Случайная встреча

Три дня спустя Рихтер понял, что так продолжаться больше не может. Лежать и абсолютно ничего не делать было невыносимо. Телевизор, стоящий на тумбочке прямо напротив кровати, не работал, и чинить его никто явно не собирался; газет не приносили, новостей не рассказывали. Узнать о делах в городе можно было лишь поговорив с кем-то из знакомых, приходивших навестить “подбитого детектива”, как выразился Питер. Позвонить кому бы то ни было тоже было нельзя – при падении на землю смартфон треснул и на экране были видны лишь белые полосы. Доктор, посещавший Рихтера два, а то и три раза на дню, все твердил о том, что для полного выздоровления тому нужен абсолютный покой. На все доводы о том, что абсолютный покой может быть только на том свете, равно как и на просьбы принести хотя бы что-нибудь почитать, он отмахивался. Рихтер стал подумывать, что телевизор явно сломался не сам по себе... … Рихтер осторожно спустил ноги с кровати и, нашарив тапочки, поднялся. Бросив взгляд на часы, он увидел, что было еще раннее утро – около шести тридцати. Тихо ступая по полу, он подошел к двери и приоткрыв ее, выглянул наружу. Снаружи никого не было – лишь длинный коридор с дверьми слева и справа. Впрочем, была еще одна дверь – в самом конце прохода. Медленно выйдя из комнаты, он направился вглубь коридора. До двери было метров десять, не больше, но даже это короткое расстояние далось детективу с трудом. Хватаясь за стены и делая после каждых двух шагов небольшие передышки, Рихтер все-таки достиг цели и ухватился за ручку двери. В легких было какое-то непонятное ощущение – они казались опухшими изнутри. Дышать было тяжело. Повернув ручку двери, Рихтер вошел в комнату. По своему размеру палата была намного больше по сравнению с той, что занимал сам Рихтер, и была под завязку набита всякого рода аппаратурой. В центре комнаты располагалась кровать, слева и справа от которой стояли два монитора, на которых попеременно мигали какие-то символы. На кровати лежала девушка. Отпустив дверную ручку, Рихтер сделал глубокий вдох (легкие снова отозвались болью) и, аккуратно ступая, направился вперед. Каждый шаг давался ему с трудом – и что хуже всего, в случае непредвиденных обстоятельств ухватиться было абсолютно не за что. Путешествие заняло минут десять – во всяком случае, так показалось самому путешественнику. Подойдя к кровати, Рихтер с удовлетворением кивнул – это была та самая девушка. Дышащая. Живая. Во всяком случае, теперь у него была возможность рассмотреть ее поближе. Светлые волосы разметались по подушке, глаза были закрыты, лицо – неподвижно. Шея была совершенно скрыта под бинтами, и Рихтеру было не совсем ясно, как девушка вообще могла дышать в таком положении. Но грудь ее вздымалась ровно, на мониторе справа показывался пульс – на дилетантский взгляд Рихтера все было в порядке. Он посмотрел на нее еще пару мгновений, прежде чем отвернуться и сесть на стул рядом. На столике – таком же, как у него, – лежала газета «Время Радебойля», причем почему-то недельной давности. Рихтер вспомнил, что читал ее еще тогда, до «происшествия». И не просто читал, а даже положил в специальную папку, в которую собирал всю информацию по известному делу... “Известным делом”, разумеется, был доктор Шерман. Рихтер развернул газету и на третьей странице в углу увидел знакомый заголовок. “Правда или вымысел? Кто стоит за убийствами в Радебойле?” Некий ЭБ с прицелом на «доказательную достоверность» (что бы это ни значило) анализировал убийства доктора, основываясь на каких-то странных научных методиках. Описанию этих методик отводилась пара строк – видимо, ЭБ решил не мучить читателей академической писаниной, – большую часть статьи занимали выводы. ЭБ считал, что доктор Шерман – не преступная группировка и не часть международной террористической ячейки, а маньяк-индивидуал, действующий по одному ему известной схеме, и желающий донести до города какую-то мысль. Заканчивалась статья не на хорошей ноте – ЭБ утверждал, что убийства будут продолжаться до тех пор, пока замысел доктора не будет раскрыт, и предлагал полиции предоставить жителям города больше информации – например, рассказывать о личностях убитых, чтобы обезопасить население и дать возможность “частным детективам” остановить доктора своими силами. Самым последним предложением был призыв также верить и в доблестную полицию города Радебойля. Рихтер отложил газету. Окончание статьи явно контрастировало по смыслу с остальной ее частью… Впрочем, с остальным он был согласен. “Частным детективам”... Он улыбнулся и посмотрел на девушку. И замер. Она лежала, повернув голову насколько позволяли бинты, и смотрела на него. Глаза у нее были удивительного голубого цвета – яркие и очень холодные. Может быть, так лишь показалось Рихтеру на фоне ее белого лица и такого же интерьера палаты..? Он вскочил. Ринувшись вперед, он хотел было позвать доктора... Но подлый коврик прошел ему в ноги, и он упал. Мир снова, уже во второй раз за столь короткий промежуток времени, погрузился в темноту. -- Темнота, впрочем, была недолгой. Уже несколько минут спустя Рихтер открыл глаза и увидел перед собой свою палату. Вокруг было много людей – так ему показалось, хотя в комнате помимо него было еще три человека – доктор и два санитара. – Ну-с, знаете, дорогой мой, – говорил доктор, шагая по комнате взад-вперед. – Это уже совсем никуда не годится! Вас что, на ключ теперь закрывать? Он остановился и вперил взгляд в Рихтера. Его примеру последовали санитары, которые к тому времени сложили носилки и стояли около двери. На вид им было лет по восемнадцать, и Рихтер подумал, что это, скорее всего, студенты медуниверситета, находившегося при больнице. Доктор тем временем извлек из кармана трубку и продолжил: – Повезло вам, что у госпожи Беннет около кровати кнопка вызова дежурного врача! У вас тоже такая есть, но она... – здесь он замялся. – Не работает. Сломалась. – Вы сюда обычно совсем не заходите, что ли? – недовольно произнес Рихтер. – Все-то у вас здесь не рабо... Он осекся. – Как вы сказали? – переспросил он. – Госпожа Беннет? Доктор, говоривший что-то одному из санитаров, раздосадованно взглянул на Рихтера. – Да, но больше я ничего не скажу! Пусть ваши друзья из полиции расскажут вам о ней, если посчитают нужным, – произнес он и скомандовал санитарам. – Ребята, на выход! Те подхватили носилки и заторопились к двери. Рихтер крикнул – вернее, попытался. Вышло не очень громко. – Эй, постойте! Скажите, хотя бы, как ее зовут! Доктор, уже практически скрывшийся из виду, повернулся к нему. – Элиза. – сказал он. – Элиза Беннет. … «Значит, Элиза, – думал Рихтер, лежа в постели и смотря в потолок. – По крайней мере, теперь ясно, кто скрывается под буквами “ЭБ”...» Кнопка для вызова врача, как оказалось, действительно была встроена в больничную койку. И действительно не работала – за последние полчаса Рихтер нажал на нее по меньшей мере раз десять, но никто так и не пришел. Спустя еще час дверь открылась, и уже знакомый Рихтеру санитар громко, на всю палату, известил его о том, что скоро господина пациента прибудет навестить друг. Имя друга он не уточнил и быстро закрыл дверь. “Ладно хоть на замок не запер”, – подумал Рихтер. Время шло, а «друга» все не было. Уже совсем отчаявшись, Рихтер потянулся к небольшому ящичку, стоявшему возле кровати – там лежали соленые орешки, вчера принесенные Гельмутом, как в дверь постучали. Восемь раз. «Осьминог», – подумал Рихтер. Но дверь открылась и на пороге возник Питер. – До меня тут дошла информация... – начал он и заметил в руках Рихтера орешки. – Это что еще такое? Тебе нельзя! Он быстрыми шагами направился к кровати Рихтера. Тот немедленно спрятал орешки под подушку. – Я вообще-то ранен! У раненого будешь отбирать? – недовольно произнес Рихтер. – Раненые по чужим палатам не шастают, – парировал Питер и, сменив гнев на милость, улыбнулся. Положил на столик газету. Рихтер прищурился и увидел, что это была та самая газета, что он видел пару часов назад. – Ну? Элиза Беннет? – спросил он нетерпеливо. Питер удивленно вскинул брови. – А ты откуда знаешь? – начал он и спустя мгновение махнул рукой. – Ну да. Доктор рассказал. – Ты уже говорил с ней? – спросил Рихтер. – Нет. Я вообще не знал, что она очнулась, – ответил Питер и достал из кармана телефон. – А с чего вы вообще взяли, что ее зовут действительно Элиза Беннет? – с недоверчивым видом поинтересовался Рихтер и сел, чтобы говорить было удобнее. – У нее же не было вещей при себе? – Это было несложно, – ответил Питер и показал Рихтеру экран телефона. На нем был календарь. – Вот, смотри. Твой... “инцидент” произошел двадцать перввого числа, в воскресенье. Во вторник вечером в участок поступило сообщение о том, что журналистка городской газеты уже второй день не выходит на связь, дома ее нет, и трубку она не берет. – Да, понятно, – проговорил Рихтер. – Вы позвонили в газету, кто-то приехал и опознал ее. Питер ухмыльнулся. – Да... Но не совсем да, – мягко сказал он и снова что-то принялся нажимать в телефоне. – В каком смысле «не совсем да?», – спросил Рихтер недоуменно. – В том, что она, как мне рассказали в газете, работает на фрилансе и в офис не приходит. Мне сбросили ее фотографию – точнее, сайт газеты, на котором есть фотографии всех журналистов, – Питер снова поднес телефон к глазам Рихтера. – Вот, взгляни. Рихтер прищурился. Да, сомнений не было – это действительно была та самая девушка. – Получается, что нам крупно повезло, – произнес Рихтер. Питер улыбнулся. – Да-да, только не нам, дорогой друг, а полиции города Радебойля. Ты, как я уже говорил, мною с дела снят и будешь некоторое время заниматься чем-то более безопасным. Скажем... – тут он нахмурился и почти сразу же обрадовался. – Скажем, кражами! Кто-то повадился таскать из кафе Гельмута стаканы – вот старик обрадуется, когда узнает, что за его дело взялся не кто-то, а сам Карл Рихтер... Рихтер махнул рукой. Спорить с Питером было бесполезно. Как и любой другой американец, тот мог спорить час, если чувствовал за собой правоту, и два – если прав не был. Дождавшись, пока он закончит, Рихтер спросил: – А она пишет о чем-нибудь еще? Или только колонку о докторе ведет? – Только о докторе. Как я понял, для нее это что-то вроде хобби, а основной вид деятельности у нее какой-то другой. – он хихикнул. – Кого же она мне напоминает… Произнеся это, Питер поднялся и, свернув газету, направился к двери. – И куда это ты пошел? – недовольно произнес Рихтер. Питер невинно улыбнулся. – Пойду проведаю госпожу Беннет, – проговорил он. – Вдруг она уже пришла в себя. – Ах ты ж... – проворчал Рихтер и завозился под одеялом. – Давай договоримся, – произнес Питер, обернувшись. – Будешь хорошо себя вести – поговорим с ней вместе, когда доктор разрешит. Идет? Рихтеру ничего не оставалось, кроме как согласиться.