2015...1942

Поезд стоял уже почти двое суток. Вокруг была суета. Суета рабочая, к которой за два года все успели привыкнуть. Медсестры, санитары и часть бойцов охраны искали раненых и как можно скорее приносили их к поезду. Там уже Лазарева занималась их сортировкой. Тяжелых раненых, которым требовалась срочная операция, она направляла в вагон, где у них были оборудованы так называемые операционные. Легко раненым она вместе с медсестрами оказывала помощь сразу. Комиссар следил за обстановкой и вместе с другими искал раненых. А хирурги оперировали тот нескончаемый, как им казалось, поток пациентов. — Всё, я час отдохну, — Покровская помотала головой и стянула с себя халат. Дубровская сделала то же самое. — Давайте парня в кригеровский [1], — скомандовал начальник, глянув на пациента Покровской. Потом он, закончив со своим пациентом, отложил инструменты в сторону и отошел от стола. — Его — тоже. Много там ещё? Нина подошла к окну. Она перевела усталый взгляд на начальника и кивнула. — Продолжаем… На улице уже практически стемнело. Лазарева, осмотрев очередного раненого, поднялась и подозвала к себе Третьякову. — Таня, вот этого солдата санитарам скажите в сторону отнести, — негромко сказала она. Третьякова с сочувствием посмотрела на молодого паренька и кивнула. — Ребят, — Таня указала на него головой. Санитары молча подошли к носилками, взяли их, и понесли в сторону. В ту сторону, в которую больше ни один врач не посмотрит, к сожалению. Как бы ужасно это ни было, но на этих пациентов уже никто не будет тратить время. В данный момент куда важнее было сконцентрировать внимание на тех, кому еще можно было помочь. — Девушку к хирургам, — громко крикнула Мария Валерьевна. Подоспевшие санитары взяли носилки и пошли с ними в сторону поезда. Врач оглянулась и, поняв, что поток раненых закончился, с облегчением выдохнула. — Товарищ майор! — Лазарева услышала крик Третьяковой, которая уже успела добежать до здания станции. Женщина присмотрелась и заметила, как медсестра махала ей рукой. Лазарева пошла к ней. — Что тут? — Мария Валерьевна, его принесли только что. Немец. Что с ним делать? Он офицер, по-моему, — добавила девушка. Лазарева пожала плечами и присела возле него. — Ранение в плечо, черепно-мозговая травма, контузия, скорее всего… Так, сдаем его товарищу комиссару и начальнику, они пусть решают, что с ним делать. — Поняла, Мария Валерьевна… — Мальчишку в кригеровский, — выдохнул Хромов. — Кто следующий? — Всё, товарищ начальник. — Хорошо… — он снял с себя халат и пошел в сторону штабного вагона. Оказавшись в нужном вагоне, Хромов притулился к стене и через окно усталым взглядом посмотрел на окружающую обстановку. Он заметил, как возле здания кто-то ходил. Присмотревшись, Хромов увидел там Машу и Таню. Мужчина стал наблюдать за ними. Но наблюдал он не долго, поскольку буквально через полминуты раздался свист, за свистом — взрыв и жуткий грохот. Хромов увидел, как кирпичи полетели вниз. Он сначала оторопел, но потом сорвался с места и буквально выскочил из поезда, побежав к зданию. — Куда?! — крикнул ему Брагин, но начальник не обратил на него внимания. Комиссар, сообразив, почему тот старается добежать до здания как можно быстрее, побежал за ним. — Я Третьякову беру, Вы Лазареву! — Хорошо, — как только они добежали до здания, Хромов с Брагиным стали раскидывать кирпичи. Олег быстро подхватил Таню и отбежал в сторону. Хромов тоже взял Лазареву на руки и последовал примеру Брагина. Они осторожно уложили их на носилки. Позади них снова послышался свист, потом снова взрыв и снова грохот. — Вовремя… — выдохнул Брагин. — Товарищ начальник, я помогу, — рядом с Хромовым присела Нина и раскрыла санитарную сумку. Хирург благодарно кивнул, быстро достал из сумки десятипроцентный раствор аммиака и по очереди поднес к носу обеих женщин. — Маша, Таня, — Хромов пытался привести их в чувство. С Таней получилось: от едкого и неприятного запаха она пришла в себя и перепугано посмотрела на Хромова. — Всё нормально, Тань. — Негромко сказал Хромов. Он осмотрел девушку. Не обнаружив никаких серьезных травм кроме сотрясения и нескольких ушибов, Хромов попросил санитаров проводить Таню в вагон. С Машей было сложнее: она на запах нашатыря не реагировала. Это настораживало мужчину. — Маша! — он снова поднес к носу вату, смоченную аммиаком. Теперь женщина хоть и не пришла в себя, но голову отвела в сторону. Хромов достал стерильные бинты из сумки и раскрыл упаковку. — А что крови много так? — спросил Брагин и указал на Лазареву. — Голова всегда сильно кровит, — не отвлекаясь от работы, ответил хирург. Когда Хромов закончил, он убрал всё обратно в сумку и кивнул на носилки. Брагин молча взял носилки с другой стороны и они не спеша пошли в поезд. Когда вся необходимая помощь была оказана, Третьякову с Лазаревой отнесли в их купе. Санитары собрали все носилки, медсестры занесли обратно в поезд санитарные сумки, врачи проверили всех своих новых пациентов. Хромов с Брагиным проверили как обстоят дела в поезде в целом. Через несколько часов поезд отправился. Хромов ещё раз заглянул в купе к Тане. Девушка спала. Потом он зашел в купе к Маше. Она тоже спала. Хромов внимательно посмотрел на повязку, под которой немного проступила кровь. Он поправил одеяло и присел на соседнюю лавку, облокотился о стену и на минуту закрыл глаза. Супруги вышли из кинотеатра и довольно улыбнулись. Вечер был очень приятный: тихий, теплый, на редкость спокойный. В последнее время слишком много всего навалилось, и поэтому такой замечательный вечер доставлял огромное удовольствие обоим супругам. — Ну, такси вызывать или прогуляемся? — Прогуляемся, может? Погода хорошая. А, Вань? — Отлично, — согласился мужчина и тепло улыбнулся супруге. Мария взяла его под руку и они прогулочным шагом пошли вдоль улицы. Уже на подходе к своему дому они свернули на плохо освещенную улицу. Хромовы подошли к пешеходному переходу и остановились, дожидаясь зелёного света. Когда загорелся разрешающий сигнал светофора, они ступили на проезжую часть. Из-за поворота резко выехала машина, раздался визг тормозов. Хромов инстинктивно повернул голову и, увидев машину, первое, что он сделал — оттолкнул Машу. Потом яркий свет, слишком яркий. Затем сильный удар, за ним ещё один. А потом в глазах потемнело. И больше опять ничего… Хромов открыл глаза и сразу посмотрел на Машу. Он встал с полки и, подойдя к Лазаревой, наклонился над ней. Хромов прислушался: дыхание ровное, спокойное. Потом взгляд мужчины упал на часы. Было шесть утра. Иван вздохнул, понимая, что вместо запланированной минуты он проспал тут целую ночь. Хромов поправил Маше одеяло и вышел из купе, тихо прикрыв за собой дверь. Хирург заскочил в своё купе, взял полотенце, второй комплект формы и пошел в душевую через вагон-аптеку. В аптеке уже с самого утра хозяйничала Нина. Хромов про себя усмехнулся: всё у Нины аккуратно, всё чётко. Всегда всем поможет. Прямо как в Склифе. Вчера, например, когда он увидел, как кирпичи стремительно полетели вниз, он, не думая, тут же сорвался с места, напрочь забыв обо всем. И когда он увидел бессознательную Машу, у которой из раны на голове сочилась кровь, он испугался. И растерялся. Теперь Хромов мог признаться сам себе, что он растерялся. Забыл и об осторожности, и о санитарной сумке. А Нина наоборот. — Доброе утро, — Дубровская приветливо улыбнулась мужчине и продолжила дальше расставлять всё по своим местам. — Решили душ принять, пока все спят? — Да, решил воспользоваться моментом, — с усмешкой сказал мужчина и резко зашелся в кашле. — О-о, — протянула Дубровская. — Зря Вы, Иван Николаевич, вчера в одной рубашке по улице бегали. Холодно ведь. — Ну, так вышло, — хрипло ответил ей начальник. — Как там Таня с Марией Валерьевной? — Нормально всё. Спят обе. — Обошлось, — Дубровская улыбнулась. — Да, обошлось… Ладно, пойду я, а то на обход ещё, — он быстро улыбнулся и вышел из вагона-аптеки. Брагин шел по поезду в сторону штабного вагона. На подходе к вагону-аптеке он услышал возмущенный голос Дубровской. Он резко открыл дверь и увидел Куликова, который о чем-то спорил с военфельдшером. Комиссар присмотрелся к хирургу: тот был пьяным и настойчиво что-то требовал у Нины. И Брагин, кажется, догадывался, что он требовал. Спирт. — Товарищ комиссар, — Дубровская обреченно вздохнула и только развела руками: мол, что можно поделать. Брагин, наблюдая за этим, сначала опешил, но потом резко выдохнул и зло посмотрел на нетрезвого врача. — Товарищ майор, Вы себе что позволяете? — Да я просто… — Я тебе сейчас дам «просто», — Брагин схватил его за грудки, развернул и толкнул в сторону штабного вагона. Когда Брагин заволок Куликова в его купе, он толкнул его на полку. — Ты себе что позволяешь? — Да я чуть-чуть, — с ухмылкой ответил Куликов, но комиссар его перебил: — Чуть-чуть? — он повысил голос. — Мы в рейсе, у нас целый поезд раненых. И из четырёх врачей у нас одна лежит после вчерашнего, другой пьет по-черному. В общем, Куликов, я тебе не нач.поезда, я с тобой долго разговаривать не буду. Ещё раз увижу пьяным… Догадываешься, да? — Да, — сдался Куликов. Комиссар молча кивнул, поправил фуражку и вышел из купе. Когда Лазарева проснулась, она сразу осмотрелась по сторонам. Осознав, что она находится в своем купе, женщина облегченно выдохнула. Но потом, как только она вспомнила события вчерашнего вечера, Лазарева забеспокоилась. Последнее, что помнила Лазарева — это то, как они с Таней решали, что делать с немецким офицером. А вот что было потом, она и не помнила… Лазарева услышала, как дверь тихо открылась и в купе показался Хромов. Заметив, что Маша уже пришла в себя, он улыбнулся. — Как Вы себя чувствуете? — Если честно, то не очень хорошо, — призналась Лазарева. — Голова болит и спина. — Она попыталась сесть, но как только приподнялась, у неё закружилась голова. — Ну, куда, — Хромов спохватился, помогая ей обратно лечь. — Сильно плохо? — Она услышала обеспокоенный голос мужчины. Лазарева невольно улыбнулась. — Голова просто закружилась немного, — поспешила успокоить его Лазарева. - А как Таня? — У неё сотрясение, она в купе лежит, — ответил ей Хромов. Он присел на полку напротив и сочувствующе посмотрел на женщину. — Так, я сейчас, — Сказал мужчина вышел из купе. Вернулся Хромов через десть минут с подносом в руках и аккуратно поставил его на стол. На подносе стояла тарелка с пшенной кашей, банка тушенки и алюминиевая кружка с горячим чаем. — Маш, тебе поесть нужно, — заботливо сказал мужчина. Лазарева попыталась отказаться, но Хромов только помотал головой. — Надо… — Хорошо, — сдалась Мария и улыбнулась.