Поезд в Никуда

Том не знал, что ему думать. Он не знал… что перед ним вообще такое. В голове образовался вакуум, все мысли и чувства улетучились, остались лишь шок и смятение. Он был так поражён увиденным, что даже не сразу понял, что его сознание вернулось в собственное тело, порушив все труды Тома. — У тебя с лицом что-то странное, — прошипела Нагайна, увидев необычное выражение у своего хозяина. — Он… — внезапно начал Том, по-прежнему глядя не на змею, а в пустоту перед собой. — Он спал рядом со мной. В смысле, не рядом со мной, но… в общежитиях Дурмстранга не… не предусмотрено соседство по комнатам, я в этом уверен. Как же тогда?.. — Я не понимаю. — Почему он спит в одной постели с… не важно с кем, если в этом нет необходимости? Это что, типа, ночёвка? Зачем?.. Это же опасно, как он может настолько доверять кому-то, не опасаясь, что на него наложат проклятие, пока он спит? Хотя бы элементарное Империо… Может, мне самому стоит использовать его на нём. Будет ему урок. — Человек, я ничего не понимаю, — прошипела Нагайна, придвигаясь ближе. — Я приказываю тебе объяснить. — Заткнись, — ответил Том, крепко зажмурив глаза. Он нахмурился, поморщился, потом повёл плечами и покачал головой. — Я не понимаю людей, — сказал он наконец. — А может, он… А, какая разница. Зато я проверил зелье, и оно работает. Он не знал, как долго мог контролировать то тело, но собственно, это и не было главной целью. Если бы он завладел телом мальчика, то, вероятно, проявились бы некоторые его собственные черты — цвет глаз, например, и, возможно, волос. Он рассчитывал, что действие зелья будет длиться гораздо дольше, но это не имело значения — теперь он знал, что делать, если снова возникнет такая необходимость. Жаль, однако, что его возможности взаимодействия с чужим телом были ограничены. Он не сможет просмотреть воспоминания мальчика — для этого ему понадобится легилименция, так что пока придётся обойтись без неё. «Я слишком много думаю, — решил Том. — У меня не было абсолютно никаких причин вести себя как неподготовленный… идиот. Словно это не я. Я бы никогда так не среагировал». Честно говоря, просыпаться в одной постели с Гарри Поттером было странным и неожиданным опытом. Мужчина снова вздохнул и вызвал домового эльфа, приказав ему принести чашку чая. Нагайна всё ещё смотрела на него, но потом медленно опустила голову на подушку. — Если ты убьёшь мальчишку, то пройдёт и всё твоё смятение. — Но как же его потенциал! — Тогда я тебе ничем помочь не могу, — прошипела Нагайна. — Всё, не разговаривай со мной больше. Мог хотя бы предложить мне гарпий. — Да ты сама пристала! — разозлился Том. Он яростно вздохнул и швырнул заклинание в вазу в углу. Та взорвалась. Затем он нахмурился и повернулся, снова глядя на питомицу. — Гарпий? — Я слышала, как один из твоих белолицых людей сказал, что подхватил гарпий от маггловской женщины, — ответила Нагайна. — Но, кажется, он был не очень этому рад.* — Гарпий, — повторил Том, представляя себе маггловскую женщину с клеткой, полной орущих гарпий. Даже одной такой твари было достаточно, что уж говорить о нескольких. Нагайна, должно быть, ослышалась или неправильно поняла. Одна гарпия с лёгкостью убьёт двадцать, даже тридцать человек, прежде чем они успеют хотя бы ранить её. Так что такого быть просто не могло. В общем… неважно, не стоит тратить на эти глупости время. — Поттер, — прошипел Том, вглядываясь в темноту снаружи. — Гарри Поттер. Как только я узнаю его секреты и пойму его, я решу, убивать его или нет. Поттер с его нелепыми гриффиндорскими привычками был бы плохим, просто нелепым Пожирателем Смерти. Том был абсолютно уверен, что если Поттер не избавится от своей нравственности и не изменится, то он никогда и никого не сможет даже пытать. Тем более с той невозмутимостью, которой ждал Том от своих элитных солдат. «Может, мне стоит устроить ему испытание Беллатрисой?» — подумал Том, находя эту мысль забавной. Если он в итоге захочет оставить Поттера в живых, то, вероятно, сделает именно это.

***

— Надо запретить ставить Чары в такую рань, — прохныкал Бьёрн и зевнул. Гарри, такой же сонный, как и его рыжий друг, кивнул и закрыл глаза. Если бы только он мог вернуться в постель и поспать ещё несколько часов, он бы так и сделал. Почему за пределами одеяла всегда так холодно, независимо от времени года? — Вы все успели доделать домашнее задание? — спросила Петронелла, роясь в сумке. — Я так нервничаю из-за него. У меня закончились мысли, как можно было бы использовать бытовые чары, и я несколько раз переделывала свой конспект, потому что все идеи казались такими нелепыми и… — Если ты придумала хотя бы пять штук, то всё будет хорошо, даже если ты не очень тщательно их обоснуешь, — ответила Хайди. — А кто-нибудь ещё включал в свой список морозильные чары «Глациус»? Гарри кивнул и попытался сдержаться, чтобы снова не зевнуть. — Да, — сказал он. — Я. И Трулс тоже. И Филиппа, у которой, наверное, в списке чар двадцать, а не пять. — Бьёрну должны вручить премию за самую творческую идею левитации моркови, — хохотнул Якоб и ухмыльнулся. — Ты серьезно предлагаешь при помощи чар левитации заткнуть морковками все отверстия на человеческом теле? Это вообще возможно? — Немного практики, и я уверен, что смогу, — невозмутимо ответил Бьёрн. Их разговор прервался, когда они увидели приближающегося профессора Элиса с суровым выражением лица. Мужчина протиснулся мимо них и открыл дверь класса, но, как ни странно, не вошёл первым, как обычно. — Сейчас вы все, — начал он, повернувшись и окинув их тяжёлым взглядом, — заходите и спокойно садитесь на свои места. Затем открываете учебники и начинаете читать с главы семнадцатой и далее до двадцатой. В субботу я всё у вас спрошу. — Да, сэр, — пробормотали студенты, и Гарри стало любопытно, что происходит. Обычно в Дурмстранге учеников не оставляли вот так, самих по себе. Однако профессор Элис ещё не закончил: — Меня здесь не будет, и я не смогу за вами следить, но не думайте, что ваше дурное поведение останется для меня секретом, если что-нибудь случится. Итак, мистер Марвин… — Э-э… что? — спросил Клеменс, такой же удивлённый, как и его одноклассники. — То есть, да, сэр? — Следуйте за мной в кабинет директора, — сказал профессор Элис. С настороженным выражением лица Клеменс послушно пошёл за ним. Остальные смотрели им вслед, пока двое не скрылись из виду, и только потом, наконец, вошли в класс и молча заняли свои места. Гарри почувствовал себя странно и ощутил волну тошноты, как только подумал, что когда-то в этом классе было десять, а не восемь учеников. «Он вернётся, — строго сказал себе Гарри, вспомнив Лоренцо. — Никто не умрёт». — Как думаете, что случилось? — вдруг прошептала Петронелла, явно обеспокоенная. — Он ведь не нарушил никаких правил? — Он не натворил ничего такого, за что его можно было бы повести в кабинет директора, это точно, — сказала Филиппа. — У него ведь хорошие оценки? Он ничего не завалил, правда? И не списывал на экзамене? — Нет, нет, он ничего такого не делал, я уверен, — заверил её Якоб. — Это, должно быть, что-то другое. Может быть, какие-нибудь новости от его семьи. Если что-то случается, некоторые семьи связываются с учеником через школьное руководство, а не напрямую. «Кажется, сначала я получил сообщение от маминого шефа, — подумал Гарри, прежде чем покачать головой. — А потом за дело взялся Сириус. Школу проинформировали отдельно». — Мы можем спросить его, когда он вернётся. Следующая у нас История магии, и я сомневаюсь, что его отстранят от занятий, даже если у него будут какие-то неприятности, — сказал Трулс. — Сейчас нам лучше прочитать все главы и подготовиться к опросу профессора Элиса. Минуты шли, и в конце концов — Гарри показалось, что прошла целая вечность — профессор Элис вернулся, чтобы отпустить их. Он пришёл один, без Клеменса. Тогда Гарри понадеялся, что Клеменс будет ждать их перед кабинетом истории, но на этом занятии он тоже отсутствовал. — Рано или поздно он придёт, — сказала Филиппа, с беспокойством глядя на остальных. — Сегодня. Верно? С минуты на минуту. Или, может быть, на следующем занятии. У нас ведь будут Древние руны, мы все знаем, как он их любит. Он точно не пропустит. Он будет там. — Да, — согласилась Петронелла, кивая. — Будет. Но Клеменс так и не пришёл.

***

Эхо её спешащих шагов разносилось по пустым коридорам поместья — Беллатриса Лестрейндж направлялась в зал заседаний, где Тёмный Лорд и несколько членов Ближнего Круга, скорее всего, уже её ждали. Она ненавидела опаздывать, ненавидела саму мысль о том, чтобы заставить Тёмного Лорда ждать, но на этот раз… на то была причина. — Милорд, — сказала она, сделав глубокий реверанс, как только вошла в зал. — Прошу прощения за опоздание. Она видела, как пара человек в белых масках, похожих на её собственную, зашептались между собой. Она поняла, кто это был — Беллатриса знала все детали каждой маски и умела их различать, к тому же, позы этих дураков… Чуть позже она с радостью выследит Мальсибера и Каркарова, чтобы преподать им урок вежливости. На самом деле, она даже не понимала, зачем вообще понадобились эти маски. Им не было нужды скрывать свои личности, и все знали друг друга. Почему бы просто не избавиться от масок? «Хотя так я могу не глядеть на их раздражающие морды», — подумала женщина. Пальцы так и чесались выхватить палочку и показать Мальсиберу и Каркарову, что такое боль. — Надеюсь, у тебя есть на то причины, Беллатриса, — прищурился лорд Волдеморт, и ведьма снова присела в реверансе, нетерпеливо кивая. Её прекрасный господин сидел на своём троне, а на его подлокотнике расположилась змея. Что она шептала своему хозяину? Говорила ли она о жажде охоты и убийства или делилась с ним своими змеиными тайнами? Нагайна, змея Тёмного Лорда, была поистине таинственным и мудрым созданием. — Милорд, — повторила она. — Я принесла хорошие новости. Она знала, что сейчас всё внимание сосредоточено на ней. Пусть смотрят! Она была самой достойной из всех, и они должны наконец принять этот факт. Она была примером для подражания и идеальным Пожирателем Смерти во всех отношениях. — Говори, — приказал лорд Волдеморт. Беллатриса глубоко вздохнула, прежде чем начать: — Первая группа шпионов, которую я послала, вернулась с важной информацией, — сказала она. — Согласно документам, которые им удалось раздобыть, в Европе насчитывается семь больших баз повстанцев и двадцать четыре меньших, в результате чего получается в общей сложности тридцать одна база. — Что насчёт их расположения? — спросил лорд Волдеморт. По его тону или выражению лица ничего нельзя было сказать, но новость несказанно обрадовала его. Хоть количество лагерей повстанцев оказалось на удивление большим — он не ожидал, что их будет так много, — он был доволен. Неудивительно, что сражения тянулись так долго. — Точное местонахождение подтверждено пока только у пяти из них, милорд, но я работаю над тем, чтобы выяснить расположение остальных, — доложила Беллатриса. — Я отправила своих шпионов назад, чтобы они продолжали работать, но если вы хотите, чтобы мы атаковали… — Нет, — прервал её лорд Волдеморт. — Мы нападём после того, как обнаружим хотя бы половину баз. Предпринимать что-то до того момента было бы неразумно. Сначала надо разобраться в Италии, и только потом думать обо всём остальном. — Ах, милорд, — поспешила продолжить Беллатриса, опасаясь, что ей сейчас скажут занять своё место. — Есть ещё кое-что… одна идея, которая пришла в голову мне и моему кузену… насчёт Турнира. Тёмный Лорд прищурился, удивившись, почему она заговорила о Турнире Трёх Волшебников на собрании, посвящённом мятежникам. — Продолжай, — сказал он, чувствуя лёгкое любопытство. — Если возможно, я хотела бы поделиться этим с вами наедине, милорд, — предложила женщина. — Я, конечно, не думаю, что некоторые, м-м, славные родители, присутствующие здесь, захотят использовать эту возможность, чтобы заранее подготовить своих детей на случай, если они будут избраны чемпионами… Но риска всё равно хотелось бы избежать, — она бросила самодовольный взгляд на Люциуса Малфоя, когда произнесла эти слова, зная, что этот человек, если бы понимал, о каком турнире они говорят, сделал бы всё возможное, чтобы сделать своего сына не только участником, но и победителем. — Стоит ли это предложение моего времени, Беллатриса? — мягко спросил Тёмный Лорд с несколько удивлённым выражением лица. — Если нет, ты получишь строгий выговор за то, что потратила его впустую. — Я лишь стараюсь убедиться… что мероприятие доставит всем удовольствие, милорд, — сказала Беллатриса, снова делая реверанс. — Я была бы польщена вашими временем и вниманием, милорд… Весьма польщена. — Что ж, хорошо, — согласился лорд Волдеморт. — После того, как мы закончим собрание, останетесь с кузеном. — Милорд, — с придыханием произнесла Беллатриса, желая найти способ выразить свою благодарность и покорность. — Благодарю, милорд.

***

Луна Лавгуд привыкла скучать по кому-то. Она скучала по матери, которая умерла много лет назад, и по отцу, который был дома. Сейчас, однако, она больше всего скучала по своему, пожалуй, единственному другу. Который был немного странный. Хотя, с другой стороны, её и саму окружающие считали чудачкой. Может быть, это означало, что им суждено стать друзьями? Луна не знала наверняка, но ей нравилось так думать. Однако она старалась никогда не зацикливаться на чувстве одиночества, когда близких людей не было рядом и желание поговорить с кем-то становилось почти нестерпимым. В этом нет ничего хорошего, она понимала. Кроме того, одиночество в целом не так и ужасно. В школе Луну часто обзывали Лунатичкой или Полоумной. Это было неприятно, но она давно научилась не обращать внимания на обидные прозвища. Однако сейчас было трудно игнорировать Джинни Уизли, которая стояла прямо перед ней, назвав её Полоумной. Честно говоря, Луна подозревала, что Уизли не хотела её оскорбить, а просто думала, что это и есть её имя. — Чем я могу тебе помочь? — спросила Луна, слабо улыбаясь рыжеволосой девочке, которая нервно улыбнулась в ответ. — Ну, дело в том, — пробормотала Уизли. — Я хотела кое-что спросить. Точнее, Рон хотел, мой дурацкий брат, но он… кхм… да неважно. В общем, дело в том, что я просто хотела спросить… Ты знаешь Гарри Поттера? — Мы с Гарри друзья, — ответила Луна. — Он очень хороший мальчик. — Я его плохо знаю, — сказала Уизли. — Но с моим братом они близко знакомы. И ему было любопытно… Он хотел узнать, как вы стали такими хорошими друзьями. Я, то есть, мы видели вас на Косой аллее в тот раз и… — С Гарри очень легко подружиться, — сказала Луна рыжей девочке. — Он очень хороший человек. Не хочешь ли присесть? — Ах, спасибо, — поблагодарила Уизли, покраснев, и села на стул рядом с ней. — Кстати, меня зовут Джинни. — А я Полумна, или Луна, — сказала Луна с лёгкой улыбкой. — Но не Полоумна. Не то чтобы я сильно возражала, когда меня так называют. Меня это не задевает. — Не По… о Мерлин, прости! — воскликнула Джинни. — Рон сказал, что это твое имя, и я ещё удивилась, я просто… — Меня многие так называют. Но не Гарри. Он никогда так не делал, — Луна закрыла глаза и подумала о друге. Чем он сейчас занят? — Он был бы замечательным старшим братом, не правда ли? — Я… э-э… не знаю, — призналась Джинни. — Я видела его только несколько раз, и он иногда, очень редко, навещает Рона летом, но я, кажется, почти не разговаривала с ним. Он кажется каким-то… неприступным. — Это потому, что он другой, — объяснила Луна, как будто это было совершенно обычным делом. Она словно ожидала, что Уизли каким-то образом поймёт, как и почему Гарри Поттер был «другим». Когда Джинни видела его, он показался ей довольно спокойным, серьёзным мальчиком, который не выглядел враждебным, но и дружелюбием не лучился. — Он ведь учится в Дурмстранге? — спросила Джинни. — Этой элитной школе. Так удивительно — я слышала, что Малфой хотел попасть туда, но не смог. Не уверена, правда это или просто слухи. Интересно, как у них там всё устроено? Наверняка там всё только самое лучшее! — Я думаю, что Хогвартс лучше, — ответила Луна, думая о замке и о его магии, окружающей их. — Скорее бы Гарри снова приехал сюда. Возможно, ей стоит написать ему — даже если у него не будет времени ответить, по крайней мере, он будет знать, что она не забыла о нём. До Рождественских каникул оставалось меньше месяца… может быть, ей удастся уговорить друга заглянуть в гости?

***

— Ты одобрил её идею, — прошипела Нагайна после того, как Беллатриса Лестрейндж и её кузен Сириус Блэк трансгрессировали из поместья. Том вздохнул и повернулся, чтобы выйти из зала и направиться в свои личные покои. — А что, звучит интересно, — сказал Том. — На такое стоит посмотреть. Это было бы гораздо интереснее, чем просто наблюдать, как эти дети сражаются друг с другом. Мне не терпится увидеть, как новые ученики Дурмстранга покажут себя в испытании с повстанцами. — А что, если это задание придётся выполнять твоему мёртвому-живому мальчику? Том вдруг замолчал, сбитый неожиданной мыслью. Наблюдать за тем, как этот правильный мальчишка будет разруливать такую ситуацию, будет просто невероятно интересно. — Нагайна, — прошептал Том, прежде чем продолжить путь в свои покои. — Я испытываю сильное искушение подтасовать результаты отбора Кубка Огня. Потому что чем больше он думал об этом, тем больше ему хотелось увидеть Поттера в положении, которое заставит его сделать то, что он явно предпочёл бы не делать. — Не знаю почему, но, — продолжил мужчина, входя в одну из своих комнат, — мысль о том, чтобы помучить Поттера, приводит меня в восторг. Но в то же время, что странно… Я не хочу мучить его так, как других.… Я просто хочу… немного досадить ему. Звучит глупо. — Вы, двуногие, все глупые, — прошипела Нагайна, скользнув на подушку на диване. — Делай, что хочешь, и перестань быть таким скучным. — Вообще, изначально это из-за тебя я заинтересовался Поттером, — обвинил её Том. — Потому что ты всё время называла его «мёртвым-живым мальчиком»! — Если бы ты хоть что-нибудь предпринял, я бы уже давным-давно называла его просто мёртвым мальчиком. Или трупом. О да, отныне я буду звать его Трупом. Это вселяет в меня надежду. — Вернёмся к нашей теме! — перебил Том и нахмурился. — Сломать ли мне Кубок или нет? — Смотря чего ты хочешь, — ответила Нагайна. — Хочешь привлечь к нему внимание? Как чемпион, он будет у всех на виду. Если кто-то ещё положит на него глаз, каково тебе будет? Слова змеи заставили Тома затаить дыхание на несколько мгновений, и в голове у него вспыхнула сцена прошлой ночи. — А зачем Поттеру работать на кого-то, кроме меня? — спросил Том, но почему-то не был до конца уверен в своих словах. Возникло непонятное и неприятное чувство, и его хорошее настроение как-то быстро улетучилось. — Вряд ли кто-то сможет предложить ему больше, чем я. Я мог бы… сделать его моим заместителем, правой рукой. Если бы он оказался достоин, естественно. — Но ему чужды твои идеалы… — До этого у меня получалось заставить людей согласиться с моими мыслями. — И тогда ты будешь постоянно ждать от него предательства. Тебе придётся всё время следить за ним и… — Кстати, — неожиданно сказал Том, усаживаясь в удобное кресло. — Думаю, пришло время повторить то, что я делал прошлой ночью. Если повезёт, в организме мальчишки ещё осталось достаточно зелья. — …Детёнышей? — Что? Нет! Я не… Мерлин… пошла вон отсюда! — Какой ты, однако, чувствительный. — И перестань шпионить за моими Пожирателями Смерти!

***

— Если у него заболела мама, — рассуждал Бьёрн, — Клеменс мог решить навестить её. Так что он, вероятно, будет отсутствовать день или два. Было уже время обеда, и никто из них не слышал о Клеменсе ни слова. Он просто внезапно исчез. Из-за этого им было довольно трудно сосредоточиться на чём-либо, кроме мыслей о том, что могло случиться с их однокурсником. — В этом есть смысл, — сказала Филиппа. — Тебе положить ломтиков сыра на тосты или, может, помазать их маслом, Нелла? — Нет, спасибо, — ответила Петронелла. — И так сойдёт. — Ты их разрезала ещё на половинки? — спросил Якоб, сравнивая тосты девушки с другими ломтями хлеба в корзинке. — Ты уверена, что не хочешь даже кусочка сыра? — Мы можем не обсуждать мои привычки в питании? — хмуро спросила Петронелла. — Кстати, что у нас дальше? Трансфигурация? — Тёмные искусства, — ответил Трулс. — По программе наша следующая тема — щиты. — Не так уж много щитов могут отразить тёмное проклятие, — сказал Николай. — Многие из них вообще невозможно остановить. От них можно только увернуться. — Теоретически, да, магического щита недостаточно, чтобы отбить сильное тёмное проклятие, — поправил Трулс, — но его можно отразить, просто левитируя твёрдый предмет, используя его как щит. Любое проклятие можно остановить. Гарри, не заинтересованный разговором, взглянул на Филиппу, которая с беспокойством смотрела на Петронеллу. «Неужели она и правда так плохо питается?» — удивился Гарри. Девушка сейчас ела хлеб и наверняка уже съела что-то ещё. Он вздохнул и снова сосредоточился на своей тарелке. Беспокойство за Клеменса убило его аппетит. Может, Петронелла тоже поэтому плохо ела? — Похоже, я забыл свой учебник, — внезапно сказал Трулс, вставая. — Я быстро схожу за ним. Увидимся позже, ребята. — Подожди, я с тобой, — сказал Гарри, тоже поднимаясь. Он поспешно помахал своим однокурсникам и побежал догонять друга. Трулс выглядел слегка бледным и довольно мрачным, поэтому Гарри спросил, что случилось. — У меня просто внезапно опять разболелась голова, — ответил Трулс, вздыхая и пожимая плечами, словно стряхивая с себя навалившуюся на них тяжесть. — Вроде всё было в порядке, но… Я не знаю. Может быть, это скоро пройдёт. Надеюсь. — Может, тебе лучше пойти в больничное крыло? — нахмурившись, предложил Гарри. — Если тебе это мешает сосредоточиться… — Если не пройдёт, то схожу, — заверил его Трулс. Затем он огляделся и, не увидев никого поблизости, продолжил гораздо более спокойным тоном: — Я думал о том, о чём ты говорил вчера. О статьях для газеты. — Да, — прошептал Гарри, кивая. — Придиры. — А какие именно статьи ты собрался там публиковать? — спросил Трулс. — Они не должны быть слишком радикальными, иначе у тебя будут очень большие неприятности. Кроме того, ты и сам понимаешь, что владелец газеты может отказаться публиковать то, что ты напишешь. — Я использую псевдоним, — ответил Гарри, нахмурившись. — Не уверен, но думаю, что мистер Лавгуд может нас приятно удивить, — во всяком случае, если он хоть чем-то похож на свою дочь. — А что касается тем статей… Пока не знаю. То есть, я не уверен. Даже не могу придумать, что помогло бы людям быть… терпимее. — Терпимость, — вздохнул Трулс. — Я думаю, что наш мир обречён существовать с этой нетерпимостью к представителям других рас. Многим людям легче жить со стереотипами, чем набраться смелости и преодолеть свой страх, чтобы лучше узнать окружающих. — Они даже не понимают, что не знают, — пробормотал Гарри, снова нахмурившись. — Если о какой-то группе людей или объединении станет известна какая-то ложная информация… и если она начнёт активно распространяться, то тех людей будут осуждать из-за… простого недопонимания. Так ведь можно сказать и про мятежников. Ещё хуже, если средства массовой информации подают нам неверную, предвзятую информацию, которая нацелена вызвать бурную реакцию аудитории. — Даже не знаю, — признался Трулс, отпирая дверь своей квартиры. — Я только возьму книгу, и можем возвращаться. Дай мне минуту. Я не заставлю тебя долго ждать, обещаю. — Не торопись, — сказал ему Гарри. — У нас ещё есть время. Может быть, мы вернёмся, а там с остальными нас будет ждать Клеменс.

***

— Этот мелкий сын грязнокровки действительно что-то замышляет, — прошипел Том, как только вернулся в своё тело. Ладно, может быть, говорить и писать о толерантности не совсем противозаконно. Однако такая тема не только заставляла Тома думать об Альбусе Дамблдоре, но и была потенциально… опасной. «Что я буду делать, если люди начнут развивать у себя нравственность! — подумал Том. — Это было бы ужасно. Мне срочно нужно что-то предпринять». На самом деле он уже точно знал, что нужно сделать, чтобы решить эту конкретную проблему. Но что помешает Поттеру спланировать что-то другое, чтобы сделать этот мир похожим на детскую наивную сказку? «Мне нужно дать ему повод для беспокойства, — решил Том. — Занять его чем-нибудь приземлённым, чтобы он не наделал глупостей». Может быть, ему следует убить отца мальчика? Тогда Поттеру придётся не только заниматься учёбой, но и разбираться со своими обязанностями нового главы рода. Не говоря уже о том, что ему придётся организовать похороны и справиться со всем тем горем, которое неизбежно на него навалится. У него не останется свободного времени, чтобы тратить его на такие пакости. Но нет. Кто знает, что произойдёт, если мальчишка каким-то образом выяснит, что его отец умер насильственной смертью. Кроме того, в конце концов, сиротство может дать Поттеру слишком много свободы для безрассудных и глупых поступков. Хотя… отец Поттера в любом случае не казался особенно заинтересованным в воспитании сына. Да и умом не блистал. Как только можно было додуматься назвать Тома извращенцем! Вряд ли он когда-нибудь сможет забыть этот инцидент. Ни за что. — Я мог бы отвлекать его чем-нибудь незначительным до следующего года, — пробормотал Том. — А потом обмануть Кубок, и тогда Поттер будет слишком занят, чтобы даже думать о написании своих дурацких статеек. Глупый ребёнок. А потом он убьёт отца мальчика и прикажет Беллатрисе усыновить его. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, чем это закончится. Не в силах сдержать улыбку, Том подумал, что это бы обернулось невероятным весельем. Будет ли мальчишка протестовать? Станет ли сопротивляться? Сбежит ли он, даст ли Тому повод объявить его вне закона и начать игру в кошки-мышки в масштабах всей страны? «Развлекаться — это, конечно, хорошо, но я не убью его отца, я уже это решил, — подумал Том. — В любом случае, я рад, что осуществил свой план. Всего одно наблюдение — и мне уже надо что-то предотвратить». Он-то уже приготовился несколько часов выслушивать… ну, что-то, о чём могли бы болтать простые мальчишки в таком возрасте. Тому это было безразлично. — Я гений, — пробормотал Том, мысленно поздравляя себя. — О, пощади меня, — прошипела Нагайна. — Твоё самодовольство портит мне аппетит. И вообще, чем ты заслужил такую похвалу? Ты же просто сидел. — Какая же ты вредина, — подразнил Том. — Я просто доволен своим прогрессом. Помнишь, я рассказывал тебе о своём плане, который позволит мне понаблюдать за Поттером поближе? Он сработал. Это успех! — Если судить по моему многолетнему опыту, который я накопила за время общения с тобой, — прошипела Нагайна с искренним раздражением, — то, чем ты занимаешься, называется преследованием, а не наблюдением. — Называй это как хочешь, мне всё равно. Способ рабочий, а остальное не волнует. И вообще, почему ты так злишься? — Из-за твоего упрямого идиотизма. Просто убей мальчишку, и покончим с этим! Сосредоточься наконец на своих целях! — Но почему? — спросил Том. — Я хочу внести что-то новое в свою рутину, и Поттер мне в этом помогает. На самом деле, он не представляет угрозы. Эти его статьи вообще никому не нужны, я остановлю его просто из осторожности. Так почему же ты так упорно настаиваешь, чтобы я убил его? Он не отвлекает меня настолько, чтобы это повлияло на мою работу. — Чтобы избавиться от паутины, надо убить паука, — сказала ему Нагайна. — Эту безобидную идею ты задушишь, но его планы со временем будут развиваться и совершенствоваться. — Не имеет значения, насколько гениальны будут его затеи. Если у меня будет информация о том, как он захочет их осуществить, я смогу остановить любой его план в любое время, — отмахнулся Том. — И, честно говоря, если дело действительно дойдёт до этого — если мальчишка действительно станет представлять угрозу, я убью его. Мне этого не хотелось бы, и мне было бы его жаль, но я бы всё-таки сделал это. — Ты всё время так говоришь, — прошипела Нагайна, прежде чем отвернуться. — Но сколько в твоих словах правды?

***

Через несколько дней, во вторник вечером, Клеменс вернулся. Ребята увидели, что он ждёт их перед жилой башней после последнего урока. Он выглядел усталым — измученным, еле стоящим на ногах — и улыбка, которую он выдавил из себя, совсем не коснулась его глаз. Гарри подумал, что с однокурсником плохо обращались всё это время. — Клеменс, — выдохнула Петронелла и первой бросилась к мальчику, который выглядел мрачным и серьёзным, хотя до отъезда его настроение было просто отличным. — Здесь же холодно! Почему ты на улице? Когда ты вернулся? — Где ты был? — воскликнула Хайди. — Мы так волновались! Мы посылали тебе письма, а ты не отвечал… — Ты не ранен? — потребовала ответа Филиппа. — Ты ведь ни во что не ввязывался? Тебя не исключают? — Ты не болен? — спросил Якоб с озабоченным, даже слегка паникующим выражением на лице. — С тобой всё в порядке? — С твоей семьёй всё нормально? — спросил Бьёрн, разрываясь между тревогой и ужасом. — Мы… — Ничего особенного, — отрезал Клеменс. — Я… мне нужно было отлучиться по семейным обстоятельствам, но это неважно. «Как что-то, связанное с семьёй, может быть неважным? — нахмурившись, подумал Гарри. — Возможно, он просто не хочет об этом говорить. Да, должно быть, так и есть. Легче сказать, что всё в порядке, чем пытаться объяснить, если это причиняет боль. Нужна ли ему помощь?» — На самом деле мне ужасно хочется спать, — продолжил Клеменс, — но я хотел увидеть вас, ребята, и сказать, что я вернулся и вообще жив-здоров. Я получал ваши письма, но у меня не было возможности ответить. Простите. — Конечно, без проблем, — весело сказала Филиппа. — Зато ты наконец с нами. Мы пытались расспросить профессора Элиса и даже профессора Дитмара о том, где ты, но они нам ничего не сказали. Велели заткнуться и отвалить — конечно, не в таких выражениях — и давали в два раза больше домашки. Тебе придётся много нагонять! — Можешь взять мои конспекты, если хочешь, — предложила Петронелла, и лицо Клеменса немного смягчилось, он кивнул и поблагодарил девушку. — Пойдёмте внутрь, — вдруг сказал Трулс. — На улице холодает. — Если вы, ребята, не возражаете, я пойду к себе и посплю, — словно извинился Клеменс, когда они вошли в башню. — Я плохо спал последние несколько дней, и в голове каша. Слава Мерлину, завтра среда, и занятия начинаются с десяти. «Интересно, рассердится ли он, если я потом спрошу его наедине, что у него случилось, — подумал Гарри, пожелав остальным спокойной ночи и войдя в свою квартиру. — Не то чтобы мне было особенно любопытно, просто я немного волнуюсь. Семейные обстоятельства… Впрочем, это не моё дело. Я не хочу, чтобы он чувствовал, будто я сую нос в чужие дела». Если бы у Гарри была возможность, он бы спросил. Но специально припирать Клеменса к стенке и требовать ответов он не станет. — Семейные обстоятельства, — пробормотал Гарри, скинув ботинки и сбросив куртку, садясь на диван. — «Интересно, где сейчас па… Джеймс. Всё ли с ним в порядке? Он не ранен? С ним ли дядя Сириус?» Может быть, стоит написать Люпину. Гарри уже так давно его не видел, а ему очень нужно было знать, что в его жизни есть умный и взвешенный взрослый. Гарри мог бы спросить, всё ли в порядке с крёстным, хотя и сомневался, что Люпин знал ответ. «Это так странно, — подумал Гарри. — Довериться оборотню. Мама бы точно не одобрила». Мама не одобряла многие вещи, в том числе и отношение к оборотням как к равным, а не только доверие к ним. И всё же, несмотря на её недостатки, Гарри с готовностью отдал бы всё, лишь бы снова провести с ней хоть немного времени. Он скучал по ней. Ужасно скучал.

***

— Как продвигаются наши планы? — Сириус оторвал взгляд от книг, карт и пергаментов вокруг себя, и увидел Беллатрису, стоящую в дверях. Она выглядела так же безупречно, как и всегда, и если бы не её слишком широкая улыбка и тот факт, что Сириус уже давно был с ней знаком, то он мог бы принять её за приличную чистокровную леди. — Очень хорошо, — ответил Сириус. — Я думал о том, как организовать испытание с мятежниками. Мы могли бы использовать систему магических шаров, чтобы следить за участниками, пока они выполняют свою задачу, и транслировать это зрителям. — Да, можно, — согласилась Беллатриса, заходя в комнату. — Во всех ли испытаниях ты планируешь задействовать мятежников? — Не будет ли это слишком однообразно с моей стороны? — спросил Сириус. — А ты не хочешь поделиться своими потрясающими идеями, сестрица? — А ты, видимо, хочешь свалить на меня свою работу, — рассмеялась Беллатриса. Это был не очень приятный смех, и, по мнению Сириуса, он не подходил ей, хотя он знал, что Беллатриса отнюдь не была приятным человеком. — Потрясающие идеи? Воистину, льстецы похожи на друзей, как волки на собак. — Я и так собака, — сказал Сириус и ухмыльнулся. — Волков можешь поискать в другом месте. — Ну, брось паясничать, — усмехнулась Беллатриса и села. — Как насчёт того, чтобы заставить учеников сражаться с инферналами? С мятежниками они могут справиться за счёт хитрости, но с инферналами им придётся проявить свою реальную силу. — И где, по-твоему, я смогу найти кучу инферналов? — недоуменно спросил Сириус. — Не могу же я заказать по почте штук тридцать, чтобы их отвезли в Хогвартс! — А почему бы и нет? — Да потому! Просто потому! — Ты просто ребячишься, — сказала Беллатриса совершенно равнодушно. — А что насчёт дементоров? Хотя от них мало толка. Зрелища никакого не будет, учитывая ограниченный набор заклинаний, которые можно применить против них. — Я хочу что-нибудь яркое и необычное, — сказал Сириус. — Может быть, мы действительно можем все задания увязать на повстанцах? Стоит только проявить изобретательность, и скучным представление точно не будет. — Сколько мятежников они могут поймать и запытать за двадцать четыре часа, — предложила Беллатриса. — Или, может быть, как творчески они подойдут к их убийству. А мы оценим их креативность! — Нет, — нахмурился Сириус. — Точно нет. За этим турниром будут наблюдать первокурсники, может быть, даже совсем дети, если семьи придут со своими младшими отпрысками. Мы должны держать всё в рамках приличия. Если и будут убийства, то всё должно пройти… чисто. — Ладно, — фыркнула Беллатриса. — Делай, что хочешь — пусть они охотятся на единорогов и снимают сироток с деревьев, мне плевать. Я отказываюсь на это смотреть. — Ты ненавидишь всё, что связано с сиротами. — Не совсем. Мне нравится помогать детишкам становиться сиротками. — Это к делу не относится, — сказал Сириус, зевнул и встал. — Я голоден. Пойдём перекусим. — Сколько раз ты уже завтракал? — спросила Беллатриса, не вставая с дивана. — Кроме того, при составлении заданий ты ведь учёл, что твой крестник может стать одним из участников?

***

— Я уже говорил вам бессчётное количество раз, что руны — это язык, — вещал профессор Диди со своим сильным акцентом. — И вы должны использовать этот язык, чтобы не забыть его. Причём использовать ежедневно, чтобы почувствовать, как он становится частью вас. Древние руны имеют широкое применение в современном мире… Гарри прикрыл рукой зевок, жалея, что не смог нормально выспаться прошлой ночью. Он пытался, но мысли о Клеменсе, о том, что могло с ним случиться, не давали ему уснуть. И даже после того, как ему это удалось, Гарри снилась Лили, и он просыпался в слезах. «Я думал, что уже оправился от… её смерти».  Неужели горе и впрямь может накатить снова так внезапно? Потому что прошлой ночью он подумал, что поговорка о времени, которое лечит любые раны, была ложью. Однако до этого он чувствовал себя вполне сносно. — Руны можно использовать для защиты, наносить на обереги, одежду и даже на кожу. Они также могут быть использованы для… «Скоро рождественские каникулы, — внезапно вспомнил Гарри. — Что мне на них делать? Я не хочу возвращаться домой. И почему-то уезжать в Хогвартс тоже нет особого желания. Может быть, я и правда останусь здесь — это ведь не запрещено». Не говоря уже о том, что, казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз разговаривал с Меропой и Альбусом, и если бы он остался один на каникулах, он мог бы связаться с ними, не беспокоясь о том, что ему помешают. «Интересно, чем занят Том? Его я тоже сто лет не видел». — Всё в порядке? — прошептал Трулс, наклоняясь ближе к Гарри. — Ты выглядишь каким-то рассеянным. — Просто немного устал, — так же тихо ответил Гарри. — Но у нас ещё остались гербология, трансфигурация и чары, так что я не могу позволить себе заснуть. — Может быть, съешь что-нибудь и восстановишь энергию, — сказал Трулс. — Скоро же обед. Гарри кивнул, тоже надеясь на это. В таком разбитом состоянии сидеть на трансфигурации будет сущей агонией. К счастью, сегодня была не суббота — он бы просто умер, если бы ему пришлось шесть часов тренироваться на дуэли. — Интересно, действительно ли с Клеменсом всё в порядке, как он хочет нам показать, — прошептал Гарри. Трулс нахмурился. — Почему ты беспокоишься о нём? — спросил он. — Я уверен, что с ним всё будет нормально. Даже если что-то не так, должна быть причина, почему он не говорит нам. Может, он нам не доверяет, а может, просто предпочитает держать всё в секрете. Или, может быть, это не его секрет. Тебе не нужно так беспокоиться о других, Гарри. — Ничего не могу поделать, — признался Поттер. — Стал бы ты так волноваться, если бы я сейчас вёл себя как Клеменс? — спросил Трулс, и Гарри почувствовал, что почему-то краснеет. С чего бы ему краснеть? Не было никакой разумной причины для такой реакции, и всё же он не мог остановиться. — Да, — сказал он. — Разумеется, Трулс. Ты… — Мерлин, придушите меня кто-нибудь, — прошептал Бьёрн, сидевший позади них. — Серьёзно, вы двое. Не при детях же. — Мистер Леннарт, — сказал профессор, наконец заметив, что его ученикам не хватает концентрации. — Если у вас есть что-то более важное, чем то, что я сейчас рассказываю о рунах, тогда, пожалуйста, сделайте нам всем одолжение и поделитесь. — Я просто поинтересовался, можно ли создавать руны в воздухе, сэр, — тут же соврал Бьёрн. — В конце концов, воздух — это не совсем пустота. Или требуется твёрдый материал? — Конечно, что же ещё вас могло заинтересовать, — ответил профессор Диди с подозрительным взглядом. — Останьтесь после урока, молодой человек, если хотите получить ответ. Я не буду растягивать свою лекцию, добавляя незапланированные комментарии только из-за вашего любопытства. «Похоже, это занятие никогда не закончится, — подумал Гарри. — Интересно, что сейчас делает Луна? Разница во времени не так уж велика — она, наверное, тоже учится. Я очень скучаю по ней.… Может быть, мне стоит напроситься к ней на несколько дней во время рождественских каникул. Я бы не хотел оставаться в Хогвартсе, так как у меня есть квартира, но провести день или два с Луной было бы неплохо». Только сначала надо будет купить ей подарок. Конечно, ему придётся покупать подарки и для остальных друзей. Может, и Тому послать? «Наверняка он получает тонны подарков от всех, — подумал Гарри. — Добавлю свой в эту кучу… Он, вероятно, даже не заметит. Ладно, если я найду что-нибудь подходящее ему, я куплю. Но специально ничего искать не буду». — Что ж, — подытожил профессор Диди. — К большому удовольствию мистера Леннарта, я закончу урок на пять минут раньше, чем следовало бы. В качестве домашнего задания я хочу, чтобы вы все написали список из пятнадцати достоинств и недостатков использования рун, с краткими объяснениями. Свободны. — Он никогда мне этого не простит и не забудет, — угрюмо пробормотал Бьёрн, когда они вышли из класса. — Если только я его не задобрю. По шкале от одного до десяти, насколько трудно будет подкупить профессора Диди? — Одиннадцать, — тут же ответил Николай. — Твой единственный шанс — успешно сдать все экзамены, если ты хочешь, чтобы он снова к тебе относился благосклонно. — А что ты вообще сказал? — спросила Филиппа. — Я тебя даже не услышала! — Я просто прокомментировал одну ванильную сцену, свидетелем которой вынужденно стал, — ответил Бьёрн. — Радуйся, что ты этого не видела. Мои глаза так закатились, что я уже думал, они на место не встанут. — О, да хватит уже, — вздохнул Трулс равнодушно. — Мы с Гарри просто разговаривали. — Жаль, что я это пропустила, — пробормотала Филиппа, и Хайди улыбнулась. Трулс опять вздохнул и покачал головой, вид у него был довольно раздражённый. — Ладно, ребята, давайте поторопимся на обед, — сказал Гарри, меняя тему на что-нибудь менее потенциально опасное. — Я умираю с голоду!

***

Вечер застал Гарри сидящим в одиночестве в своей квартире за уроками. Он решил временно отбросить все мысли и заботы о будущем, чтобы закончить свои задания. К его неудовольствию, легче было сказать, чем сделать. «Для дуэли или битвы руны должны быть подготовлены заранее, потому что во время сражения начертание рун будет затруднительно, — подумал Гарри. — Интересно, насколько хорошо Том разбирается в рунах? Он, вероятно, знает целую кучу и использовал их много раз…» Гарри зевнул и встал, решив заварить чай, как вдруг в квартиру позвонили. Поттер отвернулся от кухни и бросился открывать дверь. — Трул… э-э… Клеменс! — воскликнул Гарри. — Что ты… Входи! Хочешь чаю? Я как раз собирался заварить. Входи, присаживайся. — Ещё раз привет, Гарри, — устало улыбнулся Клеменс, протискиваясь в квартиру мимо хозяина. — Прости за беспокойство. — Ты не помешал, — заверил его Гарри. — Я тут один, пытался справиться с домашним заданием. — А, — ответил Клеменс, садясь на диван и тяжело вздыхая. Улыбка Гарри исчезла, когда он увидел, какой измученный вид был у его товарища. Решив оставить чай на потом, Гарри тоже сел. — Тебе нужно о чём-нибудь поговорить? — спросил Гарри. — Не уверен, что смогу дать какой-либо совет, но ты знай, что если тебе нужно чем-то поделиться… — Спасибо, — сказал Клеменс. — Но я даже не знаю, о чём говорить. Мне просто хочется помолчать. Всё это так утомительно. Я… я не хочу быть один, но я просто… не хочу говорить. — Всё в порядке, — снова заверил его Гарри. — Если хочешь, можешь переночевать здесь. Я буду делать домашнюю работу. — Не хочу тебя обременять, — сказал Клеменс, но, похоже, почувствовал некоторое облегчение. Гарри улыбнулся ему, задаваясь вопросом, имели ли семейные обстоятельства друга что-то общее со смертью его матери. От одной мысли об этом у Гарри защемило сердце, и он не смог подавить отчаянное желание видеть свою семью прежней. — Не обременишь, — сказал Гарри. — Будешь спать в моей постели, как Трулс, или на диване? — Трулс спит?.. Кхм, на диване, пожалуй, — пробормотал Клеменс. — Но сегодня вечером он не придёт? — Он взял из больничного крыла обезболивающее, — объяснил Гарри. — У него в последнее время часто болит голова. Зелье вырубило его. Тогда я схожу достану тебе несколько подушек и одеяло. — Нужна помощь? — Нет, спасибо. Я сейчас, — махнул Гарри, проходя в спальню и направляясь к шкафу, где были аккуратно сложены дополнительные подушки и одеяла. «Интересно, что привело его сюда? Не то чтобы я возражал, но я не думал, что он вдруг захочет зайти ко мне…» С другой стороны, Клеменс, похоже, ни с кем очень близко не дружил. Ни с девочками — за исключением, возможно, Петронеллы, — ни с ребятами. И хотя Бьёрн и Трулс разделяли страсть Клеменса к квиддичу, много времени вместе они не проводили. «Интересно, скажет ли он мне когда-нибудь, что же всё-таки случилось? — подумал Гарри. — Фух, я вполне могу закончить свою домашнюю работу завтра утром. Если сил не будет, я спишу у Филиппы. У меня болит голова, и я тоже устал». — Спасибо, — повторил Клеменс. Каждый раз, когда Гарри смотрел на него, то не мог не беспокоиться о том, каким измученным и бледным он выглядел. — Всегда пожалуйста, — ответил Гарри. — Я серьёзно. Можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Спокойной ночи. В тот вечер Гарри представлял, что мама всё ещё жива, а Джеймса он до сих пор может называть отцом. Он пытался сделать вид, что не слышал, как Клеменс приглушённо рыдал, пока совсем не обессилел и не уснул.