Самый живой

Есть три вещи в мультивселенной, которые ни за что нельзя допускать: не подлетать близко к чёрной дыре, не убирать из продажи сычуаньский соус и не подпускать пьяного Рика к его реактивам. И если первые два события ещё условно обратимы, в силу человеческого знания и незнания, то вот третье почти всегда имеет колоссальные последствия и они почти никогда положительные. Как бесконечное перечисление наименований, из которого только пару сотен пунктов исключаются в белый список. Прямо сейчас Морти отчаянно молился, чтобы это был один из именно той пары сотен. ••• Шесть часов назад они, совершенно измотанные морально и физически, вернулись из совершенно дурного приключения. Пять с половиной часов назад Рик предложил напиться, а Морти не смог отказать. Три часа назад у Морти подкашивались ноги, а потолок ёрзал по стенам - всем, кроме пятой. Два часа назад Рик был в распиздень. Час назад они пьяно целовались на диване перед плазмой в подгаражном бункере Рика, периодически отвлекаясь на хаотичное обсуждение фантастики семидесятых или Боуи, под которого, оказывается, офигенно целоваться пьяным. Полчаса назад, немного протрезвев, но не настолько, чтобы отвечать за свои действия, Рик безумно блеснул глазами в полумраке, озаряя этим дурным светом свою новую, не менее дурную, идею. В гениальности её Морти не сомневался, в безопасности - едва ли. Но снова не смог отказать учёному, потому что Рику, развалившемуся на диване и закинувшему ноги на твои плечи, пьяно выдыхающему дым в потолок и едва слышно подпевающему Боуи невозможно отказать, в каком бы состоянии ты ни находился, и Морти искренне надеется, что будет помнить это после пробуждения, даже сквозь неловкость и сожаления о своей легкомысленности. И вот мы здесь: он подрагивающими от волнения перед очередным открытием пальцами смешивает подсвеченные неоном жидкости самых кислотных земных цветов, ты любуешься им, сидя на лабораторном столе, а оружие, висящее на дальней стене, с интересом поблёскивает металлом своих отполированных боков и спинок в уютном полумраке, но до него никому нет дела примерно так же, как и до разносторонних завтрашних последствий сегодняшней пьянки, от "блять, башка трещит" до тех, которые начинаются прямо сейчас. Ровно после того, как Рик, пробормотав бессвязное "надеюс-не-ошибс-в-рассчтх", не раздумывая, опрокидывает колбу с чем-то ярко-синим и пенящимся. Жидкости довольно много - на несколько больших глотков - и учёный немного запрокидывает голову, пьяно глядя на Морти из-под приопущенных век, пока его кадык дергается в такт глоткам. Первый, второй.. Сначала ничего не происходит. И только мужчина поднимает указательный палец вверх, открыв рот для полного недоумения комментария - начинается представление. Халат ещё шесть часов назад был сначала испачкан кровью и слизью, а потом и вовсе разодран, так что сейчас Морти отлично видно, как из тела учёного лезут, уверенно разрывая сине-серую водолазку, два отростка. Прямо из подмышек, чуть ниже. Вторая пара хуй пойми чего. От Рика можно ожидать всякого, и юноша тихо и искренне надеется, что не того самого. Всё происходит меньше чем за минуту: вот Рик стоит перед тобой, облизанный розовыми языками ультрафиолетовой подсветки снизу и сбоку - и вот твой напарник как ни в чём не бывало отрастил себе вторую пару рук, гордо привыкающих теперь к новому телу (а может, наоборот) точно под его привычными модифицированными протезами. Дыхание перехватывает даже раньше, чем он стягивает остатки водолазки, и всё, на что тебя хватает - "они скрыли мой любимый шрам". Недурно для пьяного тебя, Морти Смит. Недурно. Рик тоже находит этот комментарий вполне сносным, уже подминая тебя под себя. Новая органика не уступает распалённым гормонами киберпротезам, и ты плавишься в объятиях, касаниях, поглаживаниях сразу четырёх ладоней, где-то на периферии отдавая себе отчёт в том, что секрет не в их количестве, а в том, что они его. Как и ты сейчас, вероятно. Кусает, целует, и снова кусает. Губы, поцелуй - правая верхняя ладонь сминает футболку на спине; мочка уха, укус - правая нижняя больно впивается в бок; шея, засос - левая нижняя почти ласково гладит бедро; ключица, снова поцелуй - левая верхняя проходит по животу и рёбрам, задирая футболку. Кажется, ты снова пьянеешь. Руки - твои худые и совершенно человеческие руки - на плечи киборга, притягивая ближе (хотя, казалось бы). Почти рычит в поцелуй, насколько людям вообще позволено рычать. "Он не человек", - не то догадываешься, не то вспоминаешь. Нижней парой рук почти больно впивается в бёдра, рывком придвигая одновременно и к краю стола, и к себе, верхней - снимает твои руки со своих плеч, фиксирует запястья, прижимая твои ладони к столу. Можно и потерпеть, но ты проявляешь недовольство больше, чем мог бы, точно зная, что он знает. В эту игру играют вдвоём, и все остаются в выигрыше. Скалится своей победе, высовывает язык - и ты зеркалишь, приближаясь, пока не касаетесь. "Взаимная гравитация сверхмассивных космических тел", - ты вспомнил название игры. И тут же забыл. ••• Утро было стерильно тихим, какой бывает тишина помещений под шумоизоляцией, неспешным и, вероятно, послеполуденным. Морти проснулся, обнаружив свою голову на сгибе металлического локтя с имитацией кожного покрова. Он не спешил разлеплять глаза, наслаждаясь звоном в голове и тёплым дыханием на ноющем затылке. Один из пунктов был лишним, и юноша никак не мог взять в толк, какой. Учёный шевельнулся во сне, обнимая Морти крепче, и тут парень почувствовал, что что-то не так. Конечности. Их было непозволительно много, их было больше, чем нужно. Объятия чувствовались теперь странно и чужеродно, как когда не можешь шевельнуться, скованный сонным параличом, а абстрактное нечто дышит в затылок, покрывая кожу холодными мурашками, прямо как Рик сейчас (а Рик ли?). Морти сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Пересчитал: изгиб правой руки у головы, ещё одна, чуть теплее - вдавлена в бок, третья - на том же уровне металлическими тисками сжала его под рёбрами, четвёртая расслабленно лежит на бедре, обещая пощаду. Распахиваешь глаза, почти не щурясь в вечном полумраке. Знакомая лаборатория, знакомая стена с оружием, знакомая жёсткость дивана. Не менее знакомый запах алкоголя. Иногда тебе кажется - сможешь узнать даже его ритм дыхания. Осторожно приподняться на локтях, повернуть голову вправо. Рик, пускающий слюни в подушки. Господи, сколько же вы выпили вчера? Явно недостаточно. Нужно было ещё. Бегло оглядываешь через плечо новоприобретённые конечности напарника и, убедившись, что волна паники отступила, неуклюже садишься на кровати, внимательно осматривая новую пару рук учёного и свои собственные, такие же новые, свежие и яркие, синяки на теле. И некоторое количество новых царапин да пару засосов. Без вязкой зеленоватой жижи той заживляющей сыворотки не обойтись. Бля. ••• Следующие пятнадцать минут прошли в попытках успокоить Рика, ворчащего на свою память, служащую ему безукоризненно во всех случаях, кроме крайних степеней опьянения. - Понимаешь, М-Морти, я, блять, в душе не ебу, что я вчера смешал и с чем! В душе, Морти!! - рычал всё еще нагой Рик, нервно снуя у полки с реактивами, а под конец фразы и вовсе начав трясти за плечи подошедшего юношу, одной из новых рук при этом больно сжав его запястье, а другой - очевидно, неосознанно - пытаясь выдрать пару седых прядей, - Блять-блять-блять... - Рик. - тихо, но очень настойчиво. Так, чтобы заткнулся и послушал. - Рик, ты гениальный учёный. Ты и более невероятные вещи изобретал - не то что какая-то пьяная многорукая алхимия. А с антидотом и подавно разберёшься. Давай с-сначала хотя бы приведём себя в порядок. Ослабил хватку, взгляд перестал хаотично бегать, цепляясь за всё подряд. Морти. Морти прав. - А ты не.. Это ничего, если..? - собрался с духом, но всё же отвёл глаза. - Тебя это не смущает? - Рик, я видел тебя в самых разных состояниях и формах, неужели я не потерплю какой-то пары рук? К тому же, - Морти сделал шаг вперёд, понизив голос и заглядывая учёному в глаза. - теперь я предпочитаю четыре.