***
Даламару в Шойкановой роще неожиданно спокойно и привольно. Он себя здесь будто наконец на своём месте ощущает, и величайший Чёрный маг Кринна в роли учителя эту картину нисколько не рушит. Тоска приходит внезапно, и Даламар никак не может найти ей причину, только при очередной прогулке среди мрачного леса, поняв, что ему не хватает той связи с природой, что была в Сильванести. Её тёплых шуршащих голосов в самой душе, её почти осязаемой защиты, плащом на спину ложившейся. Даламар в городе подбирает семечку какого-то дерева, не особенно задумываясь и скорее просто вертя её в руках в порыве задумчивости. Замирает вдруг, придя в Башню, и долго на неё слепо смотрит, в тонких пальцах сжимая. Если посадить её среди Рощи, то вырастет ещё одно такое же дерево, что и сейчас вокруг него — слушающееся только одного лишь Рейстлина Маджере; а вот если не туда… Даламар горшок земли притаскивает из-за пределов Рощи и туда семечку опускает, окутывая её своей магией и чувствуя едва слышное биение жизни. Тонкие губы впервые за долгое время изгнания трогает неуверенная улыбка.***
— Даламар, не хочешь объясниться? Даламар недоумённо выглядвает из кладовой, не понимая, что сделал не так. Вроде бы все заклинания сегодня правильно рассказал, зелье не взорвалось и даже не спалило ничего, так в чём же дело? — А что такое, шалафи? — спрашивает он, идя в том направлении, откуда раздался голос. Рейстлин стоит возле его комнаты, в которую Даламар оставил открытой дверь, поспешив за нужными ему травами, и чуть задумчиво смотрит на уже подросшее тонкое деревце в горшке. Даламар почему-то пугается. Говорит быстро: — Это просто дерево. Мне… Я скучал по природе. Пусть растёт?.. Рейстлин уже хочет что-то ответить, как вдруг замирает удивлённо. Даламар видит, что взгляд золотых радужек устремлён ему за спину, и сам оборачивается: деревце тянется к нему, обеспокоенно шурша светлыми листьями. — Ничего себе, — говорит Рейстлин, снова к нему повернуться Даламара вынуждая. — Ты не говорил никогда, что так сильно связан с природой. Пошли со мной. Даламар хочет сначала спросить закономерное «куда?», но лишь быстро перебирает пальцами по воздуху, успокаивая дерево, и молча идёт за учителем. Рейстлин его в глубь Рощи уводит и подводит к одному из деревьев. Ладонь свою на ствол опускает и зовёт: — Даламар, подойди? — Они меня не слушаются, шалафи. И не слышат. — И всё же… Даламар слушается, касаясь ладонью шершавой коры и сразу чувствуя непривычный холод. Рейстлин вдруг его ладонь своей накрывает, и Даламар задыхается: сотни непривычных, но таких живых и парадоксально знакомых голосов наполняют его душу, отдаваясь в магии. Даламар шепчет тихо, понимая: — Ты создал им единое магическое пространство и закрыл в нём, чтобы никто чужой не смог коснуться? — Да. Я не думал, что для тебя так важно их слышать, — золотые глаза вроде бы только мажут по тонким чертам эльфийского лица, но заглядывают бегло в саму душу. — Теперь ты тоже будешь их слышать. — Благодарю, шалафи. Для меня это действительно важно. Рейстлин уже отворачивается и делает несколько шагов к Башне, как вдруг бросает коротко: — Дерево своё в Рощу пересади. Ему тут привольнее будет, чем в горшке. Даламар улыбается. Ему наконец-то целиком и полностью правильно на душе.