О чем говорит Бася...

Вернувшись в Пристань Лотоса из Башни Кои, Цзинь Лин все еще не мог разобраться в своих чувствах. Ненависть и обида нещадным пламенем обжигали сознание. Да, так и должно было быть. Но почему же тогда сейчас ему так больно? Почему он чувствует себя так отвратительно? Неужели из-за того, что несколько часов назад он увидел убийцу собственных родителей? Но почему-то руки все еще дрожали, когда касались Суйхуа, а перед глазами все так и стояла картина слабого, проткнутого почти насквозь тела, глаза полные сожаления и полное не сопротивление. Наверное, попробуй Вэй Ин атаковать его, все было бы более… правильно. И … ожидаемо? Но этого не случилось, Цзинь Лин сам напал на него. Но разве он мог поступить иначе? Перед ним стоял человек, которого он ненавидел всю свою жизнь, проклинал и желал самостоятельно прикончить самым безжалостным способом. Так почему же сейчас ему кажется, что он поступил неправильно? Разве это не было самым что не на есть верным решением? Почему его сейчас захлестывает волнением за жизнь Вэй Усяня? Почему парень так боится мысли о том, что мог убить Вэй Ина, если это был самый оправданный с его стороны поступок. Он направил меч на человека, сделавшего его еще в младенчестве сиротой, так почему сейчас душит отвратное чувство вины? Почему так тяжело смириться с тем фактом, что тот идиот Мо Сяньюй и есть Старейшина Илин? – А-Лин… Достаточно, – найдя спустя некоторое время племянника, произнес Цзян Чен. Как только Цзинь Лин оказался на территории Пристани Лотоса, тут же сбежал от дяди в другое, более тихое место от шумного сброда заклинателей. Он не заметил как к нему приблизились, из-за чего содрогнулся от легкому прикосновению к своему плечу. Сейчас заклинатель сидел в светлых одеяниях на берегу одного из многочисленных озер, совсем не заботясь о возможности испачкать дорогую ткань. Так же, как и не волнуясь за то, что скажет дядя за его очередной побег. Но вместо гневной тирады Цзян Ваньин лишь присел рядом. Он не знал чего следовало бы сказать в этой ситуации. В прошлом ему самому некому было этого говорить. И лишь приобнял племянника. Сейчас Цзян Чен как никто иной понимал Цзинь Лина. Сколько раз он так же, как и А-Лин находился так, меж двух огней? Сколько раз Вэй Усянь заставлял его проходить через боль, и вновь позволял загонять себя снова и снова в подобное положение? И не сосчитать… – Дядя…. Почему это оказался именно он? – Цзян Чен не знал, что ответить, – Ты же стразу его узнал? Правда? – опять ответом послужило молчание. – Прости. Нужно было убить его при первой встрече… – но не успел тот договорить как рядом послышался негромкий, едва заметный смешок. – А смог бы? Ты. – и как только Цзян Ваньин решил отвесить подзатыльника племяннику за подобную дерзость или хотя бы пригрозить, как тот вдруг более серьезно продолжил, – Не смог бы, дядя. – и еще тише добавил, – И я не смог… На глаза вновь начали наворачиваться слезы. И теперь, больше не сдерживаясь, парень уткнулся в складки темно фиолетового ханьфу и зарыдал в голос. Сколько невысказанных за долгое время накопленных чувств таилось в слезах мальчишки…