднять не сможет. Даже если они и диверсанты, или кто там ещё. — Не стреляйте! — кричал парень. Они бежали с поднятыми руками, надеясь, что в них не выстрелят. Добежав до поезда, они остановились. Хромов посмотрел на них. И Костя, и Гриша были одеты в военную форму Красной армии. Оба они, оставив одну руку поднятой, другой полезли в нагрудной карман. Достав документы, они протянули их Брагину. — Лейтенант Лазарев, младший лейтенант Громов… — тот внимательно изучил переданные документы и приказал бойцам опустить оружие. — Докладывай, лейтенант, — он вернул им документы. — Мост заминирован, — отдышавшись, доложил Костя. — Мы пытаемся разминировать. Некоторые солдаты охраняют окрестности. — Долго ещё? — От сапёров зависит, — пожал плечами Гриша. — Немцы! — все услышали крик солдата, выбежавшего из леса. Но добежать к ним он не успел: прогремел выстрел и солдат упал на землю.