1
4 мая 2020 г. в 12:47
Я перевернул очередную страницу и вгрызся в яблоко, сорванное с ветки дерева на котором сидел. Яблоня росла в саду госпиталя, где работал мой отец, а я — коротал дни летних каникул. Лето стояло в самом разгаре, только-только перевалив за середину, и впереди было еще много таких же беззаботных теплых дней.
Яблоко оказалось кислым, но выбрасывать его было жалко. По крайней мере, выбрасывать просто так, без какой-либо цели вроде вороны или вредного медбрата по имени Майкл, которого раздражало, что я вечно пропадаю в саду. Но что мне было еще делать? Не драить же полы целыми днями в самом деле? Хватит того, что я и так помогал ему утром, чтобы отец не ворчал, будто я только бездельничаю.
На ветку немного выше сел растрепанный воробей. Я заинтересованно пронаблюдал за ним, но решил, что бросаться яблоком не стоит. Потом перевернул страницу обратно, поняв, что совершенно не уловил смысла текста. Я читал рассказы Эдгара По, но яркий солнечный день совершенно не располагал к готической прозе, а потому я тяготился книгой и понятия не имел, чем развеять скуку.
Воробей вспорхнул с ветки на другое дерево, а я заметил, движение на садовой тропинке. Это был не Майкл и не кто-то из санитарок, и даже не отец, спешивший позвать меня на обед (что случалось крайне редко), а незнакомый человек, одетый в больничную пижаму и синий халат.
Он шел неспешно, явно наслаждаясь самой возможностью прогулки. На голове незнакомца красовалась бинтовая повязка. Я знал, что она называлась «чепец» и даже умел ее накладывать, как и еще несколько самых простых повязок. Чем только не займешь себя во время каникул, чтобы не умереть от скуки.
Аккуратно пристроив книгу на ветке повыше, я улегся на сук, животом вниз, в позу «ягуар на отдыхе». Так было удобнее наблюдать за происходящим. Делать мне было нечего, а потому я смотрел на пришельца, припоминая отцовский справочник по хирургии и гадая, какая у него может быть травма. Тем временем мужчина прошелся по дорожке взад-вперед, изучил клумбу неподалеку, а затем уселся под дерево, на котором расположился я. Меня в густой листве он не заметил. А я мог дотянуться до его забинтованной макушки, если бы он поднялся.
Незнакомец раскрыл книгу, которую принес с собой, и погрузился в чтение, а мне снова стало скучно. Можно было, конечно, слезть с дерева, но тогда пришлось бы обнаружить свое присутствие, а мне этого не хотелось.
Вблизи я рассмотрел, что пришелец был явно моложе Майкла и большинства ходячих пациентов в госпитале. Наверное, ему лет тридцать, как мистеру Уилсону, самому молодому учителю в школе. Но, в отличие от этого коротышки, он довольно высок, даже выше моего отца, и широкоплеч. А еще он отличался военной выправкой. Он даже на траве сидел с идеально прямой спиной, будто в седле.
Впрочем, гражданские в наш госпиталь практически не попадали. Разве что в крайнем случае, когда нужна была срочная помощь, а в городскую больницу везти пациента было бы слишком долго.
Я поерзал на ветке, устраиваясь поудобнее, и вспомнил о яблоке, которое все еще держал в руке. Откусив большой кусок, я хотел было вернуться к наблюдению, но вдруг увидел огромного жирного червя, который выглядывал из яблока и, казалось, пялился прямо на меня.
— Мама! — завопил я, подскакивая и отбрасывая огрызок в сторону, напрочь позабыв, что лежу на дереве. А в следующий момент понял, что лечу вниз…
Хотя, по трезвому размышлению, осознал я это, когда полет уже закончился. Слишком быстро все случилось. Но сокрушительного удара о землю не произошло. И шею я себе не свернул, как неоднократно обещал отец. Только расцарапал ладони о кору. И перепугал пациента, отдыхавшего под деревом, вскочившего, чтобы меня поймать.
Мы вместе покатились по траве, но даже тогда мой спаситель не разжал объятий, лишь глухо охнул. Я же громко чертыхнулся и только после вспомнил, что это неприлично для докторского сына. Медленно открыв глаза, увидел склоненное ко мне лицо незнакомца.
— Простите… — пробормотал я, невольно зажмурившись и ожидая ответной ругани. Солдаты из гарнизона, к которому примыкал наш госпиталь, никогда не скупились на нецензурную брань. И я всегда с интересом слушал ее, запоминая новые слова и обороты.
— Живой, — улыбнулся мужчина и сел ровнее. — Ты с луны свалился?
— Почти, — у него была удивительно солнечная улыбка для такого невзрачного лица. Я тоже сел и потер макушку, виновато глядя на своего спасителя. — А вы целы?
— Не совсем, но ты тут не при чем, — он коснулся повязки на голове. Я не заметил на ней пятен крови, что давало основания полагать, его травма — не самая свежая, а значит, большого вреда я своему спасителю не принес.
И словно в опровержение этих мыслей вдруг что-то больно ударило меня по голове. Я взвыл, подскакивая на ноги, и увидел сборник готических рассказов, который пытался читать до появления незнакомца.
— Вот дерьмо! — выругался я. А мой спаситель вдруг покатился со смеху. — Чего вы смеетесь? Мне больно между прочим!
Потирая голову, я снова сел на траву и обиженно нахмурился. А незнакомец, отсмеявшись, вдруг ткнул меня в нос указательным пальцем и снова обезоруживающе улыбнулся.
— Не дуйся. Это просто ответный удар от судьбы, — сказал он и привалился спиной к дереву, вытянув одну ногу.
— Что еще за «ответный удар»? — я снова потер макушку и на всякий случай отложил книгу подальше, как будто она могла снова напасть.
— Это моя личная жизненная философия, — сказал он, одарив меня пристальным взглядом. Я заметил, что глаза у него синие-синие, почти как небо. — Если с тобой случается что-то плохое или просто дерьмовое, следует думать о том, что это такая откупная от судьбы. Вот например, ты упал с дерева и ударился, а мог сломать шею, ногу или руку. Считай, что тебе повезло.
— Я почти не ударился, вы же меня поймали, — возразил я.
— Вот именно. Тебе просто досталось по голове книжкой. Считай, что легко отделался.
— А когда с вами случилось… вот это… — я ткнул пальцем в его повязку, — вы тоже радовались?
— Не сразу, — уклончиво ответил тот. — Но меня просто контузило. А ведь мог и погибнуть. И тогда некому было бы ловить мальчиков, падающих с деревьев.
— Можно подумать, вам понравилось! — фыркнул я.
— Кто знает, мой юный друг, — сказал он и загадочно улыбнулся. — Кто знает…
Я не ответил. Сорвал одуванчик, уже превратившийся в легкий белый шарик, и, прищурившись, посмотрел сквозь него на солнце. А мой спаситель вдруг поддался вперед и дунул на него так, что пушинки полетели мне в лицо.
— Эй, мы так не договаривались! — я пихнул его в колено, второй рукой пытаясь оттереть лицо от пушинок. Потом пихнул снова, на этот раз попав в грудь.
— А как мы договаривались? — рассмеялся он и вдруг сгреб меня в охапку, прижимая к себе и блокируя попытки пихаться. Я задохнулся от такой наглости и замер, тяжело дыша. От незнакомца пахло больничной палатой и йодом, а еще — потом и чем-то трудно объяснимым, но таким теплым, живым, настоящим… У меня екнуло сердце и вдруг стало тяжело дышать.
— Эй, так нечестно! — я попытался вырваться из медвежьих объятий, но не тут-то было. Он снова рассмеялся и мы оба вдруг покатились по траве, сминая оставшиеся в живых одуванчики. Я не понял, каким образом оказался распростерт на траве и придавлен тяжелым телом синеглазого незнакомца. И почему-то от этого стало очень горячо ниже живота.
— А так — честно? — выдохнул он, заглядывая мне в лицо. Я встретился с ним взглядом и вдруг понял, что куда-то проваливаюсь. Лечу с огромной высоты куда-то вниз и непременно разобьюсь, если он снова меня не поймает.
— Габриэль! — раздался вдруг окрик со стороны госпиталя. — Габриэль, обедать! Ваш отец ждет!
Это была Марта. Младшая медсестра, которая приглядывала за моим отцом. Чтобы он не забывал поесть и все такое.
Я фыркнул и пихнул своего спасителя в грудь. Он тут же скатился с меня, весело улыбаясь, правда, я так и не понял, чему именно.
— Мы еще посмотрим, что честно, а что — нет! — выпалил я и бегом бросился к госпиталю. Не потому, что так уж сильно хотелось есть, а потому что меня трясло, сердце колотилось испуганной птицей. И я понятия не имел, что со всем этим делать.