***
— Ты так злобно себя ведёшь с тех пор, как вернулся из школы, — проворчала пожилая женщина. — Есть ли на то причина, или ты просто поддерживаешь свой неприступный образ? — Farmor*, — ответил Трулс, отворачиваясь от окна и глядя на бабушку. — Я просто беспокоюсь. Я оставил в школе кое-что важное и надеюсь, что никто не приберёт это к рукам за время моего отсутствия. — Свою собственную вещь ты всегда вправе вернуть обратно, — протянула старуха, придвигаясь ближе. — В конце концов, если ты просто так будешь позволять всем брать то, что принадлежит тебе, это плохо скажется на твоей репутации. Надо пресекать попытки людей переступить границы дозволенного. Трулс подумал о Гарри, и злое нежеланное чувство нахлынуло на него, поселившись где-то под сердцем. — Если бы всё было так просто, — выдохнул он. — Ты помнишь семью Марвинов? — Немецкий род, — усмехнулась бабушка Трулса, её бледно-голубые глаза сверкнули презрением. — Слабый. Не по магии, возможно, но по духу. Они слишком легко поддаются своим желаниям, и искушения для них непреодолимы. Если ты поцапался с кем-то из них… тогда тебе даже пальцем шевелить нет нужды. Просто подожди — и он сам себя зароет. «Если бы всё было так просто», — снова подумал Трулс. Не имело значения, что случится с Клеменсом, если к тому времени Гарри уже… привяжется к нему. С другой стороны, не было причин для беспокойства и не было необходимости преувеличивать, верно? Гарри и Клеменс не такие уж близкие друзья, и за рождественские каникулы ничего не изменится. Даже если они узнают друг друга получше, то, что было между Гарри и Трулсом, Клеменсу даже не светит. В конце концов, Трулс был единственным, кому Гарри доверял настолько, что рассказал о странном вокзале и ещё более странном Альбусе Дамблдоре. Трулс не знал, к чему это всё в конечном итоге приведёт, но он знал, что будет рядом с Гарри несмотря ни на что. А вот Клеменс… он не сможет. — Как долго я должен буду оставаться здесь? — спросил Трулс, и бабушка усмехнулась, коснувшись его головы, что можно было принять за ласку. Но Трулс знал, что её в этом жесте не было. — Весь праздник, конечно, — пробормотала старуха. — Если уедешь раньше, люди начнут сплетничать. А ты знаешь, как я это ненавижу. У нас у всех есть дела поважнее, чем разъезжать по округе и затыкать чужие рты, болтающие много лишнего. «Фасад превыше всего, как всегда», — Трулс кивнул и отошёл от бабушки. — Я понимаю. Прошу прощения. Уже поздно, а мне завтра рано вставать. Скачки с герцогом Голдштейн-Готторпом и наследником Сенкильссонов. Кажется, его звали Хакон. — Конечно, — ответила бабушка. — Хакон Хэднинген. Я очень надеюсь, что… из любого соревнования ты выйдешь победителем. — Разумеется. — Теперь можешь идти, если хочешь. Трулс даже не потрудился изобразить улыбку перед уходом. Он вышел из гостиной и направился по длинному коридору к своей комнате. Он слышал, как мать смеётся — либо над очередной безвкусной шуткой, либо бессмысленным неискренним комплиментом от отца. Трулс не знал, где в данный момент были его братья и сёстры, но, если завтра вдруг обнаружат чью-то смерть, по крайней мере, будет кого обвинить. Из-под шторы, скрывавшей альков, подтекала кровь. Трулс, даже не останавливаясь, перешагнул через растущую лужу и продолжил свой путь. Он хотел выбраться из этого места. Он хотел вернуться в Дурмстранг, к Гарри. Можно ли винить его за то, что он постоянно думал о Гарри, если Гарри был единственным источником счастья в его жизни?***
— Завтра Рождество, — сказал Гарри, глядя на падающий снег. — Уже. Как же время летит. — Не прижимайся лицом к окну, — сказал Клеменс, не отрываясь от письма, которое только что получил от матери. — Оно же холодное. Ты уже успел отправить все подарки, которые купил? — Почти, — ответил Гарри, думая о маленьком свёртке в своей комнате, который он уже должен был отправить Тому. — А ты? — Да, если не считать билетов на чемпионат по квиддичу. Я постараюсь получить их завтра. Или хотя бы до того, как вернутся остальные. — Мне уже не терпится поехать туда. На чемпионат. — И мне, — сказал Клеменс, и Гарри, не отворачиваясь от окна, услышал его приближающиеся шаги. Вскоре белокурый мальчик тоже прислонился к стеклу, пренебрегая собственным советом, данным буквально минуту назад. — На улице очень красиво. — Да, — ответил Гарри, внезапно стало труднее дышать. — Прекрасная погода. Если бы я умел рисовать, я бы запечатлел этот пейзаж. Летом мне как раз захотелось бы полюбоваться им. Какое-то время они молчали, глядя в окно на улицу, пока Клеменс не заговорил снова: — Мой портключ сработает завтра в шесть утра. — О, — произнёс Гарри, чувствуя странное разочарование. У него будет целый день свободного времени, вряд ли его встреча с Альбусом и Меропой продлится дольше часа. — Когда вернёшься? — Послезавтра, — сказал Клеменс, поворачиваясь к нему. Гарри показалась совершенно чуднóй мысль, что всего несколько недель назад они с Клеменсом были по сути чужими людьми. — С тобой всё будет в порядке? — Да, — заверил его Гарри, — конечно. Но… э-э… а с тобой? Клеменс пожал плечами с тщательно выверенным нейтральным выражением лица. — В принципе, если что, я в любой момент смогу уйти, — сказал он. — А как только я вернусь, мы сможем отправиться… опять в Англию, если хочешь. Куда скажешь. Чтобы отпраздновать. Тебе нравится опера? — Не знаю, — ответил Гарри. — Я никогда не был в опере. Хотя мои родители однажды ходили туда, я помню, как они наряжались по такому случаю. А тебе нравится опера? — Да, — признался Клеменс. Затем он вздохнул и отошёл от окна. — Хочешь чего-нибудь выпить? Чаю? — Чай — это отличная идея. Гарри повернулся спиной к окну, молча наблюдая, как друг достаёт чайник и выбирает чай. И впрямь, странно, как легко Гарри и Клеменс ладили с тех пор, как последний пришёл к Поттеру в квартиру. С трудом верилось, что раньше они были довольно равнодушны друг к другу, потому как последние дни прошли в полной гармонии. «Хотя мы общаемся не совсем так, как с Трулсом, — подумал Гарри, слегка улыбнувшись. — Они чем-то похожи и, может быть, даже ведут себя где-то одинаково, но они очень, очень разные». — Интересно, что сейчас делают остальные, — вдруг сказал Гарри. — Надеюсь, что все в безопасности. Я… хочу, чтобы война скорее закончилась. — Технически Тёмный Лорд официально ещё не объявлял войну мятежникам, — заметил Клеменс. — До сих пор все действия были направлены на подавление оппозиции. Война будет долгой и тяжёлой. Остаётся только надеяться, что после неё наступят лучшие времена. Гарри кивнул, не скрывая охватившего его ужаса. Он знал, что скоро ему придётся составить чёткий план и действовать в соответствии с ним. Может быть, завтра, после визита на вокзал. У Гарри больше не было причин ждать и откладывать. Даже если он пока не мог открыто действовать, он мог планировать.***
Мятежник на полу кричал до хрипоты, а Том стоял и смотрел, чувствуя разливающееся в груди довольство. Его враги заслуживали такое наказание. Они должны знать, что лучше не переходить ему дорогу. Должны понимать, что они никогда не смогут добраться до него, навредить и преуспеть вообще в чём-либо. Но они так ничему и не научились. Они всегда будут пытаться снова и снова, поднимая новые протесты, бросая ему вызовы и умирая в новых битвах, и Тёмный лорд Волдеморт будет каждый раз демонстрировать миру, что станет с теми, кто отказывается повиноваться. Снова и снова. Так и должно было быть. Это было правильно. Но вдруг всё пошло не так. В какой-то момент на полу оказался не мятежник, а Гарри. Настоящий Гарри. Том не должен был так поступать с Гарри, пока не должен. В тот раз… он сделал это только для того, чтобы убедиться, что сможет. Что, если в этом возникнет необходимость, он не станет колебаться и отступать. Он снял проклятие взмахом руки — жестом, который делал уже тысячи раз. Жестом, который теперь был не более чем рефлексом. И Тому потребовалось всего одно мгновение, чтобы понять, что это не сработало. Гарри — нет, Поттер, чёрт бы его побрал. Поттер! — сходил с ума от боли, и Том не мог это остановить. Время было на исходе, а причина мучений мальчика была неясна… Фините не работало. Ничего не работало. И Том знал, что единственный жест милосердия и доброты, который он мог сейчас проявить, единственный оставшийся выход — это убить мальчика, чтобы избавить его от боли. Он не позволил себе долго думать, быстро подняв палочку и произнеся проклятие. Том уже не ожидал, что оно сработает, однако оно, конечно же, сработало. В этот раз. Когда он уже и не желал этого. Через долю секунды после того, как Том произнёс слова проклятия — когда зелёный свет ещё не успел настичь Гарри — казалось, что его боль исчезла, и тогда Том понял, что если бы он подождал ещё немного — если бы он позволил себе хоть миг колебаний — Гарри не был бы мёртв. Том проснулся. Он не открыл глаз. Он не потянулся, не зевнул, даже не пошевелил головой. Если бы кто-нибудь наблюдал за ним, то не смог бы понять, что он больше не спит. Однако Том думал совсем не об этом. Осознав свой кошмар, он уже не мог думать ни о чём другом. Нет, не кошмар. Просто сон. Не было никаких причин называть этот сон кошмаром. Он был просто о Гарри. Поттере. О Гарри Поттере. Мальчишка умер, всего-то навсего. Том со стоном надавил пальцами на закрытые веки. Почему его сердце до сих пор бьётся так быстро? Неужели действительно из-за Гарри? Что же такого произошло, почему и когда он так… привязался к мальчику? Том знал, что это было похоже на зависимость, так неожиданно подкравшуюся к нему. Он видел, как это случалось с другими людьми — мужчинами и женщинами, которые верили, что способны контролировать свои пристрастия, глупо полагая, что могут бросить в любой момент, а потом… им открывалась горькая правда. Его мысли, ничуть не контролируемые, метались в голове. Он чувствовал себя совершенно растерянным, что сильно встревожило его — в своей жизни он видел немало кошмаров, но ни один из них не подействовал на него так, как этот. — Чёрт тебя дери, — прошипел Том и резко сел, поднятый волной ярости. Ему нужно что-то сделать с Поттером. Том не понимал своей глупой реакции, но это было абсолютно неприемлемо. Если бы только он мог придумать, что с этим делать. Раз он так сильно оказался зависим от этих эмоций, то всё зашло слишком далеко. Он… просто хотел поиграться. Занять себя чем-нибудь. Но сейчас он словно находился в ловушке. Что ему делать? Как выйти из такой ситуации? Тома так и подымало пойти и увидеть Гарри, но он не знал почему. Не было никакой причины идти к этому мальчишке. И вообще, что бы это дало? Встреча с Гарри никогда не приводила к каким-либо великим прозрениям — напротив, в присутствии мальчика вопросы возникали словно из воздуха. Даже вселение в его лучшего друга не дало Тому никаких ответов. Может, всё-таки лучше навестить Поттера? В конце концов, он ведь говорил Нагайне… «Сначала работа, — решил Том. — А о Поттере подумаю потом».***
Когда Клеменс ушел, Гарри сидел на диване с чашкой чая в руке, думая о том, что ему следует сказать, когда он снова отправится на вокзал. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он был там в последний раз… Было ли глупо с его стороны нервничать? Как бы то ни было, теперь он не мог отступить. Кто знает, когда у него вновь появится возможность отправиться туда так, чтобы никто не заметил. «С другой стороны, — подумал Гарри, ставя чашку с чаем на стол, — Трулс уже знает». Глубоко вздохнув, Гарри потянулся, чтобы выключить свет, а затем поудобнее устроился на диване. Он закрыл глаза и сосредоточился, как делал это уже много раз. Порыв ветра овеял Гарри прохладой — перемещение удалось. Почувствовав сырость, мгновенно пронизавшую ткань одежды, Поттер вздрогнул, а когда он услышал шум поезда, отходящего от станции, то наконец открыл глаза. Воздух здесь ощущался ещё хуже, чем раньше. Он сел и обхватил себя руками, проклиная себя за то, что не прихватил куртку. Неужели сложно было до этого додуматься? — Давно не виделись, — произнёс знакомый голос, и Поттер, обернувшись, увидел Меропу на скамейке неподалёку. Как ни странно, при виде неё, пугающей и неприятной, Гарри стало легче. — Ты же сама просила не приходить сюда слишком часто, — напомнил он ей. — Да, я помню, — ответила она. — Так что же привело тебя сюда? — Я… — начал Поттер, нервно сглотнув. — Я просто хотел сказать вам с Альбусом, что сделал свой выбор. Что выбрал… свою цель. — Значит, ты будешь пытаться спасти весь мир? — спросила Меропа, криво улыбаясь. Гарри покачал головой. — Я решил сфокусироваться исключительно на Томе, — сказал он. — Только я не знаю, что с ним делать. — Старик явно расстроится, — презрительно усмехнулась Меропа, но, несмотря на её тон, в голосе слышалось одобрение. — А тебе нужно будет найти крестражи Тома и уничтожить их. Моя информация насчёт их количества может быть неточной — он мог изменить его, как и местоположение крестражей. — Как мне тогда узнать, сколько их у него? — обеспокоенно спросил Гарри. — И кстати, где Альбус? — Я не знаю, где он, и меня это не особенно волнует, — ответила Меропа. — Однако я скажу тебе, что есть способ узнать точное количество осколков души Тома… а также призвать их. Гарри настороженно прищурился. — Да? — Но сейчас ты слишком мал для этого, — продолжила Меропа, глядя на него предельно пристально. — Слишком юн, слишком слаб и слишком неопытен. И, что хуже всего… слишком привязан к миру живых, чтобы сделать то, что должен. — Какой тогда смысл рассказывать мне об этом, если я всё равно не могу ничего сделать? — потребовал ответа Гарри. — Ну, это пока ты слишком мал, — снова пробормотала Меропа. — Но рано или поздно ты повзрослеешь. Возвращайся, мальчик. Возвращайся в свой мир и тренируйся. Выучи все заклинания, какие тебе попадутся. Наблюдай за людьми, изучай, как они мыслят… и самое главное: изучай их души. А когда подрастёшь… Я расскажу тебе, как сделать моего сына снова смертным. — И это всё? — устало сказал Гарри. — Я просто должен ждать? — Готовиться. Тренироваться, — поправила Меропа. — Ты ещё так мал, глуп и безрассуден. Твои сверстники могут считать тебя зрелым и умным не по годам, но ты всё ещё просто ребёнок. — А чем я, по-твоему, занимался всё это время? Всё, о чём я мог думать… Я… Я не… — Гарри крепко зажмурился и закрыл лицо руками. Он вдруг почувствовал себя совершенно потерянным. Абсолютно оторванным от реальности — и от того, кем он был. Теперь у него вроде бы есть цель, но какой был в ней смысл, если сейчас он не мог сделать абсолютно ничего, чтобы хоть как-то приблизиться к ней? — Сейчас ты можешь лишь одно, — тихо сказала ему Меропа, на этот раз не грубо и не насмешливо, — тренироваться и становиться сильнее. Мой сын силён, Поттер. Я думаю, ты это уже понял. Очень силён. Сильнее, чем ты думаешь, сильнее, чем можешь себе представить. Сделав его смертным, уничтожив его крестражи, ты ничего не добьёшься, если не сможешь победить его в бою. — Я не хочу его убивать, — запротестовал Гарри, ужаснувшись этой мысли. — Я и не говорила, что ты должен его убить, — протянула Меропа. — Но ты глуп, если думаешь, что сможешь завоевать его уважение, ни разу не одержав победы. Если ты хочешь, чтобы он слушал тебя и видел тебя, ты должен заставить его, доказав, что превосходишь его в чём-то. — Легче сказать, чем сделать. — Именно поэтому я и говорю тебе, Поттер… учись, — Меропа ещё раз посмотрела на него, а потом медленно улыбнулась, и её лицо исказилось в радостном выражении. — Найди свою стезю в магии, мальчик. Том нашел свою — и овладел Тёмными искусствами. Надо просто искать. «Как? — подумал Гарри, уже исчезая с вокзала и возвращаясь в реальность. — Как мне узнать, с чего начать?» — глупо ли было с его стороны бояться каждого шага? Как же легко быть решительным и храбрым в моменте, но потом… потом… Гарри какое-то время не двигался, оставаясь на диване. Он даже не потрудился подняться и включить свет, решив просто сидеть в темноте и изо всех сил стараться не плакать, как потерявшийся малыш, потому что он им не был. Он не потерялся, он не ребёнок, он не… Тело содрогнулось от всхлипа. Теперь Гарри не мог не жалеть о своём перемещении на вокзал. Оно только расстроило его. Мало того, внутри вновь проснулась тоска по маме…***
— Не надо было ему говорить. Меропа фыркнула и повернулась, чтобы посмотреть на старого мага, который наконец-то показался из тени. — Ты мог бы остановить меня, — сказала она. — Но предпочёл этого не делать. — Если бы я остановил тебя, ты бы рассказала ему в другой раз, — ответил Альбус. — Ты решила погубить мир, лишь бы видеть своего сына счастливым? — Не заводи свою старую песню, не надо, — резко сказала Меропа. — Поттер выведет Тома из игры, положив всему конец. — Но какой ценой? — Цена будет огромной, к какой бы цели он ни стремился. — И всё же ты убеждаешь его спасти твоего сына и рискнуть всем миром, а не спасти мир и рискнуть твоим сыном, — констатировал Альбус, подходя ближе. — Каковы шансы того… — Знаешь, Том чувствует, — самодовольно перебила Меропа. — Между ними есть какая-то связь. Том её не понимает, но чувствует. Подсознательно, смутно, но совершенно определённо — он знает, что в Гарри Поттере есть что-то особенное. — Ты велела Гарри тренироваться, зная, что сколько бы он ни учился… вряд ли его знания и навыки помогут ему, когда он отправится на поиски крестражей, — сказал тогда Альбус. — Ты сама знаешь, куда он должен пойти, чтобы увидеть, где находятся осколки души твоего сына. — Как я уже сказала ему, — начала Меропа, — восстановление души моего сына и превращение его в смертного человека — это не конечная цель, а просто шаг к тому, что произойдёт после. Поэтому ему всё равно нужно будет найти крестражи… — Ты раскрыла Гарри единственный способ вернуть душу твоему сыну, не убивая его, — сказал Альбус непринуждённо. — Могут быть и другие способы. Способы найти и уничтожить крестражи вместо того, чтобы объединить их воедино… — Я знаю, — перебила его Меропа. — Я знаю. Но так надо. Надо распутать эту паутину, и только Том может это сделать, не попав ни в одну из своих чудовищных хитроумных ловушек. — Ты играешь с жизнью Гарри, — тихо сказал Альбус. Меропа горько улыбнулась и отвернулась. — Как и ты, — прошептала она. — Чтобы победить в этой игре.***
Судя по всему, он заснул. Точнее, плакал до изнеможения и потом отрубился. Но это неважно. Гарри задался вопросом, сможет ли он когда-нибудь думать о своей матери, не чувствуя такой боли от потери и одиночества. — Если ты наконец закончил пялиться в потолок… — Мерлин! — вскрикнул Гарри, вздрогнув и чуть не упав с дивана, когда сел. — Успокойся, — холодно сказал Тёмный лорд Волдеморт с соседней софы. — И помолчи. Я думаю. Гарри зажмурился, помотал головой, нахмурился, а затем открыл глаза, чтобы посмотреть на незваного гостя неодобрительным — а не просто растерянным — взглядом. — Ты… — начал Гарри. — Зачем ты пришёл сюда, если хочешь подумать? — Потому что это касается тебя, — ответил Том, пренебрежительно махнув рукой. — А теперь тихо. «Наверное, я всё ещё сплю», — решил Гарри, вставая с дивана и направляясь в ванную, чтобы умыться. Что это было — совпадение? Почему Том… Неужели он как-то догадался, что было на уме у Гарри? Но ведь это невозможно. Гарри не заговорил с Томом даже после того, как вышел из ванной. Вместо этого он направился на кухню и заварил себе чашку чая, а затем молча сел обратно на диван. Если Тёмный Лорд хочет что-то сказать, то рано или поздно скажет. «Наверное, его присутствие должно было меня шокировать или напугать, — подумал Гарри, вдыхая слабый аромат ванили и корицы. — Но, кажется, я слишком привык к нему. Кроме того, если я действительно хочу быть в чём-то ему равным, я не должен… поклоняться ему. Надеюсь, он не заметит, как я нервничаю. Что он здесь делает? И вообще… как он сюда попал? Ладно, я, пожалуй, не хочу этого знать…» — Почему ты решил провести каникулы один? — неожиданно спросил Том. — А с кем мне их проводить? — спросил в ответ Гарри, не отрываясь от чая. — Отец всё ещё не оправился от смерти мамы, так что мне проще оставаться здесь, чем… — Ясно, — перебил Том. — А все остальные, как я понимаю, со своими семьями? — Ну, Клеменс Марвин вернётся сюда завтра, — сказал Гарри. — Ты знаком с семьёй Марвинов? — Хм. Едва ли. «Он на что-то обижен? Нет… не думаю. У него ведь нет причин дуться?» — Зачем ты пришёл? — наконец снова спросил Гарри. — Ты останешься на обед или ужин? Кстати, сколько сейчас времени? — Уже около половины четвёртого, — ответил Том. — И я уже тебе сказал… Я здесь, чтобы подумать. — Тогда будь осторожен, не повреди голову, — пробормотал Гарри, отворачиваясь. — Что? — резко спросил Том, сузив глаза и свирепо глядя на мальчика. — Ах да. Я помню, каким ты был вначале. Дерзкой маленькой соплёй, наживающей себе сильных врагов. Это задело Гарри, но он не поморщился и не подал виду. Ему просто… нужно постараться доказать, что Том ошибается, верно? Только вот как? — У тебя просто плохое настроение, — только и сказал он. «Я не буду с тобой ссориться. Не сейчас. Пока ещё рано». Гарри и сам был не в лучшем расположении духа. На самом деле он был не только измучен, насторожен и даже задет — его ещё и тошнило впридачу. «И голова болит, — подумал Гарри, зажмурившись и поставив чашку с чаем рядом с другой чашкой, которую он оставил на столе несколько часов назад. — Надеюсь, я не заболел. Или может… может быть, это какой-то побочный эффект от перемещения на вокзал? Нет… вряд ли. В прошлые разы ведь всё было нормально. К тому же я вернулся несколько часов назад, так почему меня затошнило только сейчас, а не сразу после возвращения?» — Что ты знаешь о долгах жизни? — неожиданно спросил Гарри. Задавал ли он этот вопрос раньше? Получил ли он ответ? — Странный вопрос, — ответил Том. — Почему ты меня об этом спрашиваешь? — Кое-кто обязан мне жизнью чуть больше двух лет, — сказал Гарри, всё так же не открывая глаз. — И я боюсь, что это как-то влияет на него… — Так долго не возвращать долг жизни — это определённо скажется на несчастном идиоте, — фыркнул Том, слегка позабавленный. — Кто это? — Просто мой одноклассник, — тихо ответил Гарри. — Не мог бы ты рассказать мне, что ты знаешь о долгах жизни? — Зачем? — усмехнулся Том. — Потому что я очень добрый и благородный? Услышав это, Гарри открыл глаза и уставился на мужчину. — Ты весь день будешь себя так вести? — спросил Гарри, и гнев заставил его на мгновение забыть, с кем именно он разговаривает. Точнее, ему стало отчасти плевать. — Потому что, если ты собираешься вести себя как эгоистичный придурок, я, пожалуй, пойду спать. — Следи за словами, Поттер. Я убивал и за мень… — Том не закончил фразу, резко замолчав и выглядя крайне раздосадованным. Гарри покачал головой. — Даже знать не хочу, что у тебя в голове, — сказал мальчик. — Но я устал, и мне нужно отдохнуть. А потом я должен сделать домашнее задание и ещё кое-что. У меня столько дел… — Поттер, — перебил Том поток его жалоб, наконец решив, о чём спросить в первую очередь. — Как ты разговариваешь с мёртвыми?***
Уже совсем скоро. Оставался, может быть, год. Для Питера год был коротким сроком. Так было не всегда, но чем дольше Петтигрю жил, тем быстрее для него шло время. По крайней мере, так ему казалось. Джеймс Поттер сейчас был дома, либо напиваясь до беспамятства, либо притворяясь, что он со всем справляется. Впрочем, это не имело значения. Не имело значения, чем он занимался и держал ли свою жизнь под контролем, потому что он ничего не мог сделать, чтобы помешать планам Питера. Так странно было искупать свою вину, принося горе всем окружающим. Питер глубоко вздохнул и отвернулся от поместья Поттеров. Ему пока туда не надо. Скоро ему придется войти в этот дом, но сейчас ещё не время. «Один год, — подумал он. — Всего один год осталось следовать плану. Он не подведёт. Я не должен оплошать. Мне очень жаль, Гарри. Мне очень жаль, Лили. Мне очень жаль, Джеймс», — однако Петтигрю не сожалел настолько, чтобы отступить. К тому же, он просто не мог. Вздохнув, Питер аппарировал из Годриковой Впадины, очутившись на окраине Хогсмида. Эта деревня всегда была для него важным местом. Связанные с ней горькие воспоминания ранили его сердце, а тёплые и дорогие — исцеляли его снова и снова. Если бы только он мог снова стать прежним собой, каким был много лет назад. Много измерений назад. Один год. Что будет с Гарри Поттером через год? Как ни странно, всё всегда вращалось вокруг этого мальчика. И какими бы разными ни были миры, Гарри Поттер всегда был особенным. — Извините, — сказал кто-то, и Питер, обернувшись, увидел девушку с ярко-голубыми глазами и широкой улыбкой, протягивающую ему какую-то карточку. — У нас в лавке распродажа на этой неделе, если вас это интересует. — А что вы продаёте? — спросил Питер, принимая бумажку. — Зелья? — Да, зелья, — ответила девушка, очаровательно улыбнувшись. — Но ничего серьёзного. Только наиболее распространённые. Подойдут в качестве подарка для детей, если они у вас есть! — А что насчёт взбадривающих зелий? — поинтересовался Питер. — Или каких-нибудь зелий для шалостей? — У нас есть иллюзии, но это не совсем зелья, — уточнила девушка. — Мы в любом случае будем рады вас видеть, я гарантирую, что вы найдёте то, что ищете! — Спасибо, — кивнул Питер и сунул карточку в карман. — Думаю, я заскочу сегодня в вашу лавку. Сколько будет длиться распродажа, вы сказали? — Неделю, — ответила девушка. — До свидания. Счастливого Рождества! — Счастливого Рождества, — сказал Питер и отвернулся, обдумывая варианты. Было ли это совпадением? Ему нет необходимости что-то предпринимать — пока ещё нет — но если он воспользуется шансом… «В конце концов, это нужно сделать, — подумал мужчина, направляясь к ближайшему пабу. — И как только я закончу, перейду к следующему шагу. Пока все идёт… хорошо. И довольно легко». Один год. Ему надо подождать ещё год. Всего один.***
Ужасно предсказуемо, но в то же время совершенно искренне Поттер раскрыл рот от удивления — и уронил чашку, которую держал в руках. Та разбилась вдребезги об пол, и так как Том не хотел отвлекать мальчишку на неё, то сразу починил чашку отточенным, вежливым Репаро. — Я не понимаю, о чём ты, — выдал Гарри на октаву выше, чем следовало. По виду Тома можно было сказать, что он остался не впечатлён. Однако он испытал некоторое облегчение, узнав, что Гарри совсем не умеет врать. — Когда я узнаю, было всего лишь вопросом времени, — показательно равнодушно сказал Тёмный Лорд. — Честно говоря, даже если просто вспомнить все наши прошлые беседы — как ты мог не понять, что я уже это знаю? Ты что, считаешь меня идиотом? — Я… — Не оскорбляй меня своей ложью, Гарри. Поттер глубоко вздохнул, сглотнул и подавил искушение сменить тему. Вместо этого он снова сел на диван, обдумывая, что именно сказать. — Как ты разговариваешь с мёртвыми? — снова спросил Том, его голос по-прежнему не выдавал ни его эмоций, ни мыслей. — Где ты этому научился? — Я этому не учился, — наконец нерешительно признал Гарри, ощущая нервозность, настороженность, и, как ни странно, какую-то решимость. Может быть, раскрытие его способностей Тому что-то изменит. — Это происходит уже несколько лет, но не очень часто. Скорее редко. И не сказать, что я узнал много полезного… Я даже не уверен, по-настоящему ли это или… — Ты как-то раз упомянул Меропу, — перебил его Том. — Расскажи о ней. — Она там, — признался Гарри, внезапно ощутив липкий пот на спине, но уже смирившись со своей судьбой. — Но не всегда. Поначалу я её не видел. Но иногда она бывает там и… она… разговаривает со мной. — О чём? «Да хватит спрашивать», — подумал Гарри, заставляя себя не паниковать. — Обычно я просто рассказываю ей о всякой ерунде. Например… о школе. И обо всём, что меня беспокоит. Она слушает и даёт мне советы. — Понятно, — протянул Том, не сводя с Гарри своих красных глаз. — Что ж. Я запрещаю тебе общаться с ней. — Прошу прощения? — выпалил Гарри, его глаза расширились от удивления. — Ты… что? — Ты, наверное, не знаешь, что эта Меропа из себя представляет, — сказал Том, прищурившись. — Она может быть опасна, поэтому я запрещаю тебе связываться с ней снова. — Может быть, я просто слишком сильно устал, но что-то я не понял, — пробормотал Гарри, качая головой и чувствуя, как постепенно рассасывается тревога. — Ты только за этим сюда пришёл? «Вообще-то нет, — подумал Том. — Я даже не знаю, зачем я здесь». — Мне было скучно. И мне нужно было подумать. К тому же, на самом деле это довольно важный вопрос, поэтому я хотел поговорить об этом. Так что даже не думай, что мы оставим эту тему. — Ты же Тёмный Лорд, — протянул Гарри довольно равнодушно. Неужели мальчишка настолько свыкся с присутствием Тома? Однако последнего, кажется, не так уж сильно и беспокоил этот факт, как должен был. — Я уверен, что у тебя есть дела поважнее и поинтереснее, чем сидеть здесь. Война что, уже закончилась? — Война? — ответил Том. — Нет никакой войны. — А ты врёшь и не краснеешь. — Ты хоть понимаешь, что люди преклоняются передо мной? А те, кто смеет отказываться, в конечном итоге умирают, чтоб ты знал. Гарри несколько мгновений молча смотрел на Тома с довольно странным выражением. Тёмный Лорд не помнил, чтобы на него когда-нибудь смотрели таким взглядом — мягким, но в то же время неодобрительным. — Это даже не смешно, — сказал Гарри. — И знаешь что, я сдаюсь. — Сдаёшься? О чём ты? — спросил Том слегка тревожно. — Тебе всего тринадцать. Рановато разбрасываться такими словами. — Ты Тёмный Лорд, — сказал Гарри, вставая и направляясь к своей спальне, оставив дверь приоткрытой. — Но я просто забуду об этом, раз ты упрямо продолжаешь так себя вести… — Я тебя не слышу, — крикнул Том вслед Поттеру. — Вернись и объяснись. — Я сказал, — фыркнул Гарри, выходя из спальни через несколько минут с маленькой коробочкой, — я сказал, что если ты и дальше будешь так себя вести, то я не стану общаться с тобой как с великим Тёмным Лордом, хотя и знаю, что ты им являешься. Отчасти. — Вовсе не отчасти, — угрюмо ответил Том. — Я Тёмный Лорд целиком и полностью. Что это такое? — Это называется подарок, — ответил Гарри, закатывая глаза. — С Рождеством, раз уж мы проводим его вместе. Том несколько мгновений смотрел на него с непроницаемым выражением лица, потом подарок вылетел из рук Гарри прямо к мужчине. — Что ж, — сказал Том, засовывая коробочку в карман. — Ты прав. Вместе так вместе. Одевайся, сходим кое-куда, поужинаем. — Что… — Это не обсуждается.***
Сириус сбросил плащ и скинул ботинки, как только вернулся домой. Он был измучен, и не только из-за того, что ему пришлось несколько часов говорить с Джеймсом о до сих пор снедающем его горе. «И когда всё успело измениться? — устало спросил Сириус у самого себя. — Как вышло, что я теперь заставляю себя проводить с ним время?» По крайней мере, в работе, в отличие от личной жизни, у Блэка всё продвигалось отлично. Планирование турнира на следующий год оказалось очень занимательно. «Кстати, — подумал вдруг Сириус, — интересно, как там волк?» У волка, по-видимому, дела шли неплохо. Он читал книгу — как всегда — и выглядел так, словно наслаждался жизнью. Почему-то его вид разозлил Сириуса. — Тебе-то легко живётся, — сказал он, чуть ли не свирепо глядя на волка, когда тот оторвался от книги. — У тебя нет никаких забот. — Неужели в магазине опять кончился твой шампунь? — спросил Люпин в раздражающе вежливой манере, отчего градус злости Блэка вырос. — Нет, — ответил Пожиратель Смерти, стараясь не выглядеть оскорблённым. — Просто тебе не нужно беспокоиться ни о политике, ни об экономике, вообще ни о чём. Тебе не нужно волноваться за близких… — Потому что у меня их нет. — Потому что у тебя их нет, да, но дело не в этом. Что я скажу Гарри, когда он вернётся из школы и увидит, что его отец даже не пытается вернуться к нормальной жизни? — Только не оставляй его одного, — попросил Люпин мягко, удивительно мягко для чудовища вроде него. — Этот ребёнок заслуживает лучшего. — Да, — сказал Сириус и подозрительно посмотрел на волка. — А тебе откуда знать? — Если ты помнишь, я имел удовольствие общаться с ним несколько раз, — признался Люпин, наконец закрыв книгу и отложив её. — Он замечательный мальчик. — Лили так гордилась им, — мрачно согласился Сириус. — Вот почему я так злюсь, когда вижу, что Джеймс подводит его. Я просто… Я видел, что может произойти с умными, талантливыми детьми, которые обозлились на мир. Что, если Гарри станет таким же? Он… я знаю, что это такое. Мой брат… в общем, я знаю, ясно? — Я не сомневаюсь, — сказал Люпин и посмотрел на Сириуса с сочувствием и пониманием. Блэк был отчасти зол на него, а отчасти… чувствовал что-то ещё. Что-то, что заставило его подумать, что, возможно, оборотни не совсем безнадёжны. Что, может быть, они… — Жаль, что ты не человек, — искренне сказал Сириус. Сочувствующее, даже в какой-то степени дружелюбное выражение лица Люпина дрогнуло, и он сглотнул, снова потянувшись за книгой. — Почему? — вдруг спросил Люпин. — Что такого особенного есть у людей, чего нет у всех остальных рас? Неужели ты думаешь, что ты, как человек, куда совершеннее представителя любой другой расы? На каком основании? — На основании генетики, — сказал Сириус. — И магии. У тебя есть слабости, которых нет у меня… — Я могу сказать то же самое. — Если оборотни равны людям или даже превосходят их… Тогда почему вашу расу сейчас угнетают? Подумай об этом. — Ты мог бы быть хорошим человеком, лорд Блэк, — сказал Люпин. — Если бы только ты мог видеть дальше своего носа и слышать больше, чем тебе говорят.