Рецепт идеальной палочки

      Они очутились в маленькой комнате, стены которой были обшиты деревянным сайдингом, а пол покрыт паркетом из тёмного дерева. В помещении стоял стеллаж с какими-то садовыми принадлежностями и парой горшков с цветами, но при этом места было довольно мало. Гарри тут же запаниковал и отступил от Реддла, оглядываясь в поисках двери.       Их было две. Одна — красивая дубовая дверь с кованой железной ручкой, а вторая — ничем не примечательная. Гарри не успел ничего сказать, как Марволо протянул руку к первой двери и открыл её, выходя наружу. Поттер покорно шёл за ним, пока не оказался на заднем дворе какого-то особняка. Огромный сад, окружённый густой стеной из высоких деревьев, представлял собой буйство зелени с яркими вкраплениями разнообразных цветов. Каменная дорожка огибала стоящий в центре мраморный фонтан, а затем исчезала в высоких розовых кустах.       — Прошу, мистер Поттер, — Реддл указал на тропинку впереди себя.       — Благодарю, — сдавленно ответил Гарри и нервно двинулся за замминистром, оглядываясь. За их спинами возвышался трёхэтажный особняк в готическом стиле с широкой верандой на самой высоте и башнями, увенчанными шпилями. Поттер нервно поёжился и двинулся дальше.       Его отец работал аврором, а мама — обычной домохозяйкой. Джеймс Поттер получал довольно мало, потому что Министерство уменьшило финансирование аврората, а семейное наследство, оставшееся от уже почивших Поттеров, было не таким уж и большим, и значительная его часть ушла на детство Гарри и его подготовку к Хогвартсу. И конечно же, им приходилось экономить. Иногда даже сильно. А потому такая кричащая роскошь даже слегка пугала его. Обычно он считал богатых людей амбициозными и беспринципными, готовыми пойти на любые шаги ради достижения цели, даже если шаги эти напрямую зависят от жизни или смерти других людей.       — Что вам нужно знать обо мне? — прервал его размышления звучный мужской голос.       — О вашем детстве, увлечениях, работе, отношениях с коллегами, родными, друзьями, а также о вашем первом заклинании, магических выбросах и истории всех ваших палочек, — он загибал пальцы по мере перечисления.       — Я готов рассказать вам только то, что касается палочек и магии, — холодно отрезал его Реддл.       — Просто понимаете, жизненные этапы и окружение формируют ваше видение мира и психологию, а уже они, в свою очередь, формируют силу и направленность магического ядра и… — начал аккуратно объяснять Гарри, но, опять же, был прерван.       — Я не собираюсь рассказывать свою полную биографию абсолютно незнакомому человеку.       — Хорошо, я вас понял, — тяжело выдохнул Гарри. И от чего Реддл такой сложный человек? — Но тогда анализ может быть не полным, а подбор палочки немного затянуться.       — Тогда постарайтесь избежать этого, — как ни в чём не бывало ответил Марволо, медленно шагая вперёд. Это же так просто! Всего лишь угадать из тысяч материалов нужные! Великолепно! Гарри осмотрелся по сторонам, стараясь унять раздражение. Гипсовые фигурки античных богинь, густые кусты и огромные клумбы, на которых цветы складывались в причудливый узор только добавляли их владельцу ещё больше напускного пафоса и самовлюблённости. Наверное, в этом сыграло роль и поведения Реддла.       — Хорошо. Когда случился первый магический выброс? — тогда нужно узнать то, что ему позволено.       — В пять лет, — ничего удивительного, как раз в этом возрасте магическое ядро и начинает проявляться.       — И какой силы он был?       — Обуглилась ближайшая стена, — Гарри тихо охнул. Обычно первый выброс максимум разогревает воздух вокруг, а тут…       — А когда вышло первое заклинание и какое оно было?       — Люмос в одиннадцать лет, — теперь Гарри ещё больше запутался. Дорогой особняк по виду соответствовал родовому поместью, но если бы у Реддла была такая богатая или знатная семья, то они бы обязательно занимались подготовкой сына к Хогвартсу. Например, тот же Малфой на первых уроках по всем предметам показывал приличные успехи. И даже если бы у него была обычная семья со средним достатком, но при этом состоящая из магов, он знал хотя бы тот же люмос… Может, рос в семье маглов? Вполне вероятно.       — В каком предмете в Хогвартсе вы преуспели больше всего?       — Защита от Тёмных искусств и зельеварение, — с лёгкой гордостью ответил Реддл, а Поттера при этом чуть передёрнуло. Он вспомнил про Снейпа, который третировал его на протяжении всех восьми лет. Удивительно, что этот человек до сих пор преподаёт в Хогвартсе всё то же зельеварение.       — А самый любимый?       — Я люблю только то, что у меня получается, — строго ответил Марволо. Гарри еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Напускные пафос и самовлюблённость раздражали его, но зато он теперь точно знал, что подходящий корпус будет из благородных сортов дерева.       — Хорошо. Можете рассказать о всех ваших палочках и возрасте, когда пользовались ими?       — Могу. Первую палочку получил в одиннадцать лет — орешник и иглы дикобраза. Была вполне сносной, сейчас пользуюсь именно ей. Потом в тринадцать лет решил найти «ту самую» и показалось, что мне подошла из ивы и шкуры змеи, но уже через полгода заклинания получались через раз, — и опять же Гарри понял, что заказчик, скорее всего, воспитывался у маглов, если никто не рассказал ему об изменчивости магического ядра.       — Это не удивительно. В этом возрасте магическое ядро перестраивается, — как ни в чём не бывало добавил Поттер, стараясь объяснить незнающему человеку принципы формирования его центра магии.       — Не перебивайте, — строго ответил Реддл. То есть, ему можно постоянно прерывать Гарри, а ему самому даже единожды не разрешалось? Великолепно, что ещё сказать. — В двадцать пытался пользоваться палочкой из клёна и лазуритной крошки, но она проводила только боевую магию. Тогда я вернулся к самой первой.       — Больше попыток не было?       — А я же больше и не назвал, — пожал плечами Марволо.       — Да, простите, — Гарри тяжело выдохнул и продолжил путь, изредка поглядывая на суровое лицо замминистра.       — Какой род магии у вас получается лучше всего?       — Все, — отрезал замминистра. А другого Поттер, наверное, и не ожидал.       — Но ведь…       — Мистер Поттер, если я так сказал, значит, так и есть, — ответил Реддл и посмотрел Гарри в глаза, от чего тот смутился и отвернулся.       — Понятно. Какой пользуетесь чаще всего?       — Мне в Министерстве лечебная и практическая не особо нужны, — да почему он не может ответить прямо? Или у властителей мира сего такая манера речи?       — Тоже верно. Могу сказать, что вам нужен корпус из многолетнего благородного дерева и сильная сердцевина, также руны усиления магического потока и контроля ядра.       — Отлично, что вам ещё нужно? — с интересом спросил Марволо. Наконец-то без язвительности и строгости.       — Посмотреть на поведение вашей магии в дуэли.       — Отлично, вставайте, — скомандовал Реддл и, сняв мантию и кинув её на стоящую рядом белую скамью, достал палочку.       — Эм, хорошо, — чуть заторможено ответил Гарри и тоже достал палочку. — Только я должен предупредить, что у меня тоже не своя палочка.       — Сапожник без сапог? Как интересно, — с сарказмом ответил Реддл и усмехнулся. Гарри постарался пересилить своё желание нахамить замминистру. Его очень сильно задевало, когда кто-то вспоминал о том, что он пока не нашёл собственную палочку. Ещё на первых курсах Хогвартса у него она была, но вот после перестройки магического ядра перестала слушаться в полной мере. Так, пока он и перекидывается с палочки на палочку.       Поттер вообще после этого разговора хотел отправиться домой. С таким набором информации он мог составить примерную таблицу материалов, а уже в следующий раз бы провёл с замминистра дуэль. Ему почти до трясучки было не комфортно находиться рядом с незнакомым и таким холодным и агрессивным, как казалось Гарри, человеком. Но всё ради работы. Это было его девизом.       Они встали по краям круга из каменной кладки и встали наизготовку.       — Я начинаю. Деминуендо! — выкрикнул Реддл и сделал характерный пас палочкой в воздухе.       — Протего! — отбил его заклинание Гарри.       — Инкарцеро!       — Протего!       — Редукто!       — Протего!       — Редукцио!       — Протего!       — Соппоро!       — Протего!       — Мистер Поттер, вы нападать собираетесь? — с вызовом спросил Реддл, разводя руками.       — Сектумсемпра! — выкрикнул Гарри. На восьмом курсе он поговорил со Снейпом о том, может ли он использовать им придуманное заклинание. Зельевар ответил, что ему всё равно. Но Поттер не мог не попросить разрешения.       — Протего! — защитился Марволо.       — Это всё, что мне нужно было увидеть, — внезапно вставил Гарри и убрал палочку в карман магловских тёмно-синих джинсов.       — То есть?       — Я посмотрел на разный тип заклинаний и на вашу защиту. Мне этого хватит. Я пойду, — с лёгкой улыбкой ответил Гарри. Ему нравилось, что он, похоже, разрушил планы замминистра. Ну, не всё же в этом мире должно быть согласно его воле.       — Завтра в это же время и по этому же адресу. Я буду ждать вас на скамейке около двери, — ну вот, он опять всё подстроил так, как ему надо.       — А если я не смогу?       — А меня не волнует, мистер Поттер, найдите время. И сообщите мне завтра номер вашего банковского счёта, чтобы я перечислил вам оплату.       — Хорошо, до свидания, — покорно ответил Гарри и повернулся в сторону выхода. Он просто хотел уйти отсюда, а не спорить.       — До завтра, — уточнил Реддл и двинулся вглубь сада.       Гарри открыл уже знакомую дверь и подошёл к камину. Через пару секунд он уже стоял в торговом зале.       Его раздражал Реддл. До трясучки. И как можно было быть таким мерзким человеком? Как этот змей собирается управлять всей магической Британией?       Но ладно. Надо просто успокоиться. Он открыл дверь в магазинчик, повесив соответствующую табличку, и спустился в мастерскую. Там он устало сел на стул и откинулся на спинку. И сколько ему так ещё придётся с ним возиться?       В этот момент его взгляд упал на письмо, которое он ещё утром смял и засунул между фолиантами. Потянулся к нему рукой, вытащил и разгладил, вытаскивая сложенный вдвое листок из конверта. Джинни довольно часто ему писала, и при этом почти каждое письмо сопровождалось её сожалением по поводу того, что они расстались. Или жалобами на тяжёлую жизнь матери-одиночки.       «Дорогой Гарри,       Благодарю за то, что смог написать ответ. Рада, что у тебя все хорошо. Как с клиентами? Новых заказов не поступало? Ты говорил, что решил сделать новую палочку для себя, как успехи? Она подошла тебе? Если нет, то я уверена, что ты ещё сможешь найти свою, всё-таки, ты в этом мастер. А Элиас у нас заболел. У него лёгкий насморк и вчера была температура, но сейчас уже всё хорошо. Он даже умудрился стащить с обеденного стола пирог Фреда, хотя все ещё немного пятился и шатался при ходьбе. А ещё он постоянно повторял твоё имя. И делал это так мило и неумело, что у него выходит скорее «Гахи», чем «Гарри». Я бы не удивилась, если бы пару лет назад его первым словом стало бы именно твоё имя. Мы оба ждём тебя и надеемся, что ты сможешь приехать. Мама и папа тоже скучают по тебе. Элиас скучает. Я, в конце концов. Пиши чаще, прошу тебя.       Джинни.»       Гарри тяжело выдохнул, смял листок и взмахнул палочкой, наблюдая, как медленно тлеет исписанная чернилами бумага. Джинни любила давить на жалость, более того, она знала, что Гарри хорошо относится и даже, наверное, любил четырёхлетнего Элиаса. Он готов проводить с этим малышом время, играть с ним, дарить подарки на праздники, вот только никаких отношений не хочет иметь с его матерью, которая, осознав, что ошиблась насчёт отца ребёнка, всеми силами старалась вернуть Поттера.       А вот он уже даже не обижался на Джинни. Её, по сути, тоже можно было понять. Матисс был романтичным, богатым, образованным и действительно хорошим общественным деятелем, который подавал большие надежды. А Гарри был просто Поттером. Вот и всё. Только, к сожалению, Джинни, окрылённая влюблённостью, не разглядела в итальянце непостоянного и самовлюблённого молодого человека. Она была маленькой глупенькой девочкой, которой представился шанс наконец-то вырваться из той бедности, в которой провела всю свою жизнь. И, понятное дело, она не хотела его упускать. Вот и всё.       Но при этом Гарри не понимал, как искренние, как ему казалось, чувства могли проиграть деньгам. Хотя, это уже не его проблема. Он не уверен, что когда-нибудь согласится снова быть с ней, но, с другой стороны, все же совершают ошибки? И каждый имеет право на второй шанс?       Вполне вероятно. Только вот сам он этот второй шанс давать пока не готов, но, может, когда-нибудь потом?