***
— Тэтч! Эйс не смог остановить крик, вырвавшийся из его горла, когда он увидел перед собой свой худший кошмар. Его брат лежал на земле, кровь лилась из колотой раны на спине, пустые глаза безжизненно смотрели вперёд. Двадцатилетний командир упал на колени рядом с поваром, продолжая звать на помощь, скребя пальцами в поисках пульса. Но его не было. Тело Тэтча уже остывало под его пальцами. Эйс всхлипнул, едва заметив вздох Марко. Он не отреагировал на Феникса, когда тот упал на колени рядом с ними, отчаянно выкрикивая имя Тэтча. Как он позволил этому случиться? Он знал , что Тич сегодня нападёт на Тэтча. Как он мог забыть защитить своего друга? В конце концов, всегда были мелочи. Ранее в тот же день он видел, как Тэтч вернулся с Фруктом. Он заметил безумную и жадную ухмылку Тича. Он готовился к сегодняшнему вечеру, как всегда, обдумывая свой план, но потом Марко пришёл к нему по поводу бумаг, которые он не смог сдать вчера. Логия огня был слишком взволнован сегодняшним днём, чтобы закончить отчёты, но он не мог сказать это в качестве оправдания, поэтому он просто согласился закончить их сейчас. Он просматривал бумагу за бумагой, наблюдая, как часы тикают ближе к этому трагическому моменту… и случайно заснул за своим столом. Одна простая ошибка, которую он не мог предвидеть, и теперь Тэтч был мёртв из-за этого. Кто-то взял Тэтча из его онемевших рук. Эйс пытался бороться с ними, крича, что они не могут забрать его, но Марко схватил и удержал его, синий огонь поднялся, чтобы залечить повреждения от оранжевого логии. Эйс попытался заговорить с Фениксом, объяснить, но его попытки вылились лишь в беспорядочную болтовню. — Это моя вина, — пробормотал он. — Это моя вина. Я должен был быть здесь. Я должен был быть здесь! Марко крепче прижал его к себе, позволяя ему биться и всхлипывать, но он не понимал всей глубины вины Эйса. Он снова не знал о глупой оплошности, которая привела к смерти Тэтча. В ту ночь Эйс отправился за Чёрной Бородой. Он победил ублюдка и отомстил за Тэтча. Три года спустя он умер, защищая Луффи от Кайдо. Когда он погрузился в забытье, Эйс был скорее рад. Пришло время для его следующего шанса. На этот раз будет лучше. Он спасёт Тэтча и всех, кого потерял. Он всё ещё мог это сделать. Он больше не совершит таких ошибок. Эйс медленно открыл сухие глаза, и горькая улыбка растянулась на его лице. Он попытался заставить себя опустить губы, но не смог этого сделать, вместо этого сохраняя холодную усмешку, которая, вероятно, заставила бы людей думать, что он замышляет, как минимум, убийство, если бы они увидели его. Потому что он совершал те же самые ошибки. Снова и снова, и снова, и снова, и снова…— Обещай… мне…
Эйс оттолкнул воспоминания прочь. Он заснул, как только вернулся в комнату. И не важно, что он только что проснулся, прежде чем вновь напасть на Белоуса. Он просто чертовски устал, и его сны были полны воспоминаний о предыдущих неудачах, поэтому неудивительно, что он чувствовал себя так, словно не сомкнул глаз. Подросток перевернулся на спину и уставился на дверь, пытаясь определить, как долго был без сознания. Был ли сейчас тот же самый день или он проспал до следующего утра? Свет, пробивавшийся сквозь щели, ничего ему не говорил, поэтому он пожал плечами и натянул одеяло на голову. Он должен встать. Он действительно должен это сделать. Но что он должен делать? Пойти и снова попытаться убить Белоуса? Бегать вокруг и заставлять свою не-семью ненавидеть его? Одна только мысль о том, чтобы что-то сделать, заставляла всё его тело казаться в разы тяжелее, словно какая-то физическая сила давила на него и удерживала в постели. Какой вообще был смысл вставать? У него не было никаких важных дел. Не было никакой цели, которой можно было бы следовать, не было людей, которых можно было бы спасти или остановить. Эйс был практически бесполезен. Звук открывающейся двери вывел Эйса из задумчивости. Он сдвинул одеяло и заметил знакомые синие волосы. Подросток сдержал стон и снова накрыл голову одеялом. Может быть, ему удастся притвориться спящим?.. — Я знаю, что ты не спишь, — оборвала его надежды Бэй. — А теперь вставай. Я здесь, чтобы проверить твои бинты. Эйс испытывал сильное искушение проигнорировать её. Однако он достаточно хорошо знал доктора, чтобы догадаться о результате такого поступка, и в данный момент не хотел иметь дело с разгневанной Бэй. Это потребовало бы слишком больших усилий. Чем скорее она сделает то, что хочет, тем скорее уйдёт. Эйс сел и повернулся к доктору спиной, не говоря ни слова. Бэй заколебалась — вероятно, испугавшись отсутствия жалоб или угроз — и начала возиться с бинтами, осторожно снимая их. Эйс тупо созерцал стену, пока женщина работала, оставаясь непоколебимым, даже когда рука Бэй соскользнула и случайно задела его рану. Доктор пробормотала извинения, и желудок подростка скрутило в узел. Она должна была бы упрекать его за то, что он не пошёл к ней за сменой повязок, или ругать за то, что он упал в море с такими ранами. Если, конечно, она не знала о… — Может быть, ты хочешь о чём-нибудь поговорить? — небрежно спросил доктор. Эйс внутренне застонал. Очень тонко, Бэй. Твоя тактичность поражает меня. — Нет. — Хорошо, — тихо сказала она. Последовавшая за этим пауза длилась не так долго, как хотелось бы Эйсу. — Знаешь, я удивлена, что ты можешь лежать на спине, — прокомментировала Бэй. — Это должно быть очень больно. Эйс лениво отметил тусклое жжение на торсе, прежде чем проигнорировать его. — Вообще-то нет. — Ясно. Было очевидно, что она ему не верит, скорее всего, предполагая, что он разыгрывает из себя крутого парня. Эйс позволит ей и дальше так думать. Ему нечего было доказывать… За исключением того, что я не самоубийца. Мускулы лица Эйса дрогнули, но он не дал своему лицу превратиться в гримасу или улыбку. Бэй предположила бы, что ему больно за первую реакцию, а если она заметила вторую, то почувствовала бы себя хуже. Лёгкое колебание в её движениях показывало, что она действительно заметила это, молча делая всё более и более скверные предположения о нём… — И когда же ты собираешься наорать на меня? — спросил он. Было плохой идеей говорить, но альтернативой было погружение в его мысли и быть схваченным горьким разочарованием, которое подстегало заставить его забыть о последствиях и выследить своих врагов, чтобы он мог разорвать их на части… — С чего бы мне кричать на тебя? — спросила она спокойным голосом. Конечно, она вела себя спокойно. Ну конечно же. С чего бы Бэй вести себя иначе с таким хрупким пациентом? Она думала, что Эйс был чёртовым слабаком с эмоциональной силой папиросной бумаги, который сбросился бы со скалы, если бы она посмотрела на него неправильно, поэтому, конечно, она не будет вести себя так, как обычно, и не ударила бы его по голове за глупость… — Ты не злишься, что я тебя ослушался? — рявкнул Эйс громче, чем намеревался. Он хотел — нет, требовал — чтобы доктор рассердилась на него. Альтернатива — ненужное нянчество — была тем, с чем он не мог справиться. На самом деле это было даже хуже, чем её обычная реакция, когда она ругала его за глупые решения. Это шло вразрез со всем, что ему нужно было сделать. Бэй была добра к нему — почти по-матерински — после того, как он пренебрежительно обошёлся с ней, а всё из-за ложного заблуждения, и это чертовски бесило. Ненавидь меня, чёрт бы тебя побрал. — Я немного недовольна, но не собираюсь бить тебя за то, что ты игнорируешь мой совет, — произнесла Бэй, всё ещё чертовски спокойно. — Я знаю, что мои братья-идиоты утверждают, что весь медицинский персонал — демоны, но, честно, нападать на пациентов за то, что они тупы, далеко от контрпродуктивности. Если сделать подобное, то тебе же придётся снова их латать. — Как скажешь, — Эйс хмыкнул, не найдя, что ещё сказать. — Ты закончила? Доктор откинулась назад. — Да. Хорошая новость: ты не порвал ни одного шва во время своего выступления. — Ура, — ровным голосом сказал Эйс. Бэй подняла глаза к небу, но продолжила: — И только потому, что тебе до глупости повезло. Если бы ты неправильно ударился о дерево, то вся палуба была бы в крови. Ты этого хочешь? — О, да. Я просто люблю кровоточить везде и быть всеобщим неудобством, — бесцветным голосом ответил Эйс. Выражение лица Бэй стало напряжённым, прежде чем мгновенно разгладилось. Эйс мысленно ударился головой о стену. Только это и могло быть доступного для него, потому что буквальное выполнение данного действия только вынудило бы его копать себя яму всё больше и больше. Ему правда стоит перестать быть столь саркастичным, потому что всё, что он говорил, вызывало у него проблемы. Но альтернативой возможностью истины, произносимой с сарказмом, были слёзы или крики, пока его горло не саднило так сильно, что он не мог бы сказать ничего другого… Ладно, возможно, ему действительно нужно было подумать о лучшем механизме борьбы с проблемами. — …с тобой всё в порядке? И вот это случилось. Эйс услышал искренность в мягко заданном вопросе и мысленно застонал. Бля… — Отвали! — огрызнулся он, отталкивая Бэй прочь. Доктор попятилась, но всё ещё стояла в нерешительности. Чёрт бы её побрал. Эйс стиснул зубы и отбросил всякую осторожность. — Если ты закончила, то уходи и оставь меня в покое. Бэй не наорала на него в ответ и не отчитала за отсутствие хороших манер, ещё раз доказав, что она считает его бедной, печальной душой, нуждающейся в спасении. Вместо этого она отступила и остановилась в дверях, оглядываясь назад. — Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, я здесь. Она ушла, прежде чем он успел ответить. Нахер. Это. Всё. Желание закричать от отчаяния вернулось, но Эйс подавил его. Это было хуже, чем в любой другой раз, когда его семья думала, что он был «тревожным», потому что, по крайней мере, во время этих петель они искренне любили его и хотели, чтобы он видел ценность в своей жизни. На этот раз их беспокойство должно исходило исключительно из жалости. Им было наплевать на Эйса. Эйс не давал им для этого никаких оснований. Так что теперь они будут пытаться «помочь» ему и будут более терпимыми к его «недостаткам», потому что он был «сложным». Эйс зарычал и встал. Лежа целый день в постели, он не мог избавиться от чужих заблуждений. С таким же успехом он мог бы выйти и быть старым-добрым ублюдком, чтобы они потеряли своё новообретенное «понимание» и устали от него. Он сделал ровно два шага из своей комнаты, прежде чем очутиться лицом к лицу с улыбающейся физиономией Тэтча. Пять секунд. Неужели они оставят его в покое на пять грёбаных секунд?! Его глаза сузились. — Отвали, придурок. — Я тоже рад тебя видеть, — счастливо сказал шеф-повар. — А я всё гадал, когда же ты выйдешь. Теперь идём со мной, чтобы мы могли выбрать твою новую рубашку. Он положил руку на плечо Эйса. Уже на грани нервного срыва юноша моргнул и обнаружил, что приставил кинжал к запястью командира четвёртой дивизии. Он даже не помнил, когда и как пошевелился. Это было не горло, но хороший разрез вдоль вывел бы Тэтча из строя, что бы он мог исполь… остановись. Эйс боролся с инстинктивным желанием вытащить оружие, и желанием извиниться, повторяя свою мантру. Не моя семья. Не моя семья. — Не прикасайся ко мне, — прорычал он. Тэтч медленно отступил назад и поднял руки. — Прости. Но тебе действительно нужно пойти со мной. Как он мог улыбнуться Эйсу после того, как подросток угрожал ему ножом? Идиот. — Мне не нужна новая рубашка. — Мне всё равно. Изо настаивал. Он будет расстроен, если ты откажешься. Эйс это знал. Эйс ненавидел это. Эйс сделал всё возможное, чтобы не сломаться от такой фамильярности. — Как скажешь. Делай, что хочешь. Он очень надеялся, что Тэтч не заметит, как сдавленно прозвучал его голос.***
— Нет. Блядь, нет. Эйс как можно быстрее снял кричащую ярко-оранжевую рубашку, позволив ужасному одеянию упасть на пол. Он не знал, как его шантажировали, заставляя играть в переодевание — о, подождите-ка, да, он знал. Причина именовалась «Изо». Когда он прибыл, подросток намеревался принять первую рубашку, которую ему дадут — с соответствующим хмурым и рычащим взглядом — и продолжить свой весёлый путь. Он должен был лучше знать Изо. Когда окама и одежда оказывались в одной и той же ситуации, часы непременно уходили впустую. Изо бросил один взгляд на Эйса и стал одержим «прилично одену мальчишку во чтобы-то не стало» — так начались поиски рубашки, которая подошла бы к его шляпе. Попытки логии вмешаться и остановить безумие были проигнорированы. Он честно обдумывал, стоит ли ему сжечь всю одежду и покончить с этим, и привычная манера, с которой Изо порхал по комнате, подбирая рубашки, чтобы он померил, была уже изнурительной из-за цепкой хватки Эйса на своих эмоциях. Желание закричать на окаму, чтобы тот перестал вести себя, как его брат, становилось всё сильнее с каждой поношенной и сброшенной одеждой, и он не был уверен, сколько ещё продержится. Серьёзно, что за чертовщина была со всеми этими дурацкими яркими цветами? То, что он носил жёлтую рубашку, вовсе не означало, что она ему нравилась. Может быть, они пытались сделать его более дружелюбным или что-то в этом роде? Была ли это их цель? — Попробуй вот это, — сказал Изо, по-видимому, не подозревая о готовящемся взрыве. Того факта, что новая рубашка не была ослепительным неоновым цветом, было недостаточно, чтобы подавить гнев Эйса. Он сердито надел предложенную чёрную рубашку и нахмурился. — Ты немного напряжён, приятель. Если бы взгляды могли убивать… — пискнул Тэтч. Лицо Эйса ещё больше потемнело. Тэтч физически спрятался за Изо, который оставался бесстрастным перед лицом нарастающей ярости Эйса. — Возможно, нужен более прохладный цвет, — пробормотал он, снова поворачиваясь к шкафу. Эйс задался вопросом, был ли окама невежествен или у него просто стальные нервы? Зная своего бра… командира, последнее было наиболее вероятным случаем. Новый кусок ткани был брошен ему в лицо, и он поймал его, замерев. Ткань была голубой. Почти небесно-голубой. Голубой был цветом Сабо. Как его рубашка и глаза. Эйс не мог вспомнить лицо своего брата, но он помнил это. Хотя синева Сабо может быть темнее, чем эта. Или она была ярче? Это было так давно. Я больше ничего не помню. — Ну как? — нетерпеливо спросил Изо. Руки Эйса дрожали, когда он надевал рубашку, оставив её расстёгнутой. Он бесстрастно уставился на своё отражение в зеркале. Цвет идеально подходил к пуговицам его шляпы. Это должно удовлетворять потребность Изо в сочетании цветов. И всё же, глядя на рубашку, Эйс чувствовал себя странно опустошённым. Я не заслуживаю носить цвет Сабо. Он был бы намного лучше в этой чертовщине, чем я. Он смог бы спасти всех. Усталость вернулась, проникая в его плоть и кости, и у Эйса больше не было сил спорить. — Как скажешь. — Я думаю, что это может быть идеальным, — прошептал Тэтч. Поначалу Изо молчал. Отсутствие одобрения, ехидных комментариев или гордости говорило само за себя, и Эйс знал, что окама почувствовал перемену в его настроении. Ещё один человек видел, как он был сломлен изнутри. Эйс не мог заставить себя думать об этом. — Тебе вовсе не обязательно ходить в ней вечно, — наконец сказал Изо. — Как только мы доберёмся до следующего острова через пару недель, ты сможешь купить что-нибудь себе. Я ожидаю этого. — Ладно, — выдавил из себя Эйс, не в силах больше ничего сказать. Не поблагодарив их и не попрощавшись, он вышел из комнаты Изо, не сказав больше ни слова. Он вцепился в голубую ткань рубашки, потирая её между пальцами. Она была такой мягкой и невесомой. Так почему она была такой тяжёлой? Медленно слова Изо вернулись к нему, и он выдохнул, закрыв глаза. Ещё пара недель до следующего острова, да? Поездка оказалась не такой длинной, как предсказывал Эйс, но и не такой короткой, как он надеялся. И всё же, если он будет усердно планировать, у него будет достаточно времени, чтобы заставить Пиратов Белоуса желать его смерти. Ему нужно было усилить отвращение тех, кто не любил его, и сосредоточиться на том, чтобы оттолкнуть тех, кто ещё этого не сделал, пока они не остались в стороне. Он не мог позволить воспоминаниям преследовать его. Он не мог позволить усталости парализовать его. Он больше не мог позволить себе хандрить или колебаться. Пришло время сделать себя настолько неприятным, насколько это возможно. И он точно знал, как это сделать.***
Эйс приземлился на задницу. Семнадцатилетний юноша впоследствии будет отрицать, что он пискнул, но смех, раздавшийся вокруг него, подсказывает ему, что он всё-таки издал этот восхитительный звук, и его семья не позволит ему забыть об этом в ближайшее время. Марко покачал головой и помог своему младшему брату подняться на ноги. — Ты в порядке, йои? — Ага, — пробормотал Эйс, потирая копчик. — Это просто поразило меня. Феникс кивнул и попятился, позволив Джозу приблизиться. Гигант виновато улыбнулся. — Извини за это, малыш. — Всё нормально, — живо сказал Эйс. — Мы можем продолжать. Они оба приняли боевую стойку, а Марко остался стоять в стороне. Не дожидаясь сигнала, Эйс сделал выпад, взмыл в воздух и ударил Джозу кулаком. Командир блокировал удар покрытой бриллиантами рукой, но Эйс вывернулся и пнул его в бок. Благодаря способности Джозу, удар не причинил никакого вреда, хотя сила заставила большого командира вздрогнуть. Тем временем Марко окликнул его для совета. — Когда сражаешься с более крупными противниками, ты не можешь просто стоять на месте и принимать удары. Через секунду ты будешь в нокауте. Используй свой размер и скорость в своих интересах, йои. — Не позволяй себя схватить. Ты, может быть, и логия, но многие из твоих врагов будут иметь способ противостоять твоим силам. Ты не можешь полагаться на это, чтобы вырваться на свободу. — Держись на ногах как можно легче. Продолжай двигаться. — Не ожидай, что большие враги будут медленными. Они могут тебя удивить. — Берегись!.. Удар пришёлся точно в цель, и Эйс снова со скрипучим визгом упал на задницу. Его семья засмеялась. Логия встал и отряхнулся, одновременно показывая им средний палец. Его действия заставили большинство снова начать хихикать. — Грубо, Эйс. Я всё расскажу Марко, — фыркнул Тэтч. Он бросился к командиру первой дивизии и прижался к нему. — Ма-а-а-а-арко, Эйс злюка! Феникс посмотрел в небо. — А я что, твоя мать? — Конечно, — невинно произнёс Тэтч. — Тебе уже следовало бы это знать, раз уж ты такая наседка! Марко спокойно опустил руку, довольный приятной шишкой, которую он оставил на голове Тэтча. Он продолжал, как будто ничего не случилось. — Смотри за ногами, йои. Джозу может выглядеть очень тяжёлым, но он всё ещё способен пинаться. — Я уже заметил, — проворчал Эйс. — Ты всё время говоришь о том, чтобы избегать сокрушительных ударов, но что, если я не смогу увернуться? Феникс задумался об этом. — Постарайтесь как можно лучше изменить направление удара. Ты ни в коем случае не хрупкий, но большие противники могут сделать довольно сильный удар. Тебе нужно научиться уклоняться вместо того, чтобы полагаться на свои силы. — Это я и сам знаю, — сказал Эйс. — Это было прочно вбито мне в голову, — тихо пробормотал он. Тэтч услышал его. — Ты думаешь обо всех своих проигранных боях с Ояджи, малыш? — спросил он с усмешкой. «И о Кайдо тоже. И о Большой Мамочке. И о Тиче», — угрюмо подумал Эйс. — Конечно. — Ты ведь не собираешься использовать то, чему я тебя учу, против Ояджи, а? — поддразнил его Марко. Спина Эйса напряглась. — Ни за что! — он сплюнул. Марко поднял руки в успокаивающем жесте. — Расслабься, йои. Я просто пошутил, — он переводил взгляд с подростка на Джозу и обратно. — Не хочешь попробовать ещё раз? Эйс почувствовал, как что-то сдавило ему спину. — Просто дай мне секунду, — неохотно сказал он. Марко кивнул в знак согласия. — Никакой спешки. Джозу задумчиво посмотрел на него. — Почему ты хочешь научиться сражаться с большими врагами? Большинство из них, с которыми ты столкнёшься, будут примерно твоего размера. С кем ты собираешься встретиться? — Акайну, Кизару, Большая Мамочка, Сенгоку и Кайдо, — спокойно перечислил Эйс. И Тич. Тэтч испуганно рассмеялся. — Блин, Эйс. Поставьте планку чуть-чуть пониже, хорошо? Ты ещё ребёнок. Ты пока не можешь идти сражаться с адмиралами и Йонко. — То, что я не могу, ещё не значит, что этого не произойдёт, — упрямо повторил Эйс. — Мне нужно быть готовым. Я должен быть достаточно сильным, чтобы защитить всех на этот раз. Я не могу снова потерпеть неудачу. Прищуренные глаза Марко слегка сузились. — Ладно, йои. Раз уж ты так серьёзно к этому относишься… как насчёт того, чтобы я показал тебе несколько своих приёмов? Серые глаза Эйса расширились. — П-правда? — Конечно, йои, — сказал Феникс с лёгкой улыбкой. — Но ты ведь будешь тренироваться на манекене, хорошо? Не думаю, что Джозу хочет быть твоей грушей для битья. — Определённо нет, — проворчал командир. — Парень, вероятно, оставил мне несколько синяков даже с моими силами. — Прошу прощения, — сожалел Эйс. — Ты сам сказал мне не сдерживаться. — Возможно, мне придётся забрать эти слова, — сказал Джозу. — Ты силён, мальчишка. И с помощью Марко, возможно, ты когда-нибудь победишь адмиралов и Йонко. — Он определённо сделает это, — твёрдо сказал Марко. Напряжение в груди Эйса немного спало, и он одарил брата зубастой улыбкой. — Спасибо, Марко.***
Белоус сидел на палубе вместе со многими своими детьми. Это был прекрасный день, с приятным бризом и без облаков на небе. Тем не менее, присутствие Йонко было трудно не заметить. Он был на открытом пространстве, где все могли его видеть. Хорошо. Это было именно то, что нужно Эйсу. Он не дал себе времени на раздумья. Он не поддался на собственные уговоры и не передумал. Он знал, что ему нужно делать. Это делается для того, чтобы спасти их. Эйс заблокировал свои воспоминания. Он подавил свою вину. Он подавил свою нерешительность. Он ожесточил своё сердце. И он напал. Несколько пиратов низшего ранга подпрыгнули, когда Огненный Кулак, казалось, материализовался из ниоткуда. Командиры только вздохнули и передвинулись между ним и целью подростка, готового отразить любую атаку, которая попадётся ему на пути. Они были несущественны. Все они. Из-за своего высокомерия они не будут вмешиваться. Всё, что имело значение — это цель. Используя своё пламя, Эйс развернулся боком, избегая первого удара врага. Он не был достаточно прочным, чтобы выдержать удар, поэтому приходилось быть осторожным, избегать и уклоняться. Его огненный кулак был пойман большой ладонью, но он оттолкнулся от своего врага прежде, чем тот успел оттолкнуть его. Он приземлился на палубу и сразу же прыгнул обратно, выстрелив стеной огня в Йонко. Когда враг дёрнулся, на мгновение ослеплённый, огонь расступился, и он был там. Он почувствовал, как воздух задрожал, и превратился в пламя, отсутствие твёрдой формы слегка отрицало интенсивность тряски. Он замолк и взял себя в руки, увернувшись от удара бизенто и выпустив огненный шлейф в лицо врага. Воздух вокруг его головы изменился, и он заставил себя подпрыгнуть вверх и назад, отклоняясь с пути кулака Йонко. Он послал большую струю огня во врага, выпустив меньший, более горячий и более интенсивный луч сквозь первоначального пламени, и Йонко инстинктивно поднял руку, чтобы закрыть глаза. Сейчас! Эйс крутанулся в воздухе, перевернувшись так, чтобы его ноги оказались над чужой головой. Он изо всех сил опустил ногу вниз, отбросив руку противника в сторону и оставив его беззащитным. Огненный Кулак рванулся вперёд, рука и кинжал почернели от хаки. Его враг был поражён, шатаясь, уязвимый, его защита ослабла, а яремная артерия была достаточно открыта, чтобы он мог дотянуться. Даже Йонко не смог бы выжить, если бы ему перерезали горло… Ояджи. Эйс резко дёрнул рукой, и нож полоснул Белоуса по щеке вместо яремной вены. Мгновением позже кулак врезался в живот логии. Он сильно ударился о палубу, перекатившись несколько раз, прежде чем остановиться. Эйс медленно поднялся на четвереньки и вместе со всеми наблюдал за тонкой струйкой крови, стекавшей по лицу Белоуса. Я… сделал ему больно? За миллисекунду Пираты Белоуса превратились в толпу. Они бросились к Эйсу, громко крича или восклицая ругательства, но подросток не имел того состояния духа, чтобы защитить себя, потерявшись в своём шоке. Тела били его, заставляя отступить на палубу, и он инстинктивно свернулся калачиком, защищая голову. Его инстинкты боролись, чтобы выбраться на поверхность, но он сопротивлялся им. Он причинил боль Ояджи. Он не мог вынести того, чтобы навредить кому-то ещё. Что-то щёлкнуло вокруг его лодыжки, и он ощутил опустошение от кайросеки. Хорошо. Он не потеряет контроль и не сожжёт никого. Затем руки схватили Эйса. Они тянули его за руки, за ноги, за волосы, за одежду, хватали за запястья, за лодыжки, за шею, а яростные вопли долетали до ушей. — Он ранил Ояджи! — Сукин сын! — Ты думаешь, что тебе это сойдёт с рук, кусок дерьма?! Эйс вздрогнул, когда кто-то ударил его в живот. Он не мог сказать, был ли удар случайным или нет, результатом многих движущихся тел или сделан со злым умыслом. Последнее вскоре подтвердилось, когда на него посыпались новые удары, руки на его теле напряглись, когда они попытались выставить его перед толпой. Первый проблеск страха пробился сквозь шок Эйса, ужасные воспоминания пронзили его сознание. Сколько раз его забивала до смерти толпа пиратов, дозорных, гражданских или других людей, которые обычно только узнали о его происхождении? Но здесь всё было не так. Он сам во всём виноват. Он ранил Белоуса и заставил свою команду ненавидеть его. Теперь ему просто нужно было пережить последствия. Эйс молчал, отказываясь произносить хоть малейшее ворчание, когда его дёргали и колотили бесчисленные руки и ноги. Как долго это длилось? Минуту? Несколько секунд? Никто не вмешался, чтобы остановить нападение, и он мог бы заметить Харуту среди роя. Это означало, что он преуспел, да? Они презирали его. Значит, оно того стоило. Именно этого он и хотел. Вот чего я хотел… От резкого удара по голове у Эйса поплыло перед глазами. Не считая попыток подтянуть свои конечности обратно к телу, он оставался вялым и неподвижным, пока Пираты Белоуса избивали его. Медленно он услышал голос, который перекрикивал рёв толпы. — Остановитесь! Прекратите это! Какого чёрта вы делаете?! Тэтч? Это был Тэтч. Конечно, это был он. Он был слишком добр и снисходителен. Неужели Тэтч считает Эйса невиновным? Неужели он не знал, что Эйс заслужил это?.. Все остальные понимали, поэтому продолжали своё нападение. Затем, без всякого предупреждения, воздух треснул. Сила атаки Белоуса заставила пиратов разлететься во все стороны, оставив на палубе только Эйса. Когда он осторожно расположил свои ноющие конечности так, чтобы их не так лёгко было снова схватить, подросток был поражён точностью Йонко с его силами. Он почувствовал, как на него упала тень, и открыл один глаз. Другой был распухшим и закрытым, и если он подумает об этом, то не сможет вспомнить, как закрывал первый.… Он чувствовал себя усталым. И довольно слабым. Странным. Большая рука подняла его, и он поморщился, когда боль пронзила избитое тело. Эта боль была ничем. Ему приходилось переживать и гораздо худшее. Он просто снова был ребёнком. Эйс смутно слышал голоса и то, как их приглушают; то его снова поднимают четыре маленькие руки. Они помогали ему или бросали в море? Я не могу здесь умереть. Эйс дёрнул конечностями, высвободился и упал на палубу. Он поднялся на ноги, тяжело дыша, и увидел Бэй и Тэтча, стоявших рядом с ним. Должно быть, они пытались отвести его в лазарет. Я не могу им этого позволить. (Я заслуживаю страданий.) Не доверяй им, помнишь? (А теперь они мне не доверяют.) Это то, что я хотел. (Это больно.) — Не прикасайся ко мне! — захрипел он. Это звучало гораздо менее угрожающе и гораздо более истерично, чем он намеревался из-за хрипоты голоса, но это было прекрасно. Он был в полном порядке. Держась подальше от пиратов, он споткнулся в дверном проёме, ведущем под палубу, прежде чем бежать… бежать в свою комнату. Он закрыл дверь трясущимися руками и рухнул на кровать, морщась от боли, вызванной многочисленными ранами. Именно этого я и хотел, — напомнил он себе. — Ранив Белоуса, большинство из них снова возненавидят меня. И они действительно ненавидели его. Достаточно того, что они напали на него, как разъярённая толпа. Эйс вздрогнул и свернулся калачиком на своей кровати, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце. Их дикие лица терзали его мысли каждый раз, когда он закрывал глаза, внедряясь в его воспоминания наряду со многими другими вещами, которые он хотел бы забыть. Именно этого я и хотел. Он чувствовал себя таким усталым. Именно этого я и хотел. Всё болело. Именно этого я и хотел. Ему было невыносимо думать о том, что чуть не случилось. Именно этого я и хотел. Ему очень хотелось спать. Именно этого я и хотел. И он уснул.***
Марко молча наблюдал за происходящим вокруг, слишком ошеломлённый, чтобы двигаться. Он уставился на дверной проём, в котором скрылся Огненный Кулак, почти ничего не понимая, не в силах понять всего, что только что произошло. Вокруг него пираты поднимались с земли, скорее поражённые, чем раненые, но никто не осмеливался выразить своё недовольство. Белоус молчал. Он смотрел, как Огненный Кулак, спотыкаясь, уходит прочь. Он смотрел, как его дети поднимаются на ноги. Он смотрел, как Бэй и Тэтч поспешили за ним, очевидно, чтобы убедиться, что щенок не потерял сознание. Он закрыл глаза. Его бизенто ударилось о палубу, отчего она зловеще затряслась. — Это нужно прекратить. Сердце Марко превратилось в колибри, отчаянно бьющуюся крыльями в его груди. Ояджи зол. Хотя слово «зол» не придавало должного значения эмоциям, которые демонстрировал Йонко. Выражение его лица было каменным, рука сжимала оружие довольно свободно, но жёлтые глаза горели, как пламя. Он был не просто «зол». Йонко был в ярости. Взгляд Белоуса обрушился на них всей тяжестью лавины, давя на них и бросая вызов любому, кто попытается противостоять его гневу. — Разве я учил вас быть такими жестокими, чтобы бить врага, пока он лежит? — спросил он. — Он ранил тебя! — прорычал в ответ Харута. — Мы должны были защитить тебя. Он мог убить тебя, Ояджи! Что-то сжалось в груди Марко. Жёлтые глаза уставились на невысокого командира. — Двухдюймовый порез — это не то, о чём стоит беспокоиться, и, конечно, не то, что требует такого непропорционального возмездия. Ваша реакция была понятна, но в данном случае была отвратительной. Тишина была их главным спутником. — Я хочу, чтобы этот мальчик когда-нибудь стал вашим братом, и он доказал, что он может быть готов, когда защищал Тэтча. И всё же очень немногие из вас помнят об этом. Вместо того чтобы приветствовать его, вы унижали его, издевались над ним, набрасывались на него, как стая бешеных волков, и пытались разорвать его на части. Хотя он и не принимал участия в избиении Огненного Кулака, Марко не мог выдержать пристального взгляда отца. — Это был не инстинкт, чтобы защитить меня, — холодно продолжал Белоус. — Это была ярость толпы с «посторонним» в качестве цели, и я не потерплю этого. Здесь и сейчас вы вели себя так, будто адмирал ударил меня ножом в сердце, хотя это далёко не так. Эйс нам не враг. Он болезненный, отчаянный подросток, у которого есть большой потенциал. Он мог бы стать отличным дополнением к нашим силам, но если многие из вас не видят в нём ничего хорошего и видят в нём только помеху или угрозу, тогда, возможно, ему будет лучше без нас. Йонко не собирался сдаваться насчёт Огненного Кулака. Он терял веру в способность своих детей быть принимающими и терпимыми, и размышлял о том, что, возможно, цель — в основном незаслуженную — их ярости следует держать подальше от них. Марко не мог не чувствовать себя ответственным. Может быть, если бы он с самого начала был менее снисходителен и пренебрежителен к подростку, остальные последовали бы его примеру? — Он пытался убить тебя, — пискнул Харута, то ли храбро, то ли глупо. Подбородок коротышки-командира был упрямо сжат, а глаза пылали гневом. — Ты видел, что он сделал? Он использовал хаки и свой Фрукт, как профессионал. Он не глупый ребёнок. Его научили убивать. Он очень опасен. Одна из многих неясных мыслей, которые беспокоили Марко, наконец-то обрела слова. Он снова вернулся к битве, свидетелем которой был, отметив точность и силу атак Огненного Кулака, и с беспокойством отметил, насколько более опытным был мальчишка, чем казался. Его атаки были слишком хорошо продуманы, чтобы исходить от удачи или отчаяния. Что изменилось, что смогло заставить Огненного Кулака показать такую силу, а не продолжать скрывать её, как до этого? И где он научился таким вещам? — Огненный Кулак никогда не собирался убивать Ояджи, — сказал Изо. Собравшиеся пираты посмотрели на него. — Что ты имеешь в виду? — осторожно уточнил Харута. Окама лениво теребил выбившуюся прядь волос. — Во время последнего удара он мог бы ударить Ояджи ножом в горло. Когда он увидел, куда целится, то намеренно изменил траекторию движения, так что кинжал рассёк ему щёку. У него был чёткий удар, но он им не воспользовался. Изо скрестил руки на груди и бесстрастно оглядел их всех, довольствуясь тем, что они могли сделать свои собственные выводы из его наблюдений. Марко тут же пришёл к такому же выводу, который имел ровно столько же смысла, сколько и не имел его. Неужели этот сопляк пытается убить Ояджи только потому, что от него этого ждут, а не потому, что он сам этого хочет? Это была ещё одна загадка, чтобы добавить к сложному шару узловатых струн, который был Огненным Кулаком Портгасом Д. Эйсом. Почему подросток не может быть понятным или просто рассказать о себе, избавив Марко от головной боли? Но если бы он это сделал, у нас не было бы этой проблемы. — Ещё одно доказательство моей правоты, — сказал Ояджи, успокоившись, когда его дети задумались. — Ваши действия были необоснованны. Те из вас, кто принимал участие в «штурме», будут наказаны вашим командиром. Командиры, которые принимали участие, будут наказаны мной. Харута, Ракуйо и Виста послушно прошаркали вперёд, выражение их лиц колебалось от виноватого до угрюмого. Марко собрал своих людей из дивизии и тех, кто был из второй дивизии без командира, всё ещё пребывая в некотором оцепенении. Всё так быстро превратилось из спокойного в бурное, и ему не хотелось думать об этом. Одна его часть хотела побежать и увидеть сопляка, чтобы убедиться, что с ребёнком всё в порядке, в то время как другая хотела ударить его по голове за то, что он сделал то, что сделал. Но опять же… нападение на Ояджи было тем, что всегда делал Огненный Кулак. Единственная разница заключалась в том, что он никогда раньше не мог ранить Йонко и даже близко не приближался к подобному. Может быть, именно поэтому Пираты Белоуса так бурно отреагировали. Никто из них не верил, что Огненный Кулак способен причинить вред их капитану. Но он сделал это. Он использовал свои силы в своих интересах, избегая разрушительных ударов, как кто-то, привыкший бороться за свою жизнь, и использовал всю силу, которую имел, чтобы оттолкнуть руку Белоуса в сторону и оставить его открытым для атаки… Это был мой ход. Война между сочувствием и подозрением мгновенно закончилась, и на первый план в мыслях Марко вышла настороженность, прочистившая его смущённый разум. Он снова повторил сражение новыми глазами, запоминая каждую тактику и технику, и обнаружил, что узнаёт несколько приёмов, используемых подростком, как свои собственные. В частности, это были те, которые Марко использовал против более крупных и сильных противников. Откуда, чёрт возьми, Огненный Кулак их знает? Марко не боролся ни с одним из своих бóльших братьев с тех пор, как Огненный Кулак появился на корабле. Также он не использовал эти методы во время битв в последнее время. Для логии было невозможно наблюдать, изучать и копировать его тактику после того, как он пришёл на Моби Дик. Это оставляло много возможностей, которые были… менее чем желательны. Кто-то ещё наблюдал за мной и каким-то образом научил его им. Он уже где-то видел, как я дерусь. Или… он был шпионом. Марко не знал всей правды. Он всё равно узнает. Несмотря на все его вопросы и противоречия, одно было несомненно. Огненный Кулак хранил опасные секреты, и Марко не собирался снова доверять ему в ближайшее время.