Самый живой

Кровь запекается в ране с неприятным, едва ли не ехидным, шипением. Морти ничего не чувствует, и смотрит на неё заворожённо, почти с нежностью. Минуту назад Рик обработал пенящуюся белым прокушенную жвалами руку, две минуты назад - вколол ему сильнейший в этой части сектора наркотик. "Почти не вызывает привыкания" - написано было бы на упаковке, будь у него хоть сколько-нибудь легальная упаковка. Но её не было и вряд ли будет, потому что фармацевты в этой части сектора уже заключили договор с совсем другими поставщиками. И потому что обезболивающее с "легальными" этикетками уже не помогало. Три часа и двадцать три минуты назад они впервые столкнулись с созданиями, на хитиновых пластинах которых так и читалось: "Не влезай, убьёт". Что ж, они влезли. Так глубоко, что Морти пришлось волоком тащить с корабля так называемых "чужих", заваливаться спиной в портал, а порталом - в радиомолчание, и зарывать себя поглубже в шуршащую ночную темноту сине-фиолетовых папоротников вокруг веранды, выход на которую предоставляло одно из Риковых убежищ на случай подобных ситуаций: уютный минималистичный одноэтажный домик на никому неизвестной планетке в самой дальней части самого дальнего из миров. С таким же успехом они могли бы спрятаться где-нибудь на Балканах, думает Морти, но для Рика принципиальным был именно фактор удалённости и изолированности от остальной части галактики. Каждой из галактик. Здесь он чувствовал себя хоть сколько-нибудь в безопасности. ••• Прохладный вечерний воздух приятно касался сбитых в кровь костяшек, а выдыхаемый учёным сигаретный дым поднимался вверх и тут же растворялся. 25% кислорода и немногочисленные вулканические примеси немного кружили голову, но не больше обычного. Рик уже привык к такому. Недавно раненое плечо придательски ныло, в этот самый момент, вероятнее всего, заливая кровью бинты из разошедшегося, сделанного на скорую руку ещё на вражеском корабле, шва. Несколько других, давно затянувшихся, болезненно реагировали на магнитные бури - единственный недостаток этой крохотной солнечной системы. Как и электроника, поэтому сигарету Рик держал в частично повреждённой левой руке. Невелика цена за безопасность. На шорох мужчина не обернулся лишь по причине того, что единственным его источником на этой планете мог быть его напарник. Морти прошлёпал босыми и, как всегда, немного влажными ступнями на балкон и остановился за спиной Рика, не предпринимая никаких действий. Ни объятий, ни прикосновений, ни даже вопросов. Он просто стоял несколько минут, глядя в слегка сгорбленную спину опёршегося о перила учёного и молчал, пока лёгкая белая ткань занавесок, вынесенная на воздух вечерним ветром, беззвучно развевалась, иногда касаясь его рук и спины. Так продолжалось, пока киборг не докурил и, потушив окурок, развернулся к парню. Тот стоял неподвижно, глядя теперь куда-то между ключиц учёного, и мужчина подумал, как же подрос и вытянулся Морти за эти пять лет. "Это всё из-за меня. Прости, Рик" - бесцветно, на самой границе слышимости, и взгляд всё так же опущен. Рик мог бы отчитать его за то, как безрассудно это было, как глупо и неосмотрительно. За то, что до полного восстановления они вынуждены будут скрываться Кришна знает где, потому что их теперь ищет пол-галактики. Потому что он не терпит промедлений. Потому что накапливать силы, выжидая - нерациональная трата времени. Они всегда полагались на эксцентричные и абсолютно авантюрные планы и всегда выходили победителями. Но сейчас - не "всегда". А может, в такие моменты Рик просто видит в Морти одного молодого учёного, точно знающего, как правильно и уверенного в своих моральных принципах. Абсолютно ненужное знание, полное осложнений, но Рику иногда недостаёт самого факта его наличия. Что ж, теперь у него есть Морти. И за это он готов простить ему многое - даже межгалактический розыск. Объятие выходит неловким, примятым на вдохе, с окровавленной футболкой и запахом сигарет. Таким, когда прячешь лицо, стараясь смотреть на догорающее послезакатное небо, боясь признаться, что даже рад этому вынужденному затишью. Рик терпеть не может незапланированные отпуска. Но иногда они бывают даже кстати.