Попаданка в мир омегаверс

      Восемь лет спустя…       Поворот, ещё прыжок, оу, выше, чем я предполагала; тело мягко пружинит, все члены расслаблены и легкий кувырок. Расстояние медленно, но уменьшается, так что, сволочь, будешь знать, как бегать. Воришка медленно, но выдыхается, а я… а я… гордость прет изо всех пор. Я это сделала, я довела это немощное тело до нормального состояния! Прыжок, что по грации сравнится с прыжком гепарда, и птичка в коготках, и ей не вырваться. — Всё, сучёныш, добегался. — тут таких ругательств нет, и мне за них прилетает от Джо. Встаю, вздёргивая это тело вверх, чуть принюхиваюсь: не пахнет, либо ему пятнадцать, потому как он явно не взрослый, либо омежка на подавителях. Плевать, пусть с ним в отделении разбираются, я своё дело сделала и украденное колье, что искрами переливается у меня в руке, отыскала. — Кри, я вызвал патруль, они едут. — Джо вальяжно переступает мусор, вот уж кто чистоплюй и мизофоб. — Это украденное колье? — Да, свяжись с клиенткой, пора закрывать её дело. И, знаешь, если ещё раз она его забудет где-то, то пусть в полицию звонит, а не нам. Мы что ей — бюро находок? — тот снова зафыркал, мне его шуточки и теории поперёк горла. — И об этом сам с ней переговоришь, а то, мало ли, она снова клеиться ко мне начнёт. — Хорошо, но с тебя ужин, и не как в прошлый раз, дрянь мне ту в лотке купил, а я три дня животом маялся. — пожал плечом, зато вкусно было. — А ты со мной не хочешь? — Не сегодня. — что за типичная отмазка? Это его «не сегодня» не означает, что было вчера или будет завтра.       Подъехали патрульные, так что я воришку им сплавил, колье мы спрятали. У мальчонки хватало украденного, что б мы ещё с бумагами возились по передаче колье. Да и какая разница, если клиентка его за месяц пятый раз теряет. У меня такое чувство, что она нарочно его оставляет, чтоб прийти к нам и заплатить за его розыск. Хотя Джо уверен, она меня клеит. Да, и так выражаться он мне запрещает.       Джо — единственный, кто знает, что я не его друг Кристоффер Куллош, а некогда покойная Кристина Ермакова, что по стечению обстоятельств не просто переродилась в теле его друга, но и, так сказать, «попаданка». В тот день в больничной палате он меня не сдал, позже предложил дружбу и помог освоиться в их мире омегаверс. В принципе, это было не так уж и трудно, потому как он и правда был очень похож на Землю, домом которая мне была долгих тридцать пять лет.       Сейчас мне двадцать пять, и за эти годы я, наконец, начала походить на альфа-самца. Разработанная программа физической нагрузки, правильно подобранное питание и стимуляторы вовремя запустили гормональные механизмы, так что утраченное время было навёрстано. Плечи перестали быть опущенными, спина покатой, грудная клетка выпирать, а тонкие члены приобрели рельеф. Единственное, за что не было стыдно — это за предмет мужской гордости. Под действием тестостерона и прочих мужских гормонов наслаждаться своим внешним видом я хотела всё чаще, за что, опять же, влетало от Джо. Ну и что, что мы живём в одной квартире — апартаменты-то у нас разные, только гостиная общая, и та размером с теннисный корт.       Вместе мы обитаем семь лет — после окончания школы мы поступили в один университет, а поскольку жить в общежитии запрещали и ему, и мне, мы устроили бунт и поселились в одной квартире. После выпуска открыли частное детективное агентство — да, бунт продолжается. Хотя бунтую я назло старшему братику, а Джо, как и раньше, меня поддерживает и прикрывает; ну и брата ненавидит за смерть Кристоффера.       За год, пока я заканчивала школу, предметом травли становилась не раз. Страдать приходилось как от одноклассников, так и от членов семьи во главе со старшим братиком. Вот только физически — я мужчина, и эндокринологически — альфа. У меня остались не только воспоминания и опыт, но и гибкая женская психика, а она — как поплакала, шоколад поела, и дальше страдать от всех прелестей семейного насилия. Да ладно, не так всё было, физическая стимуляция оказалась куда более эффективной, чем все стимуляторы, а значит давать отпор я начала практически сразу, и уже через год съехала, и мы перестали с братом пересекаться. А через три года я уже походила на типичного альфу, так что в универе травля прекратилась, и хоть Кристофер это время не застал, я проживаю его жизнь на полную катушку со всей отдачей. — Кристоффер, сладенький. — опять она, и сколько её ещё слать? — Я скучала. — Мими, я тебе всё сказал в прошлый раз, меня не впечатлило. Мне плевать, насколько ты там омега, твои прелести мне не интересны. Где Леора? — сбрасываю её руки — вот что за шлюха, сдаваться не умеет. — Мими, клиенты ждут. Давай, перебирай ножками, топай отсюда. — Леора быстро в своём кодле порядок наводит. Меня чмокнули в обе щеки — фу, только помадой измазала; ладно, улыбнуться и восхититься ароматом парфюма — она не знает, что я-то женщина, и мне противны эти их ужимки, так что приходится быть милой, ну, то есть, милым. — Если ты к Малирин, то я бы не советовала. — Что такое, у него опять течка? Я думал, у него уже в этом месяце была. — она поманила меня за свой столик. Мне налили выпить — чёрный роим, по вкусу не отличишь от земного тёмного рома, но цвет на самом деле чёрный. — Тут такое дело: я думаю, он своего альфу встретил, но у него столько клиентов было, что поди разбери, на кого он так отреагировал. — да, беда, а мне нравился этот омежка — он такой порой выдумщик и ласковый. Ладно, не он один тут звезда. — Что делать будешь? — она кокетливо глазками стрельнула. — Искать. Что я ещё могу делать? Знаешь же, что истинная пара — это редкость, так что я заработать на нем прилично могу. Захочет его забрать — придётся хорошенькую сумму заплатить, а нет — ко всем в очередь пусть встаёт; только вот на течки запирать его придётся, мне дети не нужны. — да, рискованное она дельце задумала. — А если повяжет? — Она расхохоталась — понятно, она ошейник на него надела. — Хорошо, а кто сейчас свободный? Я не особо ждать хочу, так что могу доплатить. — из пальцев исчезла карта — понятно, кто-то есть свободный. — Его на время у меня оставили, он с норовом, но такой, как ты любишь.       У нужного номера уже толпились. Вдохнул — вкусненько, запах вполне приятный; пришлось феромонами надавить, чтоб сгинули: не люблю, когда подглядывают. Едва вошла, как выругался сквозь зубы. Леора, сука такая, на время говоришь? Да на нем живого места нет! Я кто, по её мнению, садист?! Он сверлил меня недовольным взглядом. Надеюсь, раны хоть обработали? Медленно подхожу и задыхаюсь от его запаха — тогда понятно, почему он в таком состоянии. — У тебя течка? — мычит и кивает в сторону. Перевожу взгляд на столик — подавители, ему не дали лекарство, зашибись! Беру в руки блистер. Судя по запаху, нужно две, но выдавливаю аж три таблетки, а то мало ли? — Я сниму кляп. Понимаешь, что кричать бесполезно?       Кивнул, а она сказала, что он с норовом. Может накачивает его чем, что он послушный такой? Подношу таблетки. Он, словно случайно, облизывает мне пальцы, и руки начинают дрожать. Даю запить и едва от скопления слюны не закашливаюсь — это что? — Спасибо. — а голос — отпад, такой хрустальный, как у сирены. — Руки развяжи. — Да ну, я на идиота похож? — он подаётся вперёд и облизывает пересохшие губы: так, что то у меня плохое предчувствие. — Пахнешь вкусно. Из коридора — это же твой запах был, уммм? — он повисает на руках и его тело перетекает — никогда такого гибкого тела не видел. — Как твоё имя? — он стоит на коленях: одежда подрана, руки закинуты назад, а всё тело тянется в мою сторону. Синирен. Синирен Вальхульдор. — врёт. Ну и ладно, мне-то всё равно, только бы обижать не нужно было — я такие игры не люблю, а он явно дразнится. — Ты понимаешь, зачем я здесь? — и снова самый кончик языка смачивает пересохшие губы. — За тем же, что и те, кто приходил до тебя? — он двигает плечами, а я, словно зачарованная, опускаюсь на кровать. — И тебе так же плевать, хочу я тебя или нет? — А если я сделаю так, что захочешь? Ты всё равно будешь сопротивляться? — он оскалился, и его тело снова перетекло, занимая исходное положение, разворачивая колени чуть в стороны. — Если нет, ты меня отпустишь. — сам напросился. Пусть эта сука сама с него ремни снимает.       Снял с себя рубашку. Так же медленно снял всё остальное. Он попросит, так что тут я самоуверенна, и выхода другого быть не может и не будет. Он присвистнул, но более — никакого восторга. Ой, да ладно! Ласкать его было офигеть как приятно — хоть запаха после подавителя практически не осталось, но солоноватый вкус кожи с едва заметным привкусом — это кайф. Язык касался не только чувствительных мест, но и ранок, от чего он то сипел, то закусывал израненные губы. Ласкать приходилось не только выраженно чувствительную грудь, но и кожу шеи, нежный хрящик за ушком и самое чувствительное, как оказалось — шейку сзади.       Пристроиться в удобное и открывающее доступ для ласк положение, которое бы позволили его ремни, было ещё той задачей, но он так выраженно тёрся о плоть бедром, что оно того стоило. Снимать с него там, собственно, нечего было, так что от ласк языком перешли на ласки кончиками пальцев. И хоть те мягко проскользнули, он снова застонал и сжался. Вывернул его шею и поцеловал — сначала с краю, всё интенсивней углубляя поцелуй; и тут его словно подменили, он более не сжимался, а едва ли не сам насаживался на пальцы. Едва язык проник на всю глубину, а я уже хотела перейти, собственно, к тому, зачем пришла — сознание мутно маякнуло. Как для того, кого явно совсем недавно взяли силой, он слишком неподатливый и… и почему я лежу на кровати, а он восседает на мне и… что с его голосом? — А ты такой, как о тебе говорили. — он лизнул мне губы, и что за?! Почему мутнеет перед глазами? И что? — Ой, наверное, содержимого трёх капсул таки было слишком много. Дай я тебе меньше, ты, детектив, был бы только дезориентирован. Ну ладненько, зато выспишься. Кто знает, может тебя какой омега отымеет, пока ты сонный и беззащитный? Вот забава-то будет! — он наклоняется, и я вижу отражение в его радужке. — А ты ничего, правда, я впечатлён, вот только я таких тварей, как ты, ненавижу, и свой зад подставлять не собираюсь; считай, что у тебя не получилось меня убедить и от соития с тобой я отказываюсь. Пока, Кри, спокойной ночи и сладких снов. Он закрывает мне глаза. Что за нах?.. Тело горит, просто пылает, кровь бурлит, внутренности сводит, а мышцы изгибает судорогой; сознание плывёт окончательно, помню, что слышал собственный вой. Гул сменяющихся голосов. Посторонние шумы слились воедино и вскоре всё стихло. Только противное: пи-пи-пи-пи. — Кристина, Кристина, ты в порядке? — Джо. Только он может не только хватать меня так, но и зудеть на ухо. — Угу… — по горлу перекатывается спазм. — Пить. — Пить? А, сейчас. — Я просила дать мне воды попить, а не язык намочить. Он несколько раз едва смочил мне губы. Легче не стало. Сбоку послышался голос, который доносился, как сквозь вату. — Ты что творишь? — он начал оправдываться, мол, я просила воды. Веко приоткрыли — свет. Аааааа! Голову приподняли и к губам приставили соломинку — всего два глотка, и те, вышли наружу через рот. Зато глаза открылись сами. О, доктор! Или нет? — А вам идёт. — тот коснулся чуть выступающего живота, и тот час опустил руку — это первенец, и очень ожидаемый, как для пары с сопряжённостью восемьдесят три процента. Они больше десяти лет не могли зачать ребёнка. Семья подумывала расторгнуть их брак, но на голосовании не хватило всего одного голоса и, как бы мне не угрожали, я своё слово сказала; брат — козёл, но никто не вправе разлучать пару; да и мужа он любит, так что менять решение я не намерена. — Что со мной? — Тебя накачали, вещество похожее на наркотическое, структура неизвестна. Исследовать его не выйдет, после попадания в кровь препарат практически моментально распался на составляющие, так что узнать какой состав был изначально — невозможно. Да, ещё и по времени совпало с началом гона, так что в твоей крови такой коктейль! — так, мне это не нравится. Почему у меня чувство, что целью этого омеги была я? — Мы взяли образцы и будем работать, больше мне тебе сказать нечего, так что… — Спасибо, доктор. — он кивнул и оставил нас. Перевёл взгляд на Джо — он звал меня земным именем, а для такого нужно, чтоб случилось что-то из ряда вон. — Что у тебя? — Нас обокрали. Украдено колье клиентки. — зашибись! Чувство, что всё спланировано, только росло. — Я с ней связался и назначил встречу, но она не приехала. Я набрал её секретаря, и он сообщил, что клиентку срочно вызвали в банк — какие-то проблемы со счетами; она отправилась туда, и связи с ней нет. Встречу назначили на утро. Я только закрылся и поставил всё на сигнализацию, как позвонили из больницы. Тебя забрали из борделя в реанимацию: сказали, что у тебя припадок и срочно потребовали твою карту и полис. — Почему тебе? Мы компаньоны, а не сожители, у тебя же нет доступа к моим личным данным. — Джо пыхтел, понятно, он им так и сказал. — Они настаивали, что я указан как твоё контактное лицо, и что без моего присутствия они не могут получить доступ. Да и доктор Куллош подтвердил, что кто-то внёс изменение в систему в раздел контактной информации, так что пришлось ехать в больницу. После я направился в бордель: полиция — это хорошо, но я должен был и сам узнать, что произошло. — Что Леора сказала? — начало я и так знал, меня интересовал тот омега, к которому она меня послала, и который меня накачал какой-то дрянью. — Что этого омегу ей привезли три дня назад и очень просили его не портить.— хорошо, видимо, она их слушала — он весь избит и истерзан. Хотя я и сам не прочь с ним, даже в таком состоянии. — Кристина, я не знаю, что там произошло, но этот омега пропал. А с ним и всё, что было в комнате, включая твои вещи. А сама комната обработана. — То есть, хочешь сказать, что его следов нет? — он кивнул. Странно, может за ним пришли и узнав, что Леора натворила, зачистили всё? — Нужно узнать у Леоры, кто с ним был до меня, быть может, у них есть какие-то следы близости с ним. — Я всё узнал и расспросил. — выдохнул. Вот уж кто, если правду не узнает, не успокоится. — И всё плохо. Леора к нему клиентов не пускала, ты исключение: просто у твоего любимца внеплановая течка, а тут ты; ну она и пожадничала. У неё как раз на твой вкус никого свободного не было. А ты сам их порядки знаешь — всё по очереди. Зная, что ты аккуратно себя ведёшь, и товар ей не попортишь, она тебе этого омежку и подсунуть хотела. — Джо, ты кому веришь? Я его видел, он избит был, да над ним надругались или, по крайней мере, вели себя агрессивно. — но он качнул головой. — Нет, запаха соития не было, даже после чистки такие вещи не спрятать. Да и пахло там только твоими феромонами, я даже запаха омеги не чувствовал. — фыркнула, что я ему подавитель дала, и застонала. Идиотка, ведь точно, как для изнасилованного он слишком провокационно себя вёл! А что если… Кража, нас обчистили и украли колье, которое мы нашли. — Джо, а наш офис — его вскрыли? — он качнул головой. — Была использована твоя ключ-карта и коды от сигнализации. Кри, нас подставили. Наша клиентка не просто так колье забывала, его даже после таких вот «краж» отслеживала служба безопасности. До той ночи. Теперь колье украдено на самом деле и разыскивать его будут полицейские, нам запретили его искать и вмешиваться в расследование. — он протянул постановление суда. Вот и хорошо, а то я уже подумывал, как бы отмазаться от его поиска. — Хм, тогда нужно отдать должное. Нам позволили найти колье и оставить его в офисе в сейфе. Я так понимаю, под меня не просто так того омегу подложили, как и у Сайрин не просто так течка началась, ну и наплыв клиентов именно в тот вечер. Он выглядел побитым, а потому я решила его приласкать прежде, чем взять, ну и, видимо, тот привкус на коже — проступил наркотик, который я так услужливо слизала; а он молодец, уважаю. — Джо на меня расширенными глазами смотрел. — Кри, ты бредишь? Ты кого нахваливаешь? — отмахнулась — зануда, ничего он не понимает. — Джо, нас отимели по полной! Ну ничего, я на нём отыграюсь, когда поймаю. — он удивлённо на меня глянул. Ах да, нам колье искать нельзя. — Джо, колье, а не мошенника омегу. Мы искать будем его. Его…

***

      Весело насвистывая, юноша выколупывал камни. Вот бы ещё глянуть в самодовольную рожу этого альфы! Жаль, во рту пересохло, плюнуть в неё бы не помешало. Коснулся языком губ и внизу живота всё сжалось — а у него внушительный. Что было бы, будь он выносливей? Выдержал бы он? Поёрзал. Да что такое, он же принял лекарство! Чего так всё зудит внизу? — Сайрен, ты чего? — тьфу ты, настрой сбила. — Ты сам не свой после того борделя. Тот альфа тебя не тронул? Знаешь же — я ревную. — Отвали, Кирэн, я ненавижу альф, и ты — не исключение. — красивые губки перестали кокетливо кривиться, а растянулись в оскале. Девушка схватила его за волосы и рванула голову назад. — Что ты вякнул? Забыл, откуда я тебя достала? Забыл, как эти самые альфы долбили тебя, до потери сознания, и даже это их не останавливало? — ей-то в лицо он плюнуть смог; помнил, а потому и ненавидел. Раны на его теле затянулись, а вот душа до сих пор плачет.       Она била наотмашь, раня лицо огромным камнем на перстне. Второго удара не последовало, её руку перехватили. — Тронешь его ещё раз — я тебе руку укорочу, палец за пальцем! Вон пошла, и без разрешения не смей входить! — мужеподобная женщина выгнала зарвавшуюся альфу и нежно коснулась лица Сайрена. — Болит? — он дёрнул подбородком, высвобождая лицо. Он давно не чувствует физической боли, может потому он и смог пережить надругательство. — Ты лекарства пил? — Да, а что? — Он всегда пьет подавители, эта сучка — не единственная тут альфа, и ему без таблеток нельзя. — Ты возбуждён, и запах по всем штольням распространяется. Альфы нервничают, будь осторожен и запирай дверь. — он фыркнул, но женщина всё-таки присела. — Сайрен, твое тело давно восстановилось, и ему нет дела до терзаний душевных. Но ты не бета, ты омега, и тебе нужен альфа. — Нет. Никогда ни один альфа ко мне не притронется. — она взяла его за руки, притягивая к себе. Хоть она и альфа, но у неё есть пара, и с ней он может не бояться. Она притянула его голову на колени, поглаживая по волосам. — Он же ласкал тебя? — тишина. Даже вспоминать противно! Да лучше бы он его взял, как они и планировали сразу! Но нет, этот гад над ним издевался: он хотел, чтобы Сайрен плавился от желания, и если бы таблетки не подействовали раньше, то насколько далеко Сайрену пришло бы зайти, он и сам не знал; но уверенности, что он бы не продолжил, не отключись тот альфа, у него не было. — Мы собрали на него всю информацию: он никогда омег силой не берет, какой бы запах от них не исходил, потому и разрешили тебе участвовать; но, Сайрен, ты возбужден, а прошло три дня. Признай это — тебе нужен альфа. — И что ты мне предлагаешь? Пойти к нему? Отдаться? Может дать себя повязать? Или маленьких альфиков ему нарожать? Это ты предлагаешь?! — он спрятал лицо у неё в складках юбки. Он знал, что она предлагает, но боялся. Боялся, что скажи она это вслух, он согласится… — На эту течку мы тебя изолируем, но в следующую готовься — Майн подготовит препарат; ты не зачнёшь, но больше прятать я тебя не стану. Настраивайся, ты можешь пойти у него на поводу сам или быть главным. Я всё понимаю, ты пережил слишком много. Продолжай нас ненавидеть, но мы дадим тебе возможность сделать всё по-своему. — Сайрен хлюпнул носом. Его ненависть и физиология — разные вещи, но омеги были созданы для альф, это их природа. Природа, которую он ненавидит сильнее всех альф вместе взятых.