2015...1942

Хромов стоял, опираясь на массивный ствол дерева, и смотрел на покрытое льдом озером. Сейчас был март. Но зима, не желая сдавать свои права, всё ещё заметала округу снегом. Они уже шесть дней стояли на станции, ожидая приказа. С того момента, как он проснулся в военно-санитарном поезде, прошло уже девять месяцев. За это время кое-что изменилось. Брагин стал майором, Маша и Куликов тоже получили звание — майор медицинской службы, самому Хромову присвоили звание полковника медицинской службы. Многих наградили. Среди награжденных был и сам Хромов. Ещё у них появился новый хирург — Покровская Александра Алексеевна. Тут она, правда, была вовсе не гинекологом. Но Хромов уже даже не удивлялся, когда видел знакомых ему людей в совершенно новом качестве. Он вздохнул и отвлёкся и размышлений. Услышав, как скрипит снег под чьими-то ногами, Хромов обернулся на звук. В его сторону не спеша шла Маша. Она застегнула пуговицы на своей шинели и, подойдя к мужчине, безмятежно улыбнулась. — Иван Николаевич, не замерзли? Вы уже полчаса здесь стоите. — Нет, Мария Валерьевна, не замерз. А Вы тоже прогуляться решили? — Да, перед обедом решила аппетит нагулять, воздухом свежим подышать, — она посмеялась. — Завтра в рейс? — Да, — ответил Хромов, смотря не на женщину, а куда-то мимо. Но потом он перевёл свой взгляд на неё. — Пойдёмте, вместе будем воздухом свежим дышать. Хромов взял женщину под руку и медленно зашагал вместе с ней вдоль замерзшего и красиво озера. Летом здесь все любили купаться и ловить рыбу, а зимой было просто приятно гулять возле него. — Да уж… — протянула Лазарева. — На улице середина марта, а такое ощущение, что январь. На недовольную реплику Маши Хромов усмехнулся. Да, зима затянулась. И они, как медики, это ощущали не хуже других. К огнестрельным, осколочным ранениям и контузиям теперь добавилась ещё и пневмония. Особенно это ощущали медсестры и терапевт, коим являлась именно Лазарева. — Ничего, скоро будет тепло, хорошо, — голос мужчины был несколько мечтательным, и это заставило Марию улыбнуться. — Будет тепло, будет хорошо и всё это закончится… Хромов кивнул, соглашаясь с женщиной. Он хотел уже что-то сказать, но ему помешал снежок, так неожиданно прилетевший ему в спину. Хромов резко обернулся и заметил двух медсестёр, которые стояли недалеко от озера. Одна из них засмеялась, прикрывая рот ладонью. — Товарищ начальник, извините! — громко кинула Таня. — Ничего страшного, — послышался ответ начальника. Хромов повернулся обратно к Маше, которая тихо хихикала, наблюдая за всей ситуацией. — Веселятся девочки, — сквозь смех сказала женщина. — Пусть веселятся. Завтра в рейс опять. Еще раз взглянув не девушек, они усмехнулись. Хромов заметил, как Маша поёжилась от холода. — Пойдёмте в поезд? — Да, а то холодно. — Холодно, — подтвердил мужчина. Потом Хромов несмело взглянул на Лазареву. — Мария Валерьевна, подождите… — Он аккуратно придержал её за руку и робко улыбнулся. — Я хотел… — Мам! — они обернулись на крик. Возле здания станции стоял Костя. В шинели, с вещмешком на плече. Увидев сына, женщина ахнула и тут же сорвалась с места, побежав по белому-белому снегу. Оказавшись рядом с ним, она крепко, как только могла, обняла его. — Привет, мам, — он поцеловал мать в щеку. — А тебе идут майорские погоны. — Спасибо, сынок, — Мария Валерьевна застенчиво улыбнулась. Потом она посмотрела на сына. Возмужавший, статный, сильный. — А тебе идут капитанские. Ротой командуешь? — Да, — гордо ответит тот. — Разведывательная рота. Хромов стоял в стороне, возле вагона, и с улыбкой наблюдал за Машей Костей. Они, все ещё продолжая говорить меду собой, пошли в сторону поезда. — Здравия желаю, товарищ полковник, — подойдя к начальнику поезда, он отдал честь, приветствуя его. — Здравия желаю, товарищ капитан, — Хромов протянул ему руку. Лазарев с улыбкой её пожал. — Костя, а где твои друзья? Салам, Гриша. Вы же вместе всегда. — Погибли они. Два месяца назад, — холодно ответил Лазарев, но резко изменившийся взгляд его выдавал. Лазарева с Хромовым горько вздохнули. Мария Валерьевна постаралась перевести тему: — Костя, а у тебя отпуск? — Нет, мам. В часть другую перевели просто. Тебя вот решил найти, — он поправил вещмешок. Его взгляд случайно упал на одно из окон, где молодая девушка еле-еле стучала ладонью по стеклу. Он ухмыльнулся. — Кажется, она кого-то из вас зовет. — Он указал в её сторону. Лазарева с Хромовым повернули головы в ту сторону. Девушка тут же отошла от окна. — Идем, Аня, — сказал начальник и кивнул, чтобы она его поняла. — Пойдемте, а то голодными останемся. — Да, — согласно ответил Лазарев и вслед за врачами зашел в вагон поезда. — Ребята, почта! — громкий и задорный голос Третьяковой заставил практически всех членов команды оживиться, обрадоваться и стремительно выбежать на улицу. Все столпились вокруг Третьяковой. Каждый надеялся, что в руках у девушки есть письмо и для него. — Нина, держи. Александра Алексеевна, вот Ваше. Мария Валерьевна, Вам от Кости пришло письмо. — Спасибо, Таня, — Лазарева забрала письмо и бережно убрала его в карман шинели. — Письмо моё дошло, — с усмешкой сказал Костя и подмигнул Третьяковой. Та только хмыкнула и продолжила раздавать почту. — Сергей Анатольевич, Вам тоже письмо. — Ага, давай. Спасибо, Тань, — Куликов забрал свое письмо, отошел в сторону и сразу принялся его читать. После прочтения письма он смял его и выкинул в снег. Потом быстро ушел в штабной вагон. Хромов с Брагиным переглянулись. Олег поднял смятое письмо, которое успело немного намокнуть, и подошел обратно к Хромову. Он развернул письмо. — Олег, может, не стоит? Чужое письмо… — Я понимаю… — ответил Брагин, но письмо все же прочитал. Он резко выдохнул и протянул его Хромову. — У него жена и сын погибли при авианалете. Полгода назад. — Что случилось? — подошедшая к мужчинам Лазарева с беспокойством посмотрела на коллег. — Семья у Куликова погибла. — Ребят, его одного нельзя оставлять, — Лазарева поочередно смотрела то на Брагина, то на Хромова. — Я, может? — Нет, — Иван Николаевич покачал головой. — Не трогайте вы его сейчас. Лазарева с Брагиным только пожали плечами. Начальник кивнул и, сложив письмо вдвое, убрал его в карман. — Иван Николаевич, нам в управление надо. — Да, точно. Мария Валерьевна, — Хромов обратился к стоящей рядом женщине. — Поезд на Вас оставляем. Проследите? — Так точно. — Спасибо, — оставив поезд на Лазареву, комиссар вместе с начальником поезда направились в сторону машины. Хромов стоял возле вагона и крутил в руках кольцо. Кольцо очень простое, но в то же время весьма необычное. Оно было не из золота, не из серебра… Это кольцо было выплавлено из обыкновенной чайной ложки. Когда-то давно, когда Хромов был еще ребенком, его дед рассказывал ему, как он делал предложение его второй жене — Зое. Именно эта женщину Хромов называл бабушкой. Дедушка рассказывал, что она была врачом в санитарном поезде, они служили вместе с самого начала войны и в тысяча девятьсот сорок третьем году дедушка сделал ей предложение. Поскольку денег на золотые или серебряные кольца тогда не было, он выплавил эти кольца из чайных ложек. Такие обычные кольца, но именно их они носили всю свою жизнь. И даже после смерти дедушки бабушка продолжала его носить. Вот и Хромов, за неимением большего, решил выплавить кольца из ложек. Иван задумался над тем, что он уже второй раз будет делать предложение одной и той же женщине. Мужчина посмеялся сам с себя. Он хотел сделать предложение еще днем, но Маша, увидев Костю, забыла обо всем, — в том числе и о собеседнике, — и побежала встречать сына. Поэтому, днем он ей ничего сказать не успел. Иван Николаевич спрятал кольцо в нагрудной карман гимнастерки, где лежало ещё одно кольцо, и по лестнице поднялся в штабной вагон.  — Тихо так, — хмыкнул мужчина. Он поднял руку и посмотрел на циферблат часов. Часы показывали двадцать минут первого, но секундная стрелка, как показалась Хромову, немного барахлила: она то стояла, то сразу проскакивала два деления сразу. Не придав этому значения, он прошел дальше по вагону. Дойдя до купе Лазаревой, он легко постучал в дверь. — Да, войдите, — послышался бодрый голос Лазаревой. Хромов открыл дверь купе и вежливо улыбнулся женщине. Та быстро отложила в сторону книгу, которую читала, и переключила свое внимание на мужчину. — Не отвлеку Вас? — Нет, конечно, — просияла она. — Присаживайтесь. — Спасибо, — Хромов скинул с себя шинель и сел напротив Лазаревой. — Как сын? — Хорошо. Послезавтра на Чкаловской сойдет, — ответила Лазарева, но потом вдруг спохватилась, вспоминая, что днем она убежала встречать сына и даже не дала собеседнику договорить. — Извините, Иван Николаевич, Вы мне днем сказать что-то хотели? А то я убежала. — Ну, что Вы! Я же понимаю, к Вам сын приехал, — без какой-либо обиды сказал Хромов. Он перевел дыхание. Не желая больше тянуть время, Хромов заговорил. — Мария Валерьевна, Вы выйдете за меня замуж? О услышанного женщина, казалось, опешила. — Замуж? — переспросила она. Лазарева, которая никак не ожидала подобного, немного растерянно смотрела на мужчину. — Замуж, — повторил Хромов, внимательно следя за её реакцией. — Иван Николаевич… — замялась Мария, не зная, как лучше ответить. Нет, отказывать ему она не хотела, но и ответить прямо сейчас ей что-то мешало. — Я могу подумать? — Да, конечно… — спокойно ответил Иван. Такой ответ его расстроил, ни виду мужчина не подал. Если Маша отказала, значит, у неё на то есть причины. И её решение он уважает. Но, все-таки, в душе какая-то надежда все же теплилась. — Чай будете? — Да. У меня шоколад, кстати, есть, — Хромов достал из кармана шинели две плитки шоколада. — Отлично, — улыбнулась Лазарева. — Я быстро. — Хорошо…