Спектрум

      Ресницы мелко подрагивают, они не реагируют на свет, ведь в комнате почти темно. Погода когда-нибудь начнет радовать солнечным утром, но в этом городе это точно произойдет не скоро. Плотные, густые облака тянутся до самого горизонта, но дождя вновь нет. Эйс приоткрывает глаза и расфокусированным взглядом смотрит в стену, двигаться совсем не хочется, чувство, словно его тело парализовано ядом. Вставать нужно, равно как и идти на учебу, он перекатывается на другой бок и рукой шарит около себя в поисках телефона. Что ж, тот разряжен и не подает признаков жизни, собственно другого ожидать и не приходится. Парень рычит и с усилием встает с кровати, голова немного кружится и давит, словно накатившее похмелье. Настенные часы показывают, что через полчаса нужно выходить. Эйс кивает им, словно благодарит за предоставленную информацию и, найдя зарядку, кидает телефон на кабель.       Принять душ вполне еще можно успеть. Везет даже с тем, что там почти нет людей и совсем нет очереди. Прохладная вода помогает взбодриться и немного привести мысли в условный порядок. Порой кажется, что в голове живет домовой, который ходит по библиотеке воспоминаний и меняет местами карточки, заставляя мозг рандомно воспроизводить разные, несвязанные друг с другом события. Портгас пытается концентрироваться на чем-то хорошем и положительном, но удержать это не выходит, словно только что пойманная рыба, выскальзывает из рук и уплывает в темноту глубин, где не видно и следа. Он вспоминает о парах и старается прокрутить в голове какую-то информацию, вспомнить прошедший материал, но в голове жвачка из мыслей, за что хочется ударить себя по лицу.       Покидав вещи в сумку, он выуживает наушники и закрывается от звуков внешнего мира. Так немного спокойнее. Он не хочет слышать всех этих людей, которые оживленно что-то обсуждают, на их лицах улыбки, они счастливы, в крайнем случае с виду, и сияют. Эйс щурится и отводит взгляд, натягивает на голову капюшон и спешит к институту. Привычные двери и аудитория на третьем этаже, Эйс занимает свободное место и мысленно радуется, что рядом никто не сел, быть может, сторонятся такого хмурого парня. Было бы смешно, если бы его приняли за сектанта или представителя сомнительных субкультур, но все куда проще и немного ироничнее. Однако, вероятно, так о нем тоже думают, только вот плевать как-то. Люди в праве говорить все, что угодно, и пока их слова не перерастают в нежелательные действия или последствия, они могут обгладывать его кости сколько душе угодно.       Эйс крутит в руках ручку, выуживает давно вырванный листок из блокнота и рисует там все подряд, не всегда имеющее четкую форму. Он увлекается процессом и пропускает момент, когда к нему кто-то подсаживается, просыпается лишь тогда, когда под руку подсовывают маленький шоколадный батончик. Портгас цепляется за него взглядом и тупит пару секунд, прежде чем поднять глаза на соседа. В целом ничего нового. Харута сидит рядом и листает какую-то книгу, не относящуюся к учебному материалу. Эйс смотрит на знакомого и слабо улыбается, вынимая наушники. — Спасибо, — голос немного хриплый, он еще не разговаривал, как проснулся. — Было бы за что, — парень коротко пожимает плечами и перелистывает страницу. — Ну, как минимум за это, — Эйс прокручивает в руках батончик и вскрывает его. — Просто я не очень люблю сладкое, но мать подсунула мне целый пакет, — он откладывает книгу и поднимает глаза на соседа. — Хорошая мать, — немного рваная улыбка задерживается на губах, он бы хотел иметь в жизни такие мелочи, но все сложилось немного иначе. — Не худшая, и я ей благодарен, — Харута смотрит прямо в глаза, подмечает что-то для себя и устало выдыхает. — Через пару дней будет срез, готовился? — Даже не знаю по какому предмету. — Собственно я и ничего другого не ожидал, скажи потом, когда у тебя свободный вечер, можем позаниматься.       На душе становится чуточку теплее, и Эйс позволяет себе улыбнуться более искренне. Он действительно учится так себе. После перерыва в два года было тяжело втянуться в процесс. Он уже почти не помнил ранее усвоенный материал и отвык записывать за преподавателем километровые конспекты. Ушел по меньшей мере месяц, чтобы перестать отставать от нормы и хоть как-то ориентироваться в том, что говорят преподаватели. Сложностей действительно было больше, чем хотелось бы, но ничего такого, с чем нельзя было бы справиться. По началу даже казалось, что жизнь налаживается. Эйс начал ходить на вечеринки, которые организовывали его одногруппники, знакомился там с людьми и вполне успешно находил общий язык. Правда, это быстро надоедало, атмосфера начинала давить, а воздух кончался, словно его целенаправленно сжигали.       Когда становилось совсем плохо, Эйс отпускал свои внутренние предохранители и начинал чудить. Он напивался до беспамятства, влезал в драки и находил себя зажатым в кабинке туалета какой-нибудь дамой курсом помладше или старше. Он никогда не интересовался даже именами этих дам и почти никогда не мог дать им то, чего они хотели. Не то, чтобы Эйс не может переспать с женщиной, просто должны прям звезды сойтись. Жесткое тело может быть действительно красивым, и Портгас никогда этого не отрицал. Ему нравятся девушки, умеющие грамотно показать свои лучшие стороны и аккуратно замаскировать те, которые они считают неудачными. Он старается объективно оценивать одежду и макияж, маникюр, пирсинг и что там еще может быть. Но несмотря на все это, действительно возбудить девушка может редко, особенно только визуально, вообще сложно припомнить, когда такое было последний раз.       Пары тянутся, стрелка на часах медленно отсчитывает секунды, нервируя одним своим видом. Эйс старается не смотреть на часы, искренне прилагает усилия, чтобы запомнить ту информацию, которую предоставляют им в лучшем виде. Тема интересная, даже увлекательная, только увлечь она все же не может. И проблема тут совсем не в мужчине средних лет с приятным, низким голосом или ползущей стрелке часов. Просто мозг не может, не хочет сосредотачиваться хоть на чем-то, а руки мелко подрагивают, мешая выводить четкие и красивые линии.       А еще Эйс привык. Привык к ежедневным перепискам, он порой искал какие-то глупые поводы открыть окно диалога с другом и начать перекидываться простыми незамысловатыми темами. Трафальгар не был человеком, который мог просто так общаться о какой-то ерунде, их разговоры всегда были лаконичным, о чем-то бытовом в частности, но как-то удавалось перекинуться еще несколькими сообщениями, и это было невероятно приятно. А теперь… Теперь он вновь совсем один. Конечно, они могли разойтись спокойно, Эйс мог не глупить, и они бы по-дружески пожали бы руки, прежде чем за ним бы закрылась дверь. Возможно, тогда они еще какое-то время продолжали бы переписываться, если повезло бы, то даже чаще. Но он испортил все, что имел, и сжег очередной мост за собой. Порой кажется, что его стопы пылают алым огнем, который языками облизывает все, до чего может дотянуться. Дорога за ним пылает, все пути, с которыми суждено пересечься, обугливаются, страдают и больше не приближаются. Так что сейчас Эйс боится даже посмотреть в сторону телефона, он не хочет знать есть ли там уведомления и тем более не хочет читать их содержание.       Эйс досиживает пары с трудом, голова гудит, хочется спать и, возможно, немного есть. Он собирает вещи в сумку и после трех пар наконец может уйти из этого места. Харута коротко и довольно прохладно прощается. Они никогда не были друзьями, так что ожидать чего-то более эмоционального не приходится, да и не сказать, чтобы это было нужно. Это комфортное, нейтральное отношение успокаивает, он может быть уверен, что не сможет повлиять на чужую жизнь.       На улице дышать проще. Портгас выходит из здания и какое-то время смотрит в затянутое небо. Сегодня ему идти на работу, и в голове пробегают мысли о боссе. Они с Марко так и не поговорили, и ему теперь интересно, к чему все это приведет. Сложно признаться себе в том, что он действительно хочет продолжения их слегка странных отношений. Он дает себе отчет в том, что все это будет как минимум сложно. Эйс не хочет ломать его жизнь, не хочет влиять на нее как-то не так, но его необъяснимо тянет к этому человеку. Возможно, все дело в том, что он чувствует в этом человеке близкие ноты.       Марко его понимает на том уровне, который недоступен многим другим, возможно, это тот самый муссинг, за который хочется ухватиться. Эйс правда хочет, не знает, что точно, но хочет. И теперь все будет зависит от того, что на все это ему скажет сам Марко. Эти мысли вдохновляют, пусть и немного пугают. Он возвращается в общежитие, и у него есть время до начала рабочего дня. Чтобы как-то занять себя, он садится за учебники и стрельнутые у Харуты записи.       Информация в голове откладывается как-то кусками, что-то совсем не хочет оставаться в черепной коробке, и это немного раздражает. Мысли постоянно уходят в другое русло, чаще фокусируются о предстоящем рабочем дне, что вызывает волнение в районе желудка и мурашки по коже. Ладно, он очень хочет, чтобы все сложилось хорошо и их разговор привел к, хотя бы, согласию Марко попробовать общаться чуть ближе, чем начальник и подчиненный. Он сидит за столом и нервно качает ногой, поглядывает на часы и думает, что ничего страшного не случится, если он приедет на работу немного раньше, чем положено. Он же так делал, и это даже приветствовалось. Эйс откидывается на спинку, выдыхает комок нервов, собравшийся внутри, и решает начать собираться.       Одежда на работу немного не такая, как он ходит обычно. Джинсы обтягивают его бедра и словно кричат о том, что по жопке стоит шлепнуть, а майка подчеркивает поджарый торс. Зеркало дает ментальное пять его внешнему виду, и Эйс кивает сам себе. Он проводит рукой по волосам, подцепляет прядку и думает, что стоит сходить к парикмахеру, ибо сейчас его вьющиеся, смоляные волосы выглядят немного неопрятно, так как отрасли длиннее привычного. Он отправляет в сумку мелкие вещи, что нужны с собой и, надев куртку, накидывает лямку на плечо.       Дорога кажется невероятно долгой, чертов автобус словно ползет по дороге, а не едет, его словно еле толкают, а не железное сердце заставляет двигаться огромные мощные колеса. В наушниках играет какая-то дичь, но Эйс совсем не обращает внимания на слова, даже не слышит на каком языке поет вокалист. Наконец, добравшись до нужной остановки, он быстро доходит до клуба, большая вывеска почти не выделяется, без ее ярких, привлекающих огней. То, что дверь не заперта ожидаемо, но Портгас все равно выдыхает с облегчением и дергает ее на себя. Внутри помещения невероятно темно, отсутствие окон всегда немного пугает и наводит атмосферу какого-то фильма ужасов. Эйс идет к раздевалке, но уже около нее до его слуха доносятся голоса, кажется, из зала. Кто-то уже тут в такую рань? Эйс тихо подходит к концу коридора, стараясь ничем не выдавать свое присутствие. Парень аккуратно выглядывает из-за угла и видит, что за барной стойкой, освещенной только несколькими лампами от стеллажа с алкоголем, стоит Марко и Татч. Мужчины о чем-то говорят, повар достает одну из бутылок, по-видимому скотча, и разливает по двум роксам, закинув туда еще немного льда. — Что, неужто наш ловелас отказался от лакомого кусочка? — Татч говорит с какой-то насмешкой, словно тема его очень забавляет. — Я уже как-то вышел из возраста, когда меняют партнеров, как перчатки, — Марко берет рокс и отпивает пару глотков.       Эйс не успевает понять, о чем идет речь, но тема определенно кажется как минимум интересной. Он чувствует нарастающее напряжение, что-то внутри скручивается, замораживая его внутренности. — Ахах, да уж, раньше ты мог переспать с парнем, с которым даже не разговаривал, а только несколько раз переглянулся, — разговор все больше интригует. — Было и такое, но честно говоря, я не думаю, что парень смог бы доставить мне столько же удовольствия, — голос как всегда ровный, да и лицо не вырежет ничего отличного от его обычных эмоций. — Столько же как что? — Татч приблизился, он оперся о стойку позади Марко, оказавшись почти вплотную к тому.       Портгас еле сдерживается, чтобы не издать каких-то звуков. Это неожиданно и как-то… странно. В животе неприятно потянуло вниз. Очевидный вывод сам долбится в черепную коробку. Они говорят о нем. — Даже не знаю, — впервые этот бархатный голос отдается такой игривостью, кочевничеством, пусть и лицо почти не меняется в эмоциях, но наверняка сказать нельзя, парень боится сделать еще хоть шаг в помещение.       Следующие кадры, как ножи в спину. Татч сокращает оставшееся расстояние и увлекает мужчину в поцелуй, глубокий и уверенный. Эйс замирает с приоткрытым ртом, а в ушах шумит, громко и больно, отдаваясь вибрацией в затылке. Речь точно шла о нем, осознание добило, как крышка гроба. Громко и навсегда. Между ними ничего не было, между Эйсом и Марко. Он всего лишь работает официантом, без каких-либо привилегий. А у Татча, по-видимому, эти самые привилегии есть и, возможно, даже больше. На места встают просто горы фактов, ранее не находившие своего места на полках в его голове. Стало понятно, почему эти двое брали выходные в одни дни, почему Татч был тем, кто всегда приходил раньше, почему друг с другом они всегда разговаривали в разы тише, чем с кем-либо другим. Они чертовы любовники.       Эйс пятится назад. Он прикрывает рот рукой, перед глазами плывет, а дыхание учащается, не хватает только, чтобы его заметили и сказали что-то в лицо. Нет. Нет. Нет. Пожалуйста, только не это. Он разворачивается и как можно тише идет обратно, практически вылетает за дверь черного входа и спешит из переулка. Он выходит на оживленную улицу и потеряно осматривается. Кто-то врезается в него, шипит что-то, кажется, его обругали. Но сейчас как-то похуй.        Стало очень больно. Когти, которые раньше царапали его внутренности, словно маленькая дикая кошка, превращаются в огромные лезвия, рвущие душу на части. Это все похоже на предательство. Теперь он однозначно пропал, остался один, без единого муссинга, с помощью которого можно было бы взобраться обратно, на борт его корабля. Чувства пожирают сердце, а в уголках глаз наворачиваются робкие слезы. Он никому не нужен.       Эйс не знает, что он должен сейчас делать. Он срывается с места и идет прямо, просто прямо, туда, куда уходит улица. Сейчас мир опять дает трещину. Киль проломлен уже давно, а все мы знаем, что это смерть корабля, но он почему-то все еще на плаву, с рваными парусами и трещинами по борту. Длинная улица тянется куда-то в город, уже, в общем, не сильно важно куда. Портгас сворачивает в какой-то парк и садится на первую попавшуюся на глаза скамейку. Из горла выходит слабый, белый пар, растворяется в воздухе и совсем не забирает с собой его внутренние проблемы.       Стоит подумать, мозг должен еще работать на него, хотя последнее время кажется, что все его существо ополчилось против хозяина и отказывается поддерживать в нужную минуту. Хорошо. Допустим. Одно понятно, он никак не хочется идти в это место, не хочется смотреть в глаза этому человеку и говорить хоть о чем-то. Эйс достает телефон и, разблокировав его, натыкается на пару пропущенных от брата. Губы мелко подрагивают и сжимаются в тонкую полоску. Он сильно любит своего брата, этот лучик света самое важное, что осталось в этой жизни, и это то главное, что никак нельзя испортить, втянуть в свою грязь. Эйс шепчет тихое «прости», смотря на пропущенные вызовы, и даже не думает заходить в мессенджеры или в раздел сообщений. Впрочем, последнее все же приходится.       Он видит сообщение от брата, открывает его и бегло читает. Луффи переживает и спрашивает, как дела, еще зовет приехать домой, но дед пока никуда не уезжает, так что есть шанс словить очередной скандал. Их общение так и не наладилось, а взятый Эйсом перерыв в учебе сделал все только хуже. Если бы дед сейчас знал, что его внук делает со своей жизнью, то определенно под дых прилетел бы «кулак любви», после которого сложно встать, а дышать и вовсе невозможно. Возможно, они так и не смогут решить свои разногласия, но об этом думать — только яму себе копать. Портгас выходит обратно и видит сообщения от Ло. Внутри что-то неприятно обрывается, и он задумывается, что тот мог рассказать о случившемся брату. Впрочем, это мало вероятно, ведь Ло «могила» и никогда не сдает чужие секреты. Он видит только кусок одного из сообщений, где написано «Я надеюсь ты понимаешь, что…». Эйс не хочет понимать, а еще не хочет знать, что лежит за тремя точками, и прикрывает глаза. Пролистав ниже, он находит диалог с Марко и быстро печатает сообщение о том, что он приболел и, к сожалению, не сможет выйти сегодня на работу.       Ложь.       Это некрасиво с его стороны. Так поступать нельзя. Однако другого выхода совсем не видно, и ему нужно время, хотя бы немного времени. В голове все это не хочет укладываться, а еще немного тянет смеяться. Да как же ему везет на всякие глупые ситуации и главное все так… Так.       Эйс просто отмахивается от мыслей, от всех мыслей. Он затыкает уши наушниками и поднимается с лавки, капюшон куртки не сильно помогает спрятаться от мира, но это уже куда приятнее. Он хочет просто погулять, походить по городу и посмотреть, куда еще приведет эта чертова жизнь.