Спектрум

      Солнце наконец скинуло с себя плащ из густых облаков, город сильно отвык от такого обилия солнечного света. Обычно мрачные улицы, от которых просто веяло безысходностью и всей порочностью этого места, сейчас представали совсем в другом виде. Город был красив, ярок, словно драгоценный камешек на кольце. Впрочем, надеяться на такую погоду долго не придется, так как небо вскоре вновь будет затянуто. Воды залива особенно выделялись, преломляя солнечные лучи, переливаясь различными оттенками синевы.       Вечернее небо не уступало дневному, луна, ярким диском весела на небе, но звезд, к сожалению, видно почти не было ни тут, ни в городе. Чтобы понаблюдать за ними, нужно было отъехать хотя бы на окраину или лучше, как можно дальше от города. Эйс полностью погрузился в изучение небольших волн, уходящих под надстроенную набережную, до него дотягивались яркие огни парка развлечений с огромном колесом обозрения. Они переливались, отражались на воде, словно играли в салки, и ни один не хотел уступать. Слышались редкие крики людей, по-видимому выбравших аттракцион, явно не на свою психику. Раньше Эйс тоже так делал, они с Луффи наперегонки занимали очереди на самые страшные горки, на самые укачивающие аттракционы, чем страшнее, тем лучше. Он ничего не боялся, не перед чем не пасовал и всегда был готов лезть в самое пекло. Главное, что было весело и о чем вспомнить.       Воспоминания желчью осели где-то в горле, что не сглотнуть, не запить. Неприятное чувство поднималось выше и становилось совсем невозможным. Портгас выпрямился, вытягиваясь как можно сильнее, чтобы все позвонки прохрустели, и глубоко выдохнул. Он любил этот город даже после всего, что тот ему сделал, как минимум за легальную марихуану.       У ног сидел Реико, спокойный и немного уставший. Они гуляли уже второй час, потому что Эйсу резко захотелось увидеть океан, вернее залив, но это не играло особой роли. Захотелось просто постоять на набережной и посмотреть на воду. Впрочем, пес не был сильно против, новые запахи, новые виды, ему было интересно абсолютно все, хотя на волны он смотрел с недоверием и тихо бухтел, навострив уши.       Трафальгар ушел на смену рано утром, он все еще привыкал к неравномерному графику и часто зависал, смотря в одну точку, на кухне или в ванной. Его не будет всю ночь, и к этому вполне можно было привыкнуть, или же просто вспомнить, ведь они прожили под одной крышей чуть меньше чем две недели. Однако все равно к вечеру становилось как-то грустно, габариты квартиры никак не помогали. В такие дни Портгас кутался в теплый плед, сидя на диване, брал к себе Сибу и старался на утро встать пораньше, чтобы скрыть следы преступления. Ло ругался, когда Эйс пытался затащить пса к себе, он был похож на строгого отца, хотя как-то проговорился, что Росинант, его дядя, иногда спит со своим любимцем.       Свежий, морской воздух очень бодрит сознание, позволяет отвлечься от роя мыслей в своей голове и просто пустить их по ветру. В середине недели на улицах было не так много людей, по большей части это либо сосем взрослые, либо еще дети, возможно, из гетто. Хотя, Сиэтл один из тех мест, где такого слоя населения было не много, а уровень преступности даже можно сказать небольшой, что как-то не подходило общей суровости самого города. Эйс намотал поводок на руку, чтобы держать Реико как можно ближе к себе, не хватало еще случайно потерять чужую собаку. Дорога до дома заняла около получаса, но вышла достаточно продуктивной, он успел обдумать и накидать у себя в голове план к обучению и что ему может для этого понадобиться.       Немного неожиданно для себя Портгас выяснил, что Харута отлично разбирается практически во всех предметах, ведет чистые и понятные конспекты, так еще и понятно объясняет. Все это выяснилось в ходе совместной подготовки, где один спокойно пролистывал весь прошедший материал в учебниках, а второй тупил на одну страницу минут пятнадцать. Библиотека института была обширной и достаточно современной, с доступом в всеобщую паутину и возможностью перекусить прямо за столом. Последнее особенно привлекало.       Эйс ненадолго задержался около дома, достал заранее скрученный косяк и закурил, отойдя чуть в сторону, чтобы не привлекать лишнего внимания. Он честно хотел попробовать бросить, но только это дело непростое, а демоны внутри только и ждут момента. Однако собственных ограничений он придерживался строго: прийти домой накуренным можно, только если там никого нет или он сразу уйдет спать не спалившись. Сейчас условия соблюдены, а душ он успел принять до прогулки, так что ничто не мешало упасть на кровать и проснуться уже в новом дне.       На этой неделе Марко поставил ему две смены на выходные, что показалось со стороны жестоким жестом. Отработать вторник было не сложно, хотя и сильно удивило отсутствие начальника, неужто у того все же бывают выходные, а вот примерить на себя образ мяча в волейбольной партии на две ночи подряд — уже похоже на попытку суицида. Но деваться некуда, один из ребят взял пару отгулов на это время и его вовсе не будет в городе. В день концерта Эйс время от времени ловил на себе взгляды Феникса, ничего особенного, возможно, даже он себе напридумывал, но тем не менее четко их ощущал. Однако мужчина за всю ночь так и не поговорил с ним, а у Портгаса не было и возможности поймать того в гордом одиночестве. На следующую же смену он вовсе не пришел, и уверенность в том, что с мужчиной стоит разговаривать на более интимные темы, поугасла. Впрочем, это никак не означало поднятие белого флага этой ситуации.       Хочет ли Портгас отношений? Скорее все же нет, но вполне не против завести хорошего любовника. К такому выводу он пришел, попытавшись обдумать сложившуюся ситуацию в своей жизни с неистощенным запасом серотонина, что не удивительно, разница действительно ощущалась. Феникс был как минимум привлекательным: широкие плечи, высокий рост, приятный голос и очень родной оттенок глаз. Сейчас Эйс вполне мог расценивать его, как потенциального партнера, но все же этого не делал. «Моя любовь — это моя работа». Соперничать с тем, чему посвятили полжизни — задача не из легких, а всегда быть на втором месте… Не для него. Однако парень вполне готов согласиться на место туза в его игральной колоде, не зря все же такое имя дали, жить в параллель, лишь по нужде пересекаясь линиями.       Эйс поставил кипятиться чайник, пока мыл лапы собаке, Реико сильно не любил ванну, но держался стойко, с видом непокорившегося самурая. Стоило выпустить пса, как в нем проснулось второе дыхание, он подхватил какую-то из своих игрушек и активно стал носиться по квартире, подкидывая ее сам себе. Портгас не долго понаблюдал за саморазвлечением пса и по-быстрому скрылся на кухне, иначе Реико захочет втянуть в эту игру и парня. На полке был огромный выбор чаев, видимо Росинант очень любил этот напиток, на многих из них было прописан состав и на что он влияет. Вариантов было так много, что Эйс почти взвыл, выбирая наиболее интересный. Выбор — это конечно хорошо, но когда он такой огромный, то мозг просто не в состоянии определиться. Наконец заварив себе какой-то зеленый и с кучей полезных, судя по описанию, добавок чай, он уместился за столом, поджав под себя ноги.       Кружка была очень горячей, но он все же не отказался погреть об нее руки, ладони слегка покалывало от высокой температуры, но только так он мог почувствовать, что живой. Эйс все еще в этом мире, все еще дышит грязным воздухом и пьет воду с кучей примесей. Еще два года назад он был готов отпустить этот мир, да вот только смелости как-то не хватало, да и брат поспособствовал. Дурак дураком, за словом в карман не лезет, говорит, что думает, но всегда попадает точно в цель, умеет выразиться так, чтобы его обязательно услышали. Младший всегда казался ребенком, которого нужно защищать, того, кто будет нуждаться в помощи и поддержке, Эйс даже не успел толком заметить, как тот вырос. Луффи уже не тот Crybaby каким привыкли его видеть братья, а человек, на которого можно положиться, за которым идут люди. Как-то раз, с год назад, он был сильно удивлен, когда Монки привел его в тату салон какого-то своего знакомого со словами, что поможет исполнить давнюю мечту брата. Портгас тогда, даже не задумываясь, набил первое, что пришло в голову и ни секунды не жалел о принятом решении, эта татуировка на плече стала ценна, как драгоценный камень.       Чай все еще был горячее привычного, но вкус у него действительно был очень приятный, Эйс чувствовал, как жидкость проходит по горлу до самого желудка, оставляя за собой тепло. Чувствовать вкус приятно, особенно, когда однажды он уже терял одно из базовых чувств человека. Знаете, когда ты ешь сладкий торт или перченое мясо, а на языке бумага, без акцентов, завяжи ему глаза, и он даже не сможет распознать, что в рот запихнули. А еще и желудок бунтует, отказывается принимать в себя инородные объекты. После каждого приема пищи, словно ежа целиком проглотил, а тот недоволен и изо всех сил старается проткнуть своими иглами изнутри, раз умирать, так хоть с собой еще одного прихватить.       Стрелка на часах указывает на начало одиннадцатого, вроде рано, но до этого он проспал не так много, ибо на учебу к первой паре и там пришлось изо всех сил держаться. Чертовы экзамены. Кружка с чаем опустела, он сполоснул по-быстрому и оставил на столе, все равно утром опять будет из нее же пить. Эйс вообще имел привычку находить что-то только свое, даже в домах друзей: своя кружка, своя тарелка, своя вилка, даже полотенце. Он ревностно относился к выбранным вещам и очень злился, если видел, как кто-то их берет, глупо может, но от некоторых бзиков никак не уйти. Мягкий фактурный плед — настоящее сокровище, Портгас закутывался в него, как в кокон, сворачивался в клубок на диване и звал к себе Реико. Пес ложился в ноги и не возмущался, когда под него запихивали холодные ноги. Он вообще очень крепко спал, пару раз Ло двигал собаку в сторону, так как тот мешался, но он и ухом не повел, лишь потянулся и продолжил спать. Странная все же собака.       В сон получилось провалиться быстро и крепко, маленькое пространство, ограничивающее его в движениях, очень успокаивало. Когда в твоей жизни слишком много говна, которое льется со всех щелей, так ты еще и напридумывать себе столько же умудряешься, спасением могут стать именно такие места, где тебя словно кто-то защищает, пряча от мира.       Яркие вспышки света и чей-то смех, его слепит, и не разобрать вообще, где он и с кем. Глаза привыкают, осваиваются, и теперь их можно хотя бы немного раскрыть. Огромный зеленый луг, трава такая высокая, что можно играть в прятки, заблудиться и больше никогда не найтись. Он слышит голос брата, веселый и мягкий, но самого его не видит. Тот зовет его на что-то взглянуть, убеждает, мол тебе это понравиться, вот только куда идти не понятно. Портгас оглядывается, идет вперед и хочет спросить, но не может, горло словно перетянуто проволокой, не издает и тихого шепота. И именно в этот момент он пугается. Эйс хватается за горло, пытается закричать, но не может, а его все еще куда-то зовут. Каждый шаг становиться тяжелее предыдущего, пейзаж вокруг не меняется и словно не имеет ни конца, ни края. Возможно, и правда не имеет. Идти приходиться сквозь адскую боль, хоть ползи, но он так хочет добраться, посмотреть, что же так сильно ему хотели показать. И поле кончается. Ровная, прямая линяя из колосьев цвета заката обрамляет до самого горизонта, а впереди белая простыня. Последи большого зала, залитого бетоном, стоит ширма, шторы, которые неподвижны, словно заморожены, хотя кожей чувствуется легкий ветер. Он лишь слегка дает о себе знать, аккуратно ласкает кожу и словно слегка подталкивает. Над ухом кто-то тихо шепчет: «Ну же, взгляни, посмотри, чего ты добился». Эйс оборачивается, но за ним никого нет, а голос совсем незнакомый, чужой. Он не может вспомнить и ноты этого звука, не может собрать мысли и сделать хоть что-то. Сердце замирает, в ногах свинец, а горло уже, словно совсем вырвали. Шаг, за ним второй. Чувствительность медленно возвращается, но от этого не легче. Он медленно приближается к шторам, на глазах уже собираются слезы, в мольбе прекратить все это. Прекратить то, после чего он больше не сможет оправиться, встать на ноги, сделать еще один шаг в своей жизни и попросту сохранить рассудок. Он уже идет не сам, его ведут под конвоем, а в спину дышит ледяным дыханием металл. Дрожащей рукой Эйс аккуратно берет край и борется сам с собой, не желая видеть, что там. В ушах стучит кровь, быть может, и ни она вовсе. Шум настолько велик, что не дает пробиться даже собственным мыслям. Он больше не слышит себя, не знает, не помнит звучание собственного голоса, сознанием правит уже кто-то другой. Его хватают за плечо и резко вытягивают, не дав возможности даже понять, что произошло. Порыв ветра оглушает, словно под турбиной самолета, и чужой голос в миг исчезает. Простыни разлетаются, приоткрывая завесу тайны. Зрачки сужаются, к горлу подкатывает тошнота, и он лишь успевает издать жалобный стон, прежде чем распахнуть глаза уже в реальности. — Ты как? — перед глазами встревоженное лицо Ло. — Что? — Эйс моргает пару раз, еще плохо ощущая реальность. — Как ты себя чувствуешь? Ты кричал, — хирург присаживается рядом на корточки и смотрит внимательно и серьезно. — Правда? Я не помню, — голос, словно и не его вовсе, хриплый и срывается на высокие ноты. — Я сейчас принесу тебе воды, — Трафальгар встает, но отойти не успевает, так как его тормозят за рукав кофты. — Подожди, не нужно, можешь просто немного со мной посидеть.       Просить дважды не приходиться, Ло садиться на диван, а Эйс упирается лбом в его плечо, дышит загнанно и рвано, словно не только что проснулся, а марафон пробежал. Руки мелко трясутся, сжимают ткань кофты, словно боясь, что все перед ним растает и исчезнет, потонет в песках времени не оставив после себя и намека о том, что когда-либо существовало. Прохладная рука друга аккуратно касается плеч, парень вздрагивает, но отстраняться и не думает, рука переходит на голову и успокаивающими движениями гладит вьющиеся волосы. Как приятно, когда есть с кем помолчать. Люди ценят хороших собеседников, друзей, с которыми весело болтать, или коллег, с которыми можно провести продуктивные дискуссии. Эйс больше всего ценит тех, с кем можно молчать, просто быть рядом и одним вдохом, одним взглядом рассказать все, получив исчерпывающий, немой ответ. В такие моменты он понимает, что не хочет терять это чувство никогда, оставить его в своей жизни на года, на всю жизнь, ведь, возможно, такого больше никогда не случиться. С Ло случиться, уже не раз случалось. Сейчас очень хочется заплакать, так, чтобы навзрыд, чтобы вся кофта перед глазами была мокрая, а голова потом болела так, хоть отрезай. И он плачет, только без слез, и кричит, только без звука. Они сидят так недолго, Портгас отодвигается и смотрит другу в слегка уставшие глаза. — Может кофе? — легкая улыбка, больше похожая на рефлекс. — Я купил ужасно вкусные пончики.       Порой кажется, ты никогда не сможешь достигнуть счастья, но у каждого оно свое. Если не стремиться завладеть всем в этом мире, не гнаться в след за слепой удачей и немым успехом, остановиться и посмотреть по сторонам, ты можешь найти что-то действительно ценное, то, что сможет утолить голод Вендиго твоей души. Вот только, если оно не рассыпается, стоит протянуть руку.