Не обижайте колдуна

Когда я надела предложенную портупею с люгером и ножом, на душе стало спокойнее. Закинув увесистый рюкзак через плечо, я кивнула Тамзину, и он, как истинный джентльмен, вышел из трейлера первым, чтобы проверить, поджидает ли нас какая-то опасность. И как только он коснулся ботинками земли, то остановился, как вкопанный. Начал осматриваться по сторонам. — Что там? — прошипела я, застыв на лестнице за его спиной. — Стоят, — сообщил он, покрепче обхватив дробовик. Я спустилась пониже и, вдыхая едкий запах гари, увидела мертвецов, окруживших трейлер. Почему-то недвижимых. Их глаза смотрели в никуда, рты чуть приоткрыты. Пламя за их спинами, пожирающее палаточный город, делало их зловещие силуэты темными. Небо над стоянкой закоптилось. — Ждут команды, — прошептал Тамзин. — Эллен не может управлять сразу всеми своими игрушками. — И что теперь? Вместо ответа Тамзин выстрелил в одного из мертвяков. Он повалился на землю, но зато остальные синхронно дернули головами, как по команде. Злобные взгляды мертвяков тут же нас нашли. Пасти голодно раскрылись. — Где твой парабеллум, милая моя? — услышала я довольный голос Тамзина через звон в ушах — отголосок выстрела. Еще бы! Он же разрядил дробовик почти возле моей головы. — Неужели никогда не ходила в тир? Еще выстрел, еще и еще. Тамзин смеялся, когда мертвецы, не обремененные умом, сами кидались под его картечь. Ошметки от тел разлетались во все стороны. Я вылезла из трейлера и дрожащими руками потянулась к кобуре на портупее, достала люгер. Мысленно считала оставшиеся у Тамзина патроны. Потому что, как только они закончатся, нам придется бежать. Один из мертвецов, появившейся из-за трейлера поймал меня белесым взглядом слепых глаз и разинул пасть, как будто собирался укусить. Скорее всего эти мертвецы не могли никого заразить, как это бывало в фильмах, но укушенной мне быть все равно не хотелось. Так что я пальнула ему в лоб и удивилась, когда он упал и раскидал вокруг себя мозги. Я не промазала! Но радость оказалась мимолетной. Поскольку, быстро оглядев стоянку, я увидела, как к нам, прорываясь через черный дым и пламя, из палаточного городка рекой хлынула огромная толпа. Одурманенные или зомби — мне разбирать не хотелось. Я попыталась окликнуть Тамзина, но страх застрял в глотке, не позволяя выдавить и звука. Благо, он тоже заметил приближение врагов. — Она здесь! — рявкнул Тамзин, перебросив дробовик на спину. — Уходим! И мы побежали от толпы, молча тянувшей к нам руки, огибая брошенные машины и перепрыгивая через камни и ямы. Каково это, быть дичью, загнанной в угол? Слыша приближавшийся топот десятков ног, я ощущала себя именно дичью. На нас велась охота, и пока что Эллен в ней преуспевала. Несмотря на все наши усилия, толпа нагоняла нас. Почти дышала в затылок. — Не останавливайся! — сквозь зубы выдохнул Тамзин. Затем обернулся и что-то кинул в сторону наших преследователей. Что-то похожее на небольшой камень… или на ручную гранату. — Быстрее! — крикнул он и подхватил меня за талию. Несколько секунд растянулись в вечность, а затем в спину ударила горячая взрывная волна. Земля затряслась под ногами. Послышался один взрыв, затем второй, третий. Мой испуганный разум сумел предположить, что это взрываются брошенные машины, прежде чем Тамзин стиснул меня в объятьях и заслонил спиной от разверзшегося за ним ада. Когда все стихло, я выдохнула и с ужасом распахнула глаза. Почти рядом с моим лицом из плеча Тамзина торчал кривой осколок битого закоптившегося стекла размером с дыню. Несомненно, если бы мы продолжили бежать и маг бы меня не заслонил, эта штука угодила бы мне в затылок. — Тамзин… Он тихо хмыкнул и рывком вырвал его из себя, как будто это был не осколок, а крохотная игла. — Не страшно. Его лицо ничего не выражало, а вот рукав его серого фрака резко побагровел, настолько глубокой была рана. Я бы возмутилась, но меня привлекло движение за его спиной: там, где стеной после взрыва разверзся огонь и мороком повисла смерть, возникли силуэты. Они медленно выступали из огня, человеческие и бесчеловечные одновременно. У одних, я точно видела, обгорелая плоть клочьями свисала с костей, другие все продолжали коптиться. У кого-то не хватало рук, челюстей и даже глаз. Но все их обгорелые головы были обращены в нашу сторону. А сбоку от этого кошмара чернела какая-то ненормальная мгла. Возможно, откуда-то оттуда за нами наблюдала Эллен, безмолвными жестами направляя прочих мертвецов в нашу сторону. Запах горелой плоти забился в ноздри. — Ублюдки! — выругалась я, ощущая страшное бессилие. Тут уж никакой люгер не поможет. Стреляй — не стреляй, марионеткам Эллен не страшен был даже взрыв. Они будут двигаться, пока целы кости. Или пока они не доберутся до нас и не разорвут на куски. — Есть план, — сказал Тамзин. Но каким-то дрожащим голосом, будто бы не своим. — За мной! И мы опять рванули прочь, что есть сил, огибая горящий палаточный городок. Только вот никто из нас не ожидал засады. Когда мы пробегали мимо одного из шатров, нетронутого пламенем, две полудохлые твари разорвали полотно и бросились на нас, растопырив руки, готовые хватать и разрывать. Тамзин отреагировал быстрее, чем я — сразу же провернул вокруг себя дробовик и выстрелил от бедра. Это был последний патрон. Дальше либо менять магазин, либо бить всех прикладом. Я машинально выхватила люгер и не глядя застрелила женщину, подбежавшую к нам на расстояние вытянутой руки. Она упала, пораженная выстрелом в грудь, и больше почему-то не дергалась. На ее руках и лице виднелись ожоги, проплешина на голове, во рту не хватало зубов. Страшно подумать, что еще пару часов назад все эти мертвяки были людьми, и кто-то из них наверняка даже танцевал с нами на танцполе. — Дьявол! — прорычал Тамзин, заряжая дробовик патронами из кожаного подсумка, висящего на боку. Пока две твари отвлекали нас, несколько других, обожженных, успели нас нагнать. Вероятно, те, у которых при взрыве не повредились ноги. Поворачиваться к ним спиной и бежать было уже поздно, так что я навела на них прицел, сделав три выстрела, плавно нажимая на спуск, как учил отец, стремясь не дать отдаче увести дуло парабеллума от целей. Две пули из трех улетели мимо. Либо у меня дрожали руки, либо мертвяки научились уворачиваться. Тем не менее, они приближались. Корявые ноги несли их вперед. Тамзин уже снаряжал последний патрон, как тут раздался жуткий металлический скрежет. Никогда бы не подумала, что так обрадуюсь оглушительному реву неисправного кряхтящего мотора. Старый ржавый пикап вылетел из-за соседнего шатра, ярко сияя фарами, и снес обгорелых тварей, проехавшись по ним колесами. Я была готова завизжать от счастья, когда автомобиль, проделав крутой вираж и подняв облако пыли, вывернул в нашу сторону и опасно остановился в паре шагов. Наш спаситель открыл дверь в кабину, и лампочка в салоне засияла над его головой, точно нимб. — Мистер Кейр, скорее! Залезайте! — Голос совсем молодой. За рулем в отсвете лампочки я увидела парнишку лет шестнадцати с длинными волосами цвета пшена и большими испуганными глазами-блюдцами. — Залезайте же! — Томми! — удивленно воскликнул Тамзин. — Как же я рад тебя видеть. Напомни, чтобы я повысил тебе жалование. Через несколько секунд мы забрались в кабину, и мальчишка вдавил на педаль газа, направив пикап куда-то прочь. Когда я села возле Тамзина, так называемый Томми, невесть откуда взявшийся, странно покосился на меня, поджав губы, но ничего не сказал. Скорее всего он спутал меня с Эллен и побаивался нашего с ней сходства. — Что тут творится, мистер Кейр?! — взвизгнул Томми, не отрывая взгляда от дороги. Мертвецы или одурманенные — я не различала — выстраивались вдоль нее, как будто провожая нас. Или встречая. Похоже Эллен собиралась нас окружить своими мертвыми марионетками, но из-за мальчишки с пикапом ее план провалился. — Я бы сам хотел знать, мой юный друг. — Сначала загорелся шатер, а затем люди начали нападать друг на друга! Тамзин потрогал раненое плечо и поморщился: — Почему ты один Томми? Где остальные? — Многие убрались отсюда, как только начался пожар. Кто-то отправился за помощью, а кто-то, наверное, просто сбежал. А я искал вас… — вдруг признался он и резко замолчал, как будто сам не ожидал, что даст волю мыслям. — Среди дыма, огня и пепла? — усомнился маг, подняв брови. — А где еще? Тамзин Кейр всегда в центре событий! — Я скажу, где… — Тамзин наклонился в сторону парнишки и понизил голос. — Возвращайся на пепелище с рассветом. Слышишь, Томми? Ты найдешь меня среди обломков в небольшой яме. Я буду очень старым и возможно обгорелым, но ты меня узнаешь. Все ясно? — Я… не понимаю! — Тормози, Томми. Мы приехали. — Вы остаетесь здесь?! — Кто-то же должен это остановить. А наши места пригодятся другим ребятам. Томми послушно вдавил педаль тормоза. Пикап вздрогнул, заскрипев, и застыл. Я вылезла наружу раньше Тамзина, и первое, что увидела — две фигуры, приближающиеся со стороны объятого пламенем палаточного городка. Причем одна из них тащила на себе другую, а значило это, что к нам брели не мертвецы, а пара бедняг, которым чудом посчастливилось выжить. — Как же хорошо, что вы остановились! — прохрипел человек, тащивший на себе друга со сломанной ногой. Лицо парня потерялось за сажей и свежими ожогами, но я его узнала: он один из пироманов, которых я наигранной истерикой послала к шатру прямиком к Эллен. От одного взгляда на него мне стало стыдно, и я больше старалась на него не смотреть. Как, впрочем, и на его друга. Вроде бы его я тоже видела у высокого костра. Тамзин вылез из кабины следом за мной, в его движениях чувствовалась скованность. Наверное, из-за раненого плеча. Факир с удивлением осмотрел внушительное вооружение мага вроде дробовика, тесака Анри и прочих обвесов, но вопросов задавать не стал. — Чак, вы же всегда впятером бродите, — обратился к нему Тамзин, не раскидываясь приветствиями. — Где друзей потерял? — Потерял… — голос парня дрогнул, глаза заблестели. — Но нас было шестеро. Если бы не Горелый, мы бы вообще все погибли. — «Горелый»? — Тамзин скорчился, будто проглотил что-то кислое. — Мистер Кейр, а вы не помните? — Из пикапа высунулся белобрысый Томми, открыв окно. — Парень, весь в ожогах. Он пришел к нам недели две назад. Сам. До этого момента он просто слонялся по пустыне и что-то искал. — Не припоминаю. Еще бы. Ведь его в клетке держали. — Он чертов герой! — воскликнул Чак. Слишком громко и радостно для мертвой пустыни вокруг. — Не знаю как, но он сдерживал тварей огнем до тех пор, пока гости и артисты не убежали! Он многих спас! — И где он теперь? — поинтересовался Тамзин. Чак кивнул на палаточный городок. — Он так и не вернулся. Скорее всего пал смертью храбрых... Тамзин тоже посмотрел в ту сторону, и взгляд его светлых глаз поменялся, как будто в темноте ему привиделось что-то очень нехорошее. — Давайте я помогу вам. — Он тут же перекинул через себя руку паренька со сломанной ногой. — Живой, Одо? Одо ревностно закивал, тряхнув опаленной копной темных волос, и что-то невнятно промычал. Когда Тамзин помог ребятам забраться в пикап, Томми с тоской взглянул на него в окно: — Вы точно решили остаться? — Так точно, юный друг. — Мистер Кейр, на всякий случай, если возможности не представится… — Томми откашлялся в кулак. Я видела, что он нервничал. — Спасибо, что забрали меня и других ребят из приюта. Вы нам как отец. Тамзин ответил мальчишке весьма странным выражением лица, довольно вытянув уголки тонких губ. Я удивленно моргнула, не веря, что Тамзин мог испытывать к кому-то родительские чувства. В военной форме СС его было представить проще, чем в роли любящего отца. — На рассвете, Томми. — Маг улыбнулся шире. — Запомнил? — Да, сэр. — Паренек грустно посмотрел на Тамзина, затем на меня. Видимо Томми до последнего надеялся, что мы передумаем, залезем в кузов пикапа и уедем отсюда все вместе. — Удачи вам. Мотор отчаянно заревел, как дикий зверь, и машина рванула прочь, освещая путь яркими фарами и поднимая за собой облако пыли. Я оглядела пустырь, на котором мы оказались: тут и там земля была разорвана и покрыта трещинами, как после долгой засухи. Кое-где торчали громадные валуны и кустарники. В воздухе пахло гарью, от которой щипало глаза и легкие. Я закашлялась, вновь зацепившись взглядом за полыхающий вдалеке палаточный городок. — Только не говори, Тамзин, что нам придется топать обратно. Моё воображение и так достаточно меня мучило, и мне совершенно точно не хотелось отправиться туда, где мог воплотиться любой из моих кошмаров. — Это ни к чему, — маг подошел к ближайшему валуну и сел возле него, прислонившись спиной. Снял с себя дробовик и портупею. — Тут подождем. Эллен скоро придет. На портупее с оружием дело не кончилось. Тамзин положил на землю тесак Анри и принялся расстегивать фрак. — Имриш, ты что-то говорила про бинты, — глухо пробормотал он. Маг скинул с себя фрак и остался в бело-бордовой рубашке. Раньше она была просто белой. — У меня еще есть игла с ниткой! Сейчас... Пока я рылась в рюкзаке, Тамзин легким движением разорвал окровавленный рукав. Рана на его плече оказалась еще более глубокой и уродливой, чем я себе представляла. Кровь продолжала хлестать ручьем. Но, справедливости ради, стоит заметить: нас могло и на куски порубить разлетающимся мусором от взрыва. Ему сильно повезло, что рана была только одна. Наконец и настойки отца пошли в ход. Один из пузырьков пригодился мне, чтобы обработать рану, а из второго Тамзин пил, пока я стягивала края раны прочной нитью. Боже, как же меня мутило. Я превозмогала себя, делая стежок за стежком и сглатывая подкатывающую к горлу желчь. Игла дрожала в руке, и я никак не могла это остановить. Одно дело — убегать от обгорелых мертвяков, которых видишь только мельком, другое — постоянно концентрировать взгляд на ране, в которой виднелось белое мясо и что-то еще. Я бы никогда не смогла стать врачом как моя мать. — Ты такая молодец, Имриш, — вполголоса промурлыкал Тамзин, все потягивая настойку. Темные волосы прилипли ко лбу, на лице блуждала улыбка. В тусклом свете фонаря он выглядел измученным и больным. — Что бы я без тебя делал? — Прекращай, — выпалила я сквозь зубы, пытаясь не выронить окровавленную иглу. Маг опять заговорил тем самым «прощальным» тоном, как тогда возле шатра, и меня это разозлило. Сантименты сейчас казались каким-то неуместным излишеством. — Я серьезно, милая моя. — Он вновь отхлебнул из пузырька. — Я рад, что мы встретились. — Тамзин, лучше замолчи. Я почувствовала острую резь в глазах и то, как руки пытаются сжаться в кулаки. Если он хотел довести меня до слез, то у него это получалось. — Знаешь, я начинаю думать, что мы отсюда не выберемся. Я сильно переоценил свои возможности. Конечно, я постараюсь отправить тебя назад, но… Я не выдержала, замахнулась и влепила ему звонкую пощечину. Наверное, я мечтала это сделать с нашей первой встречи. Или с тех пор, как Тамзин нагрубил мне в своем шатре на площади в виде старика. О, на его лице застыло неподдельное изумление, наверное, как и у меня от того, что я действительно его треснула, а не только об этом подумала. Глаза округлились, рот чуть приоткрылся. Во взгляде — замешательство. Неужели ему никогда не прилетало по лицу? Хотелось бросить вдогонку какую-нибудь колкую фразу, которая обязательно бы отрезвила Тамзина, но я не успела: что-то замаячило средь камней, сокрытых в темноте. Судя по ломанной походке, к нам приближались мертвецы. Десятки мертвецов, тяжело шаркающих ногами. От этого звука меня пронзило беспокойство, словно страх провел холодным пальцем по спине, и я начала быстрее управляться с иглой. Оставалось каких-то два стежка, но казалось, что я даже их сделать не успею. Они неумолимо приближались и вот-вот должны были показаться в очерченном ореоле света от фонаря. — Обходят, — сообщил Тамзин, осматриваясь по сторонам. — Окружают. Он оказался прав. Мертвяки обступали нас со всех сторон, с лицами, искаженными яростью и дьявольски горящими глазами. Окружали, но не нападали. И я даже обрадовалась этому, потому что такая толпа могла расправится с нами в считанные мгновения. Я закончила зашивать рану, быстро забинтовала тощее плечо и вытерла руки о грязное порванное платье — оно видало деньки и получше. Затем поднялась на ноги и взяла в дрожащие руки люгер. Тамзин встал рядом, держа наготове заряженный дробовик. Мы застыли в круге света от лежащего на земле фонаря, прижавшись спинами друг к другу. Я почувствовала лопатками его размеренное дыхание и мне стало немного спокойнее. Но спокойствия и след простыл, когда среди толпы мертвецов появилось что-то тонкое и бледное, похожее на видение. Что-то плохое, будто бы парящее над землей. Эллен, конечно. Кто же еще? Она, как и Тамзин, умела менять облик, и вместо той несчастной женщины, в которую она вселилась, я вновь увидела знакомое бледное лицо. Но вот тело… Она его изменила, вытянув до непропорциональных размеров, из-за чего теперь едва ли походила за человека. Ростом Эллен теперь превосходила даже Тамзина. Ничего лишнего, одни сухие мышцы, обтянутые серой кожей. Прежняя одежда той женщины болталась на ней рваными и обожженными лоскутами. — Набегались, голубчики? — оскалилась она. Я поежилась, направив на чудовище люгер. От Эллен исходил ужас, как жар от огня, а вот ее мертвяки по-прежнему не двигались. Тамзин уже говорил, что Эллен любит театральность. Так что, возможно, мертвецов она привела, исключительно чтобы обеспечить себе зрителей и не дать нам убежать. — Я начинаю понимать, почему ты прицепился к девчонке, — обратилась Эллен к Тамзину. Ей, наверное, нравилось смотреть на всех свысока и ощущать свое превосходство. — У нее есть потенциал, как и у меня. Раз про меня заговорили, то я не могла упустить возможности и не ответить блудливой мамочке выстрелом парабеллума. Только вот вместо пули из дула вылетел щелчок, оповещая о пустом магазине, который на самом деле пустым еще не был. Я же считала патроны! Эллен только рассмеялась, изучая мое обескураженное лицо. — Не сейчас, конечно, но через десяток лет из нее можно было бы вырастить нечто интересное и использовать в качестве запасной «батарейки». Таким был твой план? Тамзин не ответил. Я опустила люгер, и он выстрелил возле моих ног, развеселив Эллен еще больше. Получается, с оружием на нее не попрешь: она все выстрелы задержит, пока дуло направлено на нее. А вот с ножами такой трюк повторить будет сложнее. — С тобой все понятно, Тамзин, поди прочь! Она отмахнулась от мага, целившегося в нее, легко и непринужденно, как от назойливой мошки, а его откинуло назад с такой силой, как будто его только что на всех скоростях снес грузовик. Я с ужасом оглянулась: его впечатало в камень, возле которого мы сидели. Лицо Тамзина искривилось от боли, но он не издал даже слабого стона. И хорошо. Любое проявление слабости раззадорило бы Эллен еще больше. Он знал об этом, знала и я. — А вот в тебе, дорогая, я разочарована. Я обернулась к Эллен, взмокшими руками меняя люгер на нож. Она приближалась ко мне, паря над землей. Легкая улыбка на ее губах приводила меня в ярость. — Это все... так странно. Чем Кейр тебя зацепил? Может, как-то одурманил? Тебя не должно тянуть на стариков. Я же оставила тебя с отцом. Он что, совсем о тебе не заботился? — Тут ее глаза вспыхнули ярко-желтым огнем, напугав меня до чертиков, а лицо превратилось в гневную гримасу. — А-а-а-а! Я все вижу! Вот ублюдок! Я отпустила назад, пытаясь сохранить безопасную дистанцию между нами. Получалось плохо. — Ч-что? — Я вижу! — Ее светящиеся глаза прожигали во мне дыру. — Он до сих пор себя винит и потому тебя не отпускает. Потому ты до сих пор живешь в родительском доме, хотя давно бы пора было съехать. — В чем винит? — глупо повторила я. И остановилась. Эллен тоже мягко коснулась земли белыми босыми ногами, прекратив меня теснить. — Я убежала, и он запил. Я права? Конечно, права. Я же вижу. — Ее голос смягчился, стал другим: нежным и преисполненным любви, прямо как в далеких воспоминаниях. — Он много пил. Не просыхая. Сначала в одиночестве, но затем стал звать к себе «друзей». Людей без лиц, принципов и морали. И однажды эти его «друзья» задумали дурное. Они нарочно отравили твоего отца. Он валялся несколько дней в беспамятстве, пока… — Её лицо застыло в неподдельном ужасе. Глаза расширились, сияли все ярче. Зрачки в желтых ореолах глаз вытянулись, как у кошки. — Родная моя, сколько же они тебя мучили? Сутки? Двое? Разве ты не помнишь эту нестерпимую жажду? Они даже пить тебе не давали. И поили только тем, что… — Хватит! — откуда-то сбоку рявкнул Тамзин. Его голос донесся до меня как из глубокого колодца. — Имриш, не смотри ей в глаза! — Я позволю тебе вспомнить. Я моргнула, и ее глаза превратились в желтые лампочки, висящие высоко под треугольной крышей. Звенящая, напряженная тишина легла вокруг меня, как покрывало. Я дома, на чердаке. Прячусь за коробками. Кто-то зажег свет, послышались тяжелые шаги. Я крепче обняла плюшевую игрушку, желая навсегда исчезнуть. Вжалась в нее лицом, судорожно вдыхая запах пыли. Чувствую носом, как та намокает от слез. Шаги остановились. Соткавшаяся тишина кажется мне вечностью, а потом чья-то широкая рука больно хватает меня за локоть. Я визжу, игрушка падает на пол. Огромный человек тащит меня к дверям. Я сопротивляюсь, скольжу носками по дощатому полу. Дергаюсь и бьюсь. Пытаюсь вырваться, но он сильнее. Поднимаю голову и вижу кривую нечеловеческую ухмылку на заросшем щетиной лице. Продолжаю кричать. В дверях стоят два человека. На их лицах никаких улыбок. Одного из них я почти узнаю, но черты скрыты тенью коридора. Они тащат меня по лестнице вниз. Крепкая рука не отпускает. Тогда я кусаю ее, остервенело вонзаюсь зубами в кожу. Один миг и я лечу вниз, чувствую падение. Больно приземляюсь спиной. Кто-то большой подходит по мне, садится рядом, оборачивает к себе лицом и бьет. Я чувствую кровь. Мою кровь. Рот всё ещё болит в том месте, куда пришелся удар. Снова плачу. Кто-то бесцеремонно хватает меня под руки. — Все будет хорошо. — Это ложь, сказанная шепотом. Я в нее не верю. Кричу. Они силком волокут меня в комнату. Сквозь свой вопль я слышу, как рвется платье. Пытаюсь его удержать, но в итоге остаюсь без него. Они продолжают меня тащить. Я чувствую на себе руки, их много. Одни сжимают мои ребра так, что я не могу дышать, а другие стягивают колготки. Третий человек уже стоит впереди. Меня подносят к нему, и он расстегивает штаны. Отстегиваясь, блестящая пряжка ремня проносится в полутьме перед моими плотно зажмуренными глазами. — Ты уже вроде выросла из сосок, девочка? — серьезно спрашивает голос. — Ничего. Это почти одно и то же. И он снимает штаны. Ужас ошпаривает меня и разум становится гладкой беззвучной пустотой. Я проваливаюсь в нее и почти ничего не чувствую. Слышу лишь, как в ушах звенит смех. Ощущаю как нетерпеливые пальцы рвут мои волосы и вжимают мою голову в бедра. — Имриш, очнись же! Голос кажется знакомым. Тамзин? — Имриш! Я обнаруживаю себя на песке, в темноте, трясущейся, как в лихорадке. Из груди вырываются хриплые рыдания, из-за которых я почти задыхаюсь. Надо мной нависает обеспокоенное лицо Тамзина, а над нами — Эллен. Она протянула мне серую длинную руку. — Милое дитя, останься здесь, со мной. Никто не защитит тебя лучше, чем я. Тамзин молча поднялся на ноги и заслонил меня своей спиной, преграждая ей путь. Я села на земле, стараясь отдышаться. Эллен очень высокая. Она с любопытством смотрит на меня из-за его плеча. — Девочка моя, зачем тебе эти дряхлые костлявые мощи? Я же знаю, как все закончится! — Тут я услышала знакомые нотки гнева. В какой-то степени они помогли мне ощутить разницу между реальностью и тем, что пережила маленькая Имриш. Воспоминания отступали. — Думаешь, ты знаешь, что хочешь, но Тамзин доберется дальше твоих мыслей, в глубины, где рождаются кошмары. Сначала он ответит на твою волю. Потом — на твою страсть. А дальше начнет отвечать на твоё воображение. Все твои мечты, в каждом темном уголке твоего разума, каждая возможность, что ты когда-либо обдумывала… он это все впитает, поглотит и отправит к тебе. И это тебя уничтожит. — Пока что меня уничтожаешь только ты! — крикнула я, сама от себя не ожидая. — Останься со мной, — потребовала мать, — и я научу тебя всему, что знаю. — Похоже, время уговоров кончилось. — Если откажешь, я покажу тебе, что было дальше. Заставлю тебя все пережить. Снова и снова. Пока не согласишься. — Отстань уже от девочки! — вступился Тамзин. — Лучше отправь ее домой, а со мной делай, что хочешь. Я согласен, твоя взяла. — Чего?! — хором воскликнули мы с Эллен. Ужаленная страхом я вскочила на ноги. Они почти меня не слушались. — Самопожертвование? — усмехнулась Эллен. — Разве такой эгоцентрик, как ты, способен на что-то подобное? — Ты сдурел?! — зашипела я из-за его спины. Схватила Тамзина за руку, и чуть не обожглась. По сравнению с его мои руки казались ледяными. — Если вернемся, то вместе! Так не пойдет! Я точно знала: если я вернусь обратно без Тамзина, то единственное, куда я поеду, это в дурдом, а не туда, куда он собирался меня забрать. Еще парочка потерянных воспоминаний, и меня будут пичкать успокоительными таблетками до скончания веков, пока я буду вариться в собственных кошмарах, не в силах найти дверь, через которую можно сбежать. — Соглашусь с Имриш, так не пойдет, — сказала Эллен и снова угрожающе взмыла в воздух. — Ты мне больше не интересен. Давай, можешь и дальше кататься по городам и дурачить людей, я тебя не трону. Уходи. Делай, что хочешь. А вот девочку я оставлю себе. — Я не вещь, чтобы вы меня делили! — выкрикнула я. — Я твоя мать! — парировало тощее трехметровое чудище с головой моей мамы. — Не мать, а одно название! Тамзин вдруг смахнул мою руку. Резкий жест ранил больнее ножа. — Ладно... — выдохнул он, отстраненно глядя куда-то вдаль. Голос его сделался безжизненным. — Я уйду. Только верни то, что мне причитается. Несколько раз повторив про себя его слова, я постепенно усвоила их смысл. Он что, собирался меня бросить?! Я не поверила своим ушам. Мир перевернулся вокруг меня, и я чуть не упала. Эллен истерично рассмеялась. Я увидела движение в темноте за ее спиной — мертвяки начали падать на землю. Они исполнили свою роль, и она в них больше не нуждалась. — Ничего я тебе не дам и силу твою при себе оставлю, — довольно проворковала она. — Но если ты и правда хочешь уйти живым, то для начала уйди с моей дороги. И он отошел, демонстративно швырнув на землю дробовик. Даже не взглянул на меня, не попрощался. Я видела только его удаляющуюся спину, порванную рубашку без одного рукава. Смотрела ему в затылок. — Я поверила тебе! — слова сорвались с губ сами собой. Я и не заметила, как опять осела на земле. Стоять сил уже не было, да и реветь тоже. — Ты трус! Предатель! В ответ — гробовое молчание. Тамзин вернулся к камню, где лежали наши вещи, поднял с земли свой серый фрак и отряхнув его, надел. Он действительно решил уйти. Без меня. Жестокая правда безжалостно начала разъедать мой рассудок, и я, кажется, начала забывать, как дышать. Эллен подлетела ко мне, вновь протянула руку: — Останешься со мной? Не требование, а вопрос. Я непонимающе посмотрела на нее слезящимися глазами. Если это и был мой конец, то примерно таким я себе его и представляла. — Да я лучше сдохну. Мой ответ ее не устроил. — Тупая девчонка! Лицо Эллен, так похожее на мое, мигом растеклось, как воск свечи. Желтые глаза превратились в щелки, рот разошелся от уха до уха. Изо рта вылезли длиннющие белые клыки, как у акулы. Мой разум - вновь глухая пустота. Белая рука тянется ко мне, хватает за горло и легко поднимает от земли. Она держит меня, и я ничего не могу сделать, даже пошевелиться. Могу лишь молить о скорой смерти, но не в силах протолкнуть и слова сквозь зубы, стиснутые так крепко, что мне кажется, что в любую секунду они треснут и развалятся все разом. Смотрю в желтые глаза Эллен. Они так близко, что сливаются в один желтый круг. Это круг, очерченный солнцем на полу, пробивающийся через небольшое оконце на чердаке. Я лежу, бездумно смотрю на него. Встать не могу. Все болит, тело ломит. Ссадины жжет. Но эта боль — ничто, по сравнению с той, которая уже была. После нее и всех пережитых унижений уже ничто не имеет смысла. Что-то сильно грохочет и пугает меня. Это Моррис Каллем открыл дверь на чердак и нетвердой походкой ввалился в комнату. Его лицо болезненно зеленое, футболка грязная, как будто он извалялся в грязи. Он видит меня и падает на колени. Я слышу его надрывный отчаянный плач и пытаюсь издать хоть какой-то звук, чтобы показать, что еще жива. Но вместо слов у меня получается свистящий едва слышный хрип. В горле пересохло, губы потрескались. Моррис вскидывает голову и тут же бросается ко мне. Тянет ко мне руки и… И тут я слышу громкий всхлип. Но не свой и не отца. С трудом открываю глаза и вижу перед собой отрешенное лицо Эллен, которая все еще держит меня за горло, а за ней — Тамзина с окровавленной щекой и свежей раной. Настоящего, из этого времени. Судя по тому, как он корчился, он чем-то проткнул Эллен со спины и загонял это что-то все глубже. Рука Эллен слабеет, и я падаю возле ее белых ног и пытаюсь вздохнуть. Как только я коснулась земли, Тамзин во фраке взмахнул тесаком Анри и снес ей голову. Та отлетела в сторону, и второй Тамзин, что с ребрами наружу, кинулся ее ловить. Через секунду он ее поймал, сжал между ладонями, и отрубленная голова вспыхнула ярким огнем. Я тупо моргала глазами, силясь понять, что происходит. Один Тамзин сжигал голову, другой продолжал наносить удары по обезглавленному телу, которое вопреки всем законом физики продолжало твердо стоять на ногах. Тут я вспоминала про украшение на шее. Серебряное, длинное, похожее на меч. Я достала его из-под воротника платья, сорвала с цепочки и кинулась на безглавую тварь. Зажмурила глаза и ударила. Кажется, точно в сердце. Потому что тело тут же рухнуло, будто невидимый кукловод обрезал ему нити. И как оно упало, сине-желтое пламя вырвалось из него наружу, разогнав темноту ночи. Какое-то время мы втроем отрешенно смотрели, как сгорает тело. Оно больше не дергалось и не пыталось нас убить, чему, казалось бы, нужно было обрадоваться. Но мне уже было все равно. Я глядела на горящие останки и видела совсем другое. — Все закончилось, — через несколько минут объявил Тамзин в красно-сером фраке. — Мы сделали это, — обреченно кивнул второй. — Имриш? Тамзин настороженно потянулся ко мне. Наверное, он хотел что-то сказать, но от одного его вида меня будто пронзила тысяча иголок. — Не трогай меня! — Я в панике отмахнулась от него, как будто его рука была объята пламенем и от одного прикосновения я могла воспламениться вслед за Эллен. — Отвали! Что мы сделали? Что закончилось? Сейчас это для меня не имело никакого значения. Ядовитые видения, насланные матерью, продолжали бурлить во мне и с каждой секундой становились все ярче. Я вспомнила все. В деталях. Все два дня ужаса и безумия. Два дня ада, в котором провела маленькая Имриш. Каким-то чудом за очень краткий срок та девочка смогла спрятать свои воспоминания в крепкую бесшовную шкатулку, закрыть ее на десятки замков и потерять глубоко-глубоко в памяти. Эллен же нашла эту шкатулку и разбила ее. Она больше не закроется, все, что в ней было — обратно не вернется. Опять ко мне потянулась рука. Я отшатнулась, споткнулась о камень и упала на задницу, спрятав лицо в руках. Боже, как я вообще могла прикасаться к мужчинам после всего этого и уж тем более ложиться с ними в постель? Теперь это казалось каким-то безумием. Чем-то очень неправильным. От одной мысли об этом становилось дурно. Отвращение, идущее под руку со страхом, теперь станут моими верными друзьями. Мне больше никогда не стать прежней. Никогда. Все кончено. — Имриш, посмотри на меня, — послышался голос. Я боязно взглянула сквозь пальцы. На меня смотрел Тамзин, но не тот, что меня сюда привел, а другой, которого мне удалось спасти от безумной матери. Он сидел на земле напротив меня. На одной щеке засохшая кровавая корка, на второй — отблески огня. А вокруг него выплясывало мое прошлое, выжигая все счастливые воспоминания. — Я могу это все забрать. Поверь мне. Тебе станет легче. Я внимательно посмотрела на него. Он не походил на мужчину. Скорее на живой труп, а трупы меня сейчас не пугали. — Я все забуду? — слова прозвучали пискляво, как будто говорила не я. — Нет, — Тамзин грустно покачал головой. — Я не хочу и не буду скрывать от тебя правду. Но я заберу твои переживания. Воспоминания станут бесцветными и далекими, уйдет страх. Доверься мне. Я заберу лишь то, что тебя беспокоит. Он показал мне свои руки, тонкие и бледные, развернув ладонями вверх. Посмотрел на меня с той кроткой улыбкой, которой хочется верить, и осторожно приложил пальцы к моим вискам. — Не бойся. Я вдруг вспомнила, как он этими же руками только что сжигал голову Эллен и даже не дрогнула от его прикосновения. Если Тамзин и собирался меня сжечь, то это было бы лучше, чем помнить все, что вернула мне мать. Я улыбнулась магу в ответ. Губы не помнили, как это делается, но я попыталась, а затем белая вспышка озарила все вокруг, подарив мне долгожданный покой.