— Все, кого я люблю, умирают! Снова, и снова, и снова! И не смей, блядь, говорить, что ты этого не сделаешь. — Я не позволю тебе войти. Если я это сделаю, ты умрёшь.
Он казался таким уверенным в этом. И если у него действительно были видения о нашей смерти снова и снова, неудивительно, что он так неуравновешен…— Марко стряхнул эти мысли прочь. — А разве это не слишком большое достижение?.. — спросил он, хотя даже ему самому этот протест показался слабым. Бэй бросила на него равнодушный взгляд. — Марко, мы живём в мире, где отвратительные Фрукты наделяют людей силой. Ты превращаешься в гигантскую мифическую птицу. Мы видели и слышали о более странных вещах, чем то, что кто-то предвидит смерть людей. Марко согласился с её доводами. — Допустим, ты права, и он видел будущее. Что нам с этим делать? — На данный момент ничего, — подвела итоги Бэй. — Возможно, я ошибаюсь, и проблемы Эйса не имеют ничего общего с будущим и порождены виной старого-доброго выжившего и паранойей. Или я могу быть права, и бедному ребёнку приходится постоянно пытаться спасти людей в своих видениях. Или, может быть, это что-то совсем другое. Как бы то ни было, он очень умён. Возможно, он знает местность немного лучше, чем мы предполагали. Марко поморщился. — Ты думаешь, что он сможет избежать встречи с нами, йои. — Возможно, — уклончиво ответила Бэй. — Этот парень гораздо лучше информирован о Новом Мире, чем мы думаем, — она встала и указала на дверь. — Мы идём? Марко собрался было выйти из комнаты первым, но какая-то мысль остановила его на месте. Он снова повернулся к Бэй, и губы его скривились, когда ужасная тяжесть охватила его грудь. — Ты понимаешь, что если твоя теория верна, то большая часть нашей семьи, возможно, умрёт в ближайшем будущем? Почти слишком быстро, чтобы заметить, затравленное выражение мелькнуло на лице Бэй. — Да, — решительно сказала она. — Я знаю это.***
С наступлением нового дня на изолированное маленькое судно, плывущее по бескрайнему морю, не пришло никаких новых вызовов. Если бы Эйс давным-давно не научился ценить покой, ему было бы скучно. Как бы то ни было, половина его души наслаждалась солнцем, морем и ветром, в то время как другая часть ждала, что что-то неизбежно пойдёт не так. Эйс хорошо умел избегать неприятностей, когда знал, что они надвигаются, но сейчас он был в неизведанных водах, и с его удачей неприятности придут относительно скоро. Если быть честным с самим собой, то огненная логия втайне надеялся, что он наткнётся на каких-нибудь выскочек пиратов или малобезопасное судно дозорных, чтобы выпустить пар. Ползучее осознание того, что он делает, и того, что он потерял, становилось всё труднее игнорировать, и уничтожение чего-нибудь было бы сравнительно менее разрушительным способом решения его проблем. Альтернатива состояла в том, чтобы обратить эти разрушительные привычки внутрь себя, и на этот раз он не хотел этого делать. Он должен быть разумным для Стефана. Собака была просто спасателем. Вероятно, не в буквальном смысле — пока — но он сумел удержать голову Эйса над водой дольше, чем тот считал возможным. Присутствие Стефана напомнило подростку, что ему нужно поесть, что он должен продолжать плавание, и что он не может лежать в постели весь день, удивляясь, почему не может просто умереть, и тщетно надеясь, что его действия волшебным образом изменили ситуацию, так что он останется мёртвым, если спрыгнет с корабля. Подобные мысли. Относительно говоря, сегодня был хороший день. Эйс заснул в кровати, проснулся в кровати, а не где-то ещё, и фактически съел хорошую порцию еды, а Стефан не смотрел на него печальными глазами. Подросток знал, что собака, на самом деле, не виновата в том, что он не ест, но иногда, если чувствовал, что он знает, что Эйс рассматривает возможность уйти без еды, то принимал это, как личное оскорбление. Стефан, вероятно, провёл слишком много времени с Тэтчем и перенял его привычки. Шеф-повар всегда вытаращивал щенячьи глаза, когда Эйс отказывался от еды. Эйс проигнорировал знакомое стеснение в горле и с надеждой посмотрел на пустое море вокруг себя. Несмотря на относительно стабильное настроение, он нервничал. Он плыл под парусом, и у него была цель, но он чувствовал, что ничего не делает. Он так привык спасать того человека, или останавливать этого человека, или предотвращать то, что происходит… и теперь он не делал ничего из привычных действий. Потому возникает желание какого-то действия. Может быть, где-то поблизости есть корабль Дозора, на который я могу «случайно» наткнуться. Если только это не дедушка. Нет, это маловероятно. Сейчас он не должен быть рядом с этим районом. Во всяком случае, я на это надеюсь. Я не хочу, чтобы он снова пытался убить Белоуса. В отличие от Луффи, Гарп не слишком хорошо воспринял новое отношение Эйса. Во всяком случае, если логии удастся встретиться с ним сейчас. Насколько было известно Гарпу, данный период времени был слишком коротким для Эйса, чтобы стать таким неустойчивым и пресыщенным, и когда дозорный узнал, что Белоус захватил и удерживал его внука на их корабле, пока тот не согласился присоединиться к ним… Излишне говорить, что было сделано много предположений, которые привели к тому, что Гарп стремился отомстить за пытки, ломку и промывание мозгов Эйса. То были такие забавные петли. Нет. Эйс снова бегло оглядел море и сделал двойной вдох, пристально глядя на растущее вдалеке пятно. Ещё один корабль приближался, с лёгкостью рассекая волны. Эйс с любопытством наблюдал за ним, слегка приподняв руку на случай, если ему понадобится сжечь его на растопку. Если команда решит, что его маленькая лодка будет хорошей мишенью для стрельбы, их ждёт неприятный сюрприз. Стефан настойчиво рявкнул, прижав уши и издав горловое рычание. Эйс погладил его по голове. — Знаю. Я вижу это, приятель. Взгляд логии метнулся вверх, к мачте другого судна, и он заметил отсутствие флага или какого-либо отличительного признака. На первый взгляд он выглядел средним, почти смехотворным, её простоты было достаточно, чтобы любой корабельный плотник, стоящий своей соли, заплакал от отчаяния. Второй, более тщательный взгляд показал надпись на парусе. Корабль был гордым партнёром «Государственной службы занятости судоходной операции». Эйс хорошо знал эту компанию. Они были дочерним предприятием управления государственной безопасности занятости. Также известные, как работорговцы. — Ступай вниз и оставайся там, Стефан, — скомандовал Эйс. Пёс молча выполнил его просьбу, оставив подростка одного. Эйс закрыл глаза. Не делай этого. Даже если я спасу их сейчас, рабы вернутся в ту же самую ситуацию, когда всё восстановится. Если я не буду вмешиваться в каждую петлю отсюда и дальше, они не будут спасены. Возможно, я даже не вспомню их к тому времени, когда начну заново. Невольно его взгляд упал на дно корабля, где он знал, что десятки, если не сотни душ будут проданы в рабство. Даже если морские дозорные наткнутся на корабль, они никогда не освободят «товар» внутри. «Государственная служба занятости» и «Управление по обеспечению занятости населения» были законными, легальными предприятиями, так что Эйс сомневался, что они даже подумают о расследовании. Если какой-нибудь оборванец вываливался на палубу и звал на помощь, значит, он был безбилетником, которого они нашли в своих припасах. Большинство дозорных легко подставляли другую щёку, а тех, у кого были хоть какие-то подозрения, прогоняли возмущённые «честные» бизнесмены. Зачем тратить время и оскорблять хрупкое эго, глядя на товары такой гуманитарной компании? Даже если кому-то удастся посмотреть, работорговцы будут иметь приманку в виде обычных товаров, чтобы показать другим; их реальные продукты скрыты под другим слоем древесины. Эйс знал это, потому что не раз переживал подобное состояние. Первые несколько раз это было, когда небесный дракон решил, что сын Роджера — это трофей, чтобы щеголять рядом с ним. Этот человек не жил долго, чтобы наслаждаться своим призом — но позже Эйс позволил себя поймать, чтобы попытаться выследить захваченного Луффи. К счастью, в этом больше не было необходимости, так как он уже запомнил расположение всех аукционов. Мне удалось спасти Луффи до того, как его продали. У этих людей нет никаких шансов. — Эйс поморщился. — Прекрати это. Я не могу их спасти. Нет никакого смысла. Всё, что нужно было сделать Эйсу, это выпустить пламя, чтобы привести в движение свою маленькую лодку и уплыть. Повернись к нему спиной и оставь этих людей на произвол судьбы. Но, очевидно, он до сих пор был способен к сопереживанию, потому что его тело отказывалось делать то, что разум считал логичным. Корабль теперь был гораздо ближе, достаточно близко, чтобы он мог видеть людей, а они определённо могли видеть его. Эйс проклял свое кровоточащее сердце. Я уже здесь. И могу что-нибудь сделать. Кто-то на палубе окликнул его. — Эй, ты там! Эйс покосился на говорившего, которым оказался мужчиной средних лет с дружелюбной улыбкой. Скорее всего, он был одним из тех людей, что заманивают свои цели, заставляя их расслабиться, прежде чем нанести удар. Логия заметил более крупного, гораздо более угрожающего мужчину, задержавшегося поблизости, где, как он думал, Эйс не мог его видеть. Тот парень определённо был мускулистым. Никто из работорговцев не должен быть проблемой. Большинство их соплеменников в глубине души были трусами и охотились на беспомощных, и даже если один из них был необычайно силён и охотился на более сильную добычу, они не были готовы к Эйсу. Он не мог сильно рисковать, используя свои силы и сжигая корабль, но это было бы более сложным вызовом. Это было хорошо. У него было много сдерживаемого гнева, который он должен был изгнать. Эти мысли пронеслись у Эйса в голове за секунду, и он застенчиво помахал рукой прямо в ответ. — Привет. — Ты в порядке, парень? Что ты делаешь в этих морях в одиночку? — спросил работорговец всё ещё дружелюбным тоном. Эйс слишком привык к более скользким мужчинам, чтобы чувствовать хоть малейшее неловкое отвращение. Вместо этого он наклонил голову и представил, как ударяет кулаком по лицу этого человека. — Я в порядке. И я ничего такого не делаю, правда, — небольшое смещение веса на другую ногу. Избегай зрительного контакта. Личность: нерешительная, молодая, наивная. Идеальная мишень. Мужчина внимательно посмотрел на него, и Эйс понял, что его уклончивый ответ сузил круг подозреваемых. Подросток явно был слишком молод и неуверен в себе, чтобы быть могущественным пиратом или кем-то ещё. — Сколько тебе лет, парень? — небрежно спросил другой работорговец. Эйс позволил своему телу слегка дёрнуться. Он выпрямил спину, словно пытаясь казаться выше. Он слегка расширил свои серые глаза, подчеркивая молодость лица. — С-семнадцать, — его надтреснутый тон содержал неловкую ложь. Идеально. Теперь они подумают, что он моложе, особенно с его веснушками. Работорговец кивнул. — Право. Твои родители не против того, что ты плаваешь один? Эйс сделал вид, что смотрит вниз, шаркая ногой по земле. — У меня нет никаких родителей. Теперь он мог видеть трещины в маске работорговца. Мужчина был хорош, но его улыбка была слишком близка к радостной ухмылке, а глаза блестели слишком счастливо, когда он понял, что нашёл подростка, которого никто не начнёт искать. — Знаешь, ты выглядишь так, будто тебе не помешает перекусить. Как насчёт того, чтобы подняться сюда? Похоже, у тебя есть интересная хорошая история, чтобы рассказать нам. — Хорошо, — Эйс согласился со всем невежественным рвением ребёнка, который не знает жестокости этого мира. Он неуклюже вскарабкался по лестнице, которая была спущена к нему, каждое движение кричало «неопытно». Он услышал, как несколько мужчин усмехнулись про себя. Это будет очень весело. Как только его ноги оказались на палубе, мускулистый человек попытался схватить его. В последний раз напомнив себе, что он не может сжечь корабль дотла, Эйс отпустил себя. Мир растворился в неясной какофонии смеха и криков, цвета расплылись во вспышках темноты и красного. Небольшая часть Эйса ухитрялась держать своё хихиканье тихим и беззвучным, потому что он не хотел, чтобы рабы внизу слышали и боялись худшего, но остальная его часть плавала в свободе битвы, нанося удары без мысли или милосердия. Это была не драка. Это был способ Эйса яростно выплеснуть свои эмоции, используя работорговцев в качестве живых боксёрских груш. После битвы, подобной этой давным-давно, Тэтч описал Эйса, когда тот был в таком состоянии, голосом, окрашенным смесью благоговения и лёгкого страха. По-видимому, Эйс широко улыбался и громко смеялся, когда сражался, с пустыми серыми глазами, которые вообще ничего не выражали. Это было почти так же, как если бы он медитировал или делал ката вместо того, чтобы разрывать своих врагов без осознания или раскаяния. Эйс никогда не рассказывал Тэтчу, что бессмысленный хаос даёт ему ощущение покоя. Потому что, хотя на его руках была кровь, это была кровь их врагов, и они вернутся в следующий раз. В конце концов, ничто не имело значения, так что Эйс мог быть таким же безжалостным и кровожадным, каким он должен был быть. Словно мастер, поднявшийся после глубокой медитации, Эйс выдохнул и вернулся в своё тело. Он заметил, что всё глубже погружается в корабль, а в руке у него окровавленный кинжал. Логия вытер его о рубашку упавшего работорговца, прежде чем спрятать в ножны, быстро осматривая массу тел вокруг него. Он заметил ожоги на нескольких их руках и понял, что они, должно быть, пытались схватить его. Их ошибка. Эйс посмотрел вниз на свои окровавленные руки и повернулся к пламени, сжигая его прочь. Ему каким-то образом удалось не испачкать ею свою синюю рубашку, за что он был ей очень благодарен. Он не хотел бежать за последним, что дал ему Изо. Эйс быстро прервал эту мысль и решительно направилась к каюте капитана, не обращая внимания на тела в коридоре. Никто из них не был жив, так что они больше не представляли угрозы. Когда-то он, возможно, чувствовал вину за смерти, но теперь он знал лучше. Все сознательно работали на работорговцев и перевозили в плен невинных людей. Эйс не испытывал к ним никакой симпатии. Логия зашагал в капитанскую каюту, ухмыльнувшись при виде спящей в углу улитки. Именно так они связались со своим работодателем. Эйс на мгновение остановился, испытывая искушение посмотреть, не прозвенит ли звонок, чтобы он мог сказать ублюдку, что его мерзкие оправдания для людей мертвы… но главный босс не был его заботой. Если только это не был милый-старый Доффи, конечно. Тогда Эйс с радостью пойдёт к нему. Эйс заметил кольцо с ключами, висевшее на двери, и схватил их, оставив пустую каюту позади. Он спустился на нижний уровень, заполненный ящиками, и отшвырнул их в сторону, ища люк, который, как он знал, существовал. Коробка, наполненная фальшивыми журнальными листами, опрокинулась, и Эйс с отвращением уставился на ковёр под ней. Понял. Эйс присел на корточки и откинул ковёр в сторону, открыв люк. Он попробовал несколько ключей, считая свои вдохи, чтобы не сорвать дверь с петель, когда первые несколько не подошли. Он не хотел пугать людей внизу больше, чем те уже были. Наконец, ключ скользнул в замок и повернулся, и Эйс осторожно потянул люк в сторону. Когда свет из открытой двери осветил щель комнаты, многие тонкие фигуры отодвинулись назад, прижавшись к стенам в тщетной надежде, что они смогут исчезнуть в тени. Измождённые, испуганные лица смотрели на Эйса. Мужчины и женщины, взрослые и дети, рыболюди, люди и даже несколько минков были в цепях или клетках, некоторые были связаны по рукам и ногам, в то время как другие могли только сидеть за металлическими прутьями, их руки были развязаны, но не могли освободиться. Эйс по натуре не был мягким человеком. Огонь должен был разрушать, а не питать, и он мог только показать свою мягкую сторону перед теми, кого уже знал. Хотя, чёрт возьми, он мог бы попытаться, потому что эти люди и так были достаточно напуганы. Он спустился через люк, громко топая ногами в тишине. Некоторые из рабов отшатнулись от него, но Эйс поднял руки, что, как он надеялся, было мирным жестом. — Не волнуйтесь, я вам друг, — сказал он, используя мягкий голос, который он использовал всякий раз, когда говорил с испуганным Луффи. — Я собираюсь вытащить вас отсюда. Эти слова казались не совсем правильными. Может быть, ему следовало сказать что-то ещё заранее, но чёрт возьми иметь дело с раненными незнакомцами не было сильной стороной Эйса. Он просто подошёл к ближайшей клетке и отпёр её. Невольничьи клетки были ещё хуже вблизи, грязные и тесные, так что у него мурашки побежали по коже, но Эйс заставил свой гнев глубоко проникнуть в сердце, когда он опустился на колени перед ближайшей рабыней — молодой женщиной. Она была одной из тех счастливиц, которые были заключены только в одни кандалы, и таким образом могли быть освобождены быстро и с минимальным контактом, одновременно освобождая только одного человека. Это было очень жестоко, потому что Эйс хотел, чтобы они поняли, что он намерен им помочь, прежде чем рискнёт освободить группу. Они ещё не доверяли ни ему, ни его намерениям. Но так будет. Эйс уже пел эту песню и танцевал раньше. Это не помешало ему почувствовать лёгкий укол сочувствия, когда он посмотрел на женщину. Она смотрела на него дикими от страха глазами, и этот взгляд напомнил ему о раненом животном. Некоторые из его неудобств ослабли, и лёгкая улыбка, которую он подарил, была почти естественной. — Всё нормально, — успокоил он, прежде чем протянуть руку. — Можно мне? Женщина поколебалась, затем осторожно вложила своё скованное запястье в его ладонь. Эйс быстро расстегнул кандалы, и они с грохотом упали на пол. Женщина посмотрела на него, потом на своё изуродованное шрамом запястье и снова на него. Потом она разрыдалась и бросилась обнимать подростка. Если бы Эйс не ожидал этого, он мог бы напрячься или наброситься на неё, но, к счастью, он предвидел такую реакцию, поэтому просто похлопал её по плечу. Осознание этого пронеслось среди других рабов подобно ударной волне. Эйс вздрогнул от натиска шума, радостных криков, облегчённых рыданий или мольбы освободить их следующими. Он вынул ключ из связки и протянул его женщине. — Не могли бы вы найти, куда он подходит, и освободить их, пожалуйста? — спросил он. Она вытерла глаза и кивнула, прежде чем выполнить его просьбу. Эйс повернулся к следующему рабу в очереди, рыбочеловеку, который с надеждой посмотрел на него. Подросток ободряюще улыбнулся ему — на этот раз легче — и отпёр наручники, прежде чем дать ему другой ключ. Процесс повторился, и каждый из более спокойных рабов получил ключ, чтобы освободить других, и довольно скоро одинокий лязг падающего металла стал симфонией, так как многие упали сразу. Некоторые из рабов благодарили Эйса, другие обнимали его или рыдали — или то и другое вместе — но некоторые просто смотрели вдаль или на свои руки, нахмурив брови от страха или недоверия. Эйс тихо попросил тех, кто был рядом, присмотреть за ними, и ещё один раб неизбежно подходил, внимательно наблюдая за ранеными и теми, кто понятия не имел, что с ними делать. Эйс ничуть не удивился, что ни один из освобождённых рабов ещё не покинул комнату, вместо этого задержавшись под люком и глядя на него, как на минное поле. Пользователь огня оттащил одного из самых сильных на вид людей — моряка, если он не ошибся — в сторону. — Все работорговцы мертвы, — тихо сообщил он ему. — Ты можешь взять кого-нибудь из остальных и привести в порядок, прежде чем остальные поднимутся на палубу? Моряк заморгал. — Хочешь сказать, что твоя команда не заботится об этом? Эйс сохранял своё обычное выражение лица. — Я сам по себе. — Ты что, взял их с собой один? — пробормотал моряк. Его взгляд блуждал вверх и вниз по подростковой фигуре Эйса. — Но… ты же просто… — он встряхнулся и выпрямился, кивая головой. — Я помогу тебе. Эйс отпустил его, доверяя ему иметь твёрдую голову и собрать тех, кто имеет подобный темперамент. Остальные пленники смотрели, как группа уходит, но не делали ни малейшего движения, чтобы последовать за ней, оставаясь там, где были, благодаря интуиции, привычке или страху перед неизвестностью. К тому времени, когда последний наручник был снят и упал на пол, моряк вернулся, заглядывая вниз через люк. — У нас всё хорошо. Они мертвы, — коротко сказал он. Атмосфера в тюрьме изменилась, и потрясённый шёпот достиг ушей Эйса. — Они действительно мертвы? — Я не могу в это поверить. — Мне что, снится сон? Никто из них не двинулся к запертой двери, их смятение и недоверие висели над ними, как облако. Эйс взял инициативу в свои руки и посмотрел на одну из женщин. Она нерешительно оглянулась, переводя взгляд с него на дверь. — Всё нормально, — уже в тысячный раз за сегодняшний день повторил Эйс. — Ты свободна. Женщина глубоко вздохнула и подошла к лестнице, глаза остальных следили за каждым её шагом. В полной тишине она выбралась из тюрьмы, а те внизу, затаив дыхание, ждали какого-то знака, что это была уловка. Радостный, хриплый смех достиг их ушей, смех, который Эйс полностью понимал. Остальные бывшие рабы бросились к лестнице, толкаясь вокруг неё и сбивая друг друга в спешке. Эйс подхватил маленького ребёнка, которого толпа тащила за собой, и инстинктивно усадил его на бедро. — Осторожно! Осторожно! — закричал он. — По одному, пожалуйста! Большая часть толпы успокоилась, оставив тех, кто всё ещё отчаянно пытался протиснуться вперёд и подняться по лестнице. Хотя несколько свирепых взглядов было брошено на них, остальные позволили им покинуть свою тюрьму. Теперь, когда внешние части камер были свободны, Эйс посмотрел на тех, что остались в задней части, поморщившись, когда заметил слабые тела, по-прежнему лежащие на полу. Один человек спешил от человека к человеку, давая указания перед тем, как двинуться дальше, и те, кто был с ранеными, преданно оставались рядом с ними вместо того, чтобы присоединиться к очереди, чтобы убежать. Эйс передал маленького мальчика младшему подростку и подошёл к мужчине — доктору, если ему нужно было угадать — который стоял на коленях рядом с крошечной девочкой. Подросток осторожно подавил гнев, который клокотал в его животе от ран девочки. Её явно выпороли, и по её маленькой спине тянулись красные раны. — Её можно передвигать? — спросил Эйс. — Да, — доктор едва взглянул в сторону Эйса, сосредоточившись на своём пациенте. — Мне нужно отвести её в медицинский отсек, но… — мужчина бросил усталый взгляд в сторону переполненной лестницы, прежде чем снова повернуться к девочке. Эйс наблюдал, как её грудь мелко вздымается и опадает, её кожа была бледной, а раненая опухла от инфекции. У него не было никаких сомнений, что она не пережила ни одной другой петли. Он посмотрел на остальных, которые остались с ранеными. — Поднимите, пожалуйста, раненых. Некоторые из них нервно дёрнулись, но сделали, как он приказал, следуя за ним, когда они поддерживали или несли тех, кто не мог сам себя поддерживать. — Да пошевеливайтесь! Раненые идут, — громко и отчётливо произнёс Эйс. Эйс прошёл сквозь толпу людей вокруг лестницы, и они расступились, как волны вокруг камня, пропуская его и тех, кто следовал за ним. Некоторые, возможно, были поражены их уступчивостью и полагали, что это была их обусловленность, которая заставила их убраться с его пути, но Эйс не стыдился признать, что небольшая, контролируемая вспышка Королевской Хаки была тем, что заставило их отступить без вопросов. Тэтч пошутил бы, что Эйс излучает «властную ауру», но именно это он и делал. Время было очень важно, и он не хотел тратить его на споры. Это не помешало остальным освобождённым рабам с тоской смотреть на люк, когда раненых осторожно вытаскивали наружу. Как только последний хромающий человек был поднят наверх, толпа вернулась, хотя и менее хаотично, чем прежде. Осознание того, что они все, в конечном итоге, выберутся из этой адской дыры, приходило в голову даже самому сбитому с толку рабу, и многие из них были в слезах, когда выбирались наружу. После одного, последнего обхода тюрьмы — и желая сжечь всё место дотла — Эйс вышел последним. Большинство самых робких рабов задержались на следующем уровне, выманиваемые из своих клеток, но слишком напуганные, чтобы идти дальше. Эйс оставил их другим, более эмоциональным людям, которые могли бы лучше передать комфорт и сочувствие, и направился на палубу. По пути ему не встретилось ни трупов, ни лужиц крови, и, взглянув на солнце, он понял, что прошло уже несколько часов, а он даже не заметил этого. Моряк помахал ему рукой с перил. — Это твоя лодка? — Да, — сказал Эйс. — Дай мне секунду. Он перепрыгнул через перила, не обращая внимания на испуганные вопли, которые последовали за ним, и аккуратно приземлился на своё судно, используя небольшую вспышку пламени, чтобы замедлить спуск. Эйс свистнул, и Стефан выбежал из каюты, бешено виляя хвостом, когда он уткнулся носом в ногу логии. Эйс погладил его по голове. — Извини, приятель. Это заняло больше времени, чем я думал. Чтобы загладить свою вину, у меня есть для тебя несколько новых знакомых. Будь нежным, как хороший мальчик, хорошо? Стефан тихо взвизгнул и с лёгкостью взобрался по лестнице наверх. Эйс смотрел, как исчезает его пушистый хвост, и несколько смешков и счастливых визгов достигли его ушей. Улыбаясь, он вернулся обратно на борт и не удивился, увидев Стефана в окружении детей. — Щенок! — один маленький мальчик засмеялся. Он потёр свою спутанную грязную шерсть о бок собаки. Стефан не возражал и лизнул парнишку в нос, вызвав у него смешок. Всё больше и больше рабов выходило на палубу, и Эйс была рад видеть, что многие из них расслабились, заметив собаку. Другие задержались возле кабины или перил, стреляя в Эйса, океан и даже небо неуверенными взглядами. Эйс должен был успокоить их, но не знал, как иначе, кроме как просто сказать им, что они свободны. Одни поверили ему, другие нет, а третьи, похоже, даже не поняли, что он сказал. Способность Эйса справиться с этим быстро истощалась, но он продержался ещё немного, оттягивая в сторону нескольких более активных людей. Это они заставляли других умываться или есть, осматривали раненых или раздавали одеяла и новую одежду, принимая слёзы и благодарность, которые получали взамен. Глядя на каждого из них — человека, рыбочеловека и минка — Эйс видел такую же решимость в их глазах, их силу, сияющую через недели, месяцы, возможно, даже годы трудностей. Если бы он был менее эмоционально истощён, то мог бы найти это ободряющим. — Кто-нибудь уже пересчитал людей по головам? — спросил он. Женщина подняла руку — та самая, которую он освободил первым. — Я. Нас тут сто двадцать шесть человек. — У скольких есть серьёзные травмы? — Доктор сказал мне десять, — ответил один из рыболюдей после нервной паузы. — Незначительные травмы? — Ну, все проголодались, — очевидное доложил он. — И у большинства из нас есть несколько порезов, — он поднял запястья, демонстрируя нежную плоть. — Мы должны попросить доктора осмотреть всех, — решил Эйс. — Он здесь один? — Да. Кроме как у работорговцев, — с жаром сплюнул бородач. — Ублюдок резал нас больше, чем исцелял. Но Док старался помочь нам, как только мог, — карие глаза блеснули, когда они встретились с серыми глазами Эйса. — Ублюдок мёртв? — Да, — просто сказал Эйс. Мужчина резко кивнул. — Хорошо. — Ты — революционер? — вмешался пожилой мужчина. — Поэтому ты спас нас? Эйс покачал головой. — Нет. Я просто случайно оказался здесь. Они приняли его ответ без горечи, радуясь, что он решил помочь, когда в этом не было необходимости. И может быть, только может быть, Эйс тоже был немного рад — но не настолько, чтобы полностью игнорировать усиливающееся напряжение в животе — как он мог не радоваться, когда увидел, как эти худые, грязные дети смеются и играют? Спокойнее. — Так, что же нам теперь делать? — спросил другой человек, поднимая вопрос, о котором все думали. Эйс спрятал гримасу за гладкой маской. — Сколько из вас клеймено? — тихо спросил он. По толпе пробежала неуютная рябь, и некоторые из них отвели глаза. — Больше пятидесяти, — раскрылся пожилой человек. — Я не знаю точного числа, — он протянул руку и обхватил плечо, нажимая на клеймо, выжженное на ключице. — У меня достаточно матросов, чтобы доставить нас туда, куда нужно, — сказал моряк, протягивая руку к рёбрам. — Но если мы вернёмся домой, они тут же отошлют нас обратно или рискнут подвергнуться нападению дозорных. Сочувствие Эйса пробудилось к жизни в удручённых, ошеломлённых выражениях, которые некоторые из них приобрели, настроение ухудшилось, и пальцы дёргались к постоянным меткам на их коже. Он искренне сочувствовал им, потому что очень многие из них были мирными жителями, ни в чём не повинными людьми, которые оказались не в том месте, не в то время, и потеряли из-за этого всё. Тем, у кого не было клейма, повезло. Скорее всего, они смогут вернуться домой. Но у тех, у кого они были — было мало вариантов. Они могли либо попытаться вернуться домой, рискнуть собой и своими семьями, либо остаться в бегах до конца своих дней и стать преступниками. Они этого не заслужили. И никто не знал. Они заслуживают того, чтобы жить и быть в безопасности. Старая идея крутилась на краю сознания Эйса, и он едва успел обдумать её, прежде чем выпустить наружу. — Вы что-нибудь знаете о Белоусом? — Тот самый Йонко? — кто-то беспокойно прошептал в ответ. Эйс кивнул. — Да. У него есть остров неподалёку отсюда. Вы можете пойти туда. Белоусые помогут вам вернуться домой, а если вы не можете вернуться, то можете жить там. Белоусый защитит вас и ваши семьи тоже, если они придут к нему. Вас не продадут обратно в рабство. — Откуда ты знаешь, что он не продаст нас Правительству? И с чего бы это белоусым нам помогать? — спросила женщина. Эйс чуть было не сказал, что Белоус поможет, потому что он один из сыновей Йонко, но вовремя вспомнил, что, на самом деле, это не так. Пользователь огня внутренне проклинал свою глупость, настолько привыкший предлагать убежище у Белоуса тем, кто в нём нуждался, что на этот раз он забыл, что это не так. Или… так оно и было? Пора снова стать манипулятивным ублюдком для моей бывшей семьи. Ура. Эйс достал из кармана листок бумаги и ручку и начал писать. — Поверьте мне, они вам помогут. Белоус защищает такие места, как Остров Фишман и Вано, и он укрывал многих сбежавших рабов раньше. Он также достаточно силён, чтобы держать морских дозорных подальше. Они не посмеют связываться с ним и не смогут прикоснуться к вам. — Это правда, — заговорил рыбочеловек. — Белоус действительно защищает мой дом. Он очень сильный и надёжный. Его уверенность убедила многих собравшихся рабов, их напряжение исчезло, а Эйс внутренне вздохнул с облегчением. Он закончил свою записку и сунул её в руки моряка. — На всякий случай, если белоусые всё же спросят вас, дайте им вот это. Там сказано, что вы встретили меня и что я послал вас к ним. Моряк положил записку в карман и помолчал. — Так ты не поплывёшь с нами? Поскольку ты союзник Белоуса, то, конечно, должен бы пойти с нами? Эйсу было интересно, как он заметил их положительную связь. Возможно, именно уверенность Эйса, когда он заговорил о Белоусе, помогла мужчине понять, что они стоят друг за друга. Эйс не собирался поправлять его насчёт каких-либо предположений, поэтому нарочно неловко рассмеялся и почесал за ухом. — Это так очевидно, да? Извини, но у меня есть своя миссия, которую нужно завершить. Технически, я даже не должен был останавливаться так надолго. — Тогда, ещё раз спасибо за помощь, — сказала женщина, сжимая его руку. Эйс даже не дёрнулась. — Просто покажи нам дорогу на остров, и мы поедем дальше. — И мы дадим вам кое-какие припасы для вашего путешествия! — предложила другая женщина. Все вокруг согласно закивали головами. Часть стрессоустойчивости Эйса улетучилась, и его плечи расслабились. — В этом нет необходимости. У меня есть достаточно, чтобы хватило до того, куда я направляюсь. Вам они нужны больше. Вы можете отблагодарить меня, продолжая помогать друг другу, хорошо? Женщина хихикнула, и это прозвучало легко и непринуждённо. — Какой же вы героический типаж. — Вовсе нет, — Эйс прямо сообщил ей об этом, но она только улыбнулась и покачала головой «со знанием дела». Если бы только она действительно знала. Группа разделилась, чтобы подготовиться, и через пару часов они дружно расстались. Эйс узнал, что та маленькая девочка выжила, что доктору удалось спасти всех раненых, и что несколько рабов, которые были в плену дольше всех, только начали осознавать, что они были освобождены. Он даже не пытался узнать больше. Корабль шёл к острову Белоуса под белым парусом, а Эйс продолжал своё одинокое путешествие. Пользователь огня стоял у руля своего маленького судна и смотрел, как корабль исчезает из виду, а Стефан преданно стоял рядом с ним. Как только он исчез за горизонтом, Эйс рухнул на землю, тяжело дыша и дрожа всем телом. Стефан заскулил и остался с ним, когда его тело задрожало, пот капал со лба, а дыхание становилось всё быстрее и быстрее. — Что я наделал? Что — я — наделал? — захрипел он. Он сделал это. Он напал на работорговцев и освободил рабов. Он послал их к Белоусу. Так, каковы же будут последствия? Эйс попытался замедлить своё дыхание, сосредоточившись на мягком мехе Стефана, но это не сработало, потому что вес неизвестных возможностей хоронил его. Была причина, по которой он больше не делал ничего по своей прихоти. Была причина, по которой он избегал менять что-то, что не было связаны со спасением его семьи. Каждое изменение, которое он делал, вызывало волновой эффект и могло привести к тому, что когда-нибудь в будущем он сам себя обманет. Дурак, дурак, дурак! Эйс попытался убедить себя, что он уже слишком изменил мир, оставив белоусых, но эта мысль мало что сделала, чтобы подавить панику, которая пронзила тело и заставила содрогнуться. Этого небольшого облегчения было достаточно, чтобы заставить его подняться на ноги и схватиться за руль, сгорбившись над ним, как человек, медленно умирающий от смертельной раны. Потому что даже с этими изменениями его миссия осталась прежней. Он уже провёл почти сутки на одном месте, и ему нужно было продолжать двигаться. Он должен был убедиться, что это не окажется напрасным, так скоро. Стефан кружил вокруг него, жалобно поскуливая, и Эйс не мог оторвать побелевшие костяшки пальцев от руля, чтобы погладить его. — Со мной всё будет в порядке. Всё будет хорошо, — хрипло заверил он собаку. — Так и должно быть.***
Она смотрела, как два корабля расходятся в разные стороны, и чувствовала, как по её венам пробегает волна… чего-то странного. Она не могла сказать, было ли это чувство вины или горечи у неё в горле. Когда крошечная лодка подошла к кораблю работорговцев, она почти действовала, подойдя так близко, чтобы поднять свой собственный маленький корабль над водой, чтобы помочь несчастной душе, которая наткнулась на него. Но она знала свою цель, поэтому стояла сзади и смотрела в подзорную трубу, затаив дыхание, как пассажир лодки — подросток, который должен был быть её ровесником, а может быть и младше — забирается в логово льва. И тут случилось неожиданное. Он напал на работорговцев. Она наблюдала, разинув рот, как он прорвался через работорговцев, будто они даже не были препятствием, сражаясь со смесью безжалостности и грации, которая была невероятно контролируемой и непредсказуемой. Когда она смотрела, как он убивает работорговцев, небольшой страх прорвался сквозь её собственное порочное удовлетворение, и оба чувства смягчили вину, которая преследовала её с самого начала миссии. Он сделал то, что она должна была сделать, но не смогла. Он убивал монстров, которые ловили и продавали людей, будто те были собственностью. Но этот мальчик не был ангельским спасителем. Он был опасным, диким, неустойчивым, безжалостным, холодным, дрейфующим под палубой с плавностью хищника на охоте. Затем он вышел вместе с освобождёнными рабами. Потом он им помог. Затем они расстались. А потом она увидела, как он рухнул и сломался, один на своем судне, и только собака утешала его. Неужели, он только сейчас понял, что произошло и что он сделал? Неужели, он был настолько подавлен жестокостью, которую сам же и учинил, и теми ужасами, которые видел в клетках далеко внизу? Оплакивал ли он тех, кого не мог спасти? Или что-то другое давило на него так сильно, что его внешне непоколебимое тело пригнулось к палубе? Но она этого не знала. И ей нужно было это выяснить. Потому что сейчас, она мало что могла сделать. Её миссия была под угрозой. Она нуждалась в этом корабле, чтобы достичь своей цели, независимо от того, как сильно болело её сердце и её совесть умоляла освободить рабов внутри. Она провела несколько недель, следуя за ним, убеждая себя, что освободит их, как только он достигнет своей цели, потому что не было другого способа найти его. Но этот мальчик пришёл и сделал то, что она не могла сделать. Он убил работорговцев, освободил рабов и отправил их в безопасное место, если верить её подслушивающим устройствам. Он решил помочь ей, не зная ни о своём наблюдателе, ни о её миссии. И теперь единственная ниточка Коалы, ведущая к Сабо, исчезла.