Not afraid anymore

      Просматривая очередные новости с утра пораньше, Маринетт, удобно расположившись с ноутбуком на кровати, мысленно давно злорадоствовала над своим будущим мужем. Все известные ей сайты, все газеты, новостные порталы забиты лишь одним: Адриан Агрест и Маринетт Дюпен-Чен помолвлены и в скором времени собираются сыграть шикарную свадьбу. Ей хотелось смеяться с подобных заголовков, ведь они лишь играют на публику, а остальные верят этому, что не может не радовать. Самое главное в данной ситуации то, что все купились на это, а значит дальше будет легче играть роль. Интересно, как же отреагирует на их совместное фото так называемая девушка Агреста? Хотелось бы Маринетт видеть эти меняющиеся на лице эмоции, медленно переходящие в злость. Ух, это было бы истинным наслаждением.       Усмехнувшись собственным мыслям и сладким представлениям, девушка внезапно вспомнила вчерашний вечер, проведённый в компании её очаровательного жениха. Так ведь все о нём отзываются…       Ладонь юноши плавно тянет девушку в зал, где уже танцуют сформировавшиеся пары, пока та искренне не понимает, зачем им вообще нужно танцевать. Ведь они показали всё, что нужно, даже дали своеобразное интервью. Но Адриан был непоколебим, и за это Маринетт ненавидела его. Это был обычный вальс: вокруг активно, но так красиво и плавно кружились молодые пары, это было очаровывающее зрелище, однако Адриан не дал и шанса полюбоваться, сразу же увлекая Дюпен-Чен в головокружительный танец.       Она помнит его горящие хитрые глаза, отдающие прекрасным зелёным оттенком в свете люстр, помнит нежное, но в то же время властное прикосновение к своей талии, помнит его улыбку, так засевшую глубоко в голове. Девушка не пышит к нему положительными эмоциями, однако именно этот вечер, этот танец запомнился ей больше всего. Было в этом всём что-то волшебное, что-то цепляющее за душу, из-за чего позже прокручиваешь данные события ещё долгое время. Этот взгляд Маринетт не сможет забыть. Это был её первый вальс, в котором она не думала, а просто наслаждалась, не отрывая глаз от партнёра. — Почему ты так смотришь на меня? — в танце с искренним любопытством спрашивает она, не позволяя себе перевести взгляд. А может, она даже и не хотела этого делать. — Ты очень красивая. Достаточно весомая причина?       Эти искренние, в данный момент, глаза очень подкупали, заставляя думать о том, что всё может сложиться по-другому, что не всё потеряно. Но это были лишь ложные надежды.       Приняв гордый вид и глубоко вздохнув, девушка отвела глаза в сторону. — Не льстите, месье Агрест, у вас это плохо получается. — А мне кажется, что всё в точности наоборот, мадемуазель Дюпен-Чен, — улыбаясь, произносит он, всё ещё пристально разглядывая, а может и любуясь парнтнёршей. Ему нравилась её неприступность, бойкость, её гордость, в особенности ему нравились их странно начавшаяся игра и эти забавные формальности, которые приносили непередаваемое удовольствие исключительно в компании этой сногсшибательной особы. Адриан всё ещё пытается понять, игра ли это на данный момент или что-то настоящее. — Что ж, тогда вам придётся поменять свою точку зрения.       Маринетт осознаёт, что именно сейчас они не особо вспоминают о своей взаимной ненависти друг к другу, что именно сейчас просто наслаждаются танцем и обществом друг друга, отдыхая. Из-за этого глубоко внутри засело странное тёплое чувство, не дающее ей покоя.       Она помнит весь вечер до мельчайших деталей, до каждого обращённого в её сторону взгляда, до каждого прикосновения и улыбки. И помнить — настолько больно для неё. Она бы хотела быть настоящей, хотела бы широко улыбаться и быть счастливой, но она леди, она из высшей семьи, где чтят самоконтроль и культурность. Иногда так хотелось просто убежать от этого.       За окном постепенно просыпался город, готовый начать новый день, и Дюпен-Чен понимала, что сегодня она абсолютно свободна и вольна делать всё, что душенька пожелает. К тому же сегодня её ждёт долгожданный переезд от родителей.       Спустя несколько часов сбора вещей Маринетт не прекращала бегать по комнате и проверять, не забыла ли она ещё чего-то. Ей непременно поскорее хотелось уехать отсюда и больше никогда не возвращаться в этот ужасный для неё дом, начать всё с чистого листа. И это будет позволено ей только после свадьбы, чёрта с два. Но во всём нужно искать свои плюсы — этот брак уже не такой уж и противный, как казалось первоначально.       Закончив с вещами, девушка облегчённо вздыхает и берёт телефон в руки, чтобы предупредить своего водителя, однако все планы крахом рушатся, когда в дверь стучат и в проёме показывается знакомая пшеничная макушка. Только не это. — Что ты тут делаешь? — И тебе доброе утро, дорогая, — улыбается Адриан, закрывая за собой дверь. Маринетт не понимает, что происходит, но чувствует, что всё это не к добру. — Я спрашиваю: какого чёрта ты тут забыл? Мне казалось, что на сегодня у нас не было запланированных мероприятий, — жёстко чеканит девушка, глядя прямо в самодовольные глаза Агреста и медленно подходя к его персоне с телефоном в руках. Если он сделает что-то лишнее, она клянётся, что запустит в него что-нибудь тяжёлое. Сегодня Адриан был потрясающе спокойным и удовлетворённым, а главное довольным, что это слегка насторожило её. — Я тоже рад тебя видеть в таком прекрасном настроении, дорогая, но у нас ещё есть дела. Ты уже собралась? — С каких пор тебя волнует моя личная жизнь? Откуда ты вообще знаешь, что я переезжаю? — Боже, милая, неужели ты не в курсе? — наивно обманчиво улыбается блондин, состроив удивлённое лицо. — Клянусь, Агрест, ещё одно колкое слово, и в тебя что-нибудь полетит!       На данную реплику парень искренне посмеялся, широко и чертовски обворожительно улыбаясь, что даже Маринетт была не в силах опровергнуть тот факт, что выглядит он безумно привлекательно. Сукин сын. — Вижу, ты действительно доброжелательна сегодня. Что ж, это радует, — ухмыляясь, говорит он, а затем продолжает: — Я хотел сообщить тебе эту новость на нашей следующей встрече, но раз уж ты так скоро решила переехать, ускорить процесс, то я не удержался. — Ты о чём? — Собирайся, любимая, мы едем домой, — с гадкой ухмылкой на лице сообщает Адриан, с искренним удовольствием наблюдая за меняющимися эмоциями на лице девушки. О да, именно этого он и ждал. Маринетт, не поверив собственным ушам, глупо уставилась на него в удивлении, мысленно метаясь от одного предположения к другому.       Что, простите? — Вижу, что ты очень счастлива. Поверь, у меня были те же чувства, когда я узнал, — улыбаясь, рассказывает юноша. — Заткнись, — грубо отдёргивает она и едва ли не вылетает из комнаты, чётко зная, куда идти. — С удовольствием, любимая, — сладко протягивает он, внутренне ликуя своей маленькой победе.       Парень ясно дал ей понять, что теперь они будут жить вместе, чего Маринетт поистине не хотела и даже мысли об этом не допускала, желая остаться на стороне всего этого. — Какого чёрта?! — влетает в кабинет родителей Дюпен-Чен, будучи разозлённой не только данной новостью, но и тем, что собственные родители ничего ей не рассказали. До этого спокойно сидящий на кожаном чёрном диване отец, читавший книгу, поднимает на неё серьёзный и буквально пробирающий до костей взгляд, обещающий ничего хорошего. В то же время мадам Дюпен-Чен стояла около окна и любовалась открывшимся видом на весенний сад. Её ни капельки не возмутили слова дочери, однако… — Юная леди, держите себя под контролем и постарайтесь в следующий раз стучаться, прежде чем войти, — делает замечание её мать, всё так же не поворачиваясь к ней. — Я спрашиваю: какого чёрта этот самодовольный кретин приезжает к нам и говорит мне о том, что мы теперь будем вместе жить? — ещё жёстче спрашивает Маринетт, прожигая глазами силуэт матери. — Во-первых, прислушайся к сделанному замечанию, дорогая, — подаёт голос месье Дюпен-Чен, откладывая книгу в сторону. — Во-вторых, смени тон, — его взгляд устремляется на дочь, — а в-третьих, сядь и выслушай всё, что мы скажем.       Под пристальным взглядом отца было сложно сказать что-то против, и это, наверное, был и будет единственный человек, которому девушка не в силах противостоять. Именно поэтому она с безумной борьбой внутри всё же садится на стул возле стола и готовится к семейному разговору. Как иронично. — Я слушаю. — Мы хотели сообщить тебе это сегодня, но раз уж ты сама вызвалась съехать от нас, в дело вошли условия нашего договора с семьёй Агрест, — начал издалека мужчина. — Заключая эту сделку, мы уточняли невероятное множество деталей, одна из которых и была твоим переездом. — Фактически вы съезжаетесь ещё до заключения брака, хотя это планировалось после церемонии. Опять-таки же исключительно по твоему желанию, которое ты изъявила сегодня, — продолжает мадам Дюпен-Чен.       С каждым сказанным ими словом Маринетт хотелось метать и рвать, кричать на всех и проклинать, но в силу своего воспитания та сдержалась и продолжила слушать. — Адриан отвезёт тебя в ваш дом, который, собственно, и являлся подарком обеих сторон вам на свадьбу. — И будь вежлива с ним, Маринетт, не показывай свой дурной тон, — вновь подмечает женщина, в этот раз повернувшись к дочери и одарив её невероятно холодным и пронзительным взглядом. Мысленно Дюпен-Чен фыркает и удерживает тяжёлый зрительный контакт с матерью. — Это вас уже не касается. Вы не дали мне права выбора, обговаривая сделку! — Маринетт Дюпен-Чен! Мы всё обсудили! Ты свободна.       Понимая, что большего она не добьётся от родителей, девушка встаёт и моментально уходит из этого проклятого кабинета.       «По крайней мере, я сюда больше не вернусь, пусть и буду жить с этим отвратительным придурком», — проносится в её мыслях, пока она, злая, возвращается в свою комнату. Может, не всё так плохо и будет ещё лучше?       Хотя нет, она берёт свои слова назад.       Вернувшись в комнату, девушка видит сидящего на её кровати Агреста, у которого в руках находился её ноутбук, и это срабатывает для неё как атомная бомба, разрушающая всё внутри. — Тебя совершенно не учили манерам, или ты такой бессмертный?! — повысив на него голос, Маринетт подлетает к парню и буквально выхватывает свой ноутбук из его коварных лап, будучи разозлённой вернувшись к упаковыванию вещей. Она заметила его гаденькую улыбочку на лице и хитро сверкающие глаза, но придавать этому особого значения не хотела. — Как грубо, — довольно ухмыльнувшись, Адриан опирается на кровать руками и оценивающе пробегается по силуэту девушки. — Не думал, что ты просматриваешь новости с моим участием.       Первый удар. Внешне Дюпен-Чен совершенно не меняется в лице, абсолютно так же спокойна, но внутренне у неё потихоньку начинается паника — она забыла закрыть все вкладки. Идиотка. Однако выкрутиться можно достаточно легко. — Знаешь, да, — начинает Маринетт, положив устройство и глубоко вздохнув, повернувшись к Агресту с абсолютно нечитаемым выражением лица. — Если ты слушал лекции криминологии, то должен знать, что прежде всего субъекты изучают объект «от» и «до», а потом пускают в ход тяжёлую артиллерию. — Ты планируешь моё убийство? — Ха, разве тебя не волнует, почему твоя невеста увлекается криминологией? — Куда интереснее узнать информацию на мой счёт, — понизив тон голоса, Адриан прищуривается и пристально смотрит прямо в глаза девушки. Атмосфера мгновенно меняется, это слишком остро ощущается, именно поэтому Маринетт усмехается и отворачивается от парня, продолжая как ни в чём не бывало собираться.       Будучи маленькой девочкой, подружившись с весёлым мальчишкой, она никогда не думала о том, что однажды это обернётся ей боком, особенно если учесть, что они — будущая семья. Маринетт всегда мечтала о любящем её парне, заботливом, и самое главное — она мечтала любить в ответ. А что получила? Самовлюблённого садиста с невероятно большим эго и завышенной самооценкой. Прекрасно, что сказать. Даже в их первую встречу она сразу же поняла, каков он на самом деле. Если Агрест ездит по ушам её родственникам и окружающим, это не значит, что она будет относиться к этому числу. Никогда в жизни.       Дюпен-Чен понятия не имеет, о чём сейчас думает Адриан, но его совершенно не слышно, он даже с места не сдвинулся, продолжая взглядом буравить её спину. Чёрт бы его побрал. Они были такими маленькими и наивными, но потом выросли, и теперь никакой дружбы нет, даже следа не осталось. Как бы тяжело признавать это не было, но Маринетт чувствует сексуальное притяжение к этому засранцу, и он, вероятно, тоже это ощущает. Однако говорить об этом вслух она не собирается. — Может, ты прекратишь, наконец, так пялиться? — нарушает тишину девушка, слишком шумно выдохнув и тут же мысленно коря себя за свою несдержанность. Внутри неё буквально бушует ураган, который готов снести всё на своём пути, если вовремя не остановить. — Тебя это напрягает? — невинно и легко улыбаясь, спрашивает Адриан, прекрасно понимая всё её состояние. Он бесшумно встаёт и тихо подходит сзади к Дюпен-Чен, слушая её недовольные выражения в свой адрес, и останавливается позади неё. — Лучше бы делом занялся и помог вынести сумки, — недовольствуя, Маринетт хмурится и слегка вздрагивает, когда резко ощущает горячее дыхание около уха и слышит хриплый голос парня. — Тебя настолько смущает моя персона? М? — на его лице появляется хитрая ухмылка, подобная лису, после чего Адриан опирается руками на стол впереди той, прекрасно понимая, как это действует на девушек. Маринетт аккуратно опускает взгляд вниз на его широкие ладони и бесшумно сглатывает, замечая, как он сжимает края стола едва ли не до побеления в костяшках. Каково это, находясь в этой странной ловушке, ощущать себя жертвой и чувствовать тепло тела другого человека? Это напрягает, но в этой ситуации ещё больше хочется ударить парня, чтобы не позволял себе подобного. Она бы рада, да вот только долгое отсутствие партнёра очень сильно сказывается на ней, из-за чего вся её агрессия просто испаряется, оставляя место мягкой уступчивости и молчаливости.       Но как бы то ни было Маринетт, повернувшись в этом кольце рук лицом к нему, бесстрашно заглядывает прямо в притягательный омут зелёных глаз и постепенно натягивает ухмылку, что является удивлением для парня. Ей бы хотелось подчиниться кому-нибудь, почувствовать, каково это, когда всю ответственность берут на себя, позволяя ей расслабиться и забыть об этом, однако… Такому не бывать. — Если ты считаешь, что произвёл на меня впечатление, то сильно ошибаешься, — твёрдо проговаривает Дюпен-Чен, ничуть не показывая свои эмоции тому, кого уже всем сердцем возненавидела, — самовлюблённый несчастный плейбой, — едва ли не выплюнула ему в лицо последние слова девушка, не опасаясь последствий. В свою очередь Агрест промолчал, но это медленное изменение его эмоций на лице нужно было видеть. Наконец Адриан отодвигается от неё, не прерывая зрительного напряжённого контакта. Маринетт может поклясться, что всей кожей ощутила эту смену атмосферы в воздухе, что отозвалось мелкой дрожью по её спине. — Собирай вещи, Маринетт Дюпен-Чен. И поторапливайся, я не люблю ждать, — проговорил стальным тоном парень, презрительно оглядев её напоследок, после чего он взял её готовые чемоданы и ушёл из комнаты, не сказав больше ни слова. Неужели у неё получилось задеть его? Всё бы ничего, только особой радости не чувствуется. Скорее, как-то невесело всё получается, даже слишком напряжённо. И этот сквозящий холод в его голосе… Маринетт ещё не видела его таким.

***

      По дороге в их новый дом пара даже словом не обмолвилась, а Адриан, кажется, вовсе не замечал девушку, предпочитая вести машину в тишине. В какой-то мере Дюпен-Чен была благодарна ему за это, но что-то было не так. Не чувствовала она себя спокойно и умиротворённо. Когда она садилась в машину, Маринетт ни капельки не жалела, что уезжает из этого злополучного дома, в котором она жила адские годы. Уехав оттуда, девушка всё оставила там: все обиды, наказания, слёзы — всё осталось позади. И это давало ей странную надежду на будущее, словно после заключения брака и правда что-то изменится, начнётся другая жизнь. Эта вера не покидала её.       Спустя некоторое время машина подъехала к огромному особняку, что ныне назывался их домом. Маринетт, конечно, знала, что с бюджетом обеих сторон проблем не было, но чтобы настолько? — Вау, — всё, что смогла произнести она, когда вышла из машины и осмотрела местность. Мало того, что это была архитектура девятнадцатого века, так вокруг ещё имелся огромнейший зеленый сад и много деревьев. И, возможно, это не единственное, что удивит её, ведь впереди ещё куча времени для осмотра нового дома. Кажется, новая жизнь будет куда увлекательнее и лучше, чем она себе представляла.       Адриан ни слова не сказал, лишь взял некоторые её чемоданы и пошёл внутрь, даже не смотря на девушку. Маринетт была благодарна ему за помощь, только вот гордость не позволяла первой заговорить с ним. Обижается, пф. Ну и пусть продолжает в том же духе. Словно в тот момент она была не права. Она же была права, так ведь? Девушка тяжело вздыхает и решает просто игнорировать этот факт, так как думать об этом не было ни сил, ни желания. Взяв оставшиеся сумки, Дюпен-Чен направилась вслед за парнем, внутрь, уже предвкушая хорошее времяпровождение. Словами не объяснить, что она чувствовала в этот момент. Странная радость, прекрасное предчувствие, но в то же время необъяснимый страх перед неизвестным.       Внутри всё было обставлено богато (кто бы сомневался), но в стиле девятнадцатого века. Это очень порадовало Маринетт, ведь мало кто знает, что она всегда мечтала оказаться в этой потрясающей сказке. Ей просто любопытно, кто был инициатором сей идеи, надо же поблагодарить этого человека. Не прошла она и метра, как вдруг перед девушкой вырос дворецкий, одетый в соответствующую форму, с невозмутимым видом. Из-за этого Дюпен-Чен вздрогнула, так как слишком погрязла в мыслях и засмотрелась на архитектуру дома. — Госпожа, извините, что напугал вас. Я не хотел. — Ох, нет. Ничего страшного, я виновата, — вздохнув, Маринетт ерошит волосы, откидывая их назад. — Задумалась. — Прошу, не извиняйтесь. Меня направил к Вам месье Агрест, чтобы я проводил вас до комнаты. — Хорошо, — на пару секунд она призадумалась, а после всё-таки задала волнующий её вопрос: — Как вас зовут? — Ричард, госпожа. Я — ваш дворецкий. Если вам что-то понадобится, я всегда к вашим услугам.       Это был мужчина средних лет, не слишком старый, но и не молодой. Высокий брюнет с мускулистым телосложением, по-видимому, в прошлом чем-то занимавшийся. Маринетт было слегка неловко обращаться к нему на «ты», ведь он был старше неё. С виду вполне доброжелательный мужчина. — Простите, а где сам мой жених? «Мой жених».       Словно выплюнула эти слова, хотя такого при посторонних не должно быть. Для всех они — влюблённая пара, которая скоро официально заключит брачный договор. Ох, сколько же ей ещё придётся притворяться? А ведь это только начало. Чем дальше, тем хуже.       Дворецкий остановился около огромного окна и мельком посмотрел на девушку. Маринетт мгновенно поняла его намёк и устремила взгляд на улицу. Отсюда выходит отличный вид на зелёный и большой сад, на клумбы цветов, над которыми во всю хлопочет садовник, на огромный лес за их не менее огромными воротами; слышалось прекрасное пение птиц, вокруг всё было таким живым и настоящим. Сегодня была потрясающая погода, и Маринетт не могла не признать, что ей это нравится. — Редко бывает так, как сегодня, — отчего-то довольно сентиментально начал мужчина, любуясь открывшимся видом. Дюпен-Чен мимолётно бросает на него любопытный взгляд и снова возвращается к рассматриванию природы. Вдруг она замечает знакомую пшеничную макушку и слегка хмурится, вспоминая их недавний инцидент. Чёрт только знает, что нашло на него тогда. И на неё тоже… Но ведь она была права? Или нет? — Для чего вы показали мне всё это? — Мадам, — тяжело вздыхая, начинает он. — Вся прислуга в курсе, что ваш брак фиктивный, — девушка поворачивается к нему и вопросительно вскидывает брови. Неужели Агрестам так плевать на свою репутацию? Хотя нет, им далеко не плевать. — Мы не осуждаем и никому не собираемся рассказывать. Габриэль Агрест очень строг на этот счёт, однако он доверяет нам, так как… — Вы проверенные временем люди, так? — заканчивает за него Маринетт, понимая, зачем он всё это говорит. — Спасибо. Это важно для меня. — Но, мадам, будьте осторожны. — Касаемо чего? — спрашивает она. — Не влюбляйтесь в месье Агреста, — он произнёс это таким тихим и предостерегающим тоном, что Маринетт стало немного не по себе. — Чревато последствиями.       Девушка смотрит на разговаривающего в саду Адриана с каким-то высоким мужчиной и закусывает губы, ясно осознавая, что дворецкий прав. Она знать не знала об этой сделке, очень долго не видела своего некогда лучшего друга детства, а теперь они скоро станут семейной парой, пусть и фиктивной, но у них будет семья. Спустя столько лет Адриан очень похорошел, стал выше, сильнее, да что греха таить, сексуальнее и красивее. При таких обстоятельствах любая девушка бы влюбилась, не задумываясь, но Дюпен-Чен ясно понимала, какой он на самом деле. Больше нет того мальчишки, осталось лишь жалкое воспоминание.

***

      Маринетт осматривает комнату и тихо вздыхает, мысленно благодаря Адриана за то, что он соблюдает дистанцию и знает, что такое личное пространство. Даже если они будущая семья, это не значит, что они должны жить так, как все. Это всё не по-настоящему, это просто игра, которую они должны завершить через несколько лет. — Алья, привет, — она подходит к окну и слышит, как срабатывает автоответчик. — Прости, у нас нет возможности сейчас встретиться, но спешу сообщить тебе, что я переехала. Правда, это немного отличается от моего представления до переезда, — Маринетт на секунду прикрывает глаза. — Позвони мне, когда освободишься.       Услышав приглушённые шаги, она убирает телефон и поворачивается к потревожившему её покой человеку, но замирает, когда видит перед собой Агреста. «Надо же, какая честь». Разговаривать с ним не было желания. — Будь сегодня готова. У нас ужин с моими родителями в семь часов, — сухо бросает он, собираясь уходить, однако Маринетт, сама то не контролируя, вдруг останавливает его. — Стой, — она видит, как Адриан остановился и устало повернулся к ней, демонстрируя своё показное хладнокровное и безразличное отношение, из-за чего ей сразу становится не по себе. Внезапно захотелось вернуться в прошлое и просто промолчать. Лишь на долю секунды девушка растерялась, но, взяв себя в руки, произнесла: — Спасибо за понимание в плане комнаты.       Ей показалось, что в его глазах сверкнул хитрый огонёк. — Всегда пожалуйста, Маринетт Дюпен-Чен, — едко улыбнувшись, Адриан уходит, оставляя Мари лишь гадать, что с ним происходит. Эта улыбка… Она была такой въедливой. Это всё было очень странно, особенно ощущать на себе его пронзительный взгляд. Возможно, это всё из-за их недавней мини-ссоры? Как бы ей хотелось уладить всё, но на данный момент он безумно раздражал. Думает, имеет право так поступать с ней? «На самом деле, имеет…» Чёрта с два. Видимо, эта новая жизнь будет весёлой.       Маринетт удручённо вздыхает и проклинает весь мир за такой подарок в виде Агреста. — Как же бесит! — чертыхнувшись, девушка в тот же момент осознаёт, что первый раунд он выиграл в ту секунду, когда она поблагодарила его. Это и было причиной его странного взгляда, которого Дюпен-Чен не могла понять. — Вот же чёрт… «Ну, ничего, это ещё не конец!»       Некоторое время Маринетт занималась подготовкой к вечеру. В целом, всё было приготовлено, все речи заучены и идеально отточены на все случаи жизни, однако… Не чувствовала она себя счастливой и спокойной. Отчего-то её насторожили слова Ричарда. Нет, она не планировала влюбляться в этого самодовольного эгоиста, даже мысли допустить об этом не может, однако она чувствует странное влечение к нему. Может быть, это от того, что у неё давно никого не было? Это же явно физическое влечение, никакое другое. Верно? Как же она устала думать… — Не поймаешь! — весело кричала маленькая девочка, убегая как можно быстрее от друга. — А вот и поймаю!       Мальчик и девочка лет десяти носились по саду, беззаботно смеясь и наслаждаясь игрой, частенько стараясь выиграть. Девочка забегает за большую статую и с широкой улыбкой на губах смотрит на своего друга, понимая, что она выиграла, добежав быстрее него. — Ты проиграл! — Так нечестно! Ты рванула раньше времени! — защищался он, будучи недовольным исходом игры. На что девочка хихикнула, потрепав его по макушке. — Давай во что-нибудь другое тогда? — Только честно! — глаза, горящие справедливостью, мило сморщенный носик от недовольства — всё заставляло её посмеиваться над ситуацией, но девочка не могла, зная, что это обидит друга. — Хорошо, — улыбнулась она, сразу заметив, как в глазах напротив загорелся наивный детский азарт.       Маринетт улыбается воспоминанию. Невольно в груди появляется тяжёлое болезненное жжение, с которым она, увы, не в силах справиться даже сейчас. Сколько лет уже прошло? Достаточно много, но за это время она по-прежнему не научилась справляться с жгучей болью. Ей больно от осознания того, что беззаботное время уже не вернуть, что в один миг её просто взяли и оторвали от друга, заставляли учить всё, что полагается настоящей леди. Она постоянно подвергалась холодному отношению со стороны родителей. Ни капли любви, нежности, ласки. Ровным счётом ничего. Смотреть, как прекрасно всё у других — это было настоящей мукой.       Да, вероятно, Маринетт завидовала Адриану в том, что у него есть такая любящая мать. В первую их встречу Эмили сразу же ей понравилась. Никто прежде не смотрел на девушку так ласково, так… по-матерински, с любовью. Дюпен-Чен казалось, что её сердце просто выпрыгнет в тот момент и она расплачется прямо перед ними. Настолько больно ей было тогда. Но жизнь меняется. Если им суждено прожить все эти годы вместе, Маринетт будет искренне рада поддерживать общение с его матерью.       Она думала о том, что будь всё по-другому, будь она влюблена, как и в неё, ситуация приобрела бы совершенно иные обороты, и все были бы счастливы. Этого ей не хватает.       Посмотрев на часы, что показывали ровно пять, девушка ощутила голод и решила спуститься, чтобы немного перекусить. В конце концов, она идёт на ужин общаться, а не кушать всё, что будет. По дороге она пару раз встречала прислугу и поинтересовалась местоположением кухни. Все были очень вежливыми, добрыми, приветливыми — это понравилось Маринетт. А главное, что всё было не наигранно, а искренне. Зайдя в огромную, но чертовски уютную кухню, Дюпен-Чен наткнулась на никого иного, как Адриана Агреста.       Шикарно. Конечно, она знала, что они будут пересекаться, но, пожалуйста, не так часто, иначе она не выдержит и просто убьёт его. Парень стоял около окна, держа в одной руке стакан с виски, а другую сунул в карман. Неожиданно было видеть его в чёрных брюках и белой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Почему-то именно сейчас он выглядел так… сексуально. Особенно когда за окном постепенно темнело, а солнце оставляло после себя горящие на тёмном полотне огоньки. Завораживающее зрелище. Решив не обращать на него внимание, Маринетт направилась к полному едой холодильнику, в то время как Агрест пристально следил за её действиями. Неожиданно дважды. Она знала, что привлекает его как девушка, и ей это безумно льстило и нравилось, но не всегда человеку нравится, когда за ним так следят. Пусть даже взглядом.       Взяв из холодильника нужные ингредиенты для лёгкого салата, девушка направилась к раковине, дабы помыть овощи. Всё это время она ощущала на себе очень явственный взгляд Адриана, однако стойко держалась до конца.       Агрест не сводил с неё глаз, запоминал каждую деталь её силуэта, внешности, любого движения. С какой целью? Он сам не знает, но продолжает это делать. Ему было слишком любопытно. Повзрослевшая Маринетт Дюпен-Чен совершенно отличалась от той маленькой девочки. Но точно ли много изменилось? — Неужели тебе так нравится пялиться на меня? Я польщена, спасибо, — отложив овощи в сторону, девушка, облокотившись о раковину, поворачивается к парню и слегка улыбается. На минуту Адриан забывается и просто смотрит на неё, прямо сейчас доказывая сказанные ею слова. В какой-то момент он решил, что ему просто-напросто плевать на то, что говорят окружающие, на то, что подумает она. Его поступки — всегда что-то необъяснимое, да и он всегда может выкрутиться, причём в свою пользу. — Видимо, моя компания пошла тебе на пользу, раз я слышу нотки тщеславия в твоём голосе, — ухмыляется Агрест, осушив стакан до дна, при этом всём не сводя с неё помутневшего взгляда. Маринетт закатывает глаза, понимая, что это Агрест и ничего нового она не увидит. — Прекрати закатывать глаза. Это раздражает. — Попробуй запрети, — хмыкнула она, внутренне смеясь над ним, и вернулась к готовке. Адриан мог поклясться, что это был вызов. Тихими шагами он направился к ней, по пути поставив стакан на стол, а когда приблизился к ней вплотную, то услышал дальнейшие обрывки фраз: — Твои попытки забавные. — Что смешного в них? — шепчет парень, поставив руки по обе стороны Маринетт, прямо как сегодня утром. Дежавю. От этого шёпота у неё сводит живот. Непрошенные бабочки… Эта странная близость дурманит, заставляя делать то, о чём потом будут жалеть. Но это потом. Агрест вдыхает полусладкий, но от этого не менее свежий и приятно пахнущий аромат девушки, который проникает необратимо быстро в каждую клеточку его тела, пропитывая и оставаясь там. Почему он раньше этого не сделал? Она пахнет намного лучше, чем в его фантазиях. Это так интимно, так… близко. Это они делят на двоих.       Маринетт, глубоко вздохнув и тут же уловив его парфюм, едва не теряется, когда вновь опирается о раковину и заглядывает в потемневшие, но не менее прекрасные, зелёные глаза напротив. Она снова в кольце его рук, снова смотрит на него и повторять те же слова, как утром, она точно не собирается. Кажется, только их парень и ожидает. — Забавно то, что ты пытаешься соблазнить меня, а не запретить одно невинное действие, — улыбнувшись краешком губ, Дюпен-Чен облизывает губы и видит, что он это заметил. Именно сейчас они были другими, словно вся грязь, все маски разом спали, как только они оказались наедине. Снова. Маринетт не противится. Ей просто незачем это делать. Сейчас он другой, такой настоящий… Это напомнило ей о детстве. Внезапно она видит в его глазах всю скопившуюся усталость за эти годы. — Ты считаешь, что я соблазняю тебя? — не оставив её без ответа, Адриан тихо усмехается и слегка наклоняет голову вбок, продолжая что-то выискивать в этом бездонном синем омуте. Ему нравилось это. — Ты плохо меня знаешь. — А ты недооцениваешь меня.       Мгновение, и он замирает, переваривая каждое сказанное ею слово. Могло ли что-то это значить? Определённо, да. Почему именно сейчас они вдруг стали такими открытыми и честными? Словно всё, что существовало до этого, уже не имеет смысла. Не заметив, как постепенно исчезает самоконтроль, Адриан начал приближаться к её лицу, забыв обо всём. И Маринетт не оттолкнула, не влепила пощёчину, не дала коленом в пах, она потонула в этом омуте вместе с ним, наплевав на всё. Только ради чего? — Ох, простите, я не хотела помешать… — на кухню зашла домоправительница, но, увидев данную сцену, резко засмущалась, прикрылась и собиралась было уйти, как её остановил взволнованный голос Маринетт. — Нет-нет, всё хорошо, мы… Мы просто… Разговаривали, — на последнем слове Дюпен-Чен высвободилась из рук Адриана и напуганно посмотрела в его глаза. Она позволила себе открыться ему и чуть было не позволила поцеловать себя. Идиотка. Эмоции, явно отражавшиеся на лице парня, сменялись одна за другой, пока он наконец не произнёс: — Поговорим об этом позже.       И ушёл, хлопнув за собой дверью, а за ним и смущённая домоправительница. Маринетт шумно выдыхает и зачёсывает волосы назад, пытаясь найти грёбаное оправдание своим желаниям. А если бы они поцеловались? Интересно, что бы они тогда сказали друг другу? — Как же это всё глупо, глупо, глупо!       Ей хотелось рвать и метать, лишь бы не чувствовать себя такой смущённой и чертовски виноватой прежде всего перед самой собой. Теперь она понимает слова Ричарда.       Адриан злился. Злился на себя, на неё, на прислугу, однако очень старательно сдерживал своих внутренних, рвущихся наружу демонов. Он понимал, что виноват, не совладал с эмоциями, хотел просто попробовать, но… Чёрт возьми, неужели он ищет оправдание? Глупец, просто глупец. Зайдя в свою комнату, он сразу же кидает стул в сторону, ударив кулаком в стену. Адриан искренне желал контролировать себя, свои порывы, но рядом с Маринетт всё испаряется. Если бы пять лет назад он не увидел её случайно на приёме, боже…       Его самоконтроль терпит крах. И с этим нужно что-то делать.