Пойманный в ловушку вечности [БРОШЕНО АВТОРОМ В 2019]

Эйс не совсем понимал, как оказался в такой ситуации. Ну, может, немного. Он довольно мирно сидел в комнате Марко, наблюдая, как Стефан бегает туда-сюда и обнюхивает всё, во что можно сунуть нос, чувствуя себя почти довольным. Оглядываясь назад, это была его первая ошибка. Раздоры приводили к расслаблению, расслабление — к блужданию мыслей, и внезапно Эйса охватила паническая атака, хотя он не знал, почему. Он старался сохранять полное молчание, когда хрипел и задыхался, не в силах вдохнуть достаточно воздуха, пытаясь блокировать воспоминания и стресс, что заставляли его дрожать. Он этого не понимал. Не было ни одного события, которое он забыл остановить, ни одной смерти, которую не смог предотвратить, ни одной трагедии, которую он не смог предотвратить. Обычно именно поэтому его тело случайно поворачивалось против него, а подсознание вспоминало то, чего не было в сознании. Но на этот раз причина была не в этом. Должно было быть дело в чём-то другом. Может быть, это была тишина в комнате — в комнате Марко. До этой петли Эйс имел тенденцию быть в одиночестве комнаты Феникса, когда кто-то умирал… Эйс чувствовал, как трещины расширяются. Никто не умер, — напомнил он себе. — Ояджи, Тэтч и Марко в полном порядке. Они всё равно не имеют значения в этой петле. Дыши, идиот. Он выдохнул. Его мышцы расслабились. Его сердцебиение замедлилось. Вот почему он не мог сидеть сложа руки. Мышление пробуждало воспоминания, а воспоминания не приносили ничего, кроме боли. Потребность сделать — разорвать на части — что-то ошеломляло его, и вместо того, чтобы наброситься на собственную плоть, как он делал это много раз до этого, Эйс обнаружил, что разрывает одеяла в клочья. Стефан, казалось, не возражал против разрушения, беспечно виляя хвостом, когда полоски ткани падали на пол. Это скорее была потребность, чтобы уничтожить что-то, и только после того, как он перешёл на подушки, то понял, что он разрывает вещи Марко, а не свои собственные. Ой. Эйс смотрел, как перья трепещут на деревянном полу, и хихикал. Ну, блин. По крайней мере, он не нападал на документы. Подросток подумал было спрятать улику, но Стефан уже устроился на перьях, положив голову на лапы. Возможно, было бы лучше признать это и сделать вид, что это был ещё один акт своевольного восстания вместо незначительного срыва. Как по команде, дверь открылась. — Проснись и пой!.. — Тэтч остановился в дверях, разинув рот. Марко тут же протиснулся мимо застывшего шеф-повара, голубые глаза которого расширились, когда он в шоке уставился на разрушение. Инстинкт взял верх, и Эйс не смог не ухмыльнуться и прокомментировать то, что Феникс не должен был оставлять его в покое. Вместо этого он повёл себя по-детски и указал на Стефана: — Это он сделал. Тэтч издал странный звук, словно задыхался. Марко поднёс руки ко лбу. — Вон отсюда. Эйс не мог точно определить, был ли Феникс зол или шокирован. Так или иначе, подросток бочком прошёл мимо двух командиров, держа руки в карманах. Он подавил инстинкты, чтобы вести себя, как их невинный шутливый младший брат — не моя семья — и вместо этого говорил с ними насмешливо. — Сожалею об этом. Можешь взять мою. Он ушёл прежде, чем Марко успел взорваться или напасть на него. Как только он скрылся из виду, улыбка Эйса исчезла. Я действительно испортил его вещи. Я просто пошутил. Я не хотел…  — он отмахнулся от чувства вины, покачав головой. — Это всего лишь подушки и одеяла. Они могут быть заменены. Кроме того, измельчение ткани лучше, чем ходить вокруг догорающего пепла. Эйс правда должен попытаться принять менее разрушительные механизмы совладания. Однако, он сомневался, что вязание или наблюдение за облаками помогут ему. Я стал лучше, чем был, — напомнил он себе. Это была чистая правда. В самые мрачные дни, когда он был подавлен своими неудачами и просто хотел, чтобы всё закончилось, слишком часто его эмоции становились чересчур сильными, и он отчаянно пытался заставить их замолчать. Он пытался запивать свои беды, но ему пришлось носить кайросеки, чтобы алкоголь подействовал на него, что только вызывало ещё больше плохих воспоминаний о неудаче и беспомощности. Тогда он пробовал разные, неразрушающие хобби, но те лишь отвлекали его ненадолго. Он рано понял, что самоубийство тоже не положит конец петлям. В конце концов, он нашёл менее приемлемую, но всё же ужасную альтернативу. Всякий раз, когда воспоминания начинали захлестывать его, Эйс полагался на боль, чтобы прояснить голову. Он никогда не делал ничего радикального. Просто маленькие вещи, чтобы дать себе что-то ещё, на чём стоит сосредоточиться. Он впивался ногтями в ладони. Он так сильно прикусит губу, что кровь потечёт из неё. Он царапал себе руки до тех пор, пока не оставались распухшие розовые царапины, хотя линии обычно исчезали через несколько часов. Всего лишь мелочи, помогающие ему сосредоточиться и не оставляющие никаких следов. Это заняло несколько петель, но, естественно, Марко был тем, кто это выяснил. Излишне говорить, что Эйс пообещал остановиться — даже при том, что не было никаких серьёзных повреждений, так что, кто заботится о том, что он делает? — с Фениксом, наблюдающим за ним как ястреб на протяжении всей оставшейся петли. Петля, которая длилась не очень долго. Иногда было трудно не вернуться к старым привычкам. Эйс встряхнулся и пополз по одному из самых пустых коридоров. Ему нужно было понять, что он собирается сейчас делать, а не погружаться в страдания. Если он хочет быть предсказуемым, то должен попытаться убить Ояджи-Белоуса.… Его желудок сжался от этой мысли. Эйс не мог заставить себя повторить попытку. Последняя попытка была слишком близка. Он потерял всякое представление о себе и забыл, с кем сражается. Он заставил Белоуса истекать кровью. У подростка задрожали руки. Мне нужно выбраться отсюда. Я не знаю, как долго ещё смогу держать себя в руках. Лучше всего было избегать, как можно большего количества «дружеских» лиц в данный момент, пока он не успокоится. А поскольку Марко не позволит ему оставаться в своей комнате, ему придётся просто спрятаться где-нибудь в другом месте. Один из его старых тайников должен быть удовлетворительным. Он вошёл в кладовую, отодрал одну из расшатанных досок и забрался в пространство между стенами. Он закрыл вход и пошёл по темноте, лишь слегка сгорбив плечи, чтобы двигаться, не ударяясь головой. Более крупные парни, такие как Джозу, никогда не смогут поместиться, но подросток мог легко маневрировать в пространстве. Эйс так и не узнал, для чего предназначены эти помещения, хотя и предположил, что они могут быть предназначены для аварийного обслуживания или чего-то подобного. А может быть, она предназначалась для той цели, с которой он её использовал: прокрасться сквозь корабль незамеченным. Если это так, то Эйс не мог не задаться вопросом, почему белоусые всегда так удивлялись, когда он показывал им «проходы». Может быть, первый корабельный плотник никогда не сообщал им об этом? Это не имело значения. На самом деле, они этого не знали. И они никогда не понимали, пока Эйс не решал, что это необходимо. Это было эгоистично с его стороны, но ему нравилось иметь места, куда он мог пойти, не опасаясь, что его найдут. Не говоря уже о том, что если несколько Пиратов Белоуса узнают об этом, то рано или поздно узнают все. В Том Числе И Тич. Эйс убедился, что дышит, и что его дыхание не сопровождалось вспышками пламени. Тич — это не моя проблема, — подумал он, наверное, уже в миллионный раз за это время. — Если у меня будет шанс, я убью его, но больше мне ничего не нужно делать… Перед его мысленным взором всплыло улыбающееся лицо Тэтча. Эйс резко сел и положил голову на ладони, впившись ногтями в щёки. Он понял, что делает, и опустил руки, крепко сжимая их вместе. Я не могу полностью отказаться от них. Смысл моего отсутствия состоит в том, чтобы спасти их, но иногда я должен быть здесь, чтобы они не умерли. Чёрт бы всё это побрал. Я не могу сделать это снова. Он провёл руками по лицу, чувствуя липкость своей кожи. Даже если бы он ушёл, его глупая совесть не позволила бы ему оставить свою бывшую семью на произвол судьбы. Он полагал, что ему просто придётся отчитываться о некоторых событиях и появляться, когда это будет необходимо. Не волнуйся. Думай об этом, как о вызове, — Эйс прислонился к деревянной стене, вглядываясь в спокойную темноту вокруг. — Всё будет сложнее, потому что я не буду белоусым и не буду иметь легкого доступа к ним. Это должно быть весело. Представив себе, как он бьёт Тича по зубам — он почти не мог сдержать улыбку. Почти, но не совсем. Как бы я хотела быть эгоистом. Если бы это было так, я бы не цеплялся за глупые чувства, которые не возвращаются. Мне плевать. Эйс коснулся синяка на запястье, чувствуя лёгкую боль от пурпурного рубца. Но пока это не имеет значения. Тич ничего не начинает уже несколько лет. А пока мне не о чём беспокоиться. Я просто буду придерживаться плана. Также известный как: брось всех, как можно скорее, и без особого сопротивления. А сейчас он просто хотел отдохнуть и вообще ничего не делать. И кто бы мог подумать? Может быть, его последний трюк и исчезновение заставят Марко огрызнуться и потребовать, чтобы он ушёл. Это было бы очень… даже предпочтительно. Эйс ведь может мечтать, правда?

***

Марко обратил внимание на то, что Сабер, бывший пират пик, оставил очень важный дескриптор из своего краткого описания Эйса: проблемный. Феникс внутренне кипел, когда прогнал Стефана прочь и начал собирать летающие перья от своей испорченной подушки. Трагическая предыстория или нет, но он искренне хотел обругать проклятого сопляка и наказать его за то, что тот сделал. К сожалению, единственным видом дисциплины, который мог пробиться сквозь его толстый череп, была пытка, и Марко определённо не хотел заходить так далеко. Он должен был задаться вопросом, должны ли родители иметь дело с этим, воспитывая особенно беспокойных подростков? С другой стороны, если бы парень оттолкнул их достаточно далеко, они могли бы выгнать этого сопляка. Но Марко не мог выкинуть Огненного Кулака, потому что это было решение Ояджи, в конце концов. И, может быть, он не так уж устал от этого сопляка. Ещё. Марко убрал последние глупые перышки, когда Тэтч вернулся с кучей еды в руках. Он направился прямо к месту, где свои пожитки прятал Эйс, и положил их в сумку. Мстительная часть Марко хотела рявкнуть ему, чтобы он не беспокоился, и что ребёнок не заслуживает этого, но намёк на то, что кто-то не заслуживает еды, был билетом в один конец, чтобы получить побои и многочасовые лекции от шеф-повара. Отсутствие птичьих шуточек, которые появились, когда Феникс взвалил мешок с перьями на его плечо, сказало ему, что Тэтч понимает, что он расстроен и в данный момент не должен поддразнивать его. Его полное молчание подсказало Марко, что шеф-повар ждёт, когда он заговорит. — Я пойду посмотрю, сможет ли Изо использовать их, чтобы сделать новую подушку, йои, — сказал Марко, не желая сейчас говорить по душам. — Ладно. Хей, — любезно сказал Тэтч, вынимая кусок заплесневелого хлеба и заменяя его свежей буханкой, — что ты собираешься делать с Эйсом? Сразу к делу. Ответ Марко был столь же резок: — Не знаю, йои. Хотя, не уверен, что смогу жить с ним в одной комнате. — Моя дверь всегда открыта для него, — сказал Тэтч. — Чтобы он мог уничтожить и твои вещи тоже? — саркастически спросил Марко. Шеф-повар встал, отряхнул штанины и поставил на место доску, за которой лежали украденные пожарным кулаком вещи. Он положил руку на полую стену, проследил пальцем за зернышком и посмотрел прямо на Марко. — Ты уже говорил с Эйсом? Марко моргнул. — Что? Ну конечно, да. Тэтч покачал головой: — Я так не думаю. Ты говорил о нём с другими и говорил с ним, когда это было необходимо, но ты не говорил просто так, — шеф-повар положил руку на плечо Феникса, серьёзно глядя ему в глаза. — Ты сказал мне, что дашь ему шанс, но я не уверен, что это так. Ты разрываешься между ненавистью к ребёнку и чувством жалости к нему. Это не значит, что я его знаю. Эйс должен был стать твоим братом, но ты никогда не относился к нему, как к брату. Ты не настолько ему доверяешь. Марко дёрнулся. Шеф-повар отпустил его и отступил назад, скрестив руки на груди и пристально вглядываясь. — Так что да, я готов жить в одной комнате с ребёнком, который может в панике разорвать мои вещи. Я собираюсь продолжать быть человеком, который смотрит мимо шипованных стен, которые поставил Эйс, и пытаться установить связь с ребёнком. Я собираюсь отмахнуться от всего того глупого дерьма, которое он вытягивает. Потому что, если я смогу быть тем человеком, с которым он сможет сблизиться и заставить его увидеть, что он заслуживает счастья, я сделаю это. Я стану его братом ещё до того, как он поймёт, что хочет этого. Тэтч подошёл к двери и оглянулся, суровое выражение его лица смягчилось. — Просто… подумай об этом, ладно? Скажи мне, если захочешь перенести вещи Эйса в мою комнату. Он с тихим щелчком закрыл за собой дверь. Марко смотрел ему вслед, разрываясь между сочувственным чувством вины и гордым отказом. Тэтч не знал всех причин, по которым Феникс намеревался держать Огненного Кулака на расстоянии вытянутой руки, но Марко и сам не знал всех причин, по которым Эйс вёл себя так, как всегда ведёт. Теперь, когда он задумался об этом, действия парня казались слишком преднамеренными. Он давил на их кнопки, но многие из его реакций предполагали, что он вообще не собирался нажимать их. Например, когда он ранил Ояджи. Марко покачал головой и опустил мешок с выброшенными перьями. Он больше не хотел разыскивать Изо и отвечать на вопросы командира. Феникс подошёл к своему столу, тяжело опустился на стул, потёр лоб и начал лениво просматривать документы, лежащие на нём сверху. Бюджетный отчёт, передвижения дозорных, слухи о работорговцах, плавающих в соседних водах, копии последних медицинских отчётов медсестёр, обычный список необходимых припасов, когда они доберутся до земли, множество жалоб от членов экипажа и корабельных плотников… Три попытки угадать, на кого они жалуются. Марко отодвинул бумаги в сторону и положил локти на стол, уткнувшись в них головой. Почему Ояджи выбрал такого трудного подростка, чтобы быть частью их семьи? Упрямство и тёмное прошлое — это одно, но глубоко укоренившиеся проблемы Эйса были вопиюще очевидны и раздражающе беспокойны. Какая-то часть Марко честно хотела назвать его упрямым мальчишкой… но было очевидно, что Тэтч видел в нём нечто большее. А что, если Тэтч был прав? Что, если ноющее чувство в глубине сознания Марко было правильным? А что, если ребёнок намеренно пытался получить пинок под зад, потому что он не чувствовал, что хочет — или заслуживает — семью? Марко сердито посмотрел на список жалоб, невинно лежащий на его столе, борясь с желанием схватить их и разорвать в клочья. К чёрту всё это. Он уже закончил ходить на цыпочках вокруг этого вопроса. Он больше не задавал мысленных вопросов и не получал ответов. Человек, у которого они были, был прямо здесь, и он чертовски хорошо собирался потребовать правду прямо здесь и сейчас. Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошёл настоящий бич его существования с руками, полными чего-то похожего на мусор. Парень заметил его и замер, будто не ожидал, что Марко всё ещё будет здесь. Прежде чем он успел убежать, Феникс встал и закрыл дверь, заперев её. Он снова повернулся к Эйсу, скрестив руки на груди. — Нам нужно поговорить, йои. Там. Намёк на беспокойство быстро сменился презрительной усмешкой. — Нет. Эйс пошёл открывать дверь, но Марко уже взялся за ручку. Подросток попятился от него, держась напряженно и подозрительно, а Феникс небрежно прислонился к закрытой двери, встретив его пристальный взгляд своим собственным. — У меня есть несколько вопросов, и ты ответишь на них для меня, — сказал он. — Какую часть слова «нет» ты не понимаешь? — язвительно спросил подросток. — «Н», «Е», «Т», или тихое «отвали»? Кстати, оно прямо посередине. Ты это знал? Марко выдохнул через нос. — Я больше не играю в твои игры. Мы собираемся сесть и поговорить. — Так вот что ты называешь допросами на птичьем языке? — усмехнулся Эйс. Он знал, что мальчишка пытается сделать, но сдержался. — Почему ты не хочешь быть частью этой семьи? — Вы похитили меня, придурок, — Эйс сплюнул. — Возможно, йои, — признался Марко. — Но таковы обычаи Нового Мира. Вместо этого Ояджи мог бы раздавить тебя. — О, я понимаю. Но это не делает вас меньшими мудаками, — Эйс проинформировал его. Я собираюсь продолжать говорить с ним вежливо. Я не собираюсь выходить из себя, — напомнил себе Марко. — Почему ты не убил Ояджи, когда у тебя была такая возможность? Эйс посмотрел на него, как на идиота. — Ты что, издеваешься надо мной? Я знаю, что ты птичий мозг, но как ты мог забыть, что я пытался убить его больше двадцати раз. — В прошлый раз у тебя была прекрасная возможность убить его. Но ты этого не сделал, йои, — решительно сказал Марко. Губы Эйса дрогнули, выражение лица исказилось, но он, казалось, не мог придумать опровержения. Он скрестил руки на груди и с усмешкой отвернулся. — Думай, что хочешь. — О, я думал, много думал, — ему сказал Марко. — В этом-то и проблема. Понимаешь, я знаю, что ты что-то скрываешь, — он подошёл к подростку и посмотрел на него сверху-вниз, довольный резкой разницей в росте. Эйс сердито смотрел на него, но Марко заметил в его глазах легчайшую нервозность. — Видишь ли, несколько ходов, которые ты использовал против Ояджи, были моими ходами. Где ты этому научился? Тревога исчезла, оставив после себя стоический взгляд и сияющие серые глаза. — В будущем, где ты меня научил, — сказал он скучающим голосом. Марко сердито выдохнул. — Знаешь, если ты собираешься лгать, то хотя бы сделай это получше, йои. — Приму к сведенью, — сказал Эйс. Он постучал себя по подбородку. — Я научился основам у парня по имени Инуараши. Это заставило Марко остановиться, его гнев погас, как свеча. — Что, йои? — его глаза подозрительно сузились. — Как он выглядит? — Минк, похожий на собаку, из местечка под названием Зоу. Высокий, чёрные уши, белая борода, пушистый хвост. Довольно скромный и доброжелательный, — серые глаза стали отстраненными, но парень снова сфокусировался, ухмыляясь. Марко ничего не сказал, обрабатывая заявление ребёнка. Насколько он знал, пики ещё не добрались до Зоу, но вполне возможно, что они могли столкнуться с Инуараши в другом месте. Или Эйс встретил его перед тем, как стать пиратом… В любом случае, вполне возможно, что малыш говорил правду и действительно узнал о технике Марко от минка. Невероятно, но не невозможно. Было также мало шансов, что Эйс знал, что Инуараши был бывшим союзником Белоуса, поэтому он просто сказал имя, чтобы отвязаться от Марко, что было маловероятно. Феникс примет его ответ. На сегодня. — Прекрасно, йои, — он хмыкнул. Малыш не расслаблялся, сохраняя раздражённый вид. — Отлично. А теперь я могу идти, птичий мозг? — Нет, — Марко заколебался, но продолжал идти вперёд, не желая больше ходить вокруг да около. — Я разговаривал с бывшим пиратом пики… — нейтральное выражение вернулось. —…и он рассказал мне кое-что интересное. Он сказал, что у тебя есть… проблема со старшим поколением пиратов. Может, скажешь мне, почему, йои? Эйс оскалил зубы в том, что можно было бы осторожно назвать усмешкой. — Ну, давным-давно на острове Пошёл Нахер на меня напал капитан Не-Твоё-Собачье-Дело и я очень расстроился. Конец. Он попытался протиснуться мимо Марко, но Феникс схватил его за руку. Марко почувствовал, как напряглись мышцы под его пальцами. — Отпусти меня, — прошипел Эйс. — Не думаю, что всё было так, йои, — спокойно продолжал Марко. Он повторил «историю» Эйса, извлекая сарказм для возможных кусочков правды в короткой речи. В надежде избежать дальнейших «ответов», Феникс решил, что лучше быть прямолинейным. — Тот, кто причинил тебе боль был Йонко? Эйс вздрогнул. Его глаза метнулись вниз и прочь, прежде чем он заставил их снова посмотреть на Марко. — Почему ты так думаешь? — он усмехнулся. У Марко упало сердце. — Ты мне не ответил. Он практически видел, как мальчишка проклинает себя за эту оплошность. — ДА ПОШЁЛ ТЫ! — Ты всё ещё не ответил мне, йои, — сказал Феникс. — Эйс, Ояджи совсем не такой… — Остановись, — Эйс поперхнулся. Сдвиг в тоне от рычания до сдавленного — и хрупкого? — Марко вздрогнул, заставив его физически отшатнуться. — Просто прекрати это, — он выдернул свою руку из хватки Марко, схватившись за собственную голову и тяжело дыша. Марко спокойно держал руки на уровне груди ладонями наружу. — Прекратить — что? Серые глаза метнулись к нему. — Перестань спрашивать. Ты… ты не имеешь права спрашивать! Это не имеет значения. Ничего из этого. Я этого не допущу, — его глаза сверкнули, приобретая почти безумный блеск, и холодная улыбка растянулась на его лице. — Ты хочешь знать, Марко? Ты хочешь вмешаться в мои дела? Хорошо. Он широко развёл руками. — Все, кого я люблю, умирают! Снова, и снова, и снова! — сказал он с чересчур широкой улыбкой. — И не смей, блядь, говорить, что ты этого не сделаешь — это всё будет ло-жь-ю! — его голос приобрел тревожный певучий тон. Эйс хлопнул в ладоши, заставив Марко подпрыгнуть. — Вот ты и дошёл, Марко! Вот мой маленький секрет! Разве ты не рад, что спросил? Марко не мог найти слов, чтобы ответить, пойманный в ловушку чистой агонии в глазах Эйс. — Я не позволю тебе подойти. Если я это сделаю, ты умрёшь, — малыш спокойно сообщил ему об этом. — Но ты всё время идёшь, идёшь, идёшь… врываешься в мою жизнь. Кого-то волнует, чего я хочу? Конечно же, нет! Я просто жевательная игрушка Вселенной. Нахуй Эйса! Он должен страдать! — Эйс резко опустил руки, лицо его омрачилось. — Почему ты просто не дашь мне уйти? Я хочу быть один, — его голос прозвучал сдавленно и гортанно, почти как рычание животного. Марко судорожно сглотнул. — Я… — Заткнись, — Эйс наклонил голову, его глаза потускнели. — Я знаю, что ты пытаешься сделать. Я также знаю, что ты, на самом деле, думаешь обо мне. Так что, пожалуйста, будь добр убраться нахуй с моих глаз и перестань тратить наше время впустую. — Нет, — выпалил Марко, шагнув вперед с протянутой рукой. Эйс посмотрел на него, и Феникс ободряюще улыбнулся ему. — Я от тебя не откажусь. Эйс улыбнулся в ответ, обнажив все зубы. — Пошёл нахуй! Я не могу этого сделать. Марко едва успел заметить металлический блеск ножа, как инстинкты взяли верх, и он бросился на парня, панический крик вырвался из его горла. Феникс повалил Эйса на землю, и кинжал отлетел в сторону. Малыш не сопротивлялся ему, оставаясь вялым и молчаливым с пустыми глазами, которые ничего не видели. Неужели, он был в шоке? Затем его тело дёрнулось, и Марко понял, что Эйс смеётся, тихое, истерическое хихиканье пузырилось на его губах. Усталые-пустые-мучительно-разбитые серые глаза посмотрели на него, и Эйс усмехнулся. — Ты счастлив, Марко? Ты наконец-то узнал меня. Теперь, ты отпустишь меня? Феникс не мог ему ответить. — Мы поможем тебе, Эйс, — вместо этого сказал он. Эта тревожная усмешка осталась на лице Эйса. — Вы не сможете. Эйс не переставал смеяться, пока Бэй не ворвалась в комнату и не усыпила его.

***

Марко был мёртв. Тэтч был мёртв. Ояджи был мёртв. Луффи был мёртв. Все были мертвы. Кроме него. Он не мог умереть вместе с ними. Он должен был убить тех, кто несёт ответственность за это до того момента. Так он и сделал. Эйс спокойно выдернул свой кинжал из горла Акайну, наблюдая, как адмирал апатично истекает кровью. Как только его враг перестал дышать, двадцатипятилетний парень спокойно сел рядом со своим поверженным врагом, позволяя боли в животе захлестнуть его. Ублюдок дал хороший удар в живот, близкий к тому, что убило его в первый раз, но не совсем. Этот удар был ниже и пришёлся спереди. Но самым вопиющим отличием между тогда и сейчас было то, что у Эйса не осталось никого, за кого можно было бы принять удар. Он умирал. Но не хотел умирать. Он бы снова сбросится, в новой петле. Он начнёт всё сначала, в новой петле. Он снова попытается спасти своих друзей, в новой петле. Он потерпит неудачу в новой петле. Он не мог остановиться. Эйс прошёл мимо быстро и довольно мирно. Он проснулся под знакомым потолком. Он снова был подростком. Жёлтая рубашка, никакой татуировки. Он встал и вышел на улицу, глядя на весёлое солнце и яркое голубое небо. Он смотрел, как мимо пролетают птицы, спокойные и свободные. — Привет, Эйс! Тэтч подбежал к нему, улыбаясь, живой и счастливый. Он не был прежним Тэтчем, которого потерял Эйс. Он никогда им не был, но когда-нибудь станет тем самым Тэтчем. Когда-нибудь он умрёт. Или это сделает кто-то другой. Или все вместе. Эйс начнёт всё сначала. Новая петля. Этому не было конца. Тэтч улыбался. Сияло солнце. Перезагрузка началась. Снова. Тысячная с лишним петля. Годы и годы петель. Неудача за неудачей за неудачей. Непочатый край. Никакого взрыва не было. Трагической кончины не было. Не было никакого конкретного триггера, кроме тех тысяч и тысяч потерь, которые накапливались всё выше и выше в спокойном голубом небе. Непочатый край. Никакой победа. Без выхода. Нет. Конца. Трещины расширялись слишком быстро, чтобы остановиться. Спокойствие разбилось вдребезги, как стекло. Решимость рассыпалась в прах. Это знание сокрушило его раздирающий разум. Безнадёжность целиком поглотила его душу.

И Портгас Д. Эйс сломался.