***
Гарри чуть не забыл про подарки, которые ему прислали на день рождения. Когда он наконец сел, оглядев кучу свёртков и коробок, он изо всех сил старался не думать о своих прошлых днях рождения, когда мама, отец и крёстный были рядом. «В следующем году я проведу этот день с кем-нибудь», — пообещал себе Гарри и схватил первый подарок, который оказался от Луны. Вспомнив о предыдущем её подарке, он с любопытством поднёс маленькую коробочку поближе. Внутри оказалась пара серёжек в форме двух фиолетовых сердечек. Луна ведь не ждёт, что Гарри станет их носить? Потому что он даже не собирался. Следующий подарок был от Филиппы: пара чёрных перчаток из драконьей кожи, которые немного отливали багровым цветом. Гарри было интересно, что сейчас делает его подруга — он не видел её с похорон матери. Филиппа была единственной, кто знал о способности Гарри разговаривать с мёртвыми, и лишь с ней Гарри поделился своими истинными мыслями по поводу войны. Должна ли она стать первой, кто узнаёт и о его планах? Ну, в любом случае, прежде чем кого-то в них посвящать, нужно проработать их детальнее. Но, может быть, сначала стоит поговорить с Трулсом? Он ведь лучший друг Гарри. Если он расскажет обо всём Филиппе, а не Трулсу, то будет чувствовать себя предателем. А что, если Трулс совсем не одобрит такого? Получится ли тогда тихо осуществлять задуманное, чтобы он ничего не узнал? «Сначала расскажу Трулсу, — решил Гарри, — а потом Филиппе. И ещё Луне». Кроме этих троих Гарри ещё не знал, в ком искать союзников. С тяжёлым вздохом он потянулся за следующим подарком, но тут же просиял и покачал головой, извлекая из упаковочной бумаги книгу «Как и чем зачаровывать одежду» Мередит Малкин, присланную Гилди. Слава Мерлину, на этот раз он подарил книгу, а не очередную чудную шмотку. От Сириуса Гарри, к своему удивлению, получил великолепный кинжал, на который долго зачарованно глядел со смесью опаски и восхищения. Хотя чему тут было удивляться: это же Сириус. Если увидит что-то крутое, что к тому же и блестит — тут же сграбастает. Якоб прислал здоровый географический атлас, а Петронелла изящный чайный набор. От Трулса Гарри получил очень порадовавший сборник сказок братьев Гримм без цензуры. Гарри старался вообще не думать ни об отце, ни о матери. Он не хотел их сейчас — не желал вспоминать, сколько всего произошло за этот год. Насколько же всё изменилось, как одна потеря положила конец семье из трёх человек. Поэтому, стараясь отгонять от себя подобные мысли, Гарри продолжил распаковку подарков, дойдя до Бьёрна. От него пришла музыкальная шкатулка из тёмного дерева. Сверху на крышке была серебряная пластинка, на которой было выгравировано «Навечно». Когда Гарри открыл шкатулку, то увидел внутри двух крошечных белых лисичек, играющих на поверхности зеркала, и услышал тихую прекрасную мелодию, напоминающую колыбельную. — Навечно, — пробормотал Гарри. — Это мелодия так называется? Это был замечательный подарок — он напомнил Гарри о многих сказках, которые он прочитал, и на его лице появилась улыбка, когда он поднёс шкатулку ближе, чтобы получше рассмотреть. Удивительно было получить такой подарок от Бьёрна — он, казалось, не особо думал о чём-то, что не имело отношения к деньгам или кое-какой Мите Эрлинг. «Он постоянно говорит, что станет самым богатым в мире, — подумал Гарри, хмыкая про себя. — Я бы этому не удивился, учитывая, как он уже в нашем возрасте умело добывает деньги. Интересно, что с нами со всеми будет лет через десять… Надеюсь, мы будем живы. Живы и здоровы. Вот только я вряд ли смогу достичь того, что задумал, за десять коротких лет». В теории цель «положить конец войне» звучала неплохо, но для того, чтобы её осуществить, нужно было сделать ещё столько всего. Кроме того, даже если война закончится, нужно будет ещё многое исправить и доработать. Но Гарри не стремился «чинить» мир, как и не стремился присоединяться к мятежникам. Может быть, ему стоит поработать над всеобщим равенством? Ремус Люпин был ярким примером загубленного из-за стереотипов таланта. Или стоит просто сделать то, что велела Меропа, и попытаться спасти Тома? Но как он вообще должен спасать Тёмного Лорда и от чего именно? Мысль о том, что Гарри может сделать что-то, что не по силам самому Лорду Волдеморту, была просто нелепой! С другой стороны, разве всего несколько недель назад он не строил никаких планов на этот счёт? Ему нужно будет найти способ заручиться поддержкой какого-нибудь журнала, где можно будет размещать свои материалы. По-тихому. Но как это сделать? У него не было ничего, что он мог бы предложить прессе, а «Ежедневный пророк» не только высмеет его за такие идеи, но и обвинит в государственной измене! Ну, может, не настолько плохо всё обернётся, но… приятного будет мало. Надо хорошо обдумать эту мысль. Во-первых, необходимо выяснить цели мятежников и Тёмного Лорда и найти между ними золотую середину, а потом уже пытаться выйти на переговоры. Только вот… с кем их вести? С Томом? Ага, конечно. Почему-то Гарри не мог себе даже представить, чтобы Том всерьёз воспринял подобную просьбу. А мятежники? С чего бы им слушать его или доверять ему? Он же не мог просто пойти и сказать им, что Альбус велел ему что-то сделать! Гарри вздохнул и потёр глаза, стараясь не обращать внимания на головную боль. Все эти мысли душили, он боялся потерпеть неудачу. Хотелось скорее вернуться в Дурмстранг.***
Битва шла уже очень давно, то чуть затихая, то возобновляясь с очередным налётом, но никогда не успокаиваясь полностью. Джеймс раньше ненавидел подобные сражения — они требовали от него полной сосредоточенности. Теперь же он был только рад, поскольку времени и сил думать о личных проблемах не было. — Поттер! — раздался знакомый раздражающе-писклявый голос, и Петтигрю появился рядом как раз вовремя, чтобы послать какое-то тёмное проклятие в спину мятежнику, который пытался убежать. — Давненько не виделись, а? — Чего тебе надо? — кисло спросил Джеймс, нахмурившись. Ну что этот гад к нему пристал? — У меня всё было замечательно, пока не увидел тебя. — Почему же ты меня так ненавидишь? — спросил Петтигрю, хотя обиженное выражение на его лице было явно неискренним, поскольку оно быстро исчезло, сменившись ухмылкой. — Я слышал, что твоя жена недавно скончалась. Соболезную твоей потере. — Это не твоё собачье дело, — зло выплюнул Джеймс. Он не хотел говорить о Лили, тем более с Петтигрю. Да вообще разговаривать с ним желания не было. В его голосе не прозвучало ни капли сочувствия! — Думай в позитивном ключе, — продолжал Петтигрю, словно не слыша Джеймса. — В какой-нибудь параллельной вселенной она могла бы быть сейчас жива. Джеймс не знал, что ответить на это, поэтому просто стал выискивать спрятавшихся повстанцев. Надо сконцентрироваться на задаче. Потому что если он будет думать о Лили, то в конце концов подумает и о Гарри, а одних только мысленных образов Гарри и Лили было достаточно, чтобы Джеймса затошнило от горя и вины. Поэтому проще было не думать о них вовсе. Петтигрю, однако, казалось, был одержим тем, чтобы заставить Джеймса думать о семье. — Ну разве не удивительно? Вдруг параллельные вселенные существуют? Возможно, в другом мире ты и твоя жена… — Довольно! — зарычал Джеймс, схватив Петтигрю за куртку и приподняв. — Я не желаю говорить с тобой о своей семье, Петтигрю. Перестань ошиваться вокруг меня и разговаривать со мной. И к твоему сведению — я не верю в параллельные вселенные! Серьёзно, никто в здравом уме всё равно не поверит в подобную чушь. — Жаль, — вздохнул Петтигрю, как будто ничуть не испугавшись. Его водянистые голубоватые глаза, казалось, смотрели сквозь Джеймса так, что Поттеру стало не по себе. — Иногда существование параллельных вселенных означает возможность получить второй шанс. — Ты совсем рехнулся, — прошипел Джеймс, отпуская своего спутника. — Мне следовало бы раньше сообразить, что у тебя с головой беда. Хотя плевать, это не мое дело. Держись от меня подальше, а то я сорвусь на тебя, Петигрю. — Так я, по-твоему, сумасшедший, раз ты меня не понимаешь? — спросил Петтигрю с шальной усмешкой на лице. — Так вот как ты всё отмеряешь, Джеймс Поттер? По себе? — Я… — А как же тогда твой сын? Его ты тоже не всегда можешь понять. Он, по-твоему, тоже сумасшедший? — Чтоб тебя, о чём ты вообще? — спросил Джеймс, сбитый с толку и злой. — Ты даже не знаешь Гарри, так что нечего трогать его! — Бедный Джеймс, тяжело тебе, должно быть, — насмешливо протянул Петтигрю, отступая назад. — Ты так глубоко увяз в своей скорби после потери жены, что даже не можешь понять, что потерял своего сына задолго до её смерти. На этом Петтигрю ушёл, чтобы присоединиться к другим Пожирателям Смерти, оставив Джеймса. Поттер вдруг почувствовал себя опустошённым от всей боли и одиночества. Но с чего бы? Ведь то, что сказал Петтигрю, ничего не значило. Это просто бред сумасшедшего. Этот вредитель даже не знал Гарри и… и… да почему он вообще так вцепился в Джеймса, а? — Катись в ад! — крикнул Джеймс вслед Петтигрю, который даже не обернулся, но тем не менее ответил, прежде чем скрыться за деревьями. — Твоему сыну в любой вселенной будет предназначено большее, чем ты можешь себе представить. «С Петтигрю что-то не так,— нахмурившись, подумал Джеймс. — Я должен что-нибудь с ним сделать.… кроме того, следует предупредить Гарри, что если он вдруг встретит человека по имени Питер Петтигрю, то лучше его обходить стороной». В любом случае, Гарри скоро вернётся в Дурмстранг, и там он будет в безопасности.***
«Дорогой Гарри, Завтра я иду в Косой переулок, чтобы купить школьные принадлежности. Не хочешь составить мне компанию? Мы могли бы поесть вместе мороженого! С Любовью, Луна. П.С. Надень серьги. Они отпугивают мозгошмыгов. Твои мысли будут оставаться ясными». Гарри улыбнулся, прочитав письмо, которое прислала ему Луна. Он уже заказал в Косом переулке всё необходимое и не нуждался ни в чём особенном, но по подруге успел соскучиться и был рад возможности увидеться с ней. На следующий день он стоял в Косом переулке, одетый в чёрную мантию, высокие сапоги и с фиолетовыми серьгами в форме сердец, поджидая Луну перед кафе-мороженым Фортескью. Мочки ушей всё ещё слегка ныли — Гарри пришлось использовать заклинание, которое он выискал в журнале, чтобы проколоть их. Хотя поначалу он хотел оставить серьги дома и извиниться перед Луной, но потом передумал. Прохожие, снующие туда-сюда, бросали на Гарри беглые взгляды. Под рубашкой у Гарри была майка из мантикоры, а в правом сапоге за голенищем лежал кинжал — подарок Сириуса. Гарри решил иметь эти два предмета при себе как можно чаще — просто на случай, если они ему вдруг понадобятся. — Гарри! — раздался знакомый голос, и Поттер, обернувшись, увидел Рона Уизли с семьёй и парой друзей, направлявшихся к нему. — Что ты здесь делаешь? — Жду друга, — ответил тот, приветствуя всех по очереди. Миссис Уизли обняла его и тепло сказала, что, если ему когда-нибудь что-нибудь понадобится, она будет готова помочь в любое время. Гарри улыбнулся, чувствуя себя странно счастливым от этого предложения, хоть и сомневался, что когда-нибудь воспользуется им. Он бы не смог. Даже вряд ли бы захотел. Почему-то мысль о том, чтобы открыться какой-нибудь старшей женщине — не только миссис Уизли, но и вообще кому-нибудь, — казалась предательством по отношению к матери. Гарри не хотел думать об этом. Не знал, почему, и знать не хотел. — Кстати, это Невилл, — сказал Рон, представляя мальчика, стоявшего рядом с ним, и Гарри догадался, что это тот самый Невилл Долгопупс, о котором Рон давным-давно рассказывал ему. Лучший друг Рона. У мальчика было круглое лицо, светловатые волосы и пухлое телосложение. — Нев, это Гарри. Он учится в Дурмстранге. — Приятно познакомиться, — сказал Поттер, и Невилл что-то пробормотал в ответ. Рон снова повернулся к Гарри. — Ты ведь не Малфоя ждёшь? — спросил он, и Гарри заметил, как Джинни Уизли поморщилась, услышав это имя. — Нет, — ответил Гарри. — Вы, ребята, за школьными принадлежностями? — Да, — вздохнул Рон, кивая. — Луна! — внезапно воскликнула Джинни. — Какой сюрприз! Как твои дела? — Гарри почувствовал некоторое облегчение, зная, что подруга была уже рядом — было немного неловко стоять с Невиллом и Уизли. И вообще, почему они остановились? Шли бы по делам. — Очень хорошо, Джиневра, — сказала Луна своим обычным мечтательным голосом. — Привет, Гарри. Ты сегодня выглядишь потрясающе. — Ты тоже, — ухмыльнулся Поттер, поворачиваясь к девочке и подходя ближе. — Ты без отца? Тогда, может, пойдём? Ты же со списком? — Конечно, — ответила Луна, беря его за руку. Гарри повернулся, чтобы попрощаться с Невиллом и всеми Уизли — некоторые из которых выглядели весьма удивлёнными, увидев Гарри с Луной, — а потом они оба направились к ближайшей книжной лавке. — Как жизнь? — спросила Луна. — Я вижу, ты надел серьги. Сегодня ни одного мозгошмыга на тебе не видно. — Я чувствую себя лучше, — ответил Гарри, глядя на неё. — Я должен кое-что сделать… — Я знаю. — …И я наконец-то набрался достаточно смелости для этого. — Горжусь тобой, — улыбнулась Луна, похлопывая его по руке. — Смелость и воля к начинанию очень важны. Всегда. Людям стоило бы ценить их больше. — И всё равно мне страшно, — признался Гарри. Он не был уверен, что Луна действительно понимает, о чём он говорит. Вряд ли, ведь он всё-таки не рассказал ей всего, но Гарри чувствовал, что может говорить с ней и так, без объяснений. — Люди… я их боюсь. Их реакцию… их веру в то, что считается правильным… Иногда они ведут себя так глупо и бездумно. Что мне с этим делать? Что мне делать с ними? — Ты можешь только пожалеть их, Гарри, — мягко сказала ему Луна, направив свои голубые глаза куда-то вдаль. — Их узколобость мешает им видеть то, что видишь ты. Они не смогут отыскать тот путь, по которому пройдёшь ты, не услышат звуков, что заполняют твою тишину. Разве это… не грустно? — Ну, когда ты так говоришь, — вздохнул Гарри. — Но как мне заставить их понять? — Будут и те, кто никогда не поймёт, — сказала Луна, когда они вошли в книжный магазин. — Те, кто скажет, что ты ошибаешься, даже когда ты будешь знать, что ты прав. Ты можешь только сделать всё возможное, чтобы доказать, что они ошибаются, Гарри. Но никогда не позволяй им сбить тебя с пути. Кстати, не хочешь «Придиру»? — «Придиру»? — повторил Гарри, смутно припоминая название. — А! Тот журнал? — Газета, — сказала Луна, протягивая ему свежий выпуск. Глянцевые страницы блеснули на свету. Гарри быстро взглянул на первую страницу — там оказались в основном всякие глупости, заголовки типа «Массовое Бешенство Морщерогих Кизляков!» или «Домовой Эльф Безнога Поделился Своей Удивительной Историей!» — Выглядит интересно, — сказал Гарри. — Э-э, очень интересно. У тебя подписка? — О нет, — ответила девушка. — Это газета моего отца. Иногда он разрешает мне помогать в редакции. Поскольку они всё ещё держались за руки, Луна чуть не споткнулась, когда Гарри вдруг встал как вкопанный, едва не опрокинув стеллаж с книгами. Моргнув по-совиному, он повернулся и глянул на неё. — У твоего отца… есть газета, — прошептал Гарри, просияв. — Газета с дикими, новыми теориями и статьями, так? — Да, — подтвердила Луна. — Ты хочешь подписаться? — Да, — сказал Гарри, как порыв чистого воздуха вдохнув эту открывшуюся возможность. — Очень хочу. Всю оставшуюся часть их прогулки — то есть почти весь оставшийся день — Гарри, честно говоря, был слегка отвлечён, если разговор шёл не о «Придире». Луна, казалось, совсем не возражала. Ей даже словно льстил интерес, который Гарри проявлял к работе её отца. Она не спросила о причине этого интереса, поэтому Гарри и не стал ей говорить. Но опять же, это была Луна, так что, возможно, она уже и так всё знала.***
За два дня до возвращения в Дурмстранг спокойное утро Гарри было прервано появлением Гилдероя Локхарта. К большому несчастью Гарри, Гилди был не один — его сопровождала Сивилла Трелони и парящая в воздухе целая корзинка бутылок огневиски. — Гарри! — приветственно воскликнул Гилди, бросаясь обнимать Поттера. Он был одет в узкие белые брюки, бирюзовую куртку с перьями, красную рубашку, а на ногах у него блестели лаковые зелёные туфли. — Я ужасно скучал! Как твои дела? — Ты что, пьян? — спросил Гарри, почувствовав запах алкоголя от мужчины, который ослепительно улыбнулся ему. — Мне теперь не нравится что-либо делать на трезвую голову, — ответил на это Гилди, выпуская Гарри из объятий и направляясь к ближайшему стулу. Корзина с бутылками огневиски поплыла за ним. Трелони тоже, очень напоминая наркоманку с Косой аллеи, проковыляла следом, остановившись только затем, чтобы возложить потрёпанный цветочный венок на голову Гарри. С него на пол свалилась дохлая пчела, и Гарри полсекунды с ужасом смотрел на неё, пока домовой эльф не убрал бедное насекомое. — Что вы двое здесь делаете? — настороженно спросил Поттер, размышляя, не связаться ли с крёстным, чтобы тот как-то разобрался с гостями. С другой стороны, Гилди был безобиден, а Трелони не выглядела как человек, склонный к насилию. Кроме того, у Гарри были его волшебная палочка, майка из мантикоры и кинжал. На всякий случай. — Ты скоро возвращаешься в Дурмстранг, — начал Гилди, наколдовывая несколько пустых стаканов. — Давайте это отпразднуем! Гарри съёжился, вспомнив свой недавний опыт с алкоголем. Повторять такое не хотелось, поэтому он просто покачал головой и тоже сел на стул, стараясь держаться как можно дальше от взрослых. — Значит, Барти тоже возвращается в Дурмстранг, — продолжил Локхарт после нескольких минут молчаливого опрокидывания стаканов. Точно, Гарри должен был догадаться, что, раз пришёл Гилди, это будет главной темой разговора. — Поверить не могу, что он просто оставит меня, как будто между нами ничего не было. — Между вами ничего и не было, — заметила Трелони, сворачивая косяк. — Прояви немного сострадания, Сивилла, это же не слишком трудно. «Опять это нытьё по Краучу. Эти двое явно собираются напиться вусмерть, — подумал Гарри, неодобрительно глядя на них. — Интересно, будет ли у Трелони припадок, если я выброшу этот венок? Хотя я лучше подожду, когда она будет слишком пьяна, чтобы заметить. Сейчас у меня совсем нет сил на чьи-либо истерики. И вообще, зачем они сюда пришли?» — Профессор Крауч всё такой же неприступный? — спросил Гарри, и Гилди громко всхлипнул. — Может быть, он ненавидит блондинов? — простонал мужчина. — Вот поганый ксенофоб! — громогласно вспылила Трелони, прежде чем залпом проглотить чуть ли не полбутылки огневиски. Гарри, наблюдая это, разрывался между чувством отвращения и благоговения. В итоге ограничился неохотным уважением. — Такими темпами тебе с ним возлежать не светит, — продолжила Трелони. — Ты должен взять и просто сгрести его, чтоб он пощады просил, иначе никакого коитуса. Никогда. — Ничего ты не знаешь! — запротестовал Гилди. — Я… это… да у меня просто тяжёлый период! Недотрах! — Ну, если ты не принудишь его к коитусу… — Да хватит уже! — Что хватит? — Перестань называть это коитусом. Я не могу сосредоточиться, когда ты говоришь «коитус» вместо «секс». — А почему бы и нет? Отличный научный термин. — Нет. Ну, то есть да. Но мне всё равно он не нравится. Нельзя называть это коитусом. И слышать не хочу. «Разве коитус не означает половой акт между мужчиной и женщиной?» — подумал Гарри, но тут же решил перестать думать об этом и никогда к этому не возвращаться. Он покачал головой, прежде чем заговорить снова. — Почему ты вообще так зациклился на Крауче? Я думаю, есть полно людей, которым ты действительно интересен. Не говоря уже о том, что принуждение или преследование кого бы то ни было в стиле Гилди и Трелони очень тревожило. — Именно это я ей и пытаюсь сказать, — ответила Трелони. — То есть, ему, — поправила она себя, словно ей было всё равно, какого пола её собутыльник. — Может, сейчас я и выгляжу так, будто у меня всё в порядке, — всхлипнул Гилди, прижимая к груди одну из бутылок, — но на самом деле я просто хочу откусить себе язык и умереть. — Отличная мысль, давай, — загорелась Трелони. — Мы сделаем кучу снимков и воспользуемся ими, чтобы сорвать его будущую свадьбу. — А кто это «мы»? — икнул Гарри от ужаса. — Не надо втягивать меня в свои безумные планы! У вас что, совсем нет совести? — Почему же, есть, — сообщила Трелони, и её зрачки так расширились, что Гарри стало страшно интересно, что именно она сейчас видит. — Я просто предпочитаю игнорировать её. А ты, мой друг, возьми себя в руки. Он просто засранец. На вот, дунь немного этих китайских травок — до того, как я попробовала их, я была совершенно другим человеком. Я была такой робкой и тихой. Раньше вся моя жизнь сводилась к предсказанию чужих смертей. А теперь я, укуренная, привожу эти предсказания в исполнение. «Она только что намекнула, что она какой-то серийный убийца?» — подумал Гарри, сглотнув и отвернувшись, надеясь, что женщина просто шутит. — Но я люблю его, — захныкал Гилди, даже не потрудившись поднять глаза и посмотреть на предложенный косяк. — Я всё равно люблю этого гада. — Но он-то тебя не любит, — напомнила ему Трелони. — Я тебя ненавижу, Сивилла. В аду есть отдельный котёл для таких людей, как ты. — Мне всегда хотелось попасть куда-нибудь, где тепло. — Мне уже, наверное, пора спать, — пробормотал Гарри, соскальзывая со стула и направляясь к двери. — Одному в кровати лежать не положено! — крикнула Трелони ему вслед. — Ты не можешь уйти! — завопил Гилди, бросаясь к Гарри и хватая его за руку. — Это же твоя прощальная вечеринка! «О Мерлин, кто-нибудь, спасите меня», — подумал Гарри, пытаясь придумать отговорку, почему он так рано ложится. Однако он замешкался, и Гилди потащил его обратно на стул и заставил сесть. — Ну и что? — Он ещё спрашивает! — возмутился Локхарт, а потом посмотрел на Гарри и постарался сфокусировать свой взгляд, насколько это было возможно. — Барти будет в Дурмстранге вместе с тобой! — Да, — сказал Гарри, вспомнив, что в этом году как раз должны были начаться дуэли. — Я даже начну ходить к нему на занятия. — Значит, ты будешь держать нас в курсе, — обрадовался Гилди. — И, если мой милый Барти проявит интерес к кому-то, кроме меня, ты мне сообщишь, хорошо? — Я не собираюсь шпионить за ним, — запротестовал Гарри. — Он мой учитель! — Ну, это ведь будет не совсем шпионаж, — попытался возразить Гилди. — Я же не прошу тебя пробираться в его покои и смотреть, как он раздевается, обнажая свои прекрасные мускулы. О, одно лишь воспоминание об этих шрамах… — Пожалей меня, — простонал Гарри, закрывая глаза. — Остановись! — Ты смотри, ему не хочется слушать, — хихикнула Трелони. — Свяжи его и заставь! — Кого именно? — встрепенувшись, уточнил Гилди. — Связать Гарри и заставить его слушать, или связать Барти и заставить его… — Да вы совсем уже! Это просто отвратительно! — возмутился Гарри, снова вставая и твёрдо намереваясь покинуть кухню, где они все сидели. — А я как раз лишился девственности в четырнадцать, — усмехнулся Гилди. — Иди сюда… Я расскажу тебе как и когда… Гарри был уверен, что у него останется моральная травма на всю жизнь, несмотря на его попытки игнорировать всё, что двое взрослых пытались сказать ему. Когда Гилди и Трелони наконец ушли, Поттер, измученный, утонул в кресле и попросил домового эльфа принести ему чашку чая. Он был несказанно рад скорому возвращению в Дурмстранг, где у него будет время подумать, составить план и отдохнуть. И где контингент будет более здравомыслящий.***
Когда Гарри через портключ перенёсся во дворик перед жилой башней, где находилась его квартира, он был почти уверен, что больше там никого не будет — было совсем рано, и даже солнце ещё толком не взошло. Гарри не планировал приходить сюда ни свет ни заря, но всё равно не смог заснуть и решил скорее вернуться в школу и доспать утро в своей квартире, если захочется. «К тому же, тут ко мне хотя бы никто не завалится в гости просто так», — подумал он, ставя чемодан на пол и с облегчением вздыхая, закрывая за собой дверь. Странно было снова оказаться в своей квартирке после всего, что произошло. Гарри казалось, что весь его мир изменился за те несколько месяцев, что он провёл дома. У него впереди был целый день, и он с нетерпением ждал встречи со своими друзьями спустя столько времени. Завтра он получит своё расписание, а послезавтра начнётся учёба. Знакомая рутина, которая приводила в какое-то подобие порядка весь творившийся в жизни Гарри хаос. Поттер налил себе чашку чая и сел читать вчерашний выпуск «Придиры». Конечно, говорилось там в основном о чём-то бредовом, но надо было хотя бы ознакомиться с газетой, прежде чем что-то предпринимать. Он бы приготовил себе что-нибудь поесть, но в холодильнике и на кухонных полках было удручающе пусто, а позвать домового эльфа и поручить ему закупить продуктов на имя Гарри как-то не хотелось. Только после полудня Гарри услышал, как кто-то прошёл мимо его двери, поднимаясь наверх. Он подумал, не оставить ли дверь приоткрытой, чтобы остальные знали, что он уже здесь, но потом решил не делать этого. Как бы сильно он ни скучал по своим друзьям, лучше обойтись без нудного вынужденного приветствия друг друга. «Столько мыслей в голове. Обо всём, — вздохнул внутренне Гарри, снова наполняя свою чашку. — Например о Томе. Что мне теперь с ним делать? В последнюю нашу встречу он не выглядел злобным, но он всё-таки Тёмный Лорд, а значит, он намного более сложный человек, чем мне казалось… Иначе ему никак не удалось бы достичь того, что он имеет, особенно учитывая, какими опасными и хитрыми бывают многие тёмные волшебники и ведьмы». И теперь один из темнейших… станет противником Гарри. Наверное. Гарри совсем не хотелось, чтобы Том считал его врагом, но сомневался, что он сможет понять, почему Гарри должен сделать то, что должен. «Если бы я только знал, что именно мне следует делать, — подумал Гарри, — я бы тогда знал, на чьей я стороне. Насколько я могу судить, он не будет возражать, если я попытаюсь изменить общественное мнение об оборотнях и других волшебных существах… если только на этом всё и закончится. Но раз я должен спасти его, то как?! Если он и впрямь бессмертен, то значит ли это, что я должен сделать его смертным? Мерлин, да как мне вообще это провернуть?» Гарри вздрогнул, когда неожиданно раздалась трель дверного звонка, и поспешно поставил свою чашку чая, бросившись открывать. Он не смог сдержать улыбки, когда увидел Трулса, стоящего на пороге. — Гарри, — ухмыльнулся в приветствии тот. Он стал выше, чем когда Гарри видел его в последний раз. Волосы у него чуть отросли, а голос стал ниже. — Входи, — сказал Гарри, втягивая друга внутрь. — Как твои дела? — Это я должен тебя спросить, — ответил Трулс, сбрасывая ботинки и садясь на диван, приглашая Гарри на место рядом. — Ты-то в порядке? Тебе что-нибудь нужно? Он не стал — и Гарри был благодарен за это — как-либо комментировать фиолетовые сердечки-гвоздики, которые удивительно хорошо прижились на мочках ушей и теперь почти не снимались. — Я скучаю по маме, но понемногу учусь справляться с этим, — вздохнул Гарри. Он не собирался пока рассказывать Трулсу о своих планах — возможно, позже вечером. — Ну да ладно, а чем ты занимался? — Поскольку мои родители узнали, что в этом году у нас начнётся дуэль, они наняли мне репетитора. Это был просто ад, я тренировался как проклятый. Да и профессор оказался не самым приятным человеком. — Не повезло, — усмехнулся Гарри, прежде чем глубоко и удовлетворённо вздохнуть. Было так приятно снова оказаться рядом с Трулсом. — Я скучал по тебе, — сказал Трулс, как будто услышал его мысли. Его голубые глаза смотрели мягко, пронизывающе, и он наклонился чуть ближе. — Очень. Я так сильно хотел побыть с тобой и поддержать тебя летом. Не могу, когда ты грустишь. Гарри сглотнул, потянувшись, чтобы сжать пальцами руку Трулса. — Спасибо, — прошептал он, закрыв глаза и прислонившись к своему высокому другу. — Знаешь, а я тоже скучал. И вдруг Гарри вспомнил, что он узнал о чувствах Трулса. Он не был уверен, что ему следует делать — неужели Трулс чего-то от него ждал сейчас? А он вообще знает, что Гарри знает? — А ты уже в курсе, кто будет нашим дуэльным инструктором? — спросил Трулс. Гарри кивнул. — Бартемиус Крауч-младший, — ответил он. — Я познакомился с ним недавно. Он хороший человек. Отличный даже. Хоть я и не знаю его методов, думаю, что мы начнём с основ, поскольку он вряд ли ожидает, что мы как-то подготовлены. — Мои родители сказали, что, судя по тому, что они слышали, в этом году мы начнём по-настоящему тренироваться, — сказал Трулс, как раз когда в дверь снова позвонили. — Что бы это ни значило. — Наверное, они имели в виду реальную дуэль, — сказал Гарри, вставая и направляясь к двери. Он отступил в сторону, пропуская Филиппу и Петронеллу. — Гарри, — воскликнула Филиппа, крепко обнимая его. — О, мой дорогой, ты в порядке? Классные серёжки! Хотя я не знала, что тебе такое нравится. Надо будет запомнить. Гарри не был уверен, что именно Филиппа имела в виду под «таким», да и спрашивать не хотелось. Меньше знаешь — крепче спишь. — Когда это ты успела стать такой… контактной? — спросил Трулс. — Серьёзно, даже до обнимашек дошла. А ведь с нашего знакомства ты долгое время едва ли кому-то улыбалась, Филиппа. — Видел бы ты, с какими контактными модельерами она провела каникулы, — вступилась Петронелла, прежде чем обнять Гарри, как только его отпустила Филиппа. Поттер не мог не заметить, как сильно она похудела. — В том, чтобы обнять друга, нет ничего странного и чересчур сахарного, — сказала Филиппа, тоже усаживаясь на диван. — Всё равно для тебя это необычно, — заявил Трулс. Петронелла хихикнула, тоже садясь, а Гарри подумал, не заскочат ли сюда в итоге все его друзья. Он не знал, что привело их именно в его квартиру, но он совсем не возражал — было приятно, когда тебя хотели увидеть. — Скорее бы получить наше расписание, — вздохнула Петронелла. — Мне вот интересно, придётся ли нам ещё год терпеть эту астрономию. Честно говоря, мне она вообще не нужна. — Точно, — согласилась Филиппа. — Я до сих пор не понимаю, где им удалось найти столько материала, чтобы хватило на два года. Уж третий точно будет лишним. — Я тоже надеюсь, что обойдёмся только двумя, — сказал Гарри, снова встав, чтобы открыть дверь, когда раздался звонок. Вошёл Бьёрн, а за ним Клеменс. Гарри, честно говоря, был удивлён, увидев последнего — они с Поттером не были особенно близки, поэтому его появление немного удивляло. — Вы ведь знаете Виктора Крама, да? — спросил Клеменс чуть ли не с порога, едва поприветствовав всех. — Его забрала к себе болгарская команда! Национальная команда! — Это отличная возможность заработать, — усмехнулся Бьёрн. — Этот парень — лучший ловец, которого я когда-либо видел! — То есть теперь он играет профессионально? — спросила Филиппа, явно впечатлённая. — Ух ты, наш выпускник — знаменитость! Гарри подумал о старшем товарище, который показался ему тихим, довольно застенчивым и неуклюжим. И очень вежливым. Он почему-то сомневался, что Виктору Краму понравится быть звездой. Гарри даже не удивился бы, если бы он втайне боялся этого. — Думаю, все с нетерпением ждут первых дуэльных занятий, — неожиданно сказал Бьёрн. — Ты ведь знаешь, какие слухи ходят о старших учениках? — Какие? — спросил Гарри, нахмурившись. — Что лучших из них смотрит сам Тёмный Лорд, — сказал Бьёрн, и сердце Гарри пропустило удар, когда он снова подумал о Томе. Он гадал, что скажут или сделают его друзья, если он когда-нибудь расскажет им. Хотя они, вероятно, даже не поверят ему. — Но ведь это будет ещё не скоро, только на седьмом курсе? — спросила Филиппа. — Ну, мы же особенное поколение, — напомнил ей Трулс. — Он мог бы посмотреть на нас, скажем, даже в следующем году! «Тёмный Лорд, о котором они говорят, на самом деле… это всё-таки Том», — подумал Гарри. Конечно, он знал, что Том был Тёмным Лордом, но иногда он просто не мог не чувствовать… некую неуверенность. Он никак не мог привыкнуть, и открытие истинной личности Тома всё ещё казалось невероятным. Гарри очень скучал по прошлому, когда всё было просто и понятно. По тем дням, когда он беспокоился о книжных героях, а не о людях в своей реальной жизни. По времени, когда он знал, где его место. Когда он был без друзей, но зато с семьёй. «Мир постоянно меняется, — подумал Гарри и вздохнул, наблюдая за беседой своих однокурсников. — И я едва за ним поспеваю. Даже представить сложно, что чувствовал Том, когда мир вокруг него так резко менялся. Но с другой стороны, он же был причиной многих изменений… Хотя, если подумать… раз он бессмертен, то рано или поздно настанет день, когда в этом мире не останется ничего, что напоминало бы ему о прошлом, и тогда даже сам Том не сможет вернуть его. Погружённый в свои мысли, Гарри выпрямился, думая, что, возможно, как раз с этого можно было бы начать. Может, для начала стоит попытаться убедить Тома в неизбежности и необходимости смерти. И что нет нужды создавать… как их там?.. Ах да, крестражи. «Это ведь не невозможно? — задумался Гарри. — У меня должно получиться».***
Когда Гарри и его однокурсники получили свои расписания, все как один поморщились. — Сэр, — начала Хайди с отчаянием в голосе. — Неужели нам вообще не дадут свободного времени? — Вы преувеличиваете, мисс Йоран, — равнодушно ответил профессор Дитмар. — Кроме того, не забывайте, что вы все здесь для того, чтобы учиться. Свободное время необходимо только для выполнения домашнего задания. — У нас будет астрономия, — простонала Петронелла. — Во вторник ночью. Это какой-то кошмар. — Знаете, я так ждал дуэли, — прошептал Бьёрн, изучая расписание. — Но Мерлиновы яйца, вы только посмотрите на субботу! Шесть часов подряд! Да я всё воскресенье буду трупом в кровати валяться! — Не думаю, что у нас будет оставаться время на квиддич, — печально сказал Клеменс. — Прошлогоднее расписание было как будто… менее требовательным. — Вы повзрослели, — объяснил профессор Дитмар. — И вам придётся много работать, если вы хотите соответствовать нашим новым стандартам. Вы — элита, и, если ученики из другой школы когда-нибудь окажутся вашими противниками, вы должны выйти из боя победителями. Этому вас и научат. Ваше образование будет в значительной степени сосредоточено на дуэлях, развитии силы и выносливости… Никто из вас, кто стоит сейчас в этой комнате, не будет работать в офисе с бумажками. Ваше место на поле боя. Во главе армии. — А что, если мы этого не хотим? — спросила Петронелла почти со слезами на глазах. Гарри увидел, как Якоб кивнул, и на лице его отразилась смесь надежды и горечи. Это заставило Гарри вспомнить о болезни, которая была у друга. Знает ли уже Якоб, что с ним такое и насколько всё серьёзно? Расскажет ли он им? Можно ли это вылечить? — Тогда у вас ещё есть время передумать, — ответил профессор Дитмар. Гарри успел заметить, как Филиппа скисла, прежде чем повернулась, чтобы утешить Петронеллу, которая казалась искренне расстроенной. — А если кто-то не оправдает этих высоких ожиданий? — спросил Бьёрн, прищурившись. — Что с ним будет? — Если будете усердно работать, то можете об этом не беспокоиться, — сказал ему профессор Дитмар. — Ну что, есть ещё вопросы? Нет? Тогда свободны. Занятия начнутся завтра. Хорошего дня. — Это просто смешно, — прошипела Филиппа Гарри, когда они собирали свои вещи. Гарри взглянул на Трулса, который не выглядел особенно обеспокоенным. — Ну, по крайней мере, завтрашнее утро начнётся с прорицаний, — сказала Петронелла. — Они несложные, в отличие от других предметов, поэтому у нас есть немного времени, чтобы войти в ритм. — Да уж, только ритм этот совсем уж резвый, — присвистнул Бьёрн, когда они все вместе вышли из класса. — Я серьёзно, вы же видели, что у нас будет в субботу? — И правда, — согласился Клеменс, кивая. — С восьми утра до девяти вечера! Дурдом какой-то. — Ну, по крайней мере, у нас есть перерывы, если их сложить, то получится три свободных часа, — сказала Хайди, видимо, пытаясь ободрить, но всё же не смогла полностью спрятать печаль в голосе. — Я уже боюсь нашего расписания на следующий год! — Всё не так уж плохо, — возразил Николай. — У нас, судя по всему, будет более жёсткое образование, чем у других школ. Сейчас будет тяжело, зато в самый нужный момент бой покажет, насколько мы превосходим остальных. — Это правда, — пробормотал Гарри, думая о будущем. — Если война развернётся ещё шире, нам придётся стать лучшими из лучших. Я уверен, что повстанцы тренируются каждый день, чтобы бороться за то, во что они верят. Мы должны быть… ещё лучше, ещё искуснее, чтобы победить. — А я всё это время думал, что ты мягкотелый, — сказал Клеменс с одобрением. Гарри от этого не испытал особого восторга. Да и соглашаться с Николаем доставляло мало радости. — Ой, смотрите! — воскликнула вдруг Петронелла, глядя на группу учеников, следовавших за учителем. — А разве это не первокурсники? — Такие малявочки, — вздохнула Филиппа. — Бедняжки. — Ты же помнишь, что мы всего на два года старше их? — напомнил ей Бьёрн. — Как думаете, они уже играют на деньги? — Они тоже, — вдруг сказал Николай с мрачным выражением в глазах. — Они тоже будут нашими соперниками. Мы должны быть лучше не только студентов из других школ, но и лучше всех учеников Дурмстранга. — Но только не друг друга, — поспешно сказала Петронелла почти испуганно. — Я не хочу думать ни о ком из вас как о сопернике или противнике! — Мы — первое поколение, — напыщенно сказал Бьёрн. — Мы должны быть заодно! «Интересно, все ли с этим согласны, — подумал Гарри, вспоминая, как Николай, Хайди и Клеменс отреагировали на смерть Лоренцо. — Когда придёт время действовать, а не говорить, что будет? Сможем ли мы быть заодно всегда? Я в этом сомневаюсь». — Как думаете, нас когда-нибудь официально будут ставить против учеников из других школ? — спросила Хайди. — Есть ли шанс, что такое случится? — Может, устроят какое-нибудь соревнование, — ответил Клеменс. — А это значит, что каждый урок, который мы получим, ценен. Мы просто не можем позволить себе быть хуже, чем они. Чёрт возьми, мы не можем позволить себе быть даже равными им. Мы должны быть только лучше. — Это меня пугает, — призналась Петронелла. — Серьёзно. Письменные тесты и практика на занятиях — это одно. Но сражаться с кем-то по-настоящему… это страшно. «Страшно, — подумал Гарри. — Жизнь сама по себе страшная штука».***
— Милорд, — приветствовала Беллатриса Лестрейндж, опускаясь на колени перед Лордом Волдемортом. — Я принесла хорошие вести. — Тогда говори, Беллатриса, — приказал Том. — Одна из грязнокровок, которую мы недавно взяли в плен, сообщила, что в Европе есть по меньшей мере восемь крупных лагерей повстанцев, — нетерпеливо сказала ведьма, радуясь возможности получить одобрение своего господина. — Раньше мы знали только о лагерях в Ирландии, Испании и Италии. — У вас есть их точные координаты? — спросил Том, тщательно скрывая своё недовольство. Если в Европе и правда было так много крупных лагерей, то число мятежников было намного больше, чем все предполагали. Но как их могло быть так много? Они что, набирали в свои ряды магглов? Или им просто больше нечего делать, кроме как размножаться там? — У нас есть координаты двух таких лагерей, милорд, — тут же ответила Беллатриса. — Они оба расположены во Франции. — Вот как… Франция. Самая проблемная страна, с его точки зрения. Почему французы всегда так самоуверенны и любят развести драму? Они охотно согласились на союз, и всё же Том был отлично осведомлён, что большинство французского магического населения считало его врагом. Конечно, Том понимал почему. Они боялись, что их прижмут и превратят в слуг, в рабов тирана, каким сейчас им казался британский народ. — У меня есть для тебя работа, Беллатриса, — сказал Волдеморт, и женщина наклонилась всем корпусом, источая тёмными глазами абсолютную преданность. — Всё, что угодно, милорд, — прошептала она. — Я сделаю всё возможное, чтобы… — Выбери нескольких Пожирателей Смерти — тех, кто тебе подойдёт, — и обучи их лично. Научи их легилименции и окклюменции, а также тому, как выживать в рядах повстанцев, параллельно собирая информацию, — сказал Волдеморт. — Их конечная цель будет заключаться в том, чтобы похитить одного из мятежников и занять его место. — Конечно, милорд, — сказала Беллатриса, изогнув губы в широкой улыбке. — Для меня ваше доверие — большая честь. Такая большая честь… — Как думаешь, эта женщина попытается избавиться от твоего мёртво-живого мальчика, если узнает, как много ты думаешь о нём? — прошипела Нагайна, вынырнув головой из стоящей рядом на полу вазы. — Интересно, смог бы он когда-нибудь так подбираться перед тобой, как она? Том ничего не ответил, хотя не мог мысленно не нарисовать Гарри, стоящего перед ним на коленях, как только что Беллатриса, демонстрируя свою покорность и преданность, обещая сделать всё, что ему скажут. Эта мысль очень завлекала. — Сириус Блэк, — позвал Волдеморт, и Пожиратель Смерти шагнул вперёд. — Совсем недавно я дал тебе особое задание. Как оно продвигается? — Мне нужно уладить лишь несколько формальностей, милорд, — ответил Блэк, тоже опускаясь на колени. — Надеюсь, уже через год мы сможем возобновить Турнир Трёх Волшебников. Есть несколько деталей, насчёт которых я хотел бы спросить ваше мнение… Если вы позволите, конечно. — Говори. — Где будет проходить турнир? Я думал над Дурмстрангом, но... — Хогвартс, — перебил Том. — Он пройдёт в Хогвартсе. — А судьи… — Меня не интересует, кого ты назначишь судьями. Можешь выбрать, кого посчитаешь нужным. Услышав это, Сириус ещё раз поклонился и сделал шаг назад. Том провёл несколько минут в молчании, пытаясь вспомнить что-нибудь такое, что ещё следовало бы обсудить. Но, не придумав ничего, отпустил Пожирателей Смерти и удалился в свой личный кабинет в сопровождении Нагайны, полностью сосредоточившись на размышлениях о своей военной стратегии и о том, как выследить мятежников. О чём-то важном, только не о проблемном Поттере.