Когда зацветёт сирень

— Ой, чёрт… Россия, ты точно хочешь на фронт? Да, у нас большие потери, но потерять тебя… Глупо, очень глупо. Подумай ещё. Брюнет с белой повязкой на один глаз, с потрепанной шапкой, в пальто с неподходящими к нему заплатами, ходил вперед-назад, останавливаясь на середине палаты, дабы взглянуть на подростка. — Да, я хочу на фронт, это мой долг! Долг перед Отчизной, долг перед Родиной. Разве не так ты говорил 23 июня? Белокурый парень, лишь недавно познавший горечь войны, смотрел на мужчину. Он сидел с серьезным выражением лица, пытаясь не вспоминать то, как его фронтовую любовь — Катюшу, рыжеволосую хохотушку, буквально разорвало на кусочки от немецкой мины. — Россия… Это твой выбор. Ты решил идти на это дело, и я не буду спорить. Мужчина вышел из старой палаты, скрывшись за желтоватой дверью, с потрескавшейся в каких-то местах краской. — Спасибо, отец.

***

— Мамочки! Мама! Кричала дочь Рейха, сидевшая в глубине земли. Сейчас вновь началась перестрелка, в которой, к счастью для немцев, выигрывали нацисты. — Заткнись уже! О мой бог, чтобы я ещё раз, ещё грёбанный раз взял к себе в отряд девчонку, нет. Говорил сержант, с светло-голубыми глазами. Он лежал на земле и подстреливал русских солдат из винтовки. — Иди лучше к доктору, ему помогай, отребье. Девочка обиженно посмотрела на мужчину, но всё-таки он прав, эта война не для неё, ей бы лучше сидеть в кабинете матери… — Нет! Вы все не правы! Аргх, бесите! Германия крикнула от нового взрыва гранаты. Она стала ползти в сторону безопасного места, её же никто не тронет, она же дочь самой Рейха, конечно. — Идиотка, не будь она дочерью 3 Рейха, то я бы давно застрелил её к чёртовой матери.

***

— Роза, а я действительно дура? Я же пошла к стрелкам, думала, что буду лучше них, но они просто обозвали меня и отправили к тебе. Несправедливо! Германия сидела на стуле и смотрела на свои руки с ссадинами, пока Роза их обрабатывала. — Ты не дура, ты просто переоценила свои возможности, милая. Каждый совершает ошибки, а на них мы и учимся, верно? Врач улыбнулась и начала протирать ранки девочки спиртом. Немка начала шипеть и смотреть куда угодно, но не на ручки. — Всё, я закончила. Можешь бежать к матери. Роза стала убирать медикаменты в маленький стеклянный шкафчик, а Германия встала со стула и с позором в глазах направилась к кабинету 3 Рейха. — Ну уж нет, я не хочу к ней. Пойду на улицу. Девочка свернула с пути и направилась к выходу из здания, стараясь избегать приближённых к Рейха.