Малиновый

      Чонгук прожёвывает мясо быстро, каждый маленький кусочек, отщепляемый клыками от достаточно большого. Мясо такое вкусное, сочное, без острых специй, но нежность и приятное послевкусие изо рта никак не исчезают. Волчонок забывает на мгновение, о чём хотел завести разговор, ведь когда такое естественное и приятное влияет на него — трудно удержать мысль. Но Чонгук уже достаточно взрослый, чтобы так остро реагировать на это. Он не в первый раз ест мясо, и не в десятый, и может контролировать своего волка, который рычит глухо в груди, вгрызается в кусок. И глаза совсем не закатываются от удовольствия, ведь Чонгук может контролировать себя, он самый уверенный хищник, самый невозмутимый. — Жуй медленней, Чонгук-и. Нужно пережёвывать, подавишься ведь.       Мальчик с набитым ртом поднимает голову, активно шевеля челюстями, но мама уже отвернулась к тумбочке, продолжая отмывать серую поверхность. Чонгуку их кухня нравится, она просторная, в светлых тонах, с красивыми светильниками, тумбочками и квадратной машиной, которая сама умеет мыть посуду. И холодильник тоже красивый, серебристый, украшенный магнитами, похвалами и грамотами из секции волчонка. Чонгук, когда встаёт к нему впритык, достаёт только до нижней полки, на которой овощи, подложки с зеленью, грибы. Чонгук из этого ничего особо не любит. Только из-за любви к маме может съесть изредка приготовленный ею салат. Из-за любви и понимания, что настоящий мужчина не должен пасовать перед чем-то подобным. Мама у него прекрасная волчица и овощи любит, поэтому частенько готовит их на ужин. Волчонок не особо понимает, как их могут есть хищники и давится порой морковью или капустой. — У тебя растущий организм, ты должен питаться разнообразно, — объясняла мама после очередного хныка со стороны ребёнка. — Но почему овощи ешь ты? Ты же выросла, — недоумевал Чонгук, подцепляя зелёный лист вилкой. — Просто люблю.       Чонгук, наверное, никогда не полюбит их, поэтому, забыв о гордости, запихивает в рот ещё порцию мяса, щуря глаза. — Мама, кто такой эгоист?       Женщина вытирает руки о маленькое полотенце и сдувает со лба упавшую светлую прядь. — Почему ты вдруг спрашиваешь? — её тон любопытен, но насторожен. Она знает характер Чонгука, и возраст его такой, что может случиться буквально всё. Например, кто-то обозвать может или задеть непреднамеренно. — Я услышал такое слово. Недавно. — Эгоист — это тот, кто может, ну… Например, львёнок знакомится с одним мальчиком, у которого хорошие и красивые игрушки. Львёнок завидует и предлагает мальчику начать дружить и играть вместе. Мальчик, радостный, вскоре начинает дарить ему свои игрушки, привязывается, так как до этого он ни с кем особо не дружил. А на самом деле львёнок хочет дружить с другими ребятами, более взрослыми, которым нравятся подаренные львёнку машинки и кораблики, и он… — И он начинает хвастаться ими и играть с этими ребятами, — поёрзав на стуле, продолжает Чонгук, — и перестаёт общаться с тем мальчиком. Даже на день рождения его не пришёл! Мама, ты читала мне этот рассказ недавно. — Да, и словом «эгоист» можно охарактеризовать этого львёнка, — говорит мама и подходит к столу, опускается перед волчонком на соседний стул, — это не очень хорошее слово. « — Ты — эгоист»       И почему Чонгук эгоист, ведь он главный на площадке и все с этим согласны. А его убежище у кустов — словно его личный замок. Сколько там Чонгук не оставлял игрушек — никто их не брал без спроса, никто ничего не портил.       А Юнги говорит, что волчонок плохой. Да, может он и вздорил с соседскими противными гепардами, крикливыми гиенами, но то и не драки были вовсе. Только обнажали зубы хищники всегда, клыки невнушительные показывали. Волчонок тоже показывал, а потом едва не плакал от папиного строгого тона, когда до него доходили слухи о стычках. У мальчика всегда кровь начинала кипеть, азарт по всем внутренностям расползался, всегда, когда он чувствовал свою сущность, своего волка. Он хотел доказать свою силу, чтобы другие отступили, признали его… «— Могу я попросить твоей защиты?»       Но тогда у Чонгука внутри скрутилось почему-то, рука задрожала мелко. Рука, которую Юнги неуверенно сжимал маленькими пальцами. Ну, может и не слишком маленькими, но контраст с пальцами Чонгука был. Они были хрупче на вид, бледнее, тоньше, нетронутые порезами. Чонгук смотрел на своё запястье в чужой не сильной хватке, а после с приоткрытым ртом поднял глаза. Юнги кусал губу, слегка пухлую, блестящую от слюны, хмурил брови. И родинка была прямо под глазом, теперь различимая чётко. Волчонок его красоту уже второй раз видел, но тогда, при такой близи — неловкость навалилась.       Поэтому щёки запоздало вспыхнули жаром, ноги подкосились, и он дёрнул свою руку, шумно вдохнув. Младший в ту же секунду отскочил, едва не запнувшись о свои ноги, и во взгляде снова испуг заблестел, а его пальцы вцепились в панамку, натягивая на голову сильнее. А после он сорвался с места, убегая в сторону домов, что рядами стояли неподалёку, убегая совершенно в противоположную сторону от Чонгука.       Волчонок вернулся домой растерянный, в поту и с такой горячей макушкой, что мама сразу же кинулась расстёгивать его рубашечку.

***

      Сегодня суббота, и волчонку никуда не надо, только тренировка вечером. Он завтракает сытно и, пообещав сделать домашнее задание позже, выходит на улицу. На нём курточка новая, зелёная, не очень тяжёлая, и ботиночки чёрные красивые, удобные. Его наряд явно привлечёт внимание остальных ребят. Время около девяти, но детей уже привели на площадку, несколько родителей сидят на лавках поблизости, и Чонгук громко здоровается с некоторыми, которых знает. — Доброе утро, Чонгук-и.       Волчонок рдеет, но взгляд его устремлён в одну сторону. На зелёной лавке никого, поблизости — тоже. Чонгук кусает щёку и, помедлив, идёт вперёд, без идей, сжимая в кармане коробочку с мармеладом. Он проходит мимо песочницы, мимо горки пустой, качелей, выкрашенных в синий. А когда проходит мимо беседки и окидывает её взглядом — едва не скулит от удивления. Там, в самом углу под пышными цветами и зелёными стеблями сидит младший. На нём объёмная ветровка бежевая, кепочка. Белая, с птицей будто нарисованной. На столике перед ним рассыпаны карандаши и фломастеры. Их немного, а любимых цветов Чонгука нет: красного, фиолетового, зелёного. Юнги с закушенной губой старательно водит карандашом по белому листу, и Чонгук округляет глаза. Он впервые видит красивого мальчика здесь, не на открытом месте, на ветру и солнце, а в укрытии неком. — Привет.       Юнги поднимает голову и смотрит с опаской, придвигая ближе свои принадлежности, но волчонок поднимается по двум ступенькам и громко топает по дереву, подходя ближе. Но стои́т он всё ещё у выхода, с каким-то удовлетворением чувствуя, что будет не против удерживать тут младшего, не выпускать. Беседку Чонгук не очень любит, тут прохладно, темно и пахнет цветами, но если Юнги сидит тут — он потерпит. — Почему ты убежал вчера?       Чонгук скрещивает руки на груди, разминает плечи. Он не верит, что в третий раз уже встречается с красивым мальчиком на площадке. Они будто точное время знают, но не договариваются же совсем. — Мне нужно было домой.       У Юнги в тени лицо тоже красивое, из-под кепки каштановые волосы видны хорошо, они, наверное, такие мягкие. Чонгук сжимает кулаки. — Хочешь, я принесу больше карандашей? У меня много, они совсем новые.       Чонгук идёт к столу и садится подальше от Юнги, хмурясь, когда тот отодвигается. — Ты боишься меня? — удивляется волчонок, и хвост начинает из стороны в сторону дёргаться, и клыки вгрызаются в нижнюю губу. Такой маленький не должен его бояться, он ведь не обидит, а предлагает поиграть. И хочет предложить пойти в своё убежище, показать свои игрушки, хочет сжать хрупкие пальцы, и Юнги самого тоже сжать в руках. Наверное, он тёплый и обнимать его тоже хорошо. — Я хочу дружить с тобой. — Это не совсем так…       Юнги запинается, и его руки мелко начинают дрожать. Его пальцы, маленькие, аккуратные стискивают карандаш сильнее. И запах такой свежий, приятный, словно что-то лёгкое кружит рядом. Не цветочный совсем.       Чонгук почти забывает об угощении, но вскоре разум проясняется. Волчонок тянется к карману пыхтя и фыркая, когда молния отказывается шевелиться. Юнги вдруг втягивает воздух шумно и ударяется коленкой о стол, пугая Чона. — Эй! Смотрите, куда он спрятался. — Ха-ха, маленький проныра. — Не хочешь назад свою игрушку? Иди ко мне, я отдам.       У Чонгука уши дёргаются, и рот приоткрывается, когда он смотрит на незнакомых ребят у входа беседки, они, видимо, только сейчас заметили кого-то ещё в углу, потому что недовольно прищурились и напряглись. Они разные совсем, у одного уши песочного цвета, с кисточками, у другого маленькие и закруглённые, и Чон сразу распознаёт в нём медведя. А Юнги, наверное, их знает, потому что каменеет весь, и карандаш падает на деревянный пол. Чонгук чувствует чужую панику, и внутри жар разрастается.       Он быстро встаёт, боком подходя к младшему, закрывает его спиной. В курточку вцепляются сразу же и слегка тянут на себя, будто заставляя успокоиться и отступить. Но как Чонгук отступит, когда замечает в руках самого высокого чужака мягкую игрушку. Потрёпанную и грязную птицу, синюю, с красным хохолком.