***
Гексапед заурчал, свернувшись на теплом полу, подставив брюхо и собрав лапки под собой. Проходящая Маринетт погладила хищника, продолжая свой путь к сиденьям в главном зале, где сейчас пребывали другие автоботы. Даже Оптимус и Ультра Магнус дали себе перерыв, чтобы привести себя в форму, дав фору Каону в саморазвитии. Омикрон великолепно руководила армией десептиконов, направив их гордыню и силу в правильное русло. Да и Дредвинг со Скайсквейком под боком отлично справлялись со всеми другими обязанностями. Но это уже другой мир. А в целом… Это было страшно. И очень волнительно. Было стыдно и неловко, немного больно, и много приятно. А на следующий цикл их ждали горящие линзы, которые буквально кричали рассказать все в подробностях, но… Дрифт лишь усмехнулся, выводя из-за спины свою конджукс-эндура в новом свете. Чего уж греха таить? Даже Оптимус с Ультра Магнусом вытянули носовые конусы и навострили аудиодатчики, желая что-то услышать, но Марни осталась нема от смущения, довольная новым положением дел, став тенью Дрифта, обменявшись всеми сокровенными мыслями, страхами и воспоминаниями в тот миг, когда их Искры соединились. Ну да, разумеется, что сестра в лице Маринетт все равно подробности расспросила, иначе как же! Казалось, что эти моменты, полные счастья и спокойствия подобны сну, ибо такого не было очень много ворн подряд. Порой Эпсилон застывала, смотря на такую счастливую фемку в белоснежной броне, ходящая по правую сторону от Прайма, не веря, что когда-то она была из крови и плоти, ростом меньше двух механометров, а сейчас она одна из самых уважаемых фигур во всем Кибертроне, чей позывной не из их мира. Способная дать силу другому, хоть сама слаба, Марни стала олицетворением новой эры в глазах Главнокомандующей отряда разрушителей. Персептор так и отметил ее в новых строках истории. — Ребята, — промычал задумчиво Уилджек и задорно усмехнулся. — Я так счастлив не был давно. Все с ним согласились… Почти все. И снова в тени мелькает изумрудный плащ, за которым Дрифт следил не без грусти.***
Но порой… беда случается. Восстания. Теракты. Воины. Ультра Магнус старается, как никогда в своем активе, пытаясь сохранить мир, даже ценой своей Искры. Но, благо, рисковать теперь ему не приходится, так-как есть кому прикрывать спину — два крыла предакона готовы в любую секунду поднять его в воздух. Маринетт поняла свою роль в игре двух безумных Праймов. Она отвлекающий маневр, но даже так она счастлива. И иногда Дрифт думает, что на совсем слабую Марни возлагают много надежд, отчего происходят горячие споры между Лидером и им. Никогда раньше Дрифт не выходил против Оптимуса так открыто, но… он не хочет потерять ее в бою. И так ли необходимо всегда следовать Марни, если до этого Оптимус прекрасно справлялся? Но потом ласковое касание по предплечью тонких пальцев остужают пыл бывшего десептикона. Марни научилась контролировать свои способности эмпатии. Иногда находясь наедине, Дрифт говорил это и самой Марни, чтобы она была осторожнее, ибо его не может быть рядом, но она лишь… улыбалась. — Я же не ребенок, — отвечает каждый раз одно и тоже небольшая фемка. — Тем более, со мной всегда Оптимус. И я правда хочу помогать вам. Дрифт ничего не сказал. И Марни знает это гнетущее молчание, упрямый взгляд и поджатые губы. Подходя к сидящему меху, она осторожно садится на коленные сочленения, цепляясь пальцами за выступы брони, обнимая могучий чейстплейт. А Дрифт сидит мертвым камнем, не реагируя. — Ну хватит дуться! Я же твоя жена! — Ты еще человеком себя считаешь? — Усмехнулся мечник, устраиваясь поудобнее, завлекая фемку ближе, обнимая за гладкую ровную спинку. — И как долго будешь уходить от разговора? — Тебе нечего волноваться. Поверь мне. Несомненно помогло и то, что инсектиконы теперь стоят на передовой, неустанно охраняя границы с неба, слушая своего Вожака, а тот свою Королеву. Марни говорила мало, день ото дня больше полагаясь на тактильный контакт, объясняя чувствами и так же чувствами слушая и видя. После слияния Искр инсектиконы путались в своих догадках, кто же такой этот Дрифт, чья пульсация Искры схожа с их Королевой, но от этого они его слушаться не стали. И это было реальной проблемой, так-как в отсутствие Марни инсектиконы не слушались никого. Гексапед стал частью их маленького союза, проживая под одной крышей с ней и с Дрифтом, временами ревнуя, но не нарушая личное пространство двоих. Баррикейд к своему стыду признается, что общество Марни греет его Искру. Время от времени они виделись на совместных заданиях, когда Прайм просил помощи у десептиконов в лице Омикрон, которая отправляла либо своих лакеев, либо тех, кто готов добровольно (принудительно) работать с автоботами. Команду Нокаута, Брейкдауна и Мейкшифта она не трогала от слова вообще никак, так-как они следили за состоянием ядра их планеты, помогая ей восстановиться, собирая протофоры и следя за тем, как Искры в них понемногу начинают пристраиваться, становясь полноценными транформерами. И работа команды «Голубой Лагуны» здорово сблизили их с Персептором, который с радостью предложил свой альт-форму микроскопа. Она улыбчива. Мила. Красива. В ней есть легкость, что не свойственно им подобных — роботам, механизмам. И порой все забывали, что она была человеком когда-то, считая Праймом, даже если это не так. Лишь в моменты невероятной жестокости большинство вспоминали, что она была человеком… Чей род убил десятки автобот. Это было так странно, даже для нее. Марни стояла где-то с краю, говоря с Уилджеком. Они завершили задание. Оптимус нашел взрывчатку, взял в плен врагов, и… Все было внезапно. Кто-то появился позади него, а Марни это будто почувствовала. И дикий страх сковал ее здравый рассудок. Она вскрикнула, вытянув манипулятор в сторону Оптимуса. А инсектиконы кинулись инстинктивно в то же мгновение, словно их силком вынудили пулей помчаться на выполнение приказа. Безжалостно и так жестоко разорвав этого несчастного, инсектиконы буквально сожрали, не оставив и пятна. Что это было не понял никто. Но стало действительно страшно, что… Если когда-нибудь Марни встанет по ту сторону баррикад, то как ее остановить, если хватает лишь одного взмаха ее манипуляторов, чтобы дать приказ этим диким и необузданным существам?***
Это произошло впервые, когда Марни сидела на спине Гексапеда, сопровождая груз до другого города. Она что-то рассказывала и лелеяла инсектикона, как вдруг замолчала. Небольшой вес фемки не ощущался на спине, отчего не сразу понимается, что она там делает. — Что?.. — Промычал в непонимании Бамблби. — Почему инсектиконы расходятся?.. Марни? — Пытается связаться по коммлинку желтый автобот. — Марни, ты отдала им другой приказ? Разведчик в недоумении ждет ответа, но никто по ту сторону не появился. И он осматривается, как и другие автоботы. Гексапед летел своим ходом, странно чертя головой, словно пытался заглянуть себе за спину, но из-за короткой шеи не получалось этого сделать, отчего его корпус трясло то в одну, то в другую сторону. Бамблби всматривается получше и резко остановился, транформировавшись в робо-форму, следя за устало кивающим затылком серо-бурой фемки… О беда. — Марни уснула! — В панике прокричал Смоукскрин. — Она в оффлайне! И в этот миг инсектиконы уже рассеивались, теряя строй, позабыв о заданий, пока она впала в оффлайн. А груз постепенно стал терять баланс, готовый провалиться вниз. Автоботы кричали, что есть мочи и по коммлинку и в живую, но казалось, что она уже глубоко в своих снах, потеряв нить реальности, как вдруг Гексапед зарычал во все горловые шланги, обдав свою хозяйку мощным разрядом своего эм-поля, как с дифебриллятора. — Гра-а-а! Подействовало с первого раза — Марни оживилась, вспыхнув светлыми линзами, в панике хватаясь за горбатую спину инстектикона, после чего замечает, что ряд ее воинов совсем стал редким, а где-то внизу кричала команда в конвульсиях паники. — Всем в строй! — Выпалила фемка, отдавая приказ инсектиконам. — Построение «алмаз»! Держать баланс! Впереди летящие инсектиконы словно очнулись, вспомнив свои задания, вскинув головы к небу, снова возвращаясь на свои места, хлопая тонкими, но крепкими крыльями. Надо ли говорить, что у Бамблби где-то отлегло?.. Во второй раз случилось подобное, когда к ней пришли за просьбой. Да, это было странно, но факт остается фактом. В штаб квартиру автоботов прибыли четыре десептикона во главе с Баррикейдом. Удивились все. Особенно сама фемка, ибо пришли они к ней. — Мы хотим, чтобы ты научила нас эмпатии, Марни, — проговорил полискар, после чего перевел взгляд в сторону ее конжукс-эндура. — Если Дедлок проявит нам такую честь. Дриф с горяча хотел отказаться, сказать, что ее фемка никак не учитель, а оставлять ее наедине с другими — с десептиконами, он не намерен, но… Марни смотрела на него сквозь толпу, действительно, ожидая его решения. Она считалась с ним, глубоко уважая. Его. Не Оптимуса, который, к слову, тоже смотрел на него, готовый дать свое согласие, если согласится он сам. Стало неловко тихо. Автоботы странно покосились на десептиконов, которые были так… спокойны? Казалось, что они прошли десятичцикловую лекцию на тему толерантности, прежде чем прийти сюда, ибо их немного взволнованные, разумеется не без гордыни, фейсплейты, были искажены небольшой грустью, что им могут отказать. Да что там! Они будто пришли, зная, что им откажут. И сам Баррикейд был крайне… сдержанным. Дрифт не знал, что делать. Полагаться на логику или поверить своему чутью, что все будет хорошо? — Если Марни проявит такую честь всем нам, — отвечает наконец-то белоснежный мечник и слабо улыбнулся. — Я тоже эмпат, и буду рад, если ты научишь чему-то и меня. Оптимус облегченно провентилировался, переводя взгляд ярко-голубых линз на десептиконов, а потом и на саму фемку. Марни учтиво и уважительно говорила с ними, собрав ладони перед собой, как подобает мастерам, что, наверное, скорее уж привычка из прошлой жизни. Она была такая… смелая. Казалось, что стала больше и выше, но, наверное, это лишь кажется, а на деле выросла, как личность, проявляя упорство, характер и выдержку. Оптимус определенно гордился своим первыми подчиненным. И так начались тренировки по эмпатии. Марни пыталась придумать методы, чтобы научить кого-то чувствовать, а потом… Просто попросила помощи у Персептора, который дал ей файлы и материалы, где были самые, что есть азы. И Марни начала учить других, уча сама. Она даже не могла подумать, что кому-то может быть невероятно тяжело с ней контактировать буквально, когда она этого не хочет. Первый урок продлился даже слишком надолго. Дрифту было легче всего, ибо он упрямо шел напролом, когда Марни говорила «нет», продолжая держать ее за манипулятор, не взирая на дискомфорт в своей Искре. Чего не скажешь о других, который через пару секунд, если не сразу, шипели и отходили, пытаясь унять неприятную дрожь и холод внутри. — Есть другой способ? — Спрашивает Баррикейд, который на удивление выдохся быстро. — Умник, ты пришел чувствовать, но не хочешь ощущать? — Хмыкнул Дрифт и усмехнулся, но сразу же сбавил обороты, желая не подливать масла в огонь. — А если серьезно, то к этому не так просто привыкнуть. — К сожалению, другого выхода нет, — отвечает Марни, снижая свое эм-поле, чтобы не терроризировать других. — Эмоции надо принимать, какими бы они ни были. Нет другого выхода, обходного плана и маневра. Нужно принимать, а не отталкивать. Понимать. Сбавить гордыню и проникнуться о чужие чувства. Постараться посмотреть на ситуацию чужими глазами. Десептиконы заморгали алыми оптиками. — Это будет непросто, — озвучил мысли своих товарищей Баррикейд. Но жалоб не было. Все были довольны первым днем тренировок. И они захотели еще. Так и был составлен график. Тренировки проходили по расписанию, вскоре пришли еще другие, желая обуздать своим эмоции и чувства. Марни была рада всем. Пока в один из моментов тренировки она снова не впала в оффлайн, буквально выключившись на полуслове, сидя перед учениками, пока те сосредотачивались на своих эмоциях. Тишина была столь внезапной, что удивило в начале, но больше недосказанность заставило всех приоткрыть оптики и взглянуть на нее. Баррикейд в непониманий нахмурился, а Дрифт зовет по позывному. Еще раз. Еще. Тревожно вскочив, автобот в панике потряс за хрупкие плечи и Марни в испуге просыпается. И на этот раз от осмотра ей некуда было деться. Дабы не поднимать шума, Дрифт не сказал ни Маринетт, ни Эпсилон, лишь сообщил Прайму, что они пробудут у Персептора, который по своему расписанию цикла занимался в паре с экипажем «Голубой Лагуны» с новыми Искрами у ядра Кибертрона. Марни считала обследование лишним, так-как жалоб никаких не проявляла, но Дрифт упрямо настоял. — Значит, у тебя не хватает энергии? — Спрашивает Нокаут, выслушав некие жалобы, пока Персептор проверял анализ ее энергона. — Быстро устаешь и впадаешь в оффлайн? — Да, — отвечает фемка, переводя взгляд на мечника рядом. — Дрифт немного раздул историю. Я в порядке. — Очень похожи на симптомы заискренного носителя, — произнес Скайсквейк, попивая энергон где-то с краю в научном центре. — По крайней мере у Омикрон все так и началось. Дрифт охнул. Марни встрепенулась. — Да, пора бы уже, — совершенно серьезно произнес Нокаут, складывая показатели своих наблюдений. — Протоформу начните выбирать. Гляньте, еще не успеете, всё занято у нас. Первый выпуск будет через пару циклов. И о да, Нокаут со Скайсквейком попали в точку. Марни была в положений, отчего обычный объем энергона ей крайне был мал, что приводило к экономий сил путем оффлайна. Все анализы это подтвердили. Больше всех были рады Праймы — Оникс с Вектором, довольные своим планом хлопнув друг друга по плечевым сегментам. Снова же… Радость ведь? Но почему-то день ото дня лазурная оптика все темнее и темнее, а взгляд печальнее и грустнее.***
Весть о том, что подобная Прайму заискрена обошли уста других за несколько циклов. Узнав об этом, Омикрон искренне порадовалась… Ну и пожалела ее конжукс-эндура. В Каоне дел было, как всегда, выше крыш Даркмаута. Восстановление города и зачистка ее улиц не прекращалась ни на цикл. В связи с далеко не гладким и шелковым нравом, десептиконы были в списке лидеров по задержанию и заключению в тюрьмах. У Омикрон не хватало ни сил, ни времени, ни терпения. Диктовать правила, как Мегатрон когда-то не хотелось, но казалось, что десептиконы другой речи не понимают. Пусть она и стала Лидером фиолетовозначных, всё же вся работа была на плечах близнецов. И если Дредвинг решал всю политическую часть проблемы, создавая свод законов и управляя всем изнутри Даркмаута, буквально, не выходя оттуда циклы напролет, то Скайсквейк выполнял всю работу за ее пределами, вылавливая преступников и контролируя за работой правоохранительных органов. Что же делала Омикрон? Ну, например занималась воспитанием своего чада. — Магнетрон, исправь стойку. Ты сильно напряжен. Закрой клапаны репульсора, раз взлетать не намерен. Сервоприводы шире… Манипуляторы не напрягай. Омикрон присела на небольшое сиденье, чтобы лучше наблюдать за своим созданием. Она назвала его Магнетроном, соединив свое и Мегатрона позывные. Был ли он похож на своего создателя? Да, очень. Такой же упорный и невероятно быстро обучаемый. Талант в ведений боя завораживал. Омикрон-Магнет боится. Она переживает за будущее. И не знает как воспитать, чтобы не вырастить очередного тирана. Магнетрон был копией своего создателя, за редким лишь исключением изящества, взятая от Омикрон. Каждый шаг новой Искры был аккуратным и плавным. Осторожным. Хищным. Как и подобает всем трансформерам, точнее — всем десептиконам, с момента активации Омикрон приступила к обучению ближнего боя. Пока есть гибкость корпус нужно натренировать. Пока молод нужно научить работать над собой. И сейчас, наблюдая за тем, как юный бот избивает кулаками висящую грушу со специальным наполнителем, Омикрон неотрывно смотрела в алые линзы своего чада. Он активировал дополнительную вентиляцию. Выдыхает воздух с приоткрытым энергоприемником, немного обнажив клыки. Хищная натура. Совсем как Мегатрон. — Ч-что такое? — Застыл Магнетрон. — Омикрон? Фемка улыбнулась и крепче обняла еще юного кона, прижимая его шлем к своему честплейту. Когда-то он — Искра, жил внутри нее. Он должен помнить это место. И Магнетрон не вырывается, лишь молчит. Не обнимает в ответ, но и не вырывается. — Пошли, — хлопнув того за спину, произнесла фемка. — Выпьем чего-нибудь. Пройдемся. — Я не устал. — Идем говорю. Еще юный кон не понимал смысла отдыха, если ты не устал. Не понимал и того, что происходит вокруг него, хотя ничего от него не скрывали. Все смотрели на него. Неважно как. Но смотрели. Кто-то видел в нем спасителя, а кто-то видел губительное будущее. Боялись. Восхищались. Кто-то считал, что он выиграл эту жизнь, имея такие данные корпуса, таких учителей и таких создателей. А как на самом деле неизвестно было никому. Омикрон перекинула через плечо своего создания манипулятор, прижив его к себе теснее, на что Магнетрон часто заморгал алой оптикой, наверное, больше смущаясь, чем возмущаясь. Он не понимал всего этого контакта без надобности. Он чувствовал всё и знал, что Омикрон любит его, что его уважают и с ним считаются. Так зачем лишние объятия? — Магнетрон, — словно услышав его мысли, позвала фемка серебристого оттенка. — На твоих плечах большая ответственность. — Да, ты говорила. — Я не хочу тебя пугать, но это очень важно, — с осторожной нежностью произнесла Омикрон, переводя взгляд алой оптики на свое создание. — Ради тебя полегли многие… Ради твоей будущей супруги мы сменили мировоззрение. Вы оба важны, как наше будущее, а ты сам важен для меня. — Как кто? — Вдруг спрашивает юноша, с нескрываемым холодом смотря на нее. — Как часть искры моей. Послушай, — остановив и, взяв за плечевые сегменты, Омикрон встала перед ним, всматриваясь тому в оптику. — Твоя роль огромна в этом мире, но это не значит, что ты пешка. Ты — мое творение. Ты — творение самого Мегатронуса. И что бы ты ни выбрал, и как бы ты не решил в конце, знай, что я все равно буду на твоей стороне. Мы с Дредвингом и Скайсквейком будем на твоей стороне. — А если я откажусь? — Это будет твой выбор. Заставлять никак нельзя. Омикрон понимала его сомнение. Слишком велика ноша для того, кто лишь недавно начал функционировать. Слишком велика ответственность. Не все бывают готовы к созданию искровой связи и через сотни тысяч лет, а тут… так рано. В целом есть время, ведь второй носитель мира еще не появился на свет.***
Все дома. Все рядом. Дредвинг никогда не рассчитывал на мирное существование, учитывая подлянки жизни, несущая потери в своих рядах. Всегда начеку и насторожен. Но последние декады словно… как сказка. Тихо. Мирно. Не без сложностей. Кошмары снятся до сих пор. Оффлайн слишком страшен, чтобы желать отдохнуть. Не излечились от тоски и боли, чтобы расслабиться. Когда наконец-то Кибертрон пульсирует, Дредвинг не позволит никому разрушить свое сокровенное — дом. Но всё это не так просто. Очень не просто. Если политика и защита лежит на его плечах, с которым он справляется, то мир между двумя фракциями не в его руках. Нет, не так. Он не контролирует сей процесс, а мир зависит от них всех. Это в руках каждого. И не всего это понимают. И все боятся. Боятся потерять, довериться, лишиться того, что они наконец-то обрели спустя столько тысячелетия. Они просто хотели домой. И получив дом не хотят его потерять. — Ой… Да? Здесь? Голос знакомый. Дредвинг навострил аудиосенсоры, мотая головой в сторону застенчивого голоса, узнав Марни. Сменив облаченную ранее серо-бурую броню на более мягкий бело-персиковый тон, фемка неловко топталась на месте, пока очередь по немного проходила через охрану, чтобы пройти в Даркмаут. Видимо она шла преподавать урок по эмпатии. — Улсон, — прикрикнул грозно бомбардировщик, подняв манипулятор, чтобы фемка заметила. Дредвинг даёт приказ не менее крупному, чем он сам, десептикону отойти и, взяв прибор для обнаружения оружия из его манипуляторов, встает перед аркой, идентифицирующий личность. Марни с улыбкой приветствует знакомого, выходя из ровной очереди, осторожно пробираясь к десептикону, который заметил изменения — «она стала неуклюжей». Походка Марни стала уморительно смешной, как у Омикрон когда-то, а именно — «а-ля походка пингвина» из-за нарушения координаций в пространстве. — Привет, Дредвинг, — улыбнулась фемка, собираясь пройти через арку, как и все, на что темно синий бомбардировщик жестом раскрытой ладони остановил её. — Что не так? — Радиация, — показав прибором на арку, произнёс Дредвинг. — Обойди. Эта забота оказалась внезапной, но очень приятной. Марни поняла без лишних слов и с кивком благодарности прошла дальше. Остановившись подле десептикона, фемка подняла голову из-за разницы в росте. Он был… действительно огромным. Крупнее Оптимуса, чего уж таить. Одним махом прикончил бы ее. Одним выстрелом лишил бы ее актива. Такой грозный, как медведь, но… Мишка. — Иди, — кивнул головой мех. Марни хотела было поблагодарить, но вояка уже развернулся и прошел на свое место. Все же он не изменился. Кто-кто, а Дредвинг такой же суровый и холодный. Пусть заботу он и проявлял, но это было скорее механически и ради Искры, что она носила, чем ради нее самой. Пусть эту информацию все держали в секрете ради безопасности, но все же информация просачивалась, отчего в Каон идти становилось не так уж и безопасно. Из-за постоянных стычек инсектиконы удалились из этого города, вернувшись в свои пещеры. Да и время откладки капсул, отчего большинство из них отдыхали на своих местах, как и Гексапед. Даркмаут был довольно огромной крепостью, куда без разрешения незаметным не пробраться. Находящиеся вокруг десептиконы косились в ее сторону, не без угрозы жизни, но прямой приказ начальства они не могли проигнорировать. В последний раз за нападение Скайсквейк публично казнил наглеца, предупредив, что так будет со всеми, кто ослушается. Все же десептиконы неуправляемы. — Баррикейд. — Марни. Оба пожали друг другу манипуляторы. Это было приветствием в стиле людей, но все же необходимо для близкого контакта эмпатов. Марни смотрела своими свелыми линзами в темно-алые. Баррикейд хмурится — тяжело, но терпит. Давление со стороны фемки куда сильнее, чем он может выдержать, поэтому Марни медленно убирает руку. — Рада тебя видеть. Пойдем к остальным. Дрифт сегодня на заданий. Вряд ли будет. Проведем сеанс без него. -… Пропустив вперед фемку, полискар прошелся позади. Он смотрел на ее макушку, пытаясь понять и вычислить возможности ее способностей. Может ли одним касанием остановить солдата? Может ли убить? Может ли внушить что-то? Может, он слишком переоценивает ее? Кто знает, но… Факт остается фактом. Ее эмпатия за пределами их понимания.***
Дрифт… не находил себе места. Он счастлив. Он рад. Все вокруг него идет своим чередом. Мир, к которому они так стремились у порога. Возлюбленная под его крылом. И сейчас, пролетая над Иаконом, трехрежимник сбавляет скорость, стоило только заметить знакомую зеленую альтформу. Лопасти вертолета издают характерный шум, отчего наблюдаемый сразу же замечает его. Аккуратно трансформировавшись в воздухе, Дрифт принимает альтформу автомобиля, несильно ударившись низом. Проревев мотором, вдавливает педали газа в пол, прорываясь вперед. Кроссхейрс тут же прибавляет скорости, врываясь в толпу проезжих других машин, чтобы избежать очередного разговора «что случилось?». Но Дрифт, привыкший к подобным выходкам друга (друга ли?) несется за ним. Пусть будет проверкой на скорость, если хотите так думать, но десантник в плаще не желал контактировать с мечником. Поворот. Поворот. Влево. Вправо. Жалко, что не взлететь. И Кроссхейрс сбавляет скорость, паркуясь у неизвестной кварты на обочине пустой дороги. — Хотел предложить выпить, — подъезжая ближе, говорит Дрифт, транслируя голос через динамик. — Что скажешь? — Откажусь. — Кроссхейрс, прекрати, — начал злиться мечник. — Ты не представляешь как это влияет на нас всех. «Как это влияет на нас всех?» Возможно, что это было той каплей, которая переполнила чашу терпения парашютиста, ибо Кроссхейрс трансформировался и, встав перед белым автомобилем, дожидаясь, пока Дрифт не примет истинную альтформу, грозно посмотрел на него, буравя взглядом лазурной оптики. Дрифт принимает эту злость, стойко смотря в ответ. Молчание. Оба солдата, напарники, всматривались друг в друга. — Довольно детской выходки, — прогремел бывший Самурай. — Это уже не смешно. -… — Если есть что решать, то решим сейчас. Одна фемка не должна заменить нам дружбу. Мы с тобой пробыли слишком долго вместе, чтобы из-за Марни терять связь. -… Кроссхейрс делает шаг и вплотную встает к Дрифту. Их отделяет лишь пару сантиметров и гул движка зеленого автобота буквально… рычал. Угрожающе рычал, словно просил и требовал не лезть к нему. Слишком глубока река горя, чтобы нырять, слишком опасен омут, ибо Кроссхейрс сам не знает чего ожидать от демонов внутри себя. Но он смотрит. Смотрит и кричит взглядом лазурной оптики, неотрывно следит за голубыми линзами Дрифта. «Дышит» прямо в фейсплейт и скрипит дентами. — Она моя конджукс-эндура, — ледяным тоном произнес десантник, на что мечник удивленно охнул. — «Форма и облик не имеет значения. Важна лишь Искра.» Или как ты там говорил? — Она носит мою Искру, — не желая верить словам старого друга, прогремел Дрифт, сжимая манипуляторы в огромный кулак. - В каком месте она твоя?! - Это всё не важно. Я ее слышу, значит она связана со мной, - хмыкнул Кроссхейрс и отвел взгляд. - Но проблема... Проблема, что она смотрит на меня не как раньше. - ... - Словно не помнит. Дрифт хотел было высказать все, что думает, ибо унижаться ради дружбы он не намерен, как бы долго они ни были вместе. Что значит "говорит"? Как она может быть конджукс эндура Кроссхейрса, если она корпусом и Искрой стали единым целым? Как это возможно, если она носит его Искру? Кроссхейрс, словно зная, что сейчас полетят шквал вопросов, делает шаг назад и, трансформировавшись в зеленый спорткар, дал газу, ускоряясь до максимума, не желая говорить более. Он злился. Злился, что стал таким, какой сейчас - беззащитным, слабым и уязвимым. Жизнь не стоит на месте и она не зависит от любви, но... Раненная и уставшая Искра в нем требовала перемен. Требовала Марни, которая бы сняла усталость одним касанием. Но... Не помнит. Парашютист помнит, как она смотрела на него раньше - с сожалением, влюбленно, жарко и горячо. А сейчас... пусто. Вершины гор его чувств скребут чертова небеса ее безразличия. Он сходил с ума от тоски по живому существу, который может стоять в двух шагах от него, но... за пропастью безразличия и пустоты. И как бы он не смотрел и не желал, чтобы она взглянула хоть немного с чувствами - да что с любыми! - всё в пустую, хоть бейся коленным суставом и лбом в отчаяний об пол, согнувшись перед пустотой. Кроссхейрс остановился и выдохнул горячий пар, после чего приложился шершавой ладонью к честплейту, под которой грелась его собственная Искра. Больно так. Но в фейсплейте не поменялся. Что со мной? За сотни лет и даже тысячелетия спокойного существования, Кроссхейрс успел позабыть какого это - быть живым, и чувствовать не только физическую боль, а слышать скорбь своей Искры. Было страшно и непонятно. Больно, но... В какой-то мере желание быть живым берет вверх. Однако, что он может сделать? Ждать. И быть тенью. - \\Кроссхейрс на связи\\, - говорит по коммлингу десантник. - \\Есть свободные места на долгий перелет вне нашей солнечной системы?\\ Небольшая паузу. По ту сторону слышится шум и мелкие помехи, после чего голос Эпсилон заговорил: - \\ Да. Через пару декад. Задание ранга-S. Будешь пушечным шлаком для рэкеров. Идет?\\ Хоть так. Правильно ли поступает или нет... Да какая разница! Лишь бы подальше и забыться. Лишь бы утопить это желание говорить с ней, написать и просто смотреть. Она уже не его. Она чужая. Не моя. И Кроссхейрс не настолько ублюдок, чтобы лезть к фемке, которая законно обручена с его другом. Так еще заискрена. Слишком поздно он осознал истину, чтобы сейчас бороться. Он проиграл, пусть и близок был к победе. Лишь одна мысль, то самое видение у обрыва перед Вектор Праймом тешила его Искру. Он видел ее. Видел, как держал ее за руку, хоть и был потрепан и истерзан. Может, он себя так обманывает, а может, просто пытается верить в лучшее, но Кроссхейрс готов ждать. Готов ждать. Неизвестно чего именно. Если ему нужно быть измученным и пройти Ад рука об руку с Юникроном, то пусть так и будет, чтобы потом взять эту фемку за манипулятор и назвать своей, то пусть так и будет. Марни стоила того, чтобы ради нее мучиться.