Спектрум

      Пьяные люди очень много смеются. Алкоголь не ломает восприятие человека, не делает его понимание окружения более четким и не дает возможность реализовывать себя, пока тот бегает по крови. И это как раз Эйсу не нравится. Люди просто отключают свой мозг, отпускают все свои проблемы и придаются низменным инстинктам и порокам. Запах перегара наполняет воздух, даже хорошие вытяжки не могут справиться со всем тем амбре в помещении. На часах уже перещелкнуло за полночь, и людей настолько много, что многие пританцовывают около своих столиков. На подносе куча различных закусок, а пробраться нужно в самый дальний уголок, к шумной компании, которая, благо, никак не обращала внимания на брюнета, когда он то и дело таскал к ним еду. Как обычно, выходные — один из кругов ада.       Ди глубоко вдыхает и выдыхает. На улице невероятно свежо, но разгоряченное тело зябнет слишком быстро под порывистым ветром. Он не может сейчас покурить, как минимум потому, что так и не покупал сигареты, а стрельнуть не у кого, впрочем, нельзя сказать, что сильно хотелось. Татч зашивается на кухне, людей прорвало на поесть, и повар не может себе позволить даже одну сигарету. За баром крутятся двое, чтобы хоть как-то разгрузить этот бешеный поток, Изо крутит бутылки и стаканы так, словно те приклеены к его рукам, и параллельно еще успевает пофлиртовать с теми, кто стоит в очереди. До Эйса дошли слухи, мол у него есть парень, но это никак не мешает построить глазки особенно очаровательным мальчикам. Гомофобии в этом городе невероятно мало, возможно, из-за того, что в какой-то момент сюда съехалось огромное количество представителей нетрадиционной ориентации, люди просто привыкли.       Портгас возвращается обратно в зал с подносом, быстро кивает пробегающему мимо Джонни. Тот закатывает глаза, молча говоря: «Это пиздец», и что он сейчас в лучшем случае свихнется. Ближе к трем часам ночи становиться спокойнее, люди все еще полностью занимают пространство, но намного меньше заказывают, это дает возможность немного передохнуть. Эйс оседает на диване в служебном помещении и упирается глазами в стену. В голове очень пусто. Просто вакуум, который звенит в ушах и пульсирует битами в грудной клетке. Мышцы в ногах вяло тянет, это сложно назвать болью, скорее, просто усталость, а при мысли о том, как он будет завтра так же бегать полночи, сводит колени. Джонни заваливается в комнату и протяжно стонет, пока не падает на тот же диван. — Люди просто озверели, — выдает он, откидываясь на спинку дивана. — И не говори, это похоже на какое-то испытание. — Ага, на выживание, — они слегка грустно смеются и вздыхают. — Девушка просила попробовать взять выходной на эти дни, но как видишь, меня опередили. — Девушка? — чуть удивляется Портгас, — И как, она нормально терпит твою работу? — Не удивляйся так, это обидно! — парень обиженно кривится. — Ну, не то что бы, она понимает, что мне тут нравиться, да и перед Марко я в долгу. — Что? Ты тоже напортачил в этом клубе? — Эйс приподнимает одну бровь, переводя взгляд на коллегу. — Нет, вернее не совсем. Марко очень добрый человек, я особо ничего не знаю о его прошлом, но слышал, что он помогает тем, в ком видит потенциал выкарабкаться из говна, в которое сами себя загнали. Вроде как, он тоже раньше был той еще оторвой, пока ему не помогли с этим справиться, а теперь он идет по стопам Отца. — Отец? То есть его отец вытащил его из какой-то передряги или что-то типа того? — Не родной. Отец — это какой-то мужчина, который взял под крыло Феникса еще молодым и помог встать на ноги. Вроде как, даже не в этом городе, подробностей особо не знаю. — Ха-а, вот как, — протянул Эйс и отвернулся обратно.       Это было как минимум интересно. Он никогда не пробовал спрашивать коллег о жизни Марко, как-то даже не задумывался, возможно, тому виной окружение. Люди сами про себя расскажут, если захотят. Но получить хотя бы какую-то информацию было приятно. Параллельно с тем в голову закрылись мысли об остальном коллективе, неужели каждый здесь был пригрет под крылом этой птицы. Это совсем не казалось чем-то уж сверхъестественным, каждый работник личность интересная, даже экстравагантная в частности, один Изо чего стоит. Никто никогда не задавал вопросы о прошлом Портгаса, игнорировали странности его поведения и даже поддерживали. Возможно, именно потому тут так комфортно и уютно, как в настоящей семье, которой правда у Эйса толком и не было, однако, он мог составить для себя ее идеал или хотя бы общее представление. Марко напоминал отца, который следит за всеми, контролирует, воспитывает. Татч тогда был бы мамой, он очень вкусно готовит, часто шутит и постоянно заботится, чтобы все поели. Хотя, возможно, роли им можно было бы и поменять, тут сложно сказать наверняка. Изо, как сестрица-сплетница, знает все и про всех, это видно, но никогда не выйдет чужих секретов, пусть и не отказывает себе в удовольствии подшутить над этим.       Ближе к концу смены официантов осталось двое, но почти стихший поток людей не мог не радовать. Мысли потихоньку приходили в норму, и закрадывалось чувство радости, что отработать осталось чуть больше часа. Эйс берет еще перерыв и выходит на улицу, чтобы взбодриться. Возможно, он имеет шанс обратить на себя внимание красавицы Фортуны, так как в тот момент, когда он открывает дверь, Марко только прикуривает сигарету. Парень не дергается и не пялиться, просто молча становиться рядом мерно дыша. Феникс делает затяжку, медленно выдыхает и косится на подчиненного, достает пачку сигарет и, выбив одну, протягивает парню. Портгас чуть удивляется, но от предложения не отказывается. — Почему Вы решили, что у меня есть право на шанс? — голос не дрожит, звучит очень уверенно и спокойно. — А кто решил, что его нет? — Марко даже не посмотрел в его сторону, ни одна мышца на его лице не дрогнула. — Я жив только потому, что это — Сиэтл, будь я где-нибудь ближе к югу, скорее всего, уже кормил бы червей, — легкий смешок был больше похож на кашель, хотя, возможно, это он и был, сам не сильно понял. — Я ничего не сделал. Ты тут только потому, что сам так решил. Я не вижу причин отказывать тебе в чем-то, что выгодно и для меня. — создавалось впечатление, что он хочет полностью скрыть факт, принятия на работу мальчишки, с целью вытащить его из чертовой пучины. — Так я выгоден для Вас? — Эйс обращался в уважительной манере, но интонация явно меняла его изначальный смысл, возможно потому Феникс и не возмущался отступлению от правил общения в коллективе. — Без тебя ребята вряд ли бы справились сегодня, так что да. — его спокойствие заслуживало уважения, однако именно оно и заставляло пытаться пробить эту стену.       Эйс недовольно фыркнул, какого черта вообще происходит в этой блондинистой голове — непонятно. Вся его жизнь, как абстрактная картина какого-то очередного современного художника. Знаете, такие полотна, где художник, если их вообще можно так называть, просто выливает краску, размазывает и потом выдает это как шедевр. Херня это, а не шедевр. Но вот есть же такие люди, которые оценивают все эти потоки говна? Критик — низшая форма труда из когда-либо существовавших. Люди с работой: «Когда мне что-то нравиться, я это помечаю». И Эйс даже не думает спрашивать мнение критика, это пустое место, касаемо его полотна. Нет ни малейшего желания слышать о том, как все плохо, о том, что у него совсем нет стиля, нет изюминки, нет даже намека на искренность или еще какую-то дичь. Он не боится хейта, не боится агрессии прямой или косвенной, он не слабый и не уязвимый. Однако больше всего этого он ненавидит лесть и снисхождение тех, кто возносят его образ. Тех, кто видят в нем то, чего нет. Теперь уж точно нет.       Эйс далеко не сразу замечает, как Марко смотрит на него. Взгляд странный, нечитаемый, но какой-то не такой. Было непонятно, толи его оценивают, толи ищут ответ на какой-то сам себе заданный вопрос. Он уже докурил свою сигарету, но уходить не спешил. Брюнет почувствовал себя оленем, который заметил дикого зверя, он стоит и выжидает, напрягаясь всем телом, готовый бежать в любой момент. И все же дергается, стоит Фениксу шевельнуться, здравый смысл все же остановил от бегства, мужчина взъерошил его волосы и мягко улыбнулся. — Тебе пора завязывать играть роли, которые тебе не подходят, — Марко скрылся за дверью, оставив парня наедине с тлеющий сигаретой и вопросами, отображающимися бегущей по лбу строчкой.       Эйс идет следом парой минут позднее, докуривая наконец несчастную сигарету, которую он так-то вообще и не хотел. Работы пока нет, так что парень выходит в зал, притирается к барной стойке, так, чтобы не мешаться под рукой у барменов, и наблюдает за их работой. Парни казались веселыми, они улыбались, отпускали шутки разного уровня пошлости и виртуозно крутили различные бутылки. За стойкой свет был более ровный, но мерцающие и переливающиеся огни со стороны сцены все равно дразнили, бегая по стеклянным тарам, отблескивая и гипнотизируя. В какой-то момент кажется, что это какая-то специальная программа, чтобы люди, попавшие под влияние этих огней, чувствовали потребность выпить, желательно что покрепче. Алкоголь бодяжат везде, и об этом знают так же все, но это не мешает толпам набиваться в маленькие душные заведения, отдаваться на растерзание заедающим в голове мотивам. Когда ты наблюдаешь за всем со стороны, немного теряешь чувство реальности, начинает закрадываться ощущение какого-то трипа. Зрение немного в расфокусе, ты видишь одновременно все и ничего, картинка перед глазами движется циклично и закономерно, словно смотришь в калейдоскоп, и от этого немного подташнивает.       Люди нескончаемым потоком стоят в очереди за алкоголем или едой, лучше за алкоголем, ибо работать вообще не тянет. Вся эта картина почти отключила мозг, от чего начало клонить куда-то в сторону, что он чуть не упал. Эйса вовремя подстраховал Изо, тот поддержал за плечо и заглянул в золотистые глаза. — Ты чего, Зая, — улыбнулся мужчина, похлопывая по плечу. — А… — Портгас словно проснулся, сонно хлопая глазами. — Прости, я что-то задумался.       Изо улыбнулся и попросил быть аккуратнее, чтобы случайно не снесло потоком людей или еще что. До конца работы оставалось совсем немного, а тело сигналит, как может, о том, что все не в порядке. С собой ни миллиграмма заветной соли, решил побыть чистым, хотя бы один раз, проверить себя на прочность. Попробовал. Проверил. Рад? Нет. Последние часы, чертова пытка, он уже плохо ориентируется в пространстве, почти не думает, ходит только потому, что умеет. Все это чертов до автоматизма доведенный рефлекс, и ничего больше. Лица вокруг, как одно пятно, сливаются, циклируют, его тошнит от этого. Мерзкое чувство подкатывает к горлу, рвется наружу, раздирает все внутренности. И все заканчивается, клуб закрывается, кислород возвращается в пропитавшееся потом и перегаром помещение. Эйс стоит у лестницы, там, куда кислород дошел в первую очередь, просто стоит, дышит и приводит в норму нервную систему, унимая тремор. Все хорошо. Хорошо же? В этом он не уверен, но становиться чуточку легче, когда спиной ощущаются пара легких ударов. — Завис? — Джонни легко улыбается и выглядит потрепано. — Немного устал, наверно, — Эйс почти искренне улыбается в ответ. — Немного? Вот это я понимаю оптимизм, потому что мне казалось, я сдохну где-то по пути с подносом, если повезет, то в руках, — парень смеется звонко, видимо старается поддержать, и это очень приятно. — Хах, ладно, ты прав, я чертовски устал! — врать себе — занятие бессмысленное.       Человек может убеждать себя в чем угодно, он делает это сознательно и бессознательно с самого детства. Ты видишь выстроенный миром идеал, стремишься выполнять все его каноны, заветы, словно составляешь долбанный контракт. Но только подпись там лишь твоя. Так ты проживаешь четверть или даже половину, чем черт не шутит, всю жизнь, так как хотел кто-то, а не ты сам. Говорить правду приятно. Порой больно, невыносимо, она режет тебя, наносит глубокие раны близким или даже совсем незнакомым для тебя людям, но стоит ей появиться на свет, все становиться чуточку лучше. Ложь — это сложный план, который должен быть продуман до мелочей, особенно, когда ты лжешь себе, и стоит хоть одной шестеренке слетать, как все идет по пизде. Правда, как глоток воздуха, после того, как просидел с пакетом на голове. Сперва это так больно, просто невыносимо, но стоит сделать еще пару вдохов, как жизнь кажется намного приятнее, красивее, счастливее. Только вот Эйс бежит от правды со всех ног, прячется под досками в полах и кротовых норах. Он думает: так проще жить, если не ему, то его близким, хотя бы одному из них. Он берет на себя все и гордо прикрывает собой от раскаленного металла.       Мысли похожи на опарышей, мерзкие червяки, побирающиеся через гниющую плоть, от них не уйти, но вполне можно контролировать. Портгас заканчивает с уборкой столов, желает коллегам хорошей дороги до дома и сам садиться в одну из машин. Сейчас все перестало иметь столько смысла, сколько он пытался вложить поначалу. В работе спасение — истина, прошедшая через года. Огромное количество новых знакомых и свежей крови помогают просто забыться в этом круговороте. Стоит сказать «спасибо». Вот только кому и за что, он пока не решил.       Дома встречает Реико, пес искренне ему рад, у собак с этим просто, и это очень подкупает. Эйс еще какое-то время сидит с псом в прихожей, даже не разувшись, просто зарывается пальцами в густой мех и что-то шепчет, сам не сильно замечая. Пес слушает, кажется, даже понимает, прямо как те дорогущие психотерапевты, только совета дать не может. У собак все просто, а еще он любят, искренне и сильно, так, как не могут люди, просто не созданы для такого. А идти спать все же нужно, усталость совсем не оставляет сил, даже на легкий душ, за это, честно, стыдно, но он обещает потом хорошо простирать за собой белье.       Сон такой крепкий и сладкий, когда тело доведено до своего предела, сложно даже дышать, если бы было можно, он бы и это не делал. Снов совсем нет, мозг не может определиться какой страх на этот раз разоблачить. Что показать почти уничтоженному рассудку, чтобы точно добить, разрушить, превратить в пыль. Выходные хороши тем, что спать можно почти до выхода на работу. Ло вновь с ночной смены, он выгулял пса после работы и ушел спать. Эйс этого не слышал, но понял сразу, ибо, во-первых, его никто не будил рано утром, во-вторых, на столе записка. Трафальгар вообще часто оставляет записки: на столе, на холодильнике, на варочной панели и пару раз на зеркале в ванной. Обычно там всякие мелочи, иногда поручения, пишет о своем рабочем графике, если они не пересекутся за день или два. Это можно было бы написать в сообщении или в любом из мессенджеров, однако там они переписываются совсем не о таком. Иногда они начинают разговор о бытовой мелочи, когда Эйс заходит в магазин между парами или ищет что-то в квартире. Темы перескакивают на что-то более личное, дела на работе или в институте, Ло не может отвечать достаточно быстро пока работает, так что это было даже очень удобно. Так Эйс узнал, что какой-то хороший врач с другой клиники заметил Ло, еще на семинаре с пару месяцев назад, а затем пришел к ним в больницу и посмотрел на него в деле. Нельзя сказать, что Трафальгару не нравится то, где он работает сейчас, но предложение намного интереснее и выгоднее, как минимум потому, что у них нет суточных смен.       До выхода на работу еще достаточно времени. Портгас сперва принимает душ, смывает всю грязь прошлой ночи и возвращает к себе рассудок. Вода как всегда холодная, обжигающе холодная. В ней хочется раствориться или закристаллизоваться, возможно, в таком виде он был бы куда красивее и полезнее в своем существовании. Но нет. Он все еще из кожи и мерзкой плоти. Продуктов почти не осталось, поход в магазин восполняет запасы, а интернет и записанные отдельно предпочтения Ло подсказывают рецепт. Тот ему так и не сказал, что любит больше, но Эйс наблюдательный, подмечает, что он чаще высматривает в тарелке, к каким запахам принюхивается, а от чего морщится. Еле заметно, кратко, можно подумать показалось, но все же нет. Сейчас Портгас хорошо знает, как Ло любит блюда, где есть мед, соли предпочитает соевый соус, совсем не может есть сильно острое, но если совсем немного, чисто для привкуса, то можно. Он щуриться, как кот, если ему очень приходится по вкусу какое-то из блюд, а если попадаются невкусные для него части, то чуть-чуть воротит нос, но ест, потому что старались сделать не только вкусно и полезно, но и для него. Обычно Эйс готовит не больше, чем на два раза, чтобы поесть прям сейчас и Ло мог забрать на работу для перекуса, даже контейнеры специальные купил для этого. Домашние хлопоты и готовка отвлекают от всей той желчи, заставляют концентрироваться на приятном, возможно, ради этого он и старается подмечать вкусовые изыски своего друга.       На работу сильно не хочется, но нужно, ибо больше некому, а ребята правда могут не справиться. Все они в равных условиях, все вымотаны и сегодня будут просто молиться, чтобы пережить эту ночь. Эйс мнется минут десять, крутя в руках маленький металлический футлярчик, в нем все, что осталось. Брать с собой или поддаться порывами совести и оставить дома так, чтобы без соблазна. По итогу все же кидает в рюкзак и откладывает решение для самого острого момента. Ло просыпается, когда Эйс заканчивает с готовкой и просто пьет чай, листая ленту новостей в своем телефоне. Он мельком заглядывает на кухню и скрывается в ванной, приводя в порядок растрепанные волосы и помятое лицо. — Ты решил сегодня поспать до упора? — интересуется Портгас, встретившись взглядом с другом, когда тот приходит на кухню. — Не совсем, у меня второе дыхание просыпается, и я потом уснуть не могу, так что решил почитать, — да, Эйс заметил эту его особенность, он не идет спать сразу после работы, еще вполне может функционировать до полудня. — И на работе выдалась очень спокойная ночь, дали даже поспать. — Звучит неплохо, — Эйс мягко улыбается и откладывает телефон в сторону — Еда на плите, не забудь поставить в холодильник, как остынет, и поесть, как проголодаешься. — Спасибо, — бурчит Ло и идет делать себе кофе. — Ладно, мне пора, буду молиться всем богам, чтобы сегодня отпустили пораньше, — обреченно на выдохе проскулил Эйс, выбираясь из-за стола. — Ты разве не со смены? — Со смены, — угнетенно констатирует и выдерживает паузу. — Вот только работать больше некому, в общем я пошел, не забудь про еду.       На секунду показалось, словно Трафальгар слегка расстроен, но скорее всего это просто воображение, а друг не выспался.       У неба траур, оно плачет часами, днями, оборачивается в воздушное мягкое одеяло и скорбит. А всем, кто под ним, ничего не остается, как принять это. Смотреть на дождь — интересно и приятно, мокнуть под ним в попытках успеть на нужный автобус — ебаное наказание. Эйс шумно выдыхает, стоит оказаться за дверью «Феникса», он опять пришел немного раньше, хотя в этом был свой кайф. Марко редко выползает из кабинета до начала смены, и складывается впечатление, словно это все — его личное пространство. Он любил включить музыку в наушниках, хотя, порой очень хочется запустить через динамик, чтобы чувствовать все пространство вокруг себя. Портгас проходит вдоль коридора, в наушниках громко играет музыка, он почти сталкивается с Татчем, который выходит из зала по направлению к выходу, а за ним Марко, только тот останавливается, заметив подопечного, и губы поджимает. — Что-то случилось? — Эйс вынимает наушник и косится в сторону Татча, двигаясь к Фениксу. — Нет, все в порядке, не обращай внимания, — блондин обладает потрясающим самоконтролем, но сейчас чувствовалось некое напряжение.       Эйс ушел в раздевалку и попытался прислушаться, но видимо оба мужчины вышли на улицу, подальше от его ушей. Интересно, но дело не его. Убирать зал в одиночестве как-то приятно, он понимает, что может дождаться прихода второго официанта, до этого скорее всего минут пятнадцать, но ждать совсем не хочется, делать все равно нечего. Он тихо напевает мелодию Crazy In Love из наушников, которые вновь поместил в уши, и старается не думать ни о чем. Спустившись вниз, парень приметил, как Татч промелькнул в коридоре с кем-то еще из коллектива, с кухни видимо им тоже еще нужно подготовиться. Джонни пришел как раз минут через пятнадцать, извинился за то, что Портгасу пришлось делать все самому и что тот может подождать, а он закончит. Эйс отказывается и помогает. — Слушай, а какие отношения между Татчем и Марко? Я видел, что они повздорили только что. — Отношения? — Джонни ухмыляется и спускает стулья со столов. — Близкие, больше особо не знаю, но Татч тут дольше всех, это точно. Они часто разговаривают, вроде как живут где-то недалеко друг от друга, но лучше не лезь к ним, сами разберутся. — Да я и не собирался, — Эйс чуть обиженно фыркает. — Просто интересно, потому и спросил у тебя, а не лично. — Ты смелый, я бы не рискнул спрашивать, — парень тихо смеется. — Просто не вижу смысла, я не боюсь людей, они уже неспособны сделать мою жизнь хуже, чем есть. — Много говна пожрал? — парень отвлекается от своего дела и облокачивается на стол. — Что-то типа того…       Тему развивать не стали, уровень толерантности в этом заведении и правда высокий, это сильно подкупает и заставляет поверить, что люди могут быть надежными. Но обманываться этим не хочется, поверив людям, ты подставляешь им спину и вкладываешь в руки нож, даешь право выбрать, будут ли они защищать тебя или загонят меж лопаток по самую рукоять. Проверять не хочется.       День совсем не был легче предыдущего, людей все так же много, музыка все такая же громкая, и душно. Проблема даже не в спертом, раскаленном воздухе с примесью гари. Все вокруг душные, они пытаются затащить в танец, заставить выпить с ними, посидеть, рассказать о себе. Ну да, конечно, расскажет он о себе, врет, не стесняясь, каждый раз придумывает новые факты и шутит. У него всегда было неплохое чувство юмора и подвешенный язык, если конечно есть на это настроение. Друзья говорили, что тот мог бы пойти на консумацию, зарабатывать хорошие деньги, но там нужно пить, много пить. Когда Портгас пьян, он чертова пороховая бочка, стоит не там зажечь спичку, и будет взрыв яркий, с фейерверками и кровью.       Эйс вновь чувствует себя белкой, как будто он обеспечивает электричеством полрайона, а не тарелки разносит. Очередной раз вынырнув из толпы людей, он встречает в коридоре Изо, тот предлагает выйти перекупить, ибо этот пиздец уже поперек горла. Грех не согласиться, ребятам спокойно дали перерыв и курить… Нет курить не хочется, но вот поболтать вполне. Сигарету ему дают без вопросов, все уже привыкли, что Портгас курит только стреляные, словно это плата за его присутствие рядом. На улице не холодно, но все еще мерзко, особенно, когда ты в легкой футболке. — На баре сложно? — Начинает Эйс, еще не прикурив сигарету. — Не то, чтобы, — легкий дым с яблочным привкусом выходит из легких мужчины. — Это интересно, ты общаешься с огромным количеством людей, узнаешь порой что-то новое и в курсе почти всех сплетен и новостей города. — Ты и правда, как сестрица, — Эйс смеется громко и звонко, параллельно замечая наигранно недовольный взгляд собеседника. — Шучу, прости, просто ты создаешь впечатление человека, который знает все обо всех. — Не обо всех и не все, я все еще не знаю твою историю, вернее, ее закулисную часть, — Изо облокачивается о стену и смотрит с прищуром, выжидающе. — Будет не честно, если я расскажу про себя и ничего не получу взамен, — а Портгас знает правила этой игры. — Хитрый, однако, хочешь знать что-то определенное? Раз готов выставить условия. — Хочу знать больше о Марко, — некрасиво, зато честно. — Ох на кого глаз-то положил, но я бы тебе не советовал туда лезть. Эта птичка не твоего полёта, попытаешься сблизиться с ним — пожалеешь. — он все еще говорил с легкой улыбкой, но тон понизил, видно, что серьезно. — У меня в жизни есть только один… впрочем, два момента, о которых я жалею. Я сильно сомневаюсь, что хоть кто-то в этом мире способен заставить меня о чем-то пожалеть. — Эйс тихо смеется, а бармен протягивает: «Хм». — Но лезть в чужие дела не в моих правилах, так что можешь и не отвечать. — А ты все же милый, и похоже, правда хорошо вписываешься в наш коллектив, — Изо парировал выпад парня. — Я попал сюда пару лет назад, раньше работал в дрэг-клубе, но связался не с теми людьми и попал в передрягу. Феникс помог избавиться от хвоста и встать на ноги после того, как я все потерял, я ему за это сильно благодарен. — Вот как, — звучало очень искренне, видимо, блондина и правда уважает тут каждый и за дело. — А ты знаешь Отца? — Что, уже и о нем слышал? Знаю, мировой мужик, влиятельный, он никогда не судит о людях из-за принадлежности к какой-либо расе, полу или ориентации. Честно скажу, промышляет он не сильно законным делом, но плохим человеком назвать его, язык не повернется. Суровым — да. Может и тебе повезёт узнать, кто он такой лично. — вопросов меньше не стало, но общее представление, какое-никакое, сложилось. — Все может быть, впрочем, я не очень люблю загадывать, никогда не знаешь, куда может завести жизнь, — Эйс тушит окурок и выкидывает в урну. — Ты прав, мой сладкий, — Изо треплет короткие, волнистые волосы и смеется. — В следующий раз я буду рад услышать немного о тебе! — Разумеется, — кивает Портгас уже в подсобных помещениях.       О нем нечего слышать. Эйс дает себе отчет, что вряд ли когда-нибудь будет о себе рассказывать, но это будет как минимум нечестно. Люди спокойно принимают то, что ты говоришь, если делаешь это уверенно, да и никто не заставляет рассказывать все, можно грамотно опустить самое важное. Верно же? Он так уже делал, маскировал всю гарь в цветную упаковку и делал вид, что внутри конфета. Ему верили или делали вид, что верили, это уже было неважно, ведь больше никто не доставал с тупыми вопросами. Все в коллективе — хорошие люди, все они были достойны помощи и с удовольствием платят взамен честной работой. Эйс не заслужил всего этого и прямо сейчас хочет ворваться в кабинет Марко и громко об этом заявить. Сказать, что тот ошибся, что вытащил не того, зря потратил силы, как доказательство железная коробочка в рюкзаке. Он не юзал, в нем не миллиграмма, но нервы где-то на грани, словно на канате в цирке, а внизу шипы. И тут либо ему повезет и в зале кто-нибудь похлопает ловкости, либо нет, и выступающему можно дать имя Грейсон и приписать еще одно имя на мемориал великих цирковых артистов.       Иногда пустит свое тело на автопилот — это лучшая идея, ты не обращаешь внимания ни на что вокруг, просто выполняешь поставленную задачу и не более того. Подумать, конечно, есть о чем, но на это у него будет отдельно отведенное время, потому что сейчас это может привести не к тем последствиям. Хотелось просто пережить этот день, вернее ночь, впрочем, это не так важно. А еще он вновь начинает чувствовать на себе взгляды, ощущает мурашками по затылку. Эйс видит Марко который то и дело трется у барной стойки, но особого участия в рабочем процессе не принимает, разве что пару раз заменяет ребят на кассе, чтобы те в две пары рук разгрузили очередь. В рабочее время за стойкой он смотрится совсем иначе, словно весь распрямляется, чаще улыбается, пусть и дежурно. Эйс смотрит внимательно, изучает каждое движение сильных рук, несколько верхних пуговиц рубашки расстегнуты, и виднеются очертания татуировки. Полностью ее так и не вышло посмотреть, для этого нужно как минимум раздеть начальника. Портгас прикусывает губу на этой мысли и продолжает спускаться по лестнице. У него в голове все точно не на месте, а возможно, и где-то еще. Эти чувства непонятны, он не может назвать это любовью, однако, что-то весьма похожее. Эйс просто его хочет. Хочет взглянуть в лицо этим чувствам, когда будет смотреть в лицо объекта их вызывающие. Установка не думать немного провалена, а еще квест не пройден, Эйс говорит коллегам, что готов остаться до конца и закидывается бодрящим так, чтобы наверняка.       Последние часы, как финишная прямая, пролетают быстро, но победителей в гонке нет. В конце смены Марко объявляет, что через вторник будет тот самый выходной, где он предложил собраться всеми вместе и позвать ребят из группы, которые выступят у них еще раз в следующую пятницу. И тут не понятно — радоваться или плакать. Но думать об этом совсем не хочется, в крайнем случае не сейчас, так как сейчас он просто мечтает о прохладном душе и одеялке-облачке. Что он и делает, как только попадает в квартиру, разумеется, предварительно уделив все свое внимание Реико. В голове звенящая пустота, все, что могло закончиться, закончилось. Вот только это всего лишь затишье, мозг готовился и выдал все накопленное во снах глубоких, реальных и слегка запутанных, о которых на утро не вспомнить, но ощущения дегтем останутся под ребрами.