Самый живой

17 ноября, ровно в 19:23 вечера по местному времени, Рик и Морти, все перепачканные землей, песком, слизью, лимфой, а также чужой и, местами, собственной кровью, высыпались из ярко сияющего зеленью портала прямо на гостеприимный бетонный пол бункера, прихватив с собой немного еще пахнущего раскаленным жаром песка с одной оранжеволикой воинственной планеты из сектора G. - д-давай, Морти, быстрее, скоро их кровь на- ык -чнет засыхать, а ты, поверь, не хочешь знать, ч-что случается с засохшей кровью конитианцев, смешанной с человеческой и обвалянной в конитианском гру- э-ээ -нте, - ученый вытер подбородок уже снятым халатом - не иначе, как по привычке - и с шипением приступил к стягиванию прилипшей к тонким, с запекшейся кровью, порезам бурой водолазки. - я серьезно, М-Морти, поторопись. - блин, Рик, я-я-я не знаю, мы не принимали в-вместе душ с того эпизода.. - Морти запнулся, чтобы высморкаться в левый, неоторванный, рукав красной толстовки комом кровавых соплей с какой-то зеленоватой инопланетной дрянью, застрявшей у него в носоглотке еще, вероятно, с того неудачного падения в конитианское болото (как будто падения вообще бывают удачными). Сучье болото, сучьи конитианцы. - о, то есть, ты все-таки веришь в мою теорию с ТВ-шоу! - приободрился Рик, как раз закончивший разборки с многострадальной водолазкой и теперь зашвыривая ее в мусорную корзину для биологически небезопасных отходов у дальней стены подгаражной лаборатории. - не хотелось бы, если -ох блять- если честно, но слишком многое сходится. да почему они каждый раз метят именно в ноги, у них что, на это фетиш какой-то? я эти джинсы никогда не сниму, - злился Морти, медленно отдирая грубую, заляпанную присохшим уже бурым и фиолетовым, грязную ткань от икр. - блядство. - да, именно этим они и занимаются. пошли, - с этими словами Рик втащил его в просторную душевую кабинку, и Морти приятно выдохнул, ощутив под гудящими от усталости ступнями теплый пол, пока матовая стеклянная дверь за его спиной с автоматической педантичностью встала на место миллиметр-в-миллиметр. В бункере часто пахло реактивами и иногда - пылью, в душевой же не пахло ничем, кроме антисептика и риковых гелей для душа. Морти испытывал смешанные чувства - крайний раз он принимал душ внизу, не желая показываться родным в мозгах Чичи. Но это было давно. Из отражения в глянцевой темно-шоколадной плитке, широкими пластами облепившей все поверхности душевой, на юношу смотрел кто-то искаженный и не совсем живой, со спутанными, местами слипшимися волосами и присохшей вокруг закрытого глаза кровью, стекавшей еще пару часов назад с небольшой раны чуть выше лба, скрывавшейся где-то в торчащих под неестественными из-за засохшей крови углами кудрях. Морти точно не знал, где, и не хотел знать. На плечи было так же страшно смотреть: они, правая часть грудной клетки, правая же рука и, как подозревает Морти, большая часть спины были испещрены тонкими глубокими порезами с запекшейся кровью, а так же бесчисленным количеством ссадин и парой крупных гематом от удара о покатые жесткие камни, когда их выбросило к экватору планеты. У Рика дела были не лучше: весь в пыли и крови, он, источая усталость и медь, стоял сейчас у сенсорного экрана, повернувшись к Морти сухопарой спиной и, устало ссутулившись, настраивал комфортную температуру. Хоть сколько-нибудь комфортную в данной ситуации. Первые секунды были самыми сложными: Морти шипел, Морти вырывался, Морти дергался под неинтенсивными струями теплой воды, пока Рик сжимал его предплечья - достаточно долго, чтобы тело парня перестало трясти сначала от боли, а затем и от шока. Паника подступила, когда юноша увидел стекающие по телу бурые струи. Вскоре пришлось зажмурить глаза - разносоставная кровь и комья земли смывались с волос неохотно, норовя забиться всюду, куда только могли достать. Морти оперся локтями о пока еще прохладную стену, чувствуя, как неприятно зудят порезы не спине. - Морт, эй.. все нормально, пес? - Рик звучал обеспокоенно. Наверное, вид у парня сейчас был совсем неважный. - терпимо, ты как? я тебя даже не вижу, - Морти удивился тому, как уставше звучал его голос в шелесте воды. Он и правда невероятно устал за эти несколько дней, и хотел сейчас только куда-нибудь упасть и проспать часов двенадцать, предварительно обработав раны и закинув что-то в желудок. Даже толком не жуя. - б-бывало и хуже, не парься, Морти. кстати, - после недолгой паузы продолжил ученый, чуть уменьшив интенсивность подачи воды, - есть одна штука, я ее.. конфисковал у d-152, так скажем. нечто среднее между гелем для душа, антисептиком и сывороткой для ускоренного заживления. он не успел запатентовать ее в Рик-бюро, лошара. - ты чудо, - выдохнул Морти, уже подставляя сложенные "лодочкой" ладони. - а он сильно печет? - ты удивишься, но почти нет. хотя в глаза, само собой, не советую, - усмехнулся Рик, уже растирая собственные израненные плечи. - и возьми мочалку, ради бога, Морти, ну пролилась же половина. - эй, если ты забыл, мы два дня скрывались от этих фиолетовокровых уебков, а теперь я стою в душевой, в которой был последний раз, отмывая внутренности Чичи, нихрена не вижу, у меня почти не сгибаются пальцы, а эта хрень, кстати, действительно печет, и нихуево так, - взорвался Морти, слепо метая молнии туда, где, по его мнению, стоял Рик. Какое-то время ученый молчал и юноша уже начал было раскаиваться за столь резкий выпад в сторону настолько же уставшего, избитого и заебанного, как и он сам, напарника, но тут его пальцев коснулись другие, мыльные и теплые, а в ладонь оказалась вложена небольшая мочалка с прохладным, еще неразмыленным, гелем. Возможно, Морти так и остался бы стоять, замерев, пока и этот гель полностью не стек, с хлюпающим звуком встречаясь с теплой плиткой на полу, недалеко от решетки слива, если бы Рик не тронул его осторожно за плечи, тихо попросив не дергаться следующие секунд двадцать и посильнее зажмурить глаза. Усталый мозг Морти не хотел - и, вероятно, не был в состоянии - даже думать, что же такого может произойти в следующие двадцать секунд, но даже если б мог - точно не ожидал бы, что кто-то, размылив немного геля в ладонях, мягко начнет втирать его в темные кудри, постепенно избавляясь от присохших к корням катышек земли и крови, застрявших там, как отчаянно полагал Морти, навсегда. Это было удивительно приятное чувство - совсем не так, как когда сам моешь голову, бездумно втирая шампунь и так же бездумно смывая его. В этих мягких круговых движениях было что-то гипнотизирующее, что-то странно-успокаивающее: Морти даже не дернулся, когда пальцы Рика нащупали порез слева надо лбом - кажется, киборг намеренно избегал касаться этого места поначалу. ••• Когда с ранами обоих было покончено, а Морти смог, наконец, открыть глаза, удивляясь тому, какими насыщенными кажутся лиловая подсветка кабинета на выходе из душевой и его собственный, темно-синий, махровый халат, такой непривычно мягкий и уютный после этих сорока восьми часов нервотрепки - Рик уже стоял у небольшого холодильника, спрашивая, не хочет ли Морти закинуть в себя ведро фисташкового мороженого и посмотреть старый сай-фай. Ответ был очевиден, даже когда вопрос еще не был задан. Когда же мороженое было уничтожено, а "Forbidden planet" - бессовестно раскритикован еще на первом часу, ни у кого даже не возникло мысли о том, чтобы подняться наверх и разбрестись по своим комнатам. И спустя еще час - тоже. В это время они уже спали, угловато обнявшись, но неизбежно задевая, все-таки, раны друг друга, на черном диване, большом и немного жестком, пока на экране шли финальные титры под, вероятно, очень эпичную музыку. Очень.