***
Гарри осознавал, что происходит вокруг него. Но всё было словно в тумане. Появился Сириус и забрал его из квартиры Трулса. У Гарри не было сил даже поздороваться с крёстным. Когда они вернулись в Годрикову впадину, Гарри… не знал, что делать. Как это было возможно, что мамы не было дома? Почему-то казалось неправильным находиться там… без неё. — Иди в свою комнату и постарайся отдохнуть, Гарри, — сказал Сириус, на вид измученный, уже несколько часов пытающийся разобраться со всем происходящим. — Уже почти утро. Я… поговорю с Джеймсом. Джеймс. Отец Гарри. Он заперся в спальне, которую делил с женой, и с тех пор не издал ни звука. Он не вышел проверить, как себя чувствует Гарри, и мальчик почувствовал некоторое облегчение — ему тоже не хотелось видеться с отцом. Это только придаст случившемуся больше реальности. Что… остались только они вдвоём. Гарри казалось, что он в каком-то страшном сне. Направляясь к своей комнате, он ждал, что вот-вот мама позовёт его, но в доме было очень тихо. Стало страшно. Так страшно. Вот и его комната… в последний раз, когда он был тут, мама была дома. — Не уходи, — захныкал Гарри, зажмурившись. — Мама, не уходи. Мысли о том, что же теперь делать, наводнили голову, и вдруг он вспомнил о вокзале. Глаза Гарри распахнулись, и он встал, тяжело дыша. — Я сделаю это, — прошипел он, закрывая глаза. Если мама была на вокзале… если он мог найти её… может быть, он смог бы и вернуть её? Может… он не знал, что вообще мог сделать, но он должен увидеть её. Нужно поговорить с ней ещё раз. Так нужно… Выбивающий дух рывок пришёл на этот раз куда быстрее. Гарри снова ощутил прохладу появившегося вокзала и услышал слабый шум поездов, отбывающих, останавливающихся или просто проходящих мимо. Может, он так быстро попал сюда от отчаяния? Или потому, что уже натренировался? Или была какая-то иная причина? Гарри не знал и не хотел выяснять это сейчас. Всё, на чём он мог сосредоточиться — это поиски мамы. Вот только это было легче сказать, чем сделать. Как и в прошлый раз, на вокзале был целый океан людей. Гарри огляделся по сторонам, пытаясь отыскать маму глазами, но просто стоять на месте и вглядываться было бесполезно. Тут было слишком много народу, даже детей! Как он мог найти Лили в этой толпе? Он даже Альбуса нигде не видел! И Гарри побежал, ища маму, зовя её по имени. Может, раз её здесь не было, она жива? Может, и вправду произошла ошибка? Гарри не останавливался и не расспрашивал людей, ни один из них не выглядел приветливым и готовым помочь. — Лили! — закричал он. — Мама! Мама! — Гарри налетел на кого-то, получил в ответ свирепый взгляд, но не остановился, чтобы извиниться. Сейчас было плевать, у него были дела поважнее. Невидимый якорь, который пытался оттянуть его обратно в мир живых, сейчас ощущался как никогда сильным, очень сильным, и Гарри не знал, сколько времени у него осталось до того, как его выкинет с вокзала. — Мама! Лили Поттер! — а как ещё он должен был её звать? Было так странно звать её по полному имени, но как бы она откликнулась, если бы он кричал просто «мама»? Женщина с длинными рыжими волосами как раз садилась в поезд, и Гарри чуть не завизжал, увидев её. Он бежал так быстро, как только мог, чтобы добраться до неё, и только пару секунд спустя понял, что она слишком высока, чтобы быть его мамой. Тогда он чуть не заплакал. Гарри всё больше впадал в отчаяние, и вдруг ему в голову пришла мысль: если мамы нет на вокзале, то, может быть, она уже в поезде? Да, он тоже сядет на поезд и… Внезапно кто-то схватил Гарри за руку и потащил прочь от вагона. Подальше оттуда, где могла быть мама. — Нет! — закричал Гарри, а затем начал вырываться, но хватка тащившего его была слишком цепкой. — Отпусти меня! Я должен найти свою ма… — Я не дала тебе умереть тогда, — прорычал женский голос. — Не дам и сейчас! — Там моя мама! Она… — Нет. — Я должен найти её! — Нет. — Отпусти меня! Я хочу найти маму! — Я сказала нет! Последнее «нет» сопровождалось рывком, и Гарри внезапно отшвырнуло к стене, а человек, вернее, женщина, которая оттащила его от поезда, посмотрела на него сверху вниз. Это было пугающе, так как её глаза были направлены в разные стороны, а её лицо, обрамлённое длинными тусклыми волосами, было крайне бледным. Она выглядела… знакомо. Гарри уже видел её раньше… он знал её имя… знал её. — Я видел тебя раньше, — выдохнул Гарри, пытаясь отдышаться. — Я тебя знаю. Ты же… ты же… — Ты слишком важен, — прошипела женщина. — Тебе ещё предстоит свершить много великих дел, тебе нельзя ломаться из-за такого пустяка. — Это не пустяк! Моя мама… — Твоя мать не имеет большой роли в общей картине мира, Гарри Поттер. Как и твой отец. А вот ты — да, Избранный. Мальчик, Который Выжил. — Что? — растерянно спросил Гарри. Он вскипел от ярости, услышав возмутительные слова этой женщины о его матери, и почувствовал себя ещё более отчаявшимся. Но он не мог сдвинуться с места, куда женщина его отволокла. — О чём ты говоришь? — Спроси у отца, — прошипела она, приблизив к нему лицо. — Спроси своего отца, когда ты умер. — Ты сумасшедшая, — огрызнулся Гарри, пытаясь оттолкнуть её. — Мне нужно найти… — Твоя мать давно умерла. И тебе здесь не место. Возвращайся. — Ни за что! И всё же, несмотря на свои слова, Гарри понял, что снова очутился в своей комнате. Он упал на пол и сдержал болезненный и разочарованный вопль. Слёзы застилали ему глаза, и он даже не пытался встать и пошевелиться. Он не хотел плакать, не знал, что думать и чувствовать. Он так растерян, сбит с толку происходящим безумием. Или… может быть, это он сходил с ума? Может быть, поэтому он больше ничего не понимал? Гарри надеялся, что он потеряет сознание — его мозг перегружен, и ему надо отдохнуть. Всего слишком много. Это просто какой-то кошмар… Гарри даже не заметил, как задрожал стол и заскрипела кровать. Он был полностью сосредоточен на попытке разобраться в своих мыслях. Ему не следовало появляться на вокзале — это только усугубило ситуацию. Он так и не смог увидеть маму. Она умерла. Её больше нет. Гарри просто… не мог с этим смириться. Даже пытаться не хотел.***
В это же время Сириус как умел старался утешить Джеймса, который уже успел опустошить целую бутылку огневиски и, похоже, хотел ещё. — Ты любил её, и она любила тебя так же сильно, Джеймс, — говорил Сириус, — но не забывай, что ты нужен Гарри. — Её больше нет, — хрипло ответил Джеймс. — Моей Лили больше нет. — Гарри… — снова попытался Сириус, но друг его перебил: — С Гарри всё отлично! — прорычал Джеймс. — Он в своей чёртовой комнате, целый и невредимый! Но Лили больше нет! Моя жена умерла! Моя жена умерла! — Как будто я не знаю, — пробормотал Сириус. Честно говоря, он не имел ни малейшего представления о том, что ему следует сказать, что Джеймсу нужно услышать. — Не позволяй горю захлестнуть тебя. — Вряд ли ты меня поймёшь, — раздражённо бросил Джеймс. — Ты никогда не был женат! — Да, но это не значит, что я никого не терял… — Заткнись, чёрт возьми, Сириус! Убирайся отсюда, я не хочу тебя сейчас видеть. Никого не хочу. — Отлично, — сказал Блэк. — Я вернусь, когда ты немного протрезвеешь. — Как будто я собираюсь, — пробормотал Джеймс, потянувшись за другой бутылкой огневиски, которую Сириус до этого не замечал. Элитный Пожиратель Смерти покачал головой и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Постояв несколько секунд неподвижно, Сириус решил пойти и проверить Гарри, надеясь, что состояние у мальчика было лучше, чем у Джеймса. Он хотел бы знать, что надо говорить, чтобы хоть немного утешить дорогих людей. Сириус всегда плохо ладил с чувствами и откровенными разговорами по душам. Хотя, в последнее время, оборотень часто замечал, что Блэку стоит поработать над своим эмоциональным развитием. Сириус обнаружил мальчика на полу. Его слёзы высохли солёными дорожками на щеках, и он лежал, пустым взглядом уставившись в потолок. Это… совсем не то выражение, которое Сириус хотел бы видеть на лице своего крестника. — Гарри? — тихо сказал он, и мальчик повернулся к нему. — Дядя Сириус, — прошептал Гарри, и его голос звучал так… поверженно. Вздохнув, Блэк вошёл в комнату, заметив беспорядок, но никак не комментируя его. — Ты не должен лежать на полу вот так, — тихо сказал Сириус. — Давай, забирайся в постель. Она мягкая и тёплая. — А когда… когда маму похоронят? — спросил Гарри, и Сириус замер, чувствуя, как его сердце болезненно сжалось. Он не хотел отвечать, у него даже не было ответа. Поэтому он молча поднял Гарри с пола и уложил на кровать. Мальчик, такой бледный, смотрел на него с непроницаемым выражением большими усталыми зелёными глазами. — Не знаю, — наконец ответил Сириус, глядя на Гарри сверху вниз. — Мне очень жаль. Могу ли я… сделать что-нибудь для тебя, Гарри? — Как папа? — Джеймс… расстроен. Он скорбит. Это понятно, и я думаю, что это надолго… не знаю, насколько. Горе — это… ужасная штука. Но иногда оно нам необходимо. — Он ведь организует похороны? «И почему ты такой практичный? — подумал Сириус. — Я позабочусь об этом, если твой отец не сможет… ты ещё так мал, чтобы всё держать под контролем». — Я… я не уверен. Я спрошу его. Если он этого не сделает, то сделаю я. — Спасибо, — сказал Гарри, закрывая глаза. — Ты можешь закрыть за собой дверь, дядя Сириус? — Конечно, — ответил Блэк, понимая, что его присутствие больше не требуется. — Гарри… я не очень хорошо умею утешать людей, но не забывай, что я рядом, хорошо? Что бы ни случилось. — Спасибо, — повторил Гарри, но не повернулся, чтобы посмотреть на крёстного, когда тот уходил. Оставшись один, мальчик закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. Он не плакал. Ему не хотелось. Но… как можно при такой удушающей боли продолжать жить? Он чувствовал себя потерянным и опустошённым и не знал, как избавиться от этого чувства. Скоро его затошнило… но так, что блевать не хотелось — узел внутри просто жёгся, как кислота. Дышать было трудно, как будто это стало для него непосильной задачей. Было ли это то самое горе, о котором сказал Сириус? Или это было отрицание смерти мамы? Гарри не мог даже представить себе будущее, в котором он никогда больше её не увидит. Горе. Сколько эмоций может вместить в себя одно слово? Оно казалось огромным и глубоким, как море, высоким, как небо, неподвижным, как сама земля. Как открытая кровоточащая рана, и Гарри не знал, что с ней делать. Он наивно полагал, что, узнав о том, что Альбус мёртв, он познакомился со смертью. Как же он был неправ, как глуп! И как он ненавидел себя теперь за такую наивность.***
Том узнал имя Лили Поттер, как только увидел его среди имён в списке погибших. Он в растерянности смотрел на него несколько долгих минут, гадая, что будет делать её сын. Будет ли он плакать? Возненавидит ли войну и станет обвинять во всём Тёмного Лорда? Будет ли он винить Тома? Даже если так, Том не мог почувствовать в себе ни капли сожаления. Мать Гарри работала на фронте, где и без неё погибало множество людей. А война была необходима. И смерть Лили Поттер не сделала войну более ужасной, не сделала её менее… необходимой. — Какие мы сегодня мрачные, — прошипела Нагайна. — Что случилось, страшила? — Я не страшила. Мальчишка потерял свою мать, — сказал Том. — Думаю, он очень расстроен из-за этого. — Ты встретишься с ним? — Меня могут узнать, так что я не могу открыто явиться на похороны. — Почему бы тебе не пойти от имени Волдеморта? Если мальчик разозлится на тебя, это может отвлечь его от горя. — И тогда он больше никогда со мной не заговорит. Так не пойдёт, Нагайна. — И когда планируются эти… похороны? — Мне сообщили, что они пройдут в следующий вторник. Их организует Сириус Блэк, так как, по-видимому, отец мальчика не в состоянии… делать что-либо в принципе. — Что ты скажешь мальчику? Тебе ведь совсем не жаль его потери. — А что, если он начнёт реветь? — вдруг нахмурившись, спросил Том. — Сомневаюсь, что душить его, пока он не потеряет сознание, уместно на похоронах. — …Я не знаю, — ответила Нагайна. — Но несколько лун тому назад я видела плачущую женщину. Она успокоилась, когда разделась догола перед одним из твоих людей в чёрных тряпках. Как ты их называешь… Пожиратели Смерти? Как вообще можно сожрать смерть? — Что?! — Он её, конечно, не душил, но как будто чем-то закалывал. Только не ножом. — Да я даже слушать… Аргх, чтоб тебя! Давай, проваливай! — Том прожёг взглядом змею, которая зашипела в ответ, словно смеясь, и уползла прочь. Риддл покачал головой и крепко зажмурился. Почему иметь дело с людьми так сложно? Вот только… Минутку… Мальчик будет очень уязвим. Он наверняка ужасно скучает по матери. Может, Том воспользуется этим, чтобы выяснить, действительно ли Поттер способен путешествовать между царствами живых и мёртвых? Он застигнет Гарри врасплох, и, даже если тот будет отрицать всё, Том легко распознаёт ложь. Фантастика! А теперь осталось дождаться похорон. Давненько уже Том так не волновался перед ними, как сейчас.***
Небо серело, тяжело нависая над головой. Солнце пряталось за тёмными тучами, но ни дождя, ни ветра не было. Гарри стоял между отцом и крёстным на протяжении всей церемонии. Сириус положил руку ему на плечо, но Джеймс даже не взглянул на сына. Гарри почувствовал жгучую обиду, но в то же время… странное понимание. Они оба по мере сил пытались не рухнуть под тяжестью общего ужасного чувства потери. Любимой ими женщины, лежащей сейчас в прекрасном гробу из чёрного дерева. Пришло много гостей. Малфои, Уизли, все друзья и коллеги Лили, а также множество соседей. Даже Гилди был тут. И некоторые однокурсники Гарри тоже пришли поддержать его. Он был благодарен, хоть и не успел пока поговорить с ними. Даже просто знание того, что они были рядом, облегчало гнёт тоски. Когда гроб опустили в вырытую могилу, Гарри отчаянно захотелось взять отца за руку. Но, когда он поднял свою ладонь, Джеймс сложил руки на груди, ограждая себя от любого прикосновения Гарри. Мальчик сжал кулаки, не обращая внимания на жжение под веками. Спустя, пожалуй, целую вечность, церемония наконец закончилась. Люди двинулись к дому, но Гарри стоял неподвижно, ничего не говоря и не поднимая глаз, даже когда его отец и крёстный ушли. Вскоре он услышал, как кто-то приближается к нему сзади, и почувствовал, как пара рук обвилась вокруг него. Слабый аромат лотоса подсказал, что это Филиппа, которая плакала у него за спиной. — О Гарри, — всхлипнула девочка. — Я даже представить себе не могу, как тебе тяжело. — Мне очень жаль, дружище, — серьёзно сказал Бьёрн, подходя к Поттеру. Не прошло и секунды, как Трулс тоже оказался рядом. Он взял руку Гарри в свою и сжал её, зная, что ничего из того, что он мог бы сказать, не исправило бы произошедшего. — Мы можем что-нибудь сделать? — спросила Петронелла, вставая между Бьёрном и Гарри. В чёрном платье она казалась ещё бледнее обычного, и на мгновение Гарри удивился: неужели она всегда была такой худенькой? — Кроме того, Якоб просил передать тебе свои соболезнования, но он не смог приехать. Его здоровье… — Я понимаю, — тихо сказал Гарри. — Спасибо. Всем вам. Спасибо. Филиппа обняла его ещё крепче и снова разрыдалась. — Мы поддержим тебя, чем сможем, — пообещала Петронелла, нежно касаясь руки Гарри. — Что бы ни случилось. — Это первые мои похороны, — прошептал Гарри, не глядя ни на кого из них. — Но война только начинается… сколько же нам придётся их увидеть, прежде чем всё это закончится? — Такова обратная сторона войны, — мрачно сказал Бьёрн, — похороны становятся привычкой. — Все говорят, что умереть за свою страну — это достойная смерть, — мрачно продолжил Гарри. — Но нет ни капли чести в том, чтобы умереть вот так, на чужой земле, а не защищая свою Родину. Умереть, как собака, безо всякой причины. — Верность правительству, — пробормотала Петронелла, вздыхая. — Для некоторых это хорошая причина. — Моя мама была магглорождённой, — сказал Гарри, не обращая внимания на поражённые лица Петронеллы и Бьёрна. Они оба довольно быстро оправились от удивления, и, несмотря на предсказания Трулса, Петронелла не казалась особенно встревоженной или разочарованной. — Тогда причин и правда нет, — сказала Филиппа, наконец отпуская Гарри. Вид её покрасневших глаз и мокрых щёк чуть не заставил мальчика тоже поддаться слезам, но он этого не сделал. Он не собирался плакать. — Ни одной. Мне так жаль. — Гарри, — позвал знакомый голос, и Поттер обернулся, увидев Рона Уизли, идущего к нему, и, как ни странно, Драко Малфоя, шагающего немного позади. — Я очень сожалею о твоей потере, приятель. — Мои соболезнования, — сказал Малфой, как только приблизился к Гарри. Его серые глаза настороженно смотрели на учеников Дурмстранга вокруг. Он удивлённо моргнул, заметив, что Гарри держал за руку высокий светловолосый мальчик, но ничего не сказал. Какие бы предположения он ни сделал, он оставил их при себе. — Спасибо, — сказал Гарри. — Мой отец в доме? — Да, — ответил Рон. — Хочешь, я, эм-м… позову его сюда? — Нет, — пробормотал Гарри. — На самом деле, я хочу побыть один. — Тогда мы пойдём, — сказал Трулс, наконец отпуская его руку. — Не задерживайся тут и береги себя. — Я… хорошо. Спасибо. Трулс улыбнулся в последний раз, прежде чем повернуться к остальным. — Ну, ладно. Пойдём. Понимая желание Гарри, остальные не стали протестовать, а просто выразили последние соболезнования и последовали за Трулсом к дому, откуда каждый поспешил вернуться домой. А Гарри стоял один, глядя на место упокоения своей матери и думая о том, как печально смотрятся живые лилии на свежей могиле.***
Том увидел мальчика раньше, чем тот сам заметил его. Поттер стоял в одиночестве, такой бледный, одетый в чёрную похоронную мантию, и со своим мрачным выражением лица мальчик выглядел старше своих лет. В конце концов Том не стал утруждать себя маскировкой, а просто использовал сильные отводящие внимание чары. Всё-таки он не хотел выглядеть незнакомым для мальчика. — Кхм, — начал Том, — твоя мать… сожалею о твоей потере. — Правда? — спросил Гарри, не поднимая глаз. — Почему ты здесь? Для тебя она была всего лишь маглорождённой и даже не была полезной. Она была просто целительницей. Так зачем ты пришёл? Разве ты не должен сейчас быть где-то ещё и убивать повстанцев, чтобы угодить своему хозяину? «Как неловко,» — подумал Том, вставая рядом с мальчиком. Мужчина не рассердился на слова Гарри — прошлой ночью он засиделся допоздна, читая книгу о скорби и прочей чепухе, и, очевидно, бездумные агрессивные выпады были вполне нормальны для человека, пережившего смерть родственника. — Ну, я не знал её лично, так что меня всё это мало касается. Вот почему я сказал, что сожалею о твоей потере, а не о своей. И это правда. Мне неприятно видеть тебя… в печали. К большому удивлению самого Тома, он не лгал. На самом деле, увидев, в каком состоянии мальчишка, он решил даже не пытаться выпытывать у него информацию. Найдётся и другое время, он никуда не торопится. И он всё равно может просто накачать Поттера чем-нибудь и вытянуть информацию легилименцией следующим летом. — Я хочу, чтобы она вернулась, — прошептал Гарри, и Том взглянул на могильную плиту и выгравированную надпись. Простой, но изящный камень. У Блэка, как-никак, есть вкус. — Почему это случилось? — спросил Гарри. — Почему она умерла? — Ну… — начал Том. — Я… не уверен. Почему люди обычно умирают? — Я скучаю по ней, — сказал Гарри, и Риддл почувствовал огромную благодарность и облегчение, что мальчик не плачет. Ободрённый этим, он продолжил: — Один старый дурак однажды сказал мне, что для высоко организованного ума смерть — это всего лишь очередное приключение, — задумчиво протянул он. — Тебе от этого легче? — Не особо, — ответил Гарри. — Жаль, — пробормотал Том, нахмурившись. Дамблдор идиот. Затем Гарри судорожно вздохнул, а потом зажмурился и разрыдался. — Что? Сейчас-то ты чего ноешь? — вскрикнул Том. Позже он ни за что не признался бы в этом, но в тот момент он запаниковал, не зная, что делать. — Что я такого сказал? Поттер, я что-то не так сказал? Гарри! Прекрати это! Мерлин, можно я тебя оглушу? Или нет? Как тебя остановить? — Ты такой жалкий, — всхлипывая, сказал Гарри, дрожа всем телом. — Ты бесчувственная скотина. — Может я и скотина, — согласился Том. — Но уж точно не жалок. Как мне сделать так, чтоб ты перестал тут моросить? — Не кричи на меня! — всхлипнул Гарри. — Я не кричу, я не кричу на тебя, — кричал Том на расчувствовавшегося мальчика. Ему нужно было, чтобы Гарри успокоился, иначе шум привлечёт чье-то внимание, и даже отводящие чары не спасут. Поэтому он опустился на колени перед Поттером и притянул его в корявые, неловкие и слишком сильные объятия. Гарри, казалось, совсем это не смутило. Он в то же мгновение обнял Тома, прижался лицом к его плечу и заплакал ещё сильнее. «Мерлин, я очень надеюсь, что нас никто не увидит,» — подумал Том, поглаживая Гарри по спине, как будто успокаивая его. — Ладно. Всё. Что мне сказать, чтобы тебе стало лучше? — Ничего не говори, — приглушённо ответил Гарри. — Ты не умеешь утешать. — Ну, если честно, ты первый человек, на котором я пробую. — Я хочу, чтобы мама вернулась. — Да, Гарри. Как и многие другие. Хотя я вот нет. С другой стороны, я никогда не знал её. — Ты никогда не видел свою маму? — спросил Гарри, слегка отстраняясь. — Но почему? — Она умерла сразу после моего рождения, — ответил Том, радуясь, что мальчишка хоть немного успокоился. — И в то время я понятия не имел, кто мой отец, поэтому даже узнать о ней ничего не мог. — Ты жил не с отцом? — опять спросил Гарри, и на его лице проступило странное выражение. Не совсем любопытное, скорее… настороженное? Подозревающее? — Почему? — О, он смылся, как только моя мать рассказала ему обо мне. Гарри, в свою очередь, пришёл к ошеломляющему выводу. Ему и правда казалось, что лицо Тома было немного знакомо и смутно напоминало лицо юноши на фотографии… лицо Тёмного Лорда. А теперь… что там рассказывал Том о прошлом Тёмного Лорда? «Его отец-маггл бросил его чистокровную мать, как только смог, и она умерла, успев лишь дать имя своему ребёнку». Но этого не может быть! Тёмному Лорду должно быть… как минимум семьдесят лет! Но Том, который говорил, что его настоящее имя Марволо, выглядел не старше тридцати с небольшим! Так что он никак не мог им быть… «Но ведь ходили слухи, что Тёмный Лорд бессмертен,» — подумал Гарри, и чуть не упал. Если Том действительно был Тёмным Лордом, то почему он до сих пор возился с Гарри? Минутку, а что, если он знает о волшебной палочке? Но он не вёл себя враждебно по отношению к Гарри, если не считать той самой первой встречи в библиотеке пару лет назад. — Чего ты от меня хочешь? — спросил Гарри, всё ещё держа руки на плечах Тома и глядя ему в глаза. — Ты мне друг? — Что? — спросил в ответ Том, недоумённо моргая. Он не мог не заметить, что, несмотря на то, что мальчишка сильно изменился — например, перестал быть таким раздражающим и грубым — зелёные глаза цвета Авада Кедавры остались прежними. — И что это значит? Мой ответ зависит от того, начнёшь ты опять реветь или нет. — О, заткнись, — проворчал Гарри, нахмурившись. — Я больше не буду… наверное. «Пожалуй, я поторопился с выводами о его грубости», — подумал Том. — Кажется, скоро пойдёт дождь. Может, тебе лучше отправиться домой? — Возможно, — ответил Гарри, снова прищурившись. — Почему бы тебе не пойти со мной? Дядя Сириус тоже элитный Пожиратель Смерти. Ты наверняка знаешь его. — Вообще-то у меня остались незаконченные дела, — поспешно сказал Том. Он не хотел смотреть на выражение лица Блэка, если тот увидит его… как бы забавна ни оказалась его реакция. — Я просто подумал, что мог бы заскочить и посмотреть, как у тебя дела. Я… мне уже скоро надо будет идти. — Кого я могу в этом винить? — вдруг спросил Гарри. — Моя мама мертва. Кого мне винить? Мятежников? Тёмного Лорда? — Вини во всём войну, — ответил Том. — А в войне вини мятежников. — Главное, не Тёмного Лорда, да? — горько констатировал Гарри. — Нам с тобой скоро придётся поговорить об этом, — сказал Том, отпуская Гарри и стряхивая руки мальчика со своих плеч, прежде чем встать. — Если ты не собираешься становиться Пожирателем Смерти… — Тогда почему бы тебе просто не избавиться от меня? — дерзнул Гарри, отступая на шаг и глядя с отсутствующим выражением лица на мужчину. — Я бы не возражал. Мама умерла, а отец не может даже видеть меня. Всё так запутанно, моя жизнь в один миг превратилась в полный отстой. — Не неси чушь, — ответил Том, протягивая Гарри носовой платок. — Вытри нос и приведи себя в порядок. Всегда веди себя так, будто на тебе невидимая корона. «Наверное, я ошибся, — подумал Гарри, делая то, что ему было сказано. — Он какой-то чересчур добрый для Тёмного Лорда». — Что же мне теперь делать? Я не… мамы больше нет, и… — Сосредоточься на учёбе, — посоветовал Том. — Ты всё ещё просто сопляк. В твоём возрасте рано ставить себе какие-то грандиозные цели. Кроме того… если сейчас ты попытаешься ввязаться в эту войну, всё, что тебе удастся сделать, — это записать себя во враги Тёмного Лорда. И из-за этого тебя могут убить, как бы мне ни хотелось обратного. «Не сомневаюсь,» — подумал Гарри и кивнул. — Я всё равно ничего не могу сделать. — Вот именно, — подтвердил Том и тоже кивнул. — А теперь мне пора. Просто сфокусируйся на учёбе и занимайся как можно больше. Твоя мать мертва, а ты — нет. Твоё будущее ещё впереди. — До свидания, — сказал Гарри, глядя, как мужчина пересёк охранный барьер так же легко и незаметно, как и когда пришёл сюда. Как только Том оказался за пределами охраняемой зоны, он аппарировал. «Ты прав, — подумал мальчик. — У меня нет такой кнопки, на которую я мог бы нажать и остановить войну, но я точно могу что-то сделать, чтобы помочь прекратить её». — Мам, — сказал Гарри, — думаю, я не могу больше отсиживаться в тени, пусть ты всегда желала именно этого. Но сначала ему придётся кое о чём поговорить с Джеймсом. Он не забыл о том, что сказала ему женщина на вокзале. «Спроси своего отца, когда ты умер».***
В итоге Сириус насильно влил в Джеймса две склянки успокоительного зелья, прежде чем тот смог спокойно сидеть и говорить. Гарри всё ещё был снаружи, и все гости, к счастью, ушли, не желая задерживаться здесь дольше необходимого. — Твоё поведение ранит Гарри, — сказал Сириус. — Я знаю, что тебе сейчас больно, но он ребёнок, твой сын, он нуждается в тебе. — Я хочу, чтобы Лили вернулась, — пробормотал Джеймс, закрыв глаза. — Какой смысл всего этого дерьма, если её нет рядом? — Смысл чего? — встревоженно спросил Сириус. — Послушай, дружище, я знаю, что ты скорбишь, но не торопись так отгораживаться… — Отгораживаться? От чего, например? — протянул Джеймс почти пьяным голосом. — Через несколько лет Гарри тоже пойдёт на фронт. Он ведь станет элитой, понимаешь. Дурмстрангский выпускник и всё такое. Он пойдёт и будет сражаться на этой войне, а что, если он тоже умрёт, а? Моя жена умерла, и мой сын умрёт, не дожив и до двадцати лет… — Не говори глупостей, — усмехнулся Сириус. — Я не позволю Гарри оказаться на поле боя, я что-нибудь придумаю. — Я не знаю, как смогу выжить без Лили, Сириус. — Ты просто должен быть сильным, Джеймс. — А… какая разница между тем, чтобы быть сильным и опустошённым? — фыркнул Джеймс. — Хотел бы я быть совсем пустым. Может быть… может быть, мне не было бы так плохо. — Я не говорю тебе, чтобы ты не грустил и не горевал, — посмотрел на него Сириус. — Я просто говорю, что даже после того, что произошло, жизнь продолжается. — Нет, ничего она не продолжается, — невозмутимо ответил Джеймс. — Я буду жить в этом дурацком огромном доме, один с домовыми эльфами… — И Гарри. — Гарри будет в Дурмстранге. Или он может жить с тобой. Он может делать всё, что захочет, чёрт побери, мне плевать. — Джеймс! — рявкнул Сириус. — «Я рад, что напоил его зельями. Кто знает, каким он был бы без них». — Я уже говорил тебе несколько раз — я знаю, что тебе всё это даётся тяжело, но не смей вымещать это на Гарри. — Ах, на Гарри! — Ты его игнорируешь! Просто отворачиваешься от него! Ты даже не потрудился спросить у него, ест ли он, спит или нет… — Пошёл ты, Сириус, — заорал Джеймс в таком гневе, что даже туман спокойствия от зелий не помог его скрыть. — Ты думаешь, я буду волноваться, не спи он хоть целую неделю?! Моя жена умерла! Что, по-твоему, хуже? — Разве ты не любишь его, ты… — Ну, конечно, люблю! Просто сейчас он не имеет значения! С ним всё в порядке! — Если ты так думаешь, — прорычал Сириус, — то я заберу Гарри на лето к себе на Гриммо. А ты постарайся прийти в себя, пока на самом деле не стал так одинок, как тебе кажется. — Лили бы знала, что делать, — простонал Джеймс, закрывая лицо руками. — Она бы знала… «Я и не подозревал, что ты так сильно от неё зависишь,» — подумал Сириус и вздохнул. — Ты не единственный, кто потерял кого-то важного в этой войне, Джеймс. Как бы больно это ни было, ты должен двигаться дальше. — Не забирай пока Гарри, — печально сказал Джеймс. — Я постараюсь справиться. Только… не сегодня. — Как пожелаешь. — Я устал. — Иди спать. — Я не могу. — Могу тебя оглушить. — Не будь скотом. — Вот придурок, — ухмыльнулся Сириус, вставая. — Уже поздно, дружище. Вместо оглушения, как насчёт того, чтобы просто выпить сонное зелье? — Кажется, у меня осталось немного, — пробормотал Джеймс. — Дашь мне одно? — Я оставлю его на столе, — сказал Сириус. — Выпей, когда захочешь спать, хотя я предлагаю тебе сначала поговорить с Гарри. — Ты придёшь завтра? — Конечно. Увидимся. — Да… увидимся. Затем Сириус ушёл, сразу же после того, как поставил пузырёк с зельем сна без сновидений в пределах досягаемости Джеймса. Блэк рассеянно подумал, куда же запропастился Гарри. Он не видел мальчика по пути к камину, и единственное, что остановило его от поисков Гарри, — это то, что тому наверняка хотелось побыть одному. «Если он действительно один, — задумался Сириус, хватая горсть летучего пороха. — Все ли его друзья ушли? Может быть, кто-то из них пока ещё здесь».***
Почти час спустя Джеймс поднялся с кресла, в котором сгорбленно сидел. Он встал, потирая лицо и размышляя, действительно ли зелье поможет ему. Он устал, очень устал, но знал, что если ляжет спать, то будет только думать, думать и думать. Он понятия не имел, что ему теперь делать без Лили. Он не знал, как растить Гарри самостоятельно. Не знал, как приказывать домовым эльфам делать всё, что они должны — этим всегда занималась Лили. А её больше нет. Чей мудрый совет поможет ему теперь? Кто будет знать, как успокоить его сомнения и прогнать страхи? Его жена была не просто супругой — она была его другом. И теперь Джеймсу казалось, что он потерял половину своего сердца и души. Он не знал, как жить без этой половины. Кто теперь скажет «нет», когда Джеймс и Сириус попытаются научить Гарри какой-нибудь пакости? Кто помешает им съесть целый торт в один присест? Почему-то Джеймса пугала мысль о том, что ему придётся пить утренний кофе в одиночестве. За столом во время завтрака, обеда, ужина… будут только он и Гарри. И каждый раз, когда он видел сына или думал о нём, он также думал о будущем, в котором Лили могла бы быть рядом. Например, будущее Рождество. Или дни рождения. А что будет, когда Гарри закончит школу? Кто же тогда будет стоять рядом с Джеймсом, аплодируя и с гордостью глядя на Гарри? Сириус? Без обид, но Джеймс не хотел, чтобы Сириус занял роль гордой мамочки. Пусть он и лучший друг, но, по мнению Джеймса, есть вещи, на которые мужчина не сгодится. Снова вздохнув, Джеймс схватил пузырёк и вышел из кабинета. Он будет спать в комнате для гостей — в комнате, которую он делил с Лили, было бы слишком больно. «Интересно, пройдёт ли это когда-нибудь?» — подумал Джеймс. Внезапно он остановился. В коридоре перед ним стоял Гарри со странным выражением на лице. Мальчик казался выше и старше, чем помнил Джеймс. Хотя, всё-таки он не видел своего сына уже… почти год. Он не видел Гарри так давно, а когда наконец представилась возможность, то старался его не замечать. Джеймсу стало стыдно, но он не жалел об этом. Было больно смотреть на Гарри, чьи глаза были так похожи на глаза Лили. — Я хочу кое о чём поговорить, — сказал его сын. — Гарри, я не хочу сейчас разговаривать, — устало ответил Джеймс. — Мне очень жаль, что я так себя вёл, но… — Мне всё равно, — отрезал Гарри. — Это очень важно. — Не сейчас, Гарри, — нахмурился Джеймс. Его прежнее раздражение снова поднялось. Почему даже Гарри не может понять? Почему этот ребёнок такой глупый и бесчувственный? У Джеймса сейчас просто не было сил на разборки. — Иди в свою комнату… — Я оставлю тебя наедине с твоей жалостью к себе, как только ты ответишь на мой вопрос, — огрызнулся Гарри. Джеймс был… удивлён? Может быть, даже шокирован. Гарри вовсе не был плохим человеком, и Джеймс не мог припомнить случая, чтобы его сын выглядел таким раздражённым и… злобным. — Во мне нет жалости к себе, — пробормотал Джеймс, ссутулившись. — Наедине с жалостью к себе и напитками, который тебе приглянулись, — холодно ответил Гарри, бросив взгляд на полупустую бутылку огневиски в правой руке Джеймса и зелье сна без сновидений в левой. — Раз уж, по твоим словам, именно тебе выпала самая тяжёлая ноша потери. — Тебе не понять, — простонал Джеймс. Сколько раз ему придётся повторить, чтобы все наконец поняли? — Она… была… моей женой, Гарри. — А ещё она была моей матерью, — ответил тот. — Но никакие страдания не вернут её назад. — Так ты уже всё, наплакался? — прорычал Джеймс, прищурившись. — Ты… — Не думаю, что когда-нибудь смогу по-настоящему оправиться от этого, — спокойно сказал Гарри. — Но мне нужно кое-что узнать. И ты мне всё расскажешь, папа. — Хорошо, — уступил Джеймс. — Прекрасно. Только быстро. Я хочу пойти и… отдохнуть. — Не сомневаюсь, — пробормотал Гарри. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что произошло, вероятно, в моём раннем детстве. «Что ещё за ерунда?» — нахмурившись, подумал Джеймс. — И о чём же? — Расскажи мне, — начал Гарри, глубоко вздохнув. — Расскажи мне о том, когда я умер.