***
Гарри оказался не в тюрьме — ни в Азкабане, ни в какой-либо другой. Как только его глаза привыкли к полутьме, он от всего сердца пожалел, что не может обернуться и сказать: «Знаете что? Давайте лучше всё-таки в тюрьму». Он оказался в морге. «Хуже не придумаешь», — подумал Гарри, а затем тут же напомнил себе, что за ним наблюдают, даже если он никого не видит. Проявление страха мгновенно заметили бы, а Гарри этого не хотел. Только не тогда, когда Том был одним из зрителей. Не тогда, когда Беллатриса тоже смотрит на него. И всё же… как ни странно, на вокзале с душами мёртвых находиться было почти приятно по сравнению с этим маленьким помещением с двумя трупами. Мерлин, Гарри хотел уйти отсюда, и как можно скорее. Так, где может быть спрятана маленькая серебряная табличка? Вокруг было не так много укромных местечек, но Гарри не хотел недооценивать тщательность, с которой организаторы спрятали табличку. Поттер молча вытащил палочку и зажёг огонёк на её кончике, затем медленно пошёл кругом по комнате, содрогаясь от отвращения при виде коричневых пятен, которые не могли быть ничем иным, как засохшей кровью. Когда он случайно наткнулся на дверь, то чуть было не толкнул её, чтобы посмотреть, что снаружи. Однако две вещи заставили его передумать: во-первых, Сириус специально сказал им, что смысл не в том, чтобы найти выход. Во-вторых, Сириус упомянул, что что-то может и явно попытается напасть на них. Он не сказал этого прямо, но Гарри был совершенно уверен, что именно это его крёстный имел в виду. И поэтому вместо того, чтобы открыть дверь и выйти, Поттер использовал три разных заклинания, чтобы как следует её запереть. Если кто-то захочет войти, ему придётся сначала выломать дверь. На полу таблички не было, но, опять же, Гарри не ожидал, что её будет так легко найти. В груде высохших и грязных потрохов, оказавшихся почками, её тоже не оказалось. Их вонь была ужасной. Этот морг представлял собой довольно маленькую квадратную комнату, на потолке висели несколько сломанных ламп, кафельный пол и стены были грязными и обшарпанными. Окон не было вовсе, и в воздухе стояла тяжёлая всепоглощающая тишина. Посреди комнаты находился стол, а на столе лежало тело ведьмы, которая выглядела ненамного старше самого Гарри. На первый взгляд у неё не было никаких ран, и Гарри стал гадать, какое заклинание её убило. Возле двери, у стены, стояла каталка, на ней лежало второе тело, принадлежавшее пожилому человеку, чьи глаза — Цирцея милосердная, лучше бы Гарри их не видел — были страшно выпучены. Тело мужчины было испещрено большими и маленькими порезами, один из которых шёл от горла до пупка. Гарри покачал головой, чувствуя тошноту и тревогу. Что, если угроза всё-таки придёт не извне? Что, если он только что сам себя запер в клетке с чем-то опасным? Что если… что, если одно из тел вдруг встанет и нападёт на него? «Нет, — сказал себе Гарри. — Не надо об этом думать». Он крепче сжал руку на палочке, продолжая исследовать комнату, надеясь наткнуться на табличку. Он вспомнил, что его проверяли на феликс фелицис, поэтому на удачу надеяться не приходилось. Кроме стола и каталки в помещении была ещё печь — зачем? Гарри не хотел этого знать. И, наконец, раковина в углу. Сначала Поттер решил подойти к ней, как к самому безобидному здесь месту. Странная нержавеющая поверхность заставила его насторожиться, и он постучал по ней кончиком палочки — ну а вдруг ему всё же повезёт и табличка сама просто выпадет откуда-нибудь. Но нет, не повезло. Убедившись, что предмета его поисков нигде рядом с раковиной не было, Гарри подошёл взглянуть на печь. Дверца её была закопчённая и ржавая, изнутри доносился смрад. Поттер потыкал в обугленные останки того, что лежало внутри, чувствуя рой мурашек на спине от ужаса и убедившись, что под неясной кучей не спрятана табличка. Не найдя её, он повернулся, глядя на стол и тело ведьмы. Внезапно ему в голову закралась одна мысль, и, к своему ужасу, Гарри понял, где, скорее всего, спрятана табличка. Ничего в этом морге не было просто так — даже тела. И если табличка не обнаружилась под трупами или где-нибудь на столе или в печи, тогда… Гарри не сдержал гримасу, когда подошёл ближе к столу. Воздух вокруг был неподвижен, и звук шагов казался ему неприятно громким в тишине комнаты. Гарри нервно посмотрел на дверь, ожидая, что кто-то попытается ворваться и остановить его, и он мимоходом подумал о том, как там продвигаются Флёр и Джордж. Закончил ли уже кто-нибудь? Что, если Гарри был единственным, кто потратил столько времени на испытание? Сколько времени уже прошло? Наверняка не очень много, и всё же казалось, что он здесь уже не меньше пары часов. Он даже не мог продемонстрировать зрителям что-то впечатляющее. Не в таком месте — в маленькой комнате в полном одиночестве, и от этого Гарри сильнее грызла досада. Был ли Сириус разочарован в нём? Застыла ли у него на лице натянутая улыбка, лишённая радости или гордости? Нет, нет. Гарри не хотел разочаровывать всех людей, которые наблюдали сейчас за ним. Он должен оправдать их веру в него. И с этой новообретённой решимостью Гарри подошёл ближе к телу ведьмы и протянул руку. В тот момент, когда кончик его палочки коснулся обнажённой кожи, раздался пронзительный вопль страшной муки откуда-то снаружи комнаты.***
Флёр Делакур ощутила коленями твёрдый холодный пол. Перемещение через портключ не окончилось мягкой посадкой, и теперь колени болели от падения. Через несколько мгновений волшебница обратила внимание на окружающие звуки. Осторожно, с палочкой наготове, Флёр встала и попыталась различить хоть что-то в обступившей её темноте. Со всех сторон, всего в нескольких шагах от себя — она слышала стоны, сдавленные рыдания и неглубокое частое дыхание. В одном углу даже разговаривали люди. Губы девушки сжались в жёсткую линию, Флёр выставила перед собой щит и осветила пространство, чтобы увидеть, где она оказалась. Свет был встречен испуганными визгами, и собственный крик застрял у Флёр в горле, когда она увидела то, что её окружало. Решётки — десятки камер, больших и маленьких. И в каждой из них были люди, либо с ужасом кричащие с закрытыми глазами, либо прожигающие яростными и ненавидящими взглядами. Флёр никогда, ни разу в жизни не видела ничего подобного. Ей было страшно. И стало ещё страшнее, когда некоторые из заключённых начали протягивать свои тонкие иссушённые руки со сломанными ногтями, пытаясь схватить её. Мерлин и Моргана, как она должна была искать табличку в таком месте? Быстрым взмахом палочки Флёр наложила заклинание немоты на камеры, затем подошла к одной и вернула сидящему там существу — человеку — его голос. Она не двинулась с места, ужасаясь того, что её кто-то коснётся. — Qui êtes-vous? — Флёр не получила ответа. Она нахмурилась и повторила свой вопрос, на этот раз по-английски: — Кто вы? Мужчина, голый, весь в синяках и грязи, съёжился в своей камере так далеко от неё, как только мог отползти. Когда Флёр повторила свой вопрос громче, мужчина захныкал и закрыл лицо руками. Ведьма сморщила носик и подавила волну разочарования. Ничто на свете не могло бы заставить её обыскивать клетки одну за другой. Тем не менее, смекалки ей было не занимать, и поэтому Флёр нацепила доброжелательную улыбку и снова заговорила. — Послушайте, — сказала она, стараясь, чтобы её голос разносился как можно дальше в этом странном, отвратительном месте. — Я ищу один предмет. Маленькую серебряную табличку с цифрами. Тот, кто найдёт её, сможет уйти со мной. Я… я верну вам голоса, но если вы опять закричите, я наложу заклинание снова. К её большому удовлетворению, сняв чары, она не услышала новых криков. Однако теперь она встретила направленные на неё пристальные взгляды. Её нервировало то, как неотрывно они все смотрели на неё — те, у кого были глаза. — Вас накормят и оденут, — пообещала Флер, рисуя красивую картину спасения, — я доставлю вас, куда пожелаете, и вы никогда меня больше не увидите. — Еда, — простонал кто-то хрупким и ломким голосом. — Пожалуйста… Мне нужно… поесть… — А как же твой вид? — спросил скрипучий женский голос, и Флёр повернулась, чтобы посмотреть на говорившую. Её пепельно-серая кожа была испещрена гноящимися ранами и уродливыми шрамами, а в широко раскрытых глазах плескалось отчаяние. Флёр проглотила крик отвращения, зная, что даже если бы она собиралась выполнить свои обещания, она точно не прикоснулась бы к кому-то столь… грязному. — Кто-нибудь из вашего вида придёт за мной? — Мой вид? — переспросила Флёр, удивляясь, как женщине удалось узнать в ней черты вейлы. С другой стороны, Флёр знала, что для любой ведьмы, хоть сколько-нибудь знающей об этих существах, было бы легко установить связь. Но почему эта женщина так боялась вейл? — Маги, — зло зашипела женщина, и Флёр поморщилась, наконец осознав, где она находится. Она слышала, что где-то в Ирландии есть маггловские остроги, но никогда их не видела. Многие люди часто туда наведывались, чтобы практически легально купить магглов, хотя охота на них была технически запрещена. Это был теневой бизнес, совершенно аморальный и едва законный, но кто мог хоть что-то возразить? Проблемы никому не нужны. Флёр коротко кивнула женщине и почти улыбнулась, увидев серебряную табличку в её грязной ладони. — Сначала выпусти меня, — потребовала маггла, и Флёр уже хотела покачать головой, но придумала более лёгкий способ получить желаемое. На самом деле не было никакой необходимости договариваться, и поэтому она просто кивнула, чтобы женщина не встревожилась, и направила на неё свою палочку. — Расслабься, — приказала она, и женщина кивнула. — Империо. Что могла противопоставить такой магии эта женщина? Голодная, избитая и сломленная, она едва могла оставаться в сознании, не говоря уже о борьбе с чарами Флёр. Ведьма была довольна, полагая, что за одно из самых тёмных проклятий судьи поставят ей хорошие баллы. — Брось мне эту табличку, — потребовала Флёр, и маггла сделала, как было сказано. — Ты обещала отпустить её! — завыл молодой человек в одной из дальних клеток. — Ты обещала! Флёр выдавила невесёлый смешок и покачала головой, прежде чем подхватить табличку с пола, чтобы прочитать нацарапанный на ней номер. К тому времени, когда портключ активировался, весь острог дрожал от криков. Последнее, что увидела Флёр, было лицо женщины, её слёзы и тонкие руки, вцепившиеся в решётку, будто моля о том, чтобы её забрали.***
Гарри резко повернулся к двери и поднял палочку. Вой не прекращался, казалось, целую вечность, а потом перешёл в тяжёлые рыдания. Прямо за дверью. Гарри вздрогнул и от всего сердца понадеялся, что, кто бы там ни был, он не станет заглядывать в комнату через маленькое окошко в двери. Повернувшись спиной к стене, а не к двери, Гарри снова сосредоточился на трупе. Он дрожащими руками использовал одно из простейших режущих заклинаний, чтобы разрезать живот ведьмы, и в нос ударил тошнотворный запах разложения. «Нельзя блевать», — велел себе Гарри со всей решимостью, на которую был способен, затем зажмурил глаза, отступил назад и потянулся рукой, чтобы опереться о стену. Ладонь ткнулась во что-то склизкое, и Гарри не глядя понял, что это была та куча органов. Отвратительно. Он не хотел думать о том, на чём ещё ему довелось потоптаться во время поисков. Рыдания снаружи превратились в глухое жалобное бормотание, и только тогда Гарри смог определить, что за дверью был мужчина — если это вообще был человек. Решив использовать заклинание головного пузыря, чтобы было легче дышать, Гарри вернулся к поискам таблички внутри трупа. Он никогда не видел внутренности человека так близко, и если бы это был… голем или манекен, Гарри смог хотя бы представить себя на занятии по колдомедицине. Однако теперь ему оставалось только надеяться, что у ведьмы не было семьи, которая сейчас наблюдала бы, как Гарри её препарирует. Он был так сосредоточен на поиске таблички, что только через несколько минут понял, что бормотание стихло. Чувствуя, как по спине пробежал холодок, Гарри медленно повернулся к двери и отпрянул. В крошечное окошко двери кто-то смотрел, прижавшись лицом, и маленькие налитые кровью глаза, остекленевшие от слёз и отчаяния, прожигали Поттера. — Пожалуйста, — прошептал мужчина по другую сторону двери. — Пожалуйста, впусти меня. Руки Гарри дрожали, но он продолжил свои поиски, ощущая всё больший страх и жалость. Ему нужно было найти табличку, но приманить он её не мог, и… о, хорошая идея. Злясь на себя за то, что не додумался до этого раньше, Гарри отошёл от тела и положил палочку на раскрытую ладонь. — Мальчик, пожалуйста, — отчаянно закричал мужчина. — Пожалуйста, впусти меня! Я не причиню тебе вреда, обещаю! У меня даже нет оружия! — Укажи, — прошептал Гарри, изо всех сил стараясь не обращать внимания на человека, который тщетно пытался просунуть руки в маленькое окошко. Несмотря на все свои усилия, Поттер не мог не заметить его белые, короткие пальцы, скользкие от крови. Он был безумно рад, что наложил на дверь столько запирающих чар. Что бы случилось, если бы этот человек смог ворваться? Палочка указала на другой труп, а конкретно на живот, и Гарри возобновил чары головного пузыря, прежде чем продолжить поиск. Как только он повернулся к трупу волшебника, человек по другую сторону двери на мгновение замолчал, прежде чем прошептать: — Знаешь, а ведь меня послали сюда за тобой, — сказал он, и в его голосе больше не было страха или отчаяния. Но приятным его назвать было никак нельзя. — Они сказали, что если я смогу до тебя добраться, то я буду свободен. Я не мог отказать, понимаешь. Я не хочу умирать здесь, и если ты не откроешь эту дверь прямо сейчас, то именно это и случится со мной. Ты этого хочешь? Ты хочешь быть причиной моей смерти? Гарри сглотнул и вздрогнул, когда мужчина продолжил: — Сначала я хотел убить тебя, — сказал он. — Я так хочу есть, мальчик. Я бы убил и сожрал тебя, маленького высокомерного чистокровного сопляка. Но я передумал, я не стану тебя есть. Ты ведь такой хороший мальчик, правда? Если ты сейчас откроешь эту дверь, я не причиню тебе вреда, малыш. Я сделаю тебе приятно. Покажу кое-что, о чём тебе не рассказывали мама и папа. Ты ведь уже такой большой мальчик, да? Открой дверь, и дядя покажет тебе, в какие игры играют большие мальчики. Желчь подступила к горлу Гарри, когда он осознал сказанное. Даже гнилые внутренности мёртвого волшебника вызывали меньше отвращения, чем эти слова, и Гарри знал, что если человек каким-то образом сейчас прорвётся в комнату… если ему удастся открыть дверь… Гарри пустит в него самые страшные проклятия, которые знал. Удивительно, как страх помог ему принять возможность убийства. — Такие очаровательные глаза, — простонал мужчина, тяжело дыша. — Ну же, малыш, прикуси губы, посмотри на меня. Открой дверь, мой хороший. Открой эту чёртову дверь сейчас же, или я её сломаю. Я очень разозлюсь, если мне придётся это сделать, и тебе не понравится, какой я бываю, когда злюсь, ох как не понравится. Я возьму тебя за волосы и засуну свой… Гарри чуть не прослезился от облегчения, когда обнаружил серебряную табличку, выглядывающую из-под кровавой массы потрохов и жира. Он вытащил её и протёр, как мог, своими и без того запачканными рукавами. На поверхности были нацарапаны четыре цифры. — Ноль, — начал Гарри читать вслух и съёжился, когда мужчина за дверью начал долбить по ней кулаками. Можно было послать в него заклятие через окошко, но Гарри не хотел тратить на это время. Теперь он мог просто уйти. — Ноль, три, девять. Рывок перемещения, наконец забирающий Гарри в безопасное место, ещё никогда не был таким желанным.***
Джордж стоял посреди квадратной, красиво обставленной комнаты с белыми стенами и полом, покрытым толстыми персидскими коврами. Однако мебель и даже дорогие в позолоченных рамах картины и вазы недолго удерживали внимание, как только Уизли заметил неподвижно стоящих вдоль стен детей. — Кто здесь? — спросил кто-то громким, резким голосом, напугав Джорджа. Он повернулся к его источнику и поспешно вытащил палочку. В кресле у камина сидела старуха, хрупкая, как тростинка, и такая сморщенная, что Джордж не мог сказать, где у неё глаза или рот. Её платье было богато расшито жемчугом и резными деталями из слоновой кости, а на худых пальцах удерживались тяжёлые золотые кольца с драгоценными камнями. Длинные острые ногти впивались в тёмное дерево толстой трости. Джордж молчал, его сердце громко стучало в груди. Он не помнил, чтобы ему когда-нибудь было так страшно, и впервые пожалел о своём желании участвовать. — Кто осмелится вломиться в дом бедной слепой женщины? — спросила старуха, и её голос приобрёл жёсткий оттенок. Теперь её глаза слегка приоткрылись, но они были мутными и расфокусированными. Она слепа! Никогда ещё Джордж не был так рад узнать, что кто-то слеп. — Я слышала тебя. Так что подойди и поприветствуй меня, а не то я натравлю на тебя моих маленьких монстров. Всё так же не издавая ни звука, Джордж наколдовал в комнате кошку. Та мяукнула, и старуха расслабилась. — Так это кошка, — фыркнула она, прежде чем снова повысить голос. — Если здесь есть кошка, съешьте её. И, к ужасу Джорджа, один мальчик, стоявший лицом к стене, сделал несколько шагов назад, повернулся и бросился на кошку. Только тогда Джордж смог двигаться, потому что звук его шагов был заглушён вознёй ребёнка с несчастным животным и влажным чавканьем. Мальчик закончил слишком быстро, мёртвую кошку бросили в огонь, и снова воцарилась тишина. Джордж дышал так тихо, как только мог, оглядываясь по сторонам в надежде обнаружить серебряную табличку. Он нервно вспотел, зная, что если ему потребуется открыть один из ящиков или переместить что-нибудь, чтобы найти табличку, то его точно поймают. Но удача была на его стороне — он заметил табличку на маленьком столике в другом конце комнаты. Она просто лежала там, ничем не прикрытая и не загороженная. Единственная трудность теперь заключалась в том, чтобы пройти через комнату так, чтобы его не услышали. Задача была непростая. Мало того, что он должен был добраться до столика, нужно ещё прочитать цифры вслух при старухе и этих детях, что может плохо закончиться. Чем дальше Джордж от них окажется с табличкой в руках, тем лучше. Уже придумав новое животное, Джордж сделал шаг вперёд, но старуха тут же оживилась, и ему пришлось остановиться. — Кто здесь? — снова закричала она. — Кто осмелится войти без приглашения? Сопротивляясь желанию сглотнуть, зная, что этот звук может его выдать, Джордж наколдовал щенка. Ведьма фыркнула, снова откинувшись на спинку кресла. — Если здесь есть собака, — велела она. — Съешьте её. На этот раз девочка с лентами, вплетёнными в волосы, отошла от стены и бросилась на щенка. Джордж удивлялся, почему дети не замечают его — или просто не говорят о нём старухе — но решил не заострять на этом внимание. И снова Джорджу пришлось остановиться, не дойдя до таблички, так как ребёнок покончил с едой слишком быстро. Животное опять бросили в камин, и Джорджу стало жаль, что живых существ постигала такая страшная участь, и он даже представить не мог, что его семья о нём сейчас думала. Отогнав эти мысли и стараясь не отвлекаться, Джордж сделал ещё один шаг и наконец коснулся таблички. — Это кошка? — внезапно снова зарычала ведьма. — Если так, то съешьте её! Никто из детей не пошевелился. Джордж задержал дыхание, молясь о чуде. — Значит, это собака? — продолжила старуха. — Это собака или кто-то другой? Если это собака, съешьте её! Когда никто не двинулся с места и на этот раз, женщина наклонилась вперёд в своём кресле и глубоко вдохнула. Джордж застыл на месте, страх не давал ему пошевелиться. Лишь когда он подумал о Фреде и леденцах, которые они недавно придумали, он понял, что делать дальше. По комнате запорхала канарейка, громко хлопая крыльями, затем приземлилась на стол. Старуха наклонила голову, её слепые глаза обратились туда, где стукнула лапками о дерево птица. — Я слышу птицу, — протянула она, — но чую мальчика. Затем она замолчала, но поза её не изменилась, оставаясь напряжённой. Огонь потрескивал громко, но недостаточно для того, чтобы скрыть даже самый тихий шёпот. Нет, если Джордж хочет прочитать вслух цифры, не пострадав, ему нужно придумать, как навести здесь шуму. — Мальчик, — внезапно позвала старуха, напугав его. От её голоса тянуло приторностью, и, возможно, Джордж принял бы её за добрую бабушку, если бы не видел всего, что произошло. — Посиди со мной, сынок. Когда ответа не последовало, старуха издала звук отвращения, прежде чем произнести слова, от которых Джордж похолодел до костей: — Если здесь есть мальчишка, съешьте его! Джордж, не теряя времени, ведь каждая секунда приближала его к тому, чтобы стать закуской для маленьких монстров, рванул с места, наплевав на тишину, проговаривая вслух четыре цифры так быстро, как только мог. К тому времени, когда портключ наконец сработал, Джордж почти потерял сознание от боли.***
Гарри благодарно глотал свежий воздух и щурился от яркого солнечного света. Портключ переместил его примерно туда же, где он стоял перед испытанием, от резкого рывка зрение поплыло. Его подхватили за руку и помогли встать, и Гарри увидел просиявшее лицо Сириуса. — Блестяще, — похвалил он с энтузиазмом и радостью. Видел ли он человека за дверью? Слышал ли Сириус, что этот мужчина говорил Гарри? — Это было великолепно! — Блестяще? Что это была за херня? — выдохнул Гарри, не в силах улыбнуться или собраться с мыслями, и на этот раз не потрудившись придержать язык, как учила его мама. Сковывавший по рукам и ногам страх пока не рассеялся, опутав, как толстое отсыревшее одеяло, пробирая до мурашек. Но ещё хуже для Гарри было понимание… что в случае неминуемой угрозы он совершил бы убийство. Как он мог так быстро и легко смириться с этой необходимостью? Мысль о том, чтобы просто оглушить мужчину или лишить сознания, даже не пришла Гарри в голову. Но если бы этому человеку со скользкими от крови руками, с отвратительными словами на языке и мерзкими намерениями удалось проникнуть в комнату, Гарри пустил бы дробящее кости заклятие прямо ему в голову и с огромным облегчением наблюдал, как его череп раскололся бы, словно яичная скорлупа… — Нет, — сказал Гарри вслух, пытаясь избавиться от этих мыслей. Его тошнило, и у него не было сил смотреть на Тома, Беллатрису или даже своих друзей на трибунах. Атмосфера вокруг подавляла: слишком громкий гул, слишком яркие цвета. — Сириус, мне нехорошо… — Делакур вернулась раньше тебя, — продолжил Блэк, как будто не слыша Гарри. — Она продемонстрировала хитрость, но её выступление было не таким интересным, как твоё. Уизли тоже молодец, но… о, а вот и он. Судя по всему, ему нужна медицинская помощь. Бедняга потерял ухо. Гарри вскинул голову и увидел, как два целителя латают Джорджа. В нескольких футах слева стояла Флёр. Она была бледна, глаза смотрели дико, и Гарри подозревал, что она чувствовала себя не сильно лучше, чем он, несмотря на внешнюю собранность. — Дамы и господа! — крикнул Сириус, и в ответ получил свист и одобрительные возгласы. — Первое испытание Турнира Трёх Волшебников завершено! «Первое, — подумал Гарри, как никогда желая стереть себе память. — Это было только первое, а всего три. Мерлин, я не доживу до финала». — Это было настоящее шоу! Теперь пришло время посмотреть, понравилось ли оно судьям так же, как и нам. Перейдём же к оценкам, начиная с дамы, которая пришла первой: чемпионка Шармбатона, Флёр Делакур! Гарри стал гадать, где проходило её испытание — несмотря на нервозность, выглядела Флёр всё так же опрятно. С другой стороны, возможно, она догадалась использовать очищающее заклинание, понял Гарри, наблюдая, как судьи рисуют оценки Флёр в воздухе. Мелифлуа поставила десятку, Паркинсон — девятку, а Беллатриса — восьмёрку. — В среднем девять, — подытожил Сириус. — Давайте подарим заслуженные аплодисменты этой храброй молодой леди и перейдём к следующему участнику: чемпиону Дурмстранга, Гарри Поттеру! Гарри посмотрел на Тома, хотя знал, что он не судья и, следовательно, не будет его оценивать. Он всё никак не мог прийти в себя, ему нужно было принять душ и смыть с себя всю грязь как можно скорее. Только когда Сириус слегка тронул его за плечо, Гарри повернулся, чтобы взглянуть на свои баллы, и сумел изобразить что-то похожее на улыбку. В воздухе парил ряд девяток, уравнивая их с Флёр оценки. Он подумал о том мужчине, что остался за той дверью в морг, и задумался, действительно ли он сотворил бы всё то, о чём говорил. Неужели он, увидев Гарри, и правда решил, что вместо того, чтобы убить его, он… Нет, наверняка кто-нибудь остановил бы его прежде, чем что-нибудь случилось. Подобное вышло бы далеко за рамки обычного шоу… и в то же время Джордж Уизли потерял ухо. Мордред, как это вообще допустили? Неужели Сириус так хотел, чтобы публика увидела что-то зрелищное, что совершенно забыл об их безопасности? Судьи остались не слишком впечатлены чемпионом Хогвартса. Джордж потерял ухо и получил две восьмерки и девятку за свои старания, как будто его травма была лишь его ошибкой, за которую нужно наказать меньшими баллами. Но, может, ухо можно будет восстановить? Это не неизлечимая травма, а вполне совместимая с жизнью. «Но всё же это произошло», — подумал Гарри. О, как давно он не ощущал так ярко неправильность этого мира, этого общества, в котором заслуги женщин попросту игнорируют, в котором детей подвергают опасности ради увеселения, а миллионы людей смотрят на всё это и не видят ничего плохого. И при этом Гарри зачем-то решил изменить Тома, а не мир… Нет, даже не так. Он обещал… нейтрализовать Тома, как будто он был единственным неправильным звеном. Как будто без него мир был бы идеален, и люди были бы все как один образцово порядочными. Гарри глубоко вздохнул и выпрямился, когда в его голову закралось что-то новое: возможность. Вместо того, чтобы думать, как изменить это всё в одиночку, возможно, стоит хотя бы поговорить с Томом и заставить его понять? «Он не воспримет меня всерьёз, — тут же подумал Гарри. — Не сейчас». Но рано или поздно он будет считаться с его мнением. И поэтому Гарри наконец вытащил руку из ладони Сириуса, сделал несколько шагов вперёд и помахал зрителям. Глаза ничего не выдавали, но в сердце разгоралось жаркое пламя. Едва удерживая улыбку на лице, Гарри решил: что бы ни случилось, он добьётся успеха. И неважно, кем он станет в конце концов.