Малиновый

      Сердце барабанит, его стук в висках отдаётся. У Чонгука возмущение вперемешку с растерянностью внутри, а снаружи только кулаки сжатые и хвост, бьющий по ногам. Тишина в беседке уже продолжительная, только чириканье птиц где-то совсем рядом раздаётся. Волчонок чувствует, как сзади Юнги сжимает в кулачке его курточку крепче, снова тянет на себя, а второй рукой, тёплой и мягкой, его кулака касается. Младший невысокий, и сейчас, при такой близи, его голова где-то на уровне лопаток Чонгука, наверное. Волчонок чувствует, как хвост бьёт не только по собственным ногам, но и по чужому телу тоже. — Так и будешь прятаться, плакса?       Старший на вид чужак тоже растерян, и его прежний задиристый взгляд не такой яркий и самоуверенный. На нём чёрная ветровка в беловатых разводах, тёмно-синие свободные штаны. На щеке ссадина, волосы такие спутанные, что Чонгук хмыкает удовлетворённо: сам он намного симпатичней. И выглядит приятней тоже. — Я не плакса! — звонко отзывается позади маленький Юнги. — Он не плакса, — важно кивает Чонгук, дёргая носом пару раз. Привычка у него такая, когда он взбудоражен. Раньше он частенько с другими хищниками разыгрывал сцены сражения, погони, битвы и всегда давал себе роль самого главного и сильного, непобедимого. Сейчас же всё не похоже на игру. На площадку Чонгука действительно напали какие-то задиры, которые выглядят как оборванцы. Юнги за спиной дрожит, жмётся ближе, его ладошка скользит по гладкому материалу курточки. Зелёной курточки, красивой и совершенно новой, которую пачкать ужасно не хочется.       Чонгук даже думает курточку снять, аккуратно уложить на лавочку и в тонкой кофте остаться, демонстрируя свою прекрасную юную силу. Или отдать курточку Юнги, завернуть его в неё и усадить куда-нибудь в угол, поближе к солнечной стороне беседки, чтобы не дрожал так, а сидел молча и вдыхал запах Чонгука, успокаивался.       Когда ему не отвечают, Чонгук добавляет:  — Если не хотите быть побитыми — уходите с этой площадки.       И хмурит брови для более серьёзного вида. — Иди, покатайся на качелях, детёныш, — отвечает один из чужаков.       Чонгук впервые слышит слово «детёныш», и оно на слух ласковое. Но интонация мальчишки насмешливая, какая-то не такая, с которой нужно говорить такие необычные слова. Волчонок начинает злиться. — Уходите отсюда! Или я вас покусаю.       Чон никогда никого не кусал и не уверен, что получится сделать это сейчас. Незнакомцев трое, они тоже из хищников, и Чонгук не знает, что от них можно ожидать. Но клычки чешутся, распирают дёсна. Мальчик знает, что развивается быстро, и давно уже может похвастаться своими мягким хвостом и крепкими зубами. Сейчас, наверное, от них мало будет толку. — Ты что, защищаешь его? — выходит вперёд главарь, мотая из стороны в сторону игрушкой Юнги. — Ты знаешь, кто он? — Он — мой друг. А вы сейчас портите нашу игру, — нервничает Чонгук, потому что красивый Юнги с тёплыми пальчиками вдруг отпускает его. Младшему не отойти даже, потому что он буквально зажат между углом и Чонгуком. Только если через стол перелезть. — Глупый, — улыбается широко чужак, качая головой, — если хочешь кого-то и кусать — начни с этого кролика. А на своих не нужно нападать. Ты же волк. Кролика?       Чонгук разжимает кулаки, а внутри всё переворачивается будто. — Вы чего тут шумите?       Женский голос раздаётся за беседкой, где-то слева, он приближается, а чужаки переглядываются. Игрушка летит в сторону Чонгука, а сами задиры вылетают из беседки, громко хохоча. Будто не произошло сейчас ничего, будто они не испугали Юнги, не вынудили Чонгука крепко сжать кулаки. Женщина, мама пухлощёкого львёнка, знакомого Чона, кричит им вслед, руками всплёскивает и торопливо следует за ними, лишь раз обернувшись к беседке и кивнув.       Волчонок чувствует тычок в спину и поворачивается медленно. У Юнги губы дрожат, зрачки расширены, и руки он прижимает к груди. Но смотрит не на Чонгука, а на свою игрушку, грязную, порванную, с вылезшей мягкой набивкой на полу. — Я — кролик, — тихо говорит Юнги, избегая взгляда напротив. И снимает кепочку. Под ней два не очень длинных, но заметных ушка. С коричневой шерсткой чуть растрёпанной, розоватыми ушными раковинами. Если бы Чонгуку указали только на уши — он бы не распознал их и не смог бы ответить, чьи они. И кроликов, и зайчиков, он не видел… Почти ни разу, только однажды в магазине увидел мальчика с похожими ушами. Мама сказала, что это заяц, и попросила не смотреть так пристально. Даже в классе не хищников было немного. Они общались со всеми, смеялись, делились принадлежностями, но изредка, в моменты напряжения, будто терялись. Сжимались, отодвигались. А волчонок не понимал этого поведения, не мог понять, почему с ним отказывались играть белочки, птички, красивые и шустрые мышки.       Чонгук кивает, облизывая пересохшие губы. У него внутри ещё колотится сильно, инстинкты обострены. — Прости, что из-за меня тебе пришлось испытать страх, — снова говорит Юнги, осторожно, дрожащим голосом. — Я не испугался, — не обдумывая, на автомате отвечает волчонок. Волчонок удивлён жутко, но любопытно ему становится. Он прежде не предполагал, кем мог оказаться красивый мальчик, только думал, что было бы здорово узнать. Хотел узнать, чтобы они стали ближе, хотел, чтобы младший доверял ему.       Юнги — кролик?       С мягкими ушками, хвостом аккуратным и незаметным, с любовью к овощам и теплу, солнцу? Значит, от Юнги пахло именно его сущностью? Сладко, приятно, успокаивающе. — Почему ты не сказал мне? — растерянно спрашивает Чонгук.       Он, правда, догадывается почему. И от понимания становится гадко. Юнги подумал, что Чон опасный в первый день их знакомства? Робкий малыш уже тогда понял и по ушам, и по хвосту, кем был настойчивый Чонгук? Или чувствовал инстинктивно и не хотел поэтому играть с ним? А Чонгук наседал на него тогда, в первый день с наклейками, просил, подбивался к нему. И во второй раз тоже, когда схватил за руку и не дал сбежать с площадки. Когда игрушку тоже схватил и тянул на себя, не сильно из-за нежелания навредить, но, наверное, пугающе для мальчика. Он вовсе не со зла так делал, а по привычке. Он действительно был заинтересован первой встречей, новым знакомством, красотой маленького мальчика. Он хотел узнать больше о новом лице на площадке. И он ведь не знал, что скрывалось под красивой панамочкой. Всё это время Юнги не чувствовал себя в безопасности? Но почему тогда разговаривал с ним, приходил на площадку, где почти все хищники, а Чонгук — в их главе? Почему тогда..? — Почему ты попросил моей защиты? — Потому что мой единственный друг уехал, — вдруг срывающимся голосом отвечает маленький кролик. И Чонгук видит слёзы, быстро набирающиеся в карих глазах, срывающиеся с густых ресниц и падающие на воротничок ветровки, — потому что он тоже был хищником, и защищал меня! Эти ребята… они живут рядом со мной и не дают играть во дворе. Они отняли у меня сегодня мою любимую игрушку, которую сшила для меня моя мама. Моя мама не знает, что меня обижают.       У Чонгука комок набирается в горле, глаза растерянно бегают по лицу младшего. Он отступает даже, потому что не хочет, чтобы Юнги чувствовал себя в ловушке. — Я стал ходить на эту площадку, потому что здесь не было опасности, здесь были взрослые! — вытирая глаза ладонями, заикается от слёз кролик. — А потом ты угостил меня, и я подумал… Подумал, что ты хочешь подружиться. — Да! Да, именно так, — едва не кричит Чонгук, вскидывая голову и дуя щёки. У него чёлка падает на глаза, и он пальцами приглаживает волосы, дёргает ушами. — Хочу.       У него внутри всё скручивается, когда Юнги опускает голову и больше не говорит. Волк скулит, чувствуя слёзы, потерянность и напряжение. Мальчик опускается и подбирает лежащую рядом мягкую игрушку. Он разглаживает хохолок, смотрит в один уцелевший глаз и протягивает вещь вперёд.       Кролик шмыгает носом, поднимая голову. Он даже заплаканный красивый, кусающий губы, прикрывающий глаза. Он берёт игрушку и прижимает к груди, а потом касается губами её макушки.       Чонгук рдеет и переминается с ноги на ногу, осторожно заявляя: — Не целуй её. Она грязная.       Кролик смотрит ему в глаза, и уши у него слегка дёргаются. Он переводит взгляд на стол, на свой начатый рисунок, раскинутые фломастеры. И говорит, всхлипывая: — Я назвал тебя эгоистом, но это не так. После я услышал… услышал, что ты главный на площадке. Это правда?       Чонгук заторможено кивает, а после распрямляется весь в качестве доказательства. Конечно, ведь он сильный, умный, находчивый, старший. Это он придумывает игры, когда есть настроение, он назначает каждому из ребят роли, рассказывает смешные истории из школы. — Я буду защищать тебя, — говорит Чонгук и как-то передёргивается весь. Оказывается, так просто произнести такие слова. Волк внутри потягивается весь, поскуливает. Ведь этих слов ожидает Юнги? — Просто так? — быстро и надрывно, из-за не отступивших слёз спрашивает маленький кролик. — Мы будем играть вместе. И в убежище со мной ходить будешь. Оно красивое и уникальное, — выпаливает Чонгук, виляя хвостом изо всех сил. — Хорошо?       Младший сжимает птицу сильнее и кивает, вытирая нос рукавом. — Давай обнимемся? — добавляет волчонок, растягивая губы в улыбке. — Зачем? — дёргая подбородком, спрашивает Юнги. Он хмурится и натягивает на пальцы рукава ветровочки. — Закрепим наш договор, — пожимает плечами волчонок. Хочется безо всякого договора обнять, почувствовать такую разницу между их сущностями. Объятия у Чонгука были с родителями только, а сейчас у него внутри желание поделиться теплом с тем, кто в этом нуждается. Для успокоения. — Но закрепляют р-рукопожатием. — У нас особый договор.       Юнги качает головой, поджимая губы. На щеках блестят росчерки слёз, ресницы влажные, а глаза блестят. Чонгук не знает, от влаги или от радости. Он склоняется к последнему. — Не надо. — Ладно.       Волчонок подождёт. Он не особо терпеливый, но ничего. Ведь и простое присутствие рядом маленького и очень храброго крольчонка тоже неплохо.       Юнги подходит ближе и протягивает левую ладошку. Чон вытягивает свою вперёд и касается чужой кожи сначала пальцами, а после обхватывает полностью. Трясёт несколько раз, чувствуя ответное крепкое сжатие. И улыбается, обнажая клычки.       Пусть Юнги ещё раз убедится, что Чонгук сильный, уверенный и слов своих на ветер не бросает. А эти задиры, скорее всего, больше не сунутся. Они обязательно поймут, где проводит время Юнги. На площадке Чонгука, куда им вход будет определённо закрыт.